Тьма уже здесь. Глава 6. Проклятая тетрадь

   В моё окно с тяжким сопением просунулась широколобая голова размером в два раза больше бычьей, с кошмарной зубастой пастью, достаточной не только для того, чтобы откусить голову человеку, а ещё кому-то намного крупнее, и двумя горящими неутолимой яростью рубинами глаз. Голову венчали два массивных ветвистых рога, каждый толщиной с накачанный бицепс опытного пауэрлифтера. В очередной вспышке молнии я разглядел на страшной морде демона едва различимый рисунок в виде ровных синих клеток, точно на странице из школьной тетради. Бугристую и угловатую образину незваного ночного визитера можно было хорошо рассмотреть в свете электрического фонаря над козырьком подъезда. Из открытой пасти демона на металлическую наружную часть подоконника с шипением падала тягучая тёмная слюна, заставлявшая пузыриться покрытие из серой акриловой краски. Влажный чёрный язык, раздвоённый будто у змеи, ощупывал впереди воздух. Оно попыталось проникнуть дальше, но ему препятствовали полностью просунуть голову в комнату полутораметровые рога, не вписывающиеся в ограниченные параметры оконного проёма. Гневно ворча и взрыкивая, существо из преисподней попробовало поворачивать голову под разными углами, но рога всё равно не помещались. У меня в голове билась мысль - почему его до сих пор не заметил никто из соседей, и не вызвал сюда рыцарскую конницу, военную авиацию и батальон священников с кадилами? Неужели всех жильцов дома так зачаровала сентябрьская гроза? Поняв, что полностью просунуть голову не удастся, оно сменило тактику. Ощерившись, адская тварь просунула через подоконник свои здоровенные лапы с лакированно блестящими чёрными когтями, тоже несущими на себе клетчатый узор, и изо всех сил потянулась ко мне, чтобы схватить и уволочь в мир вечных мук, где не было ничего, только тянулись нескончаемые хмурые пространства, наполненные криками тоски и отчаяния. Чудовищные лапы демона на глазах стали удлиняться, вытягиваясь вперед, точно руки Фредди Крюгера в первой части «Кошмара на улице Вязов». Находясь в шоковом состоянии, я даже не мог откатиться в коляске назад, в сторону коридора, подальше от тянущихся ко мне конечностей чудовищного существа из нарисованной вселенной зла.

- Что тебе нужно?! Откуда ты взялся? – Как мне казалось, во всю мощь своих лёгких, прокричал я, но на деле издал всего лишь жалкий сиплый шёпот, потерявшийся в громовых раскатах. Я не думал, что оно меня услышало, да и не ожидал, что оно мне способно было ответить, но создание, оказывается, обладало разумом, пускай извращённым и жестоким, но всё-таки разумом, и оно решило снизойти до ответа на заданный вопрос. Его низкий голос, тяжёлый как звук большого монастырского колокола, доносящийся из карикатурно растянутой зубастой пасти, сочащейся ядом - голос, от которого закладывало уши, перекрыл даже следующий залп из громовой пушки.

- Я из грозы. Мы вечно желаем к вам оттуда прорваться. Ты сам впустил меня! Теперь пора засыпать! – За этой пугающей, но более или менее знакомой по многим фильмам и компьютерным играм оскаленной личиной, пряталось нечто иное, нечто гораздо более дикое и смертоносное, чем тривиальный демон с рогами, не имеющее облика, и, одновременно носящее тысячи разных обличий, живущее глубже, чем обитают проклятые тени, привыкшее питаться мирами на завтрак. Дитя Бездны и само Бездна.

- Убирайся назад в свой вонючий клетчатый мир! – Я схватил со стола принесённый Светланой Садриевой листок из тетради, где сохранился контур от изображения потусторонней рогатой твари, и поднял его над головой, показывая инфернальному агрессору. На что я надеялся? На то, что демон, который вовсе не демон, а нечто гораздо более загадочное и опасное, так перепугается, что решит снова стать безобидным рисунком? Почти сразу я осознал, какая это была наивная и глупая мысль.

 Оно ринулось вперед, пытаясь одним мощным движением впихнуть своё кажущееся необъятным тело с улицы в узковатый для него оконный проём моей квартиры, видимо рассчитывая пробить массивными рогами часть стены над головой. В этот момент два раза подряд приглушённо грохнуло, но это был не гром, и из образовавшихся в груди потустороннего существа отверстий выплеснули наружу струйки чёрной демонической крови, вынужденное подчиняться законам физической формы, создание отчаянно взревело от боли и неожиданности. Я ошалело повернулся в сторону коридора, откуда прозвучали выстрелы. Я часто потом вспоминал стоявшего на пороге комнаты Рината в одних трико и майке, мокрого насквозь, с бешеными глазами, совершенно больного. Широко расставив ноги для смягчения отдачи (где он этому успел научиться-то?), мальчишка держал в вытянутых руках пистолет «Стечкина», целясь в морду порождения тьмы. Оно всё ещё пыталось прорваться вперед и дальше, вытягивая лапы с когтями в нашу сторону, но от этого лишь сильнее застряло. Автоматический пистолет в руках подростка выплюнул небольшую очередь, почти все звуки выстрелов потонули в шуме неослабевающей грозы. Ствол слегка задрало вверх, поэтому практически все выстрелы попали «в молоко», не причинив ущерба созданию. Однако бесстрашный Ринат подошёл ближе и выпустил следующую очередь прямо в упор в морду существа. Теперь оно пробовало выскочить на улицу, чтобы скрыться в темноте, но застрявшие тяжёлые рога не позволили ему освободиться. Все оставшиеся выстрелы пришлись точно в цель. Рубиновые глаза демона померкли и стали медленно гаснуть, когтистые лапы объяла дрожь агонии.

 После этого мальчик в изнеможении облокотился на письменный стол в комнате.

- Успел, всё-таки успел. Какой я дурак, что всё это начал! – С кашлем и хрипами в груди произнёс парнишка.

   Я смотрел в этот момент не на Рината, мой взгляд был направлен на огромного демона, чьё неподвижное тело на подоконнике стремительно уменьшалось в размерах, съёживалось, светлело, превращаясь в белеющий комок смятой бумаги, разлинованной в клетку, а затем тлело, рассыпаясь невесомым прахом.

- Почему ты сейчас пришёл, прямо посреди ночи? – Спросил я у подростка, когда мы оба, более или менее, отдышались и могли связно общаться.

- Не знаю, наверное, почувствовал что-то неладное, поэтому проснулся. Я стал тебе звонить, дядя Костя, однако ты не брал трубку. А потом мне набрал дядя Сергей и сообщил, что он тоже не может тебе дозвониться, и, что он с какими-то спутниками уже едет сюда. Он говорил, что тебе грозит смертельная опасность. Я понял, что они не успеют, поэтому пришёл сам, - Ринат громко кашлянул.

- А где пистолет?

- Вот он, - из его разжавшейся ладони выпал мой смятый рисунок.

***

   Несмотря на то, что гроза продолжалась, через несколько минут я расслышал, что в моём подъезде на первом этаже хлопнула входная дверь, и наверх стали подниматься торопливые шаги нескольких человек. Когда Ринат забежал в мою квартиру, ему, конечно же, было некогда думать о том, чтобы захлопнуть входную дверь, поэтому Сергей Еремеев и его спутники свободно прошли в прихожую, где щёлкнули выключателем и зажгли свет. Вошедший Еремеев попробовал включить свет и в комнате, однако убедился, что лампочка перегорела, после чего быстро посмотрел на меня, на Рината, а также на открытое окно, шумно втянул ноздрями воздух:

- Пахнет, как в тире после занятий на огневом рубеже! Вы что здесь делали, взрывали петарды что ли? – Несмотря на шуточность фразы, тон голоса участкового оставался серьёзным.

 Следом за Еремеевым в комнату из коридора зашли ещё двое. Первая - незнакомая мне ранее симпатичная девушка невысокого роста, в кожаной куртке, с ладной фигуркой и большими настороженными глазами, её мокрые от дождя тёмные волосы блестели в свете лампочки, падающем из коридора. Следом за девушкой появился прихрамывающий седоватый мужчина лет пятидесяти пяти, чем-то похожий на араба или грека, в промокшем пиджаке, опирающийся при ходьбе на трость с серебристой ручкой, у меня в комнате сразу же стало тесно от такого количества собравшихся в ней людей.

- Ничего здесь не трогайте, это находится еще в квартире! – Быстро произнёс мужчина с арабской внешностью, обращаясь сразу ко всем присутствующим.

- Что именно «ещё в квартире», Асур Арамович? – Поинтересовалась у мужчины девушка, почему-то я сразу решил, что это была та самая Ольга, о которой упоминал Еремеев, его новая загадочная подруга, и, видимо, серьёзная конкурентка знакомой мне Дарьи.

- То, чего никому не следовало трогать. То, что убивает. И оно появилось здесь отнюдь не само собой, - мрачным тоном пояснил мужчина с тростью, оглядывая комнату.

- Что, опять всё плохо, да? – Обратился к Асуру Арамовичу Еремеев, а тот в ответ только кивнул.

- Да, очень плохо. Но, кажется, я знаю, в чём дело. А теперь немного помолчите. Мальчик, закрой, пожалуйста, окно, а то этот шум не даёт мне сосредоточиться, - попросил Асур Арамович Рината, и тот не стал, как обычно, выкобениваться и дерзить, а молча подошёл к окну, в которое десять минут назад пытался влезть ужасный ночной гость, и плотно затворил обе створки. В квартире сразу стало значительно тише.

 Мужчина с тростью протянул мне руку, которую я пожал:

- Вы – Константин Логинов, художник, Сергей мне про вас рассказывал. Меня зовут Беньяминов Асур Арамович, я специалист в некоторых тонких областях.

- Очень приятно, - ответил я Беньяминову, - Сергей мне про вас тоже кое-что рассказывал. Догадываюсь, что вы подразумеваете под тонкими областями.

- Это прекрасно, поскольку тогда вы примерно должны иметь представление о роде моих занятий. Где тетрадь?

 Я молча указал Асуру Арамовичу в сторону стола.

- Я попрошу всех вас встать ближе к стенам и ни на шаг не приближаться к этому столу. – Распорядился Беньяминов. – Я должен буду обезвредить её. В процессе могут возникнуть некоторые весьма неприятные и пагубные побочные эффекты. Хотя мы с вами все уже имели сомнительное удовольствие столкнуться с тем, что не имело рационального объяснения, всё равно лучше напрасно не рисковать.

   Мужчина начал что-то заунывно говорить себе под нос. Сначала это были отдельные слова на каком-то неизвестном мне языке, потом я сумел вычленить некоторые фразы, звучавшие по-русски:

- …и камнем, сброшенным ангелом, и Страшным судом, и солнечной и лунной далью, и высью небесной, и глубью морской заклинаю!

 В комнате заметно посветлело. Этим новым источником света, точнее зловещего красноватого свечения, стала лежавшая на моём на письменном столе школьная тетрадь без надписей и маркировки. Свет лился из-под её обложки, мрачный и угрожающий. В закрытой комнате откуда-то возник сильный порыв ветра, раскрывший тетрадь на самой середине, её страницы пылали оранжевым пламенем, под ними что-то перемещалось, клетчатые страницы вспучивались горбами и опадали, словно внизу под бумагой, в чудовищном плоском мире, перемещались под тонкой гранью, разделяющей вселенные, голодные межпространственные хищники, сродни тому чёрному демону с толстыми рогами и огромной пастью, которого сумел одолеть храбрый мальчишка Ринат Садриев. Я догадывался, что там сейчас бесновались тысячи, миллионы невоплощенных образов, бесплотных сущностей, невероятных созданий, которых тетрадь могла бы привести в наш мир из невообразимых бездн, если бы ей позволили, если бы я продолжал рисовать на её не никогда заканчивающихся листах. Затем на поверхности бумаги проступило лицо, карикатурно повторяющее человеческие черты, чёрный провал рта с заточенными треугольными зубами искривился, исторгая визжащий крик (от этого визга у меня заложило уши):

- Выпусти нас! Выпусти! Выпусти! – Кричала гримасничающая тетрадь множеством грубых и глумливых голосов, слитых в один хор. 

 Асур Беньяминов, не обращая внимания на происходящие с проклятой тетрадью метаморфозы, продолжал заунывно и монотонно произносить необычно для меня звучащие слова заклинаний:

- Опасность соберу в ладонь, скину опасность в огонь. Гори, опасная сила, обернись крахом и меня не тронь. Да будет так! – С этими словами Беньяминов выхватил из-под промокшей полы пиджака потемневший от времени кинжал с удлинённым клинком в виде тонкого языка пламени, сделал шаг вперед, и с размаху пригвоздил визжащую и вопящую тетрадь к столешнице.

   В один момент всё стихло. Замолкли крики и визг, а снаружи за окном разом, будто где-то перекрыли титанический небесный кран, прекратилась бушевавшая гроза. Из того места, где сталь вонзилась в заклятую бумагу, потекла кровь, такая же чёрная и густая, как и та, что вытекала из ран клыкастого демона, изрешеченного юным Садриевым из нарисованного мной пистолета. Свечение тетради начало медленно меркнуть, будто постепенно остывали раскалённые уголья в камине или гасло небо после того, как опустилось за горизонт вечернее солнце. Несмотря на всю серьёзность происходящего на наших глазах, у меня почему-то промелькнуло в мыслях дурацкое сожаление по поводу повреждённой крышки стола. Новый письменный стол в комнату пять лет назад мы покупали вместе с Ириной в первый год после свадьбы, и его столешница могла бы рассказать много интересного о том, что на ней происходило в лучшие времена для нас обоих.

- А теперь ты, мальчик, - Беньяминов вытер, выступивший на лбу пот (заклинания дались ему нелегко), и тяжело повернулся к Ринату.

- Кхм. Он не просто мальчик, он мой племянник, Асур Арамович, - решил пояснить Сергей Еремеев, словно опасался, что этот седой господин начнёт производить опасные магические манипуляции с его юным родственником.

- Прекрасно помню, кто такой данный молодой человек, Сергей Романович. Я же не собираюсь допрашивать бедного отрока с пристрастием, это прерогатива иных структур, представителей которых мы с вами решили не привлекать. Но проклятая тетрадь появилась в жилище вашего друга не из воздуха. Кто-то сделал так, чтобы она незаметно здесь очутилась, и мальчик знает, как это произошло, я уверен. Назови мне своё имя, юноша! Ринат? Рассказывай, что тебе известно, Ринат.

- Мне дали тетрадь и велели незаметно положить её в почтовый ящик квартиры дяди Кости, - угрюмо и монотонно ответил мальчишка, - так меня никто бы ни в чём не заподозрил. Я знал, что либо мама, либо дядя Серёжа достали бы её вместе с обычной макулатурой, которую постоянно кидают в ящик рекламщики и коммунальщики. Про то, что дядя Костя отлично рисует, было известно всему нашему двору. Осталось сделать так, чтобы он нарисовал следующую картину на правильной бумаге.

 - И тебе сказали, чего именно Константин Логинов должен был нарисовать на листе из тетради? - Асур Арамович словно умышленно обходил стороной вопрос о личности человека, заставившего Рината Садриева подстроить историю с появлением у меня дома жёлтой тетради.

- Да. Демона. Огромного, сильного и страшного. А ещё мне было приказано, что надо сделать с рисунком дальше.

 «Иди и повесь эту картинку на дверь Дмитрия Саяпина. Этот Саяпин ведь и на тебя наезжал, требовал отдавать ему деньги. Угрожал избить при встрече, и вырезать ножом свои инициалы у тебя на плече. Мне всё известно. Ты ведь желаешь его проучить? Пусть ему станет страшно, когда он увидит это изображение висящим на своей двери». – Поверьте, я не хотел его смерти! – Отчаянно выкрикнул Ринат. – Я не думал, что всё случится именно так, как оно случилось! – Решив его поддержать, к мальчику подошла девушка в кожаной куртке, ободряюще приобняв его за костлявое плечо. Дальше слова полились из Рината неудержимым потоком, точно где-то открыли невидимый шлюз:

- А я ведь реально думал, несчастный дуралей, что какой-то там рисунок способен напугать Саяпина, отморозка, алкаша и садиста, - сказал парнишка, всхлипнув и сразу же закашлявшись. Видя его болезненное состояние, девушка (Ольга?) сняла с себя короткую кожаную куртку и набросила ему на плечи. – Конечно, нельзя плохо говорить о мёртвых, но он был именно такой. Очень плохой человек. Его боялся и ненавидел весь двор. Скорее всего, он в тот вечер поймал бы меня возле свой двери и отметелил так, что я бы отправился прямиком в районную больницу, а он сам – в колонию, куда его давно мечтал упрятать дядя Серёжа.

- Итак, ты понёс рисунок к двери квартиры Дмитрия Саяпина. Что случилось дальше? – Вернул Рината к интересующей всех теме Беньяминов.

- Была ночь, мои родители уже спали, а я по-быстрому оделся и тайком вышел в подъезд, чтобы подняться на два этажа выше, к квартире, где жил Саяпин. И тут я взглянул на рисунок и увидел, что он исчез. Только что был, и исчез! Даже клеточки пропали. Остался только чистый белый контур. Вы не представляете, как я перепугался! Но самое страшное случилось потом. Я услышал шаги на улице. Тяжёлые шаги, как будто топал вставший на дыбы слон, если бы у него выросли копыта, а их ещё и подковали. Я осторожно открыл окно в подъезде на площадке между первым и вторым этажами и выглянул наружу. Там, снаружи было чудовище, чёрный демон почти четырёх метров высотой, он за ногу волок по асфальту оглушённого Дмитрия Саяпина к открытой двери в подвал. Не знаю, как мне удалось не заорать, я точно примёрз к подоконнику. К счастью, тогда тварь меня не заметила, иначе не знаю, чтобы она со мной сделала, и говорил бы я с вами сейчас. Дмитрий в последний момент пришёл в себя и успел закричать, но чудовище всё равно уволокло его в глубину подвала, а что случилось с Саяпиным после, вам уже известно.

- Одно мне кажется странным. Почему именно я? – Обратился я к Беньяминову. – Разве неизвестный злодей не мог нарисовать демона сам, или попросить об этом Рината? Для чего ему такой бедолага?

- У тёмного искусства есть свои непреложные правила, - пояснил Беньяминов, - поэтому нужен был настоящий художник. Простые каракули, намалёванные рукой дилетанта, просто не ожили бы.

- А с какой целью ты потом потребовал от меня нарисовать букет? – Спросил я у Рината.

- Чтобы убедиться, что произошедшее мне не привиделось. К сожалению, нет, тетрадь мне не приснилась. Букет тоже оказался реален, присутствовал даже аромат лепестков, думал вручить его маме, но она бы сразу всполошилась, откуда у меня деньги, и я подарил его Галине Юрьевне, которая преподает у меня в школе алгебру.

- А пистолет тебе понадобился для… - начал я говорить, но Ринат сразу же продолжил, не давая мне договорить:

- Я знал, что демон не ушёл назад и всё это время оставался где-то поблизости. Думаю, что он продолжал прятаться в подвале, или где-то ещё рядом с домом, в коллекторе или в овраге за линией электропередач. Лист, с которого он сбежал всё время оставался очень горячим, так, что его нельзя было долго держать в руке. Не знаю, как не загорелся-то. Мне нужно было оружие, чтобы найти чудовище из тетради, и отправить его обратно, поэтому я снова пошёл к тебе, дядя Костя. Я знал, что ты можешь нарисовать всё, что угодно.

- Ну, с этим ты не ошибся! – Я был польщён неожиданной похвалой.

- Осталось самое главное, - сказал долго молчавший Сергей Еремеев, - выяснить, кому понадобилось затевать всю эту магическо-мистическую кутерьму? И почему снова на моём участке? В последние месяцы мне кажется, что рядом со мной отираются слишком много потусторонних товарищей, которые мне совсем не товарищи! Я ещё после первого раза до конца в себя не пришёл, как и Оля! Про вас, Асур Арамович, и говорить нечего, вы почти месяц провалялись в больнице с сердечным приступом!

- Если один раз заглянуть на другую сторону, то будешь видеть тамошних обитателей постоянно, всю свою жизнь. Есть такое непреложное правило, Сергей Романович, привыкайте, - пояснил Беньяминов, - а насчет виновника случившейся здесь «магическо-мистической кутерьмы» у меня есть одно предположение. Скажи, Ринат, что ты помнишь о человеке, который вручил тебе тетрадь?

   Мальчик задумался, на его лице появилось напряженное выражение, как будто он силился что-то вспомнить, но у него никак не получалось. Он выглядел утомлённым и больным, девушка довела его до табуретки и помогла присесть.

- Я не могу его вспомнить, - наконец честно признался Ринат.

- Ерунда, племянник! Как так, не можешь вспомнить? – Недоверчиво переспросил участковый уполномоченный Еремеев. – Опять кого-то покрываешь, как тогда остолопа Пашку Сударикова?

- Так вот, не могу вспомнить! И никого я не покрываю! У меня словно сплошной туман в голове. Помню, что взял эту тетрадь из рук в руки, помню, что мне этот человек говорил. Самого его не помню.

- Ринат говорит чистую правду, - заключил Асур Арамович, - все признаки указывают на то, что над памятью мальчика поработал сильный кахард.

- Кто это? – Встрепенулась, услышавшая незнакомое слово, девушка.

- Кахард, Ольга Тимуровна. Весьма неприятная и крайне опасная личность, если с ним столкнуться неподготовленными. Но мы с вами, думаю, готовы к встрече. Сейчас я вновь буду говорить некоторые непонятные вам слова, а вы не будете мне мешать. Затем, мы все вместе посмотрим, к чему приведут мои усилия. Я попытаюсь пригласить на огонёк самого «виновника торжества».

   Выждав паузу в несколько секунд, Беньяминов опять стал читать заклинания, на сей раз я не понимал ни единого слова. Его фразы слышались одной сплошной абракадаброй с большим количеством жёстких согласных:

- Пахапан аменайни Кхристос, адж кхо ховани лици и вераим, и тве ев и гишери!

   Начало слабо разгораться почти угасшее свечение из-под обложки пригвождённой к столу кинжалом тетради.

- Я не знаю, что это за язык, но это явно не ассирийский, - негромко произнёс Еремеев, вероятно ранее уже бывший свидетелем магических практик Беньяминова.

- Не мешайте, Сергей Романович, тьма уже здесь! Для каждого зла – свой язык. И нстил и тан, и гнал и чанапарх, и нджел ев и харнел! – На его лбу опять выступили крупные градины пота. Ольга и Сергей тревожно переглянулись между собой.

- Извините, что вас прерываю, - вмешалась Ольга, - но, может быть, ну этого кахарда на фиг, Асур Арамович, у вас всё-таки слабое сердце. – Однако Беньяминов в ответ только раздраженно махнул рукой и продолжил:

- Зи ми ербекх сасанецайц ев индз баз мамехис. Амэн! – Тетрадь ярко вспыхнула, но в следующее мгновение свечение полностью пропало с её обложки.

- Что теперь? – Решился спросил совсем поникший Ринат.

- Ждите. Уже скоро, - сухо ответил Асур Арамович.