Рыцарь огня

В диком темном лесу холод пронизывал до самых костей. Ветер со скрипом качал великанов природы. Переплетенные ветви почти не пропускали солнечный свет. Недавний дождь принес весточку всему живому на свете о наступлении ранней зимы.

Уставший одинокий путник, облаченный в черные доспехи, греясь у костра, точил меч. Во время странствия по торговому тракту рыцарь не встретил ни одной живой души. Только крик летящей птицы нарушал безмолвие.

Ледяные капли изредка падали с высоких ветвей на привал. Из-за них верный скакун черного рыцаря жалобно фыркал за спиной.

Якоб Хальт, разглядывая оружие, испытывал чувство гордости. Ведь такой клинок могли носить лишь члены ордена «Черный дракон», раньше он считался одним из элитных корпусов в армии Ангалии. На лезвии меча был выгравирован рисунок. Дракон, держащий в лапах круглый щит, в центре которого перекрещенные треугольники образовывали черный ромб.

Теплый огонь радовал сердце. А вот глаза его были грустными. Рыцаря переполняли ностальгические чувства. А отрубленная голова на пеньке предвещала будущие тревоги.

Бледное, холодное, пустое лицо. Сколько времени прошло, с тех пор как ее отсекли от тела, путник не знал. Но он всегда носил ее с собой для эффекта. Увидев эту голову, прикрепленную к его поясу или скакуну, люди в основном пугались, но могла она служить и для других целей. Например, для Карла Либера, бургомистра города Ривох, расположенного на крайних территориях Скимерии, стала весомым аргументом в переговорах.

На главном торговом тракте завелся лесной монстр. Те, кто его видел, рассказывали, он большой и с рогами. Раньше набрасывался на одиноких путников, а теперь умудрялся нападать и на вооруженные обозы.

Пятьсот золотых обещали тому, кто принесет голову монстра. Сумма солидная, вот только больше половины уйдет на ремонт доспехов — дорогое удовольствие. Увы, от полного комплекта былых времен осталось немного. Потрепанная кираса, латные наручи и наколенники. Пришлось Якобу пойти на хитрость: покрасил в черный цвет, чтобы не выглядеть голодранцем и придать доспехам свежий вид.

Зачерпнув из котелка закипевший травяной отвар, путник, все сильнее предаваясь воспоминаниям, по неосторожности обжег губы.

— О чем задумался? — прозвучал мужской голос.

— О родине. — Якоб посмотрел на голову. — О том, как докатился до жизни такой.

— А вчера об этом подумать не мог? — Отрубленная голова смотрела на рыцаря с осуждением. — У нас есть дела и поважнее, чем бессмысленные воспоминания об утрате. Сколько раз тебе говорить, Якоб, ты себе вредишь, вспоминая прошлое.

— Только представь, Йорген, больше сотни лет шла война. Я родился, она шла, я учил грамоту, а она шла. На службе и подумать не мог, что стану свидетелем того, как она закончится. Если бы ты знал, как мне было горько видеть знамена Элонии, что восседают над землями Ангалии.

— Всему приходит конец, — сказал Йорген. Ведь он слышал это сотни раз и по привычке не обращал должного внимания на слова Якоба, на его душевные переживания. Но все же Йорген продолжал попытки образумить павшего духом воина. Так как рыцарь в дурных мыслях не способен трезво орудовать мечом. — Ничто не вечно, будь то войны или император.

— И это говорит бывший некромант? — возмутился Якоб.

— Ты разговариваешь с моей головой, где я тут бывший.

Этот аргумент Якоба слегка насмешил.

— Ты мне до сих пор не рассказал, — он достал из мешка сухари, — как ты потерял голову?

— Обычно.

— Хотелось бы подробностей.

— Ничего интересного, раз и голова с плеч.

В очередной раз Якоб, понадеявшись на болтливость собеседника, так и не узнал, как именно Йорген потерял голову. Точнее тело. А ведь из прошлых разговоров с ним выяснилось много интересного. Оказывается, они оба участвовали в осаде крепости Элендур. Достоверность многих фактов, о которых говорил Йорген, подтверждается, так как Якоб хорошо помнил те времена. Грязь, требушеты, нескончаемый лязг металла и самое главное — командующий осадой Генри Фицмор по прозвищу Кок. Легендарный полководец, любимец самого императора Галахара Первого. Фицмор имел одну странную особенность. Он любил отмечать победу своеобразным способом: варил суп из эльфийских ушей, добывая ингредиенты с пленных солдат. Зрелище было не из приятных, аж мурашки по коже пробегают, когда вспоминаешь такое.

— Ты мне скажи по секрету, силы на магию остались? — спросил Йорген.

Якоб протер тыльную сторону ладони правой руки, внимательно посмотрев на тату: черную узорчатую фигуру, напоминающую ромб.

— Немного.

— Почаще бы ты огнивом пользовался, а не впустую растрачивал силы на всякую мелочь. — Йорген упрекал рыцаря за неспособность экономить. Вместо того, чтобы прикладывать обычные усилия, он магией выигрывал время.

— Все будет хорошо, — успокаивал Якоб.

— Я переживаю, кто обо мне позаботится, если тебя не станет. Ты идешь на бой с монстром и нужно быть готовым ко всему. Ты о тактике подумал?

— Да. — Рыцарь допил из чашки остатки отвара. — Как думаешь, что нас ожидает?

— Хм, большой и с рогами… — Йорген сделал гримасу задумчивости и добавил воодушевленно: — Рогатый медведь.

— Я серьезно, — не оценил Якоб шутки.

— Я тоже. — Йорген сделал как никогда сосредоточенное лицо. — Лучше бы ты и дальше караваны защищал, чем решиться на такую авантюру.

— Торговые обозы ходят раз в месяц. А нам надо на что-то жить, и верная старая кляча к тому же обещала недолго жить.

— Ты не задумывался заняться чем-нибудь другим, ну например кузнечным ремеслом.

— Нет, я кроме военного дела ничего не умею.

— Ты мужчина в расцвете сил, никогда не поздно научиться чему-то новому.

— Поэтому ты стал некромантом?

— Тебе не надоело мне каждые пять минут напоминать об этом?

Якоб обиженно посмотрел на костер, принявшись за очередной сухарь.

— Между прочим, быть ремесленником, плотником или кожевником, тоже благородно, — не сдавался Йорген.

— Я дал клятву верно служить императору, — сказал сквозь зубы Якоб.

— Его нет, ты свободен.

— Тогда буду ждать наследника.

— Не поверишь, и его нет. Насколько я помню, император был бесплодным, побочка от магического омолаживания.

Лицо Якоба стало угрюмым, оттого что Йорген одержал победу в еще не начавшемся споре.

***

День постепенно уходил. Мороз становился тяжелым, ветки на глазах покрывались инеем. Одинокий всадник в сумерках громко пел известную Морлокинскую песню[1].

С утра и до ночки

Стучат молоточки,

Искусны, сильны.

Ведем мы умело

Серьезное дело

Во тьме глубины.

За певцом, прячась среди деревьев, чуть ли не на цыпочках следовал рыцарь. Он пытался двигаться как можно тише, не хрустнуть веткой и не стукнуть случайно арбалетом о кирасу. Якоб очень сильно переживал, как бы голова не упала с чучела. Да и лошадь доверия не внушала, не опрокинула бы от испуга приманку раньше времени.

Вы, эльфы, напрасно

Хотите все хвастать

Ветрами, листвой.

Камней вы не знали,

Что в блеске стояли

Древнее всего.

Одежда не до конца просохла во время привала, и Якобу становилось невыносимо мерзко. Будто недавно выбрался из ледяного проруба. Бывало, он хотел громко чихнуть, но вовремя зажимал нос, и тут же его отпускало. С каждым пройденным часом Якоб понимал, выполнить заказ будет тяжеловато. Если эта прогулка затянется до утра, он физически будет не готов к битве.

В подземных пространствах

Сверкают богатства

Редчайших камней.

Здесь молний сверканье

И вечно пыланье

Подземных огней.

Йорген в это время внимательно осматривался. Его глаза бешено бегали из стороны в сторону. Он надеялся первым заметить что-то необычное. Хоть некромант и был мертвый, но страх не отделим от сознания, он бдит, боится чего-то неизвестного, и оттого Йорген запел громче.

Копаем в глубинах

Алмазы, рубины

Редчайших цветов,

Из них мы возводим

Блестящие своды

Великих дворцов.

По пути встретился брошенный обоз. Разбитая телега, мешки с мукой вспороты и много пятен запекшейся крови. Йорген, конечно, не следопыт, но жизненный опыт ему подсказывал, что попытка дать отпор монстру не удалась, людей тут явно разрывали на части.

Ветки заколыхались от ветра. Лошадь приостановилась, будто почувствовав неладное, раздраженно затопала копытом о землю.

— Тише, тише, — успокаивал ее Йорген, а у самого глаза занервничали. «Жаль не могу повернуть голову», — подумал он.

Якоб тем временем прицелился. Он был весь настороже и настолько готов к битве, что забыл о собачьем холоде. Мертвая тишина, словно туман, опустилась на них. Страшно было в эти минуты дышать. Томительное холодное молчание.

Лошадь в очередной раз заржала, нервно пуская пар из ноздрей. Еще немного и от покачивания чучело рухнет.

В трудах и досуга

Дни сменят друг друга.

А гном наблюдает,

Как то возникают,

То гибнут миры.

Блаженный голос Йоргена потихоньку успокоил лошадь, и она перестала дергать копытом.

Голос подействовал и на Якоба. Он, расслабившись, почувствовал на своих широких плечах тяжесть, тянувшую вниз.

Солнце все опускалось, а тени деревьев сгущались, сомкнув на горизонте темную стену. Посмотрев на кроны и выдохнув длинную струю пара, Якоб вспомнил, почему он не любит охоту. По отсутствию терпения и азарта он был первым среди ордена. Хотя, бывало, составлял компанию знати в их охотничьих забавах. Особенно капризным выродкам благородных родов. Организаторы королевской охоты умудрялись угодить им многообразной экзотикой: собранными с разных концов света чудищ от опасных монстров до невинных зверолюдей. Из-за непроизвольных воспоминаний он сплюнул большой комок в сторону.

Здесь в мраке подземных

Пещер потаенных

Лежит ма…

Внезапно из леса на Йоргена набросилось нечто большое. Чудовище повалило скакуна на землю, вонзив длинные когти глубоко в шею. В диких мучениях лошадь издала последний крик. Чучело рухнуло на землю, а голова отскочила в сторону.

Якоб был ошарашен. Чудовище больше двух метров высотой. Голова оленья с большими рогами, один из которых отломлен наполовину. Светящиеся глаза, как раскаленные угли. Чрезвычайно тонкие удлиненные конечности. Мощный позвоночник с грудной клеткой, в которой обтянутые смуглой кожей ребра выпирали наружу. Лесное чудище во всей красе, внушающей цепенящий страх.

— Вендиго, это вендиго! — кричал Йорген, пытаясь вывести из ступора Якоба.

Чудовище, услышав голос, перестало жевать мясо с шеи скакуна и медленно двинулось на звук.

— Стреляй, стреляй! — продолжал нервно кричать Йорген.

Чудовище аккуратно кончиками когтей взяло голову и поднесло к своей морде. Большие круглые глаза Йоргена не моргая смотрели на свирепый оскал. Некромант не произносил больше ни слова, боясь спровоцировать монстра.

Вендиго, обнажив острые зубы, чудовищно заревел.

— А-а! — кричал Йорген в ответ монстру, зажмурив глаза.

Легкий толчок в спину прервал чудовищный рык. Бросив в сторону голову, вендиго развернулся посмотреть на наглеца. В отдалении он увидел рыцаря, вышедшего на дорогу с полуторным мечом и бросившего ножны на землю.

Они стояли и смотрели друг на друга. Не в силах достать стрелу из спины, чудовище рычало, как бешенная псина, подсвечивая в темноте острые зубы.

Тело Якоба переполняла кипящая кровь. Такой прилив ярости он не ощущал с осады Элендура.

С криком ночной совы чудовище стремительно пошло в атаку. Якоб, крепко сжимая рукоятку, мужественно стоял перед надвигающимся ужасом. От ударов копыт монстра землю трясло, ноги рыцаря еле оставались на месте. Лицо Якоба не выражало ни капли сомнений, он не поддавался страху. И когда до лобовой встречи осталась пара метров…

— Фаер!

Меч Якоба воспламенился. Яркие языки тянулись вверх, освещая темноту. Вендиго от неожиданности замешкался и в последний момент резко сбавил ход. Якоб с разворота попытался ударить огненным клинком, но, не рассчитав расстояние, лишь по касательной задел плечо монстра.

Вендиго, уклонившись от удара, перевернулся, от резкого торможения во все стороны полетели куски замершей земли. Оглушительный рев эхом расползался по лесу. Череда непрерывных когтистых ударов преследовала рыцаря. Якоб только и успевал отбиваться мечом. Вендиго хитрым маневром выбил из рук рыцаря грозное оружие, пожертвовав когтями на одной лапе. И тут же по корпусу Якоба прошлись когти другой лапы, и рыцарь, чуть не отлетев от удара, грохнулся на землю.

Чудовище нависло над ним. Раскрыв ладонь правой руки, Якоб направил огненный шар в монстра. Его морду молниеносно окутало пламенем. Хватаясь за нее, чудовище с криком попятилось назад.

Пока Вендиго верещало от боли, Якоб, не теряя времени, отдалился на безопасное расстояние. Весь в грязи, чувствуя боль по всему телу и тяжело дыша, Якоб еле снял с себя поврежденную кирасу.

За деревьями взошла луна, осветив поле битвы. Якоб, попятившись, заметил, как Вендиго настороженно двигает головой.

«Неужели огненный шар помог?» — подумал Якоб, незаметно радуясь, что смог уравнять шансы.

Хотел еще раз применить заклинание, пока ослепший зверь ориентируется только на звук и не представляет угрозы, но увидел, что тату на ладони пропало. Его сжала мертвая хватка отчаяния.

«Йорген был прав», — вот все, что Якоб подумал в эти секунды.

Осторожно, не упуская из виду монстра, рыцарь стал тихонько подбираться к мечу. Острый слух вендиго уловил шорохи шагов. Без рычания грозное длинное тело плавными движениями направлялось к рыцарю.

Якоб решил не рисковать, хоть до рукоятки меча оставался метр. Он опустился на колени, надеясь, что монстр минует его. Но это чуть не стало фатальной ошибкой. В рыцаря ударил убийственно зловонный запах из пасти монстра. Он был настолько близко к нему, что аж пальцы на руках онемели.

— Якоб! — прозвучал в лесу крик надежды.

Монстр, услышав голос Йоргена, раздраженно зарычал в его сторону, Якоб, воспользовавшись шансом и сделав пару шагов к мечу, в пучине ярости резко отрубил чудовищу ногу.

Вендиго, истекая бившей фонтаном кровью, грохнулся о землю и получил очередной удар в спину. Стальной клинок вонзился в плечо, чуть-чуть не дойдя до сердца.

Поверженный в битве, полулежавший вендиго из последних сил пытался встать и жалобно стонал, будто прося о помощи. Якоб, не спеша подойдя к смертельно раненному существу, вонзил меч в самое сердце зверя. И во время предсмертного воя круг на лезвии меча на доли секунды загорелся красным цветом.

— Якоб, ты живой? — спросил Йорген.

— Да, — простывшим голосом ответил рыцарь.

***

Свет луны освещал путь. Холодный ветер дул в лицо. Уставший рыцарь, опираясь на палки чувствовал невыносимую боль в ногах, будто руки мертвецов тянули его под землю. Преодолевая шаг за шагом ночное испытание дорогой, он чуть ли не с закрытыми глазами продолжал идти вперед. Якоб тащил личные вещи и охотничий трофей, оставлявший за собой прерывистую красную полосу. Йорген, привязанный к дорожному мешку, пел подбадривающие песни, не давая рыцарю спать.

Эх мороз, мороз,

Не морозь героя,

Смелого вояку,

Доброго красавца.

Гонимые порывом ветра снежинки иногда царапали щеки. Губы потрескались, лицо стало красным, а голос и вовсе пропал. Рыцарь онемел настолько, что любые попытки заговорить резали горло.

— Эх, Якоб, ты молодец, такое чудище зарубил, — похвалил Йорген. — Красавчик, весь городок будет благодарен. Как там окажемся, будет тебе и баня, и пир в твою честь. Эх, Якоб, знал бы ты какие в Морлокии бани. Ты обязательно захотел бы там жить.

Якоб все шел и слушал нескончаемый поток слов. С одной стороны, ему надоел голос Йоргена, а с другой, эта болтовня, словно пинок под зад, не давала пасть духом.

Миновав лес, оказались среди стерни. Остатки злаков, как желтые пальцы из-под земли, присыпанные снегом, торчали рядами по полю. Копны, покрывшиеся за ночь снежными шапками, одиноко скучали. Йорген, долго смотря на результат крестьянского труда, предался воспоминаниям о событиях, которые хочется забыть, но он не в силах это сделать, так как они — часть его. К сожалению, плохого и даже ужасного в жизни Йоргена было больше, чем хорошего и приятного. Это сложило его особый взгляд на мир.

— Эх, Якоб, я не говорил тебе, как попал в плен к эльфам? — Не дождавшись ответа, Йорген продолжил: — Так вот случилось это на Финголфинском поле. Битва была настоящей бойней. Черти ада позавидовали бы нам, увидев, как вражеские стороны безжалостно кромсали друг друга. Иногда, вспоминая, я удивляюсь, как смог уцелеть.

Вдруг Йорген заметил промелькнувшие за полем тени. Черные, в плащах, с рогами на голове. Двигались не быстро, в причудливой манере. Будто воры, побывавшие в курятнике. Один из них, прежде чем скрыться из виду, остановился и посмотрел в их сторону.

Йорген нутром чуял неладное. На расстоянии он пытался понять, что за новая напасть притаилась в этих землях?

А черная тень с копьем наперевес в это время стояла статуей и продолжала наблюдать. От таких проникновенных гляделок даже ветер будто ненадолго стих.

— Стой, кто идет? — прозвучал впереди и сверху голос.

Йорген ненароком отвлекся на зов, а тени и след простыл. Оказывается, они добрались до ворот города. Стражники повторили вопрос, но Якоб не мог говорить, он тупо смотрел на дорогу, не поднимая головы.

— Якоб Хальт, — ответил за него Йорген. — Наемник, принес голову монстра. Пустите на ночлег, не мерзнуть же мне на морозе.

Ворота со скрипом открылись. Якоб, войдя внутрь и оказавшись перед стражей, прослушал очередной вопрос и внезапно потерял сознание.

***

Черный дым столбами заполнял оранжевое небо. На портовой пристани царил людской хаос. Топтали и били себе подобных, лишь бы среди первых оказаться на корабле. Но шеренга стражи с железным упорством никого не пускала. Отчаявшиеся в слезах выставляли перед стражей малолетних детей, пытаясь пробудить жалость. Но приказ Генри Фицмора никто не смел нарушить. Трюмы кораблей заполнялись сундуками и все это делали в спешке. Двое матросов умудрились уронить сундук, рассыпав по палубе горы золота.

— Шевелитесь, бездари, на ваше место вон сколько желающих, — кричал боцман корабля на провинившихся.

— Умоляю, спасите! — кричала толпа.

— Родина в опасности, защищайте Родину, — кричал в ответ офицер за спинами стражи.

Якоб, с трудом проходя через столпотворение, спешил донести новость генералу Генри Фицмору.

— Ваше благородие, погрузка окончена.

— Отлично, выдвигаемся, — спокойно скомандовал Фицмор.

— Но…

Якоб хотел было сделать справедливое замечание, что оставлять на пристани часть гарнизона нецелесообразно, как тут Фицмор зарычал:

— Я сказал, выдвигаемся!

Стоявший рядом капитан корабля, не думая, исполнил приказ. Легкий толчок и десяток кораблей сдвинулись с места.

Городская стража, обернувшись и потеряв дар речи, присоединилась к всеобщей панике. Напуганные с разбегу прыгали на корабль, но тех, кому удавалось оказаться на палубе, пики матросов сбрасывали за борт. Самые смелые вплавь преследовали корабли, надеясь, что их подберут. Но морские волны умеют затягивать на дно.

Отплывая на безопасное расстояние, Якоб, покрываясь холодным потом и чувствуя, как сжимается сердце, стал свидетелем самой неприятной картины в своей жизни. Багровые реки с пристани пытались догнать уплывающие корабли. Черный дым все шире закрывал небо. Крики помощи сменялись воплями дикой агонии. Эльфийские клинки прекратили существование целой страны — Ангалии.

Проснувшись от долгого сна, Якоб, чуть не задыхаясь, растерянно осматривался. То, что он оказался на кровати в незнакомом месте, вселяло паранойю. Теплый свет камина, играя с темнотой, создавал на потолке причудливые спектакли. Женщина сидела в кресле боком к огню и, ловко орудуя спицами, вязала шерстяной носок.

«Какой сейчас день?» — подумал Якоб, ощущая слабость и ломоту в суставах.

Он сухо покашлял, и женщина обратила на него внимание.

— Проснулся?

В ответ она услышала повторный кашель.

— Где я? — хриплым голосом еле проговорил больной.

— В таверне «Радость великана», — ответила женщина и подошла к нему с чашкой. — Вот, выпей, и тебе полегчает.

Якоб мгновенно проглотил сладкое снадобье, и ему действительно стало немного лучше. Боль в горле смягчилась.

— Как долго я…

— Три дня, — перебив его, ответила женщина. — У тебя была сильная лихорадка, бредил во сне. Мы думали, ты одной ногой в могиле, но Лейла творит чудеса. Она знахарка хорошая, много тяжелобольных поставила на ноги.

— Знахарка? — плохо соображая, спросил Якоб.

— Да, живет тут у нас за стеной города ближе к лесу. Ну ты отдыхай, я пойду тебе зелья разогрею, может и супа принести?

— Не знаю.

— Тогда принесу.

Когда она уже выходила из комнаты, Якоб испуганным голосом остановил женщину:

— А где голова?

— На площади, народ развлекает.

— Йорген?

— А, ты про человеческую, похоронили.

***

Ровно в полдень, Якоба неожиданно навестил бургомистр Карл Либер. Полный мужчина средних лет в роскошном кафтане. Громко топая каблуками, он с недовольным лицом подошел близко к кровати и, не церемонясь, спросил:

— Как самочувствие?

— Лучше, чем вчера, — ответил Якоб.

— Это хорошо, — проговорил Карл Либер, поглаживая свою пышную бороду и наблюдая за больным особо суровым взглядом. — Но хотелось бы, чтоб ты закончил дело.

Якоб насторожился, он не понимал, как именно он должен его закончить.

— Убийства участились и теперь случаются очень близко к городу. Ходят слухи, что монстр был не один. Говорят, у него было гнездо, и ты за собой притащил потомство.

— Я?

— Да ты. — В голосе бургомистра прозвучала злость.

— И много жертв?

— Пока две. И я надеюсь, что ты в скором времени завершишь свою охоту. — Он достал из-за пазухи небольшой кошель и кинул на кровать. — Вот половина награды, часть суммы ушла на твое проживание и лечение.

Якоб был озадачен и чувствовал себя скверно. С наградой обделили, друга закопали, а заказ оказался незавершенным. Честь была задета, и свою защиту слов не находилось. Бургомистр ушел не попрощавшись, громко хлопнув дверью.

Дождавшись Тамары, так звали жену трактирщика, с очередным подносом горячего супа, Якоб расспросил ее обо всем, что произошло в городке за последние сутки. Благо она оказалась жутко разговорчивой.

Первой жертвой стал мельник. Дед был трудолюбивый, работал допоздна. Убили его в ту же ночь, когда пришел первый снег. Говорят, его лицо было жутко изуродовано. Вторым оказался лесник, правда, до первого убийства его не видели дней пять. Мужчинну нашли в лесу, растерзанного, обглоданного диким зверьем. Люди утверждают, что монстры появляются с приходом сумерек, небольшие и с оленьими рогами.

— А осмотр трупов проводили?

— Это тебе скажет лекарь стражи.

— Лекарь, говорите. — Якоб задумался. — А меня к нему пустят на разговор?

— За бутылку вина пустят.

— Тогда отложите для меня две бутылки.

***

Утро Якоб начал с кузницы. Распродав оставшийся комплект доспехов по заниженной цене, он чувствовал себя немного нищим. Денег не хватит, чтобы купить лошадь, даже очередную клячу.

Тяжело быть изгоем. Человеком без родины, без статуса, без цели. Вечно странствующий отшельник, пытающийся выжить.

Якоб ни за какие деньги или даже под угрозой жизни никогда не расстанется со своим рыцарским мечом. Это вся его жизнь, целая Ангалия, которой давал клятву верности. Поэтому, продав меч, он предаст себя.

На войне братство ценилось превыше всего. Им дорожили и на него можно было опереться в тяжелые моменты. В последнее время Якобу очень сильно не хватало братского духа. Все, кого он знал, умерли или пропали без вести. Только говорящая голова, несмотря на ее причуды, не давала заскучать.

Местное кладбище в отличие от остальных на территории Скимерии было своеобразным. Некое слияние двух культур: коренного населения Скимерии и поселенцев из Ангалии со времен восточного похода — каменные кресты с петлей и прямоугольные деревянные домики, в которых хранится прах умерших.

За пару золотых монет могильщики откопали голову Йоргена. Якоб, убедившись, что он абсолютно один на кладбище, положил ее на крест, и тут же услышал целый ворох жалоб.

— Урод, тьфу. — Йорген выплевывал кладбищенскую землю. — Ты что так долго болел, не мог раньше оклематься? Тьфу, я там чуть с ума не сошел. Я, между прочим, тьфу, в спячку впадать не умею.

— Странно, думал некроманты отращивают свое тело, проведя ночь на кладбище, — пошутил Якоб, но, видя злобно огненный взгляд Йоргена, понял, шутка не удалась.

Йорген без слов мог заставить просить прощения, но Якоб как ни в чем не бывало задал волнующий его вопрос, хоть и переменился в лице, став серьезным:

— Ты мне лучше скажи, вендиго может иметь гнездо?

— Нет, это одинокие проклятые существа. Когда-то они были людьми.

— На человека тот монстр не был похож.

— Ты видел последнею стадию проклятья. Наверно, это существо жило со времен восточного похода Ангалии на дикие земли.

— Как такими становятся?

— Каннибализм. Один из главных путей к потере человечности. Вендиго — свирепое эгоистичное существо, которое не может даже за многие сытые годы утолить голод.

— Ясненько.

Якоб посмотрел в сторону поля и увидел, как люди с вилами куда-то стремительно бегут.

— К чему такие вопросы? — с любопытством уточнил Йорген.

— Убийства возобновились, теперь близ города. Люди утверждают, что это вендиго и не один.

— Хм. — Йорген нахмурился, вспоминая ту самую ночь возвращения. — Вот, кого я видел.

***

Произошло поистине страшное событие. Надежда, вера в завтрашний день — все потеряно. Луч света материнской любви потух навсегда.

Мать, крепко прижимая бездыханную дочь, на глазах бледнела, седела и, дико вопя, превращалась в нечто напоминающее призрака.

Потеря — это страшная боль. Ожог на душе, который останется навсегда. Будет напоминать, колоть изнутри каждый день, пока рана не обратит человека к вратам мира зла и страданий.

Озлобленный народ поперся в лес травить все живое. Ослепленные яростью, люди, возможно, затоптали следы виновника. Густой лес на громкие уговоры толпы отвечал молчанием, придерживая при себе свой темный секрет. Солнце шло к закату, а поиски не увенчались успехом.

Вечером на обратном пути к таверне Якоб посетил гарнизон стражи. За бутылку вина его проводили к лекарю. Как оказалось, лечебница располагалась в жутко холодном каменном подвальном помещении, освещенном масляными лампами. Было немного жутковато, то ли от интерьера, то ли от гулкого топота башмаков.

— Йонас, к тебе посетитель, — сказал стражник.

Худой светловолосый бледный мужчина укрывал большой белой тканью изуродованное женское тело. Его круглые очки частично скрывали покрасневшие глаза. А из-за шрама на правой щеке от губы до уха казалось, что он мельком улыбается.

Вытирая руки, он внимательно осматривал гостя. Его взгляд застыл на Йоргене, висящем на поясе.

— Можно ваш меч? — неожиданно попросил подземный врач.

— Зачем? — Якобу это показалось подозрительно странной просьбой.

— Чисто из любопытства, я вам потом объясню. Не волнуйтесь, не украду. — Йонас доброжелательно улыбнулся.

Якоб настороженно вытащил из ножен меч и рукояткой вперед передал лекарю. Йонас внимательно осмотрел лезвие и взмахнул мечом пару раз, оценивая его тяжесть.

— И зачем вы носите голову, которую не отрубали? — Он вернул Якобу оружие.

— Вы поняли по мечу?

— Конечно. — Указав пальцем на Йоргена, спросил: — Разрешите?

Когда голова оказалась в руках Йонаса, лекарь показал Якобу на срез у основания головы.

— Видите, какой гладкий и ровный. Лезвие явно было острое, тонкое и, нанося ранение, прижгло рану.

— Может, меч был в огне?

— Если меч был раскален докрасна для ковки, то да, вполне возможно. — Йонас, передавая голову обратно, спросил вежливо: — Чем могу вам помочь?

— Хотел расспросить о жертвах.

— Что вас интересует?

— Было что-то необычное?

— Раны были неглубокие, в отличие от ран жертв на тракте. — Он достал два чистых стеклянных стакана. — Помянете со мной пастушку Анну?

— Да, — согласился Якоб и достал из мешка бутылку вина.

— Было много следов предположительно от волчьих зубов по всему телу, — продолжил рассказывать Йонас, пока Якоб наполнял стаканы. — Только зубы эти были тонкие, как кончик ножа, и не было похоже, что кусающий пытался оторвать куски мяса. — Подняв стакан вверх, Йонас проговорил: — Ну, Аннушка, царство тебе небесное!

Не чокаясь, они выпили по половине стакана.

— Вы ее знали? — спросил Якоб.

— Ее все знали, городок маленький, — искренне ответил Йонас.

Недолго думая, Якоб задал следующий вопрос:

— Значит, кто-то хотел замаскировать убийство под нападение лесных животных.

— Вполне возможно. — Йонас опустошил стакан. — Есть один факт, который подтвердит такую теорию. Только между нами. Родителям девочки я не скажу, но Анна была изнасилована.

Якоб, допивая стакан, призадумался. «Если это действительно бандиты, то как мне их найти. Лес-то большой и в одиночку лучше не соваться». Якоб глубоко погрузился в свои мысли и не заметил, как Йонас достал закуски и снова наполнил стаканы.

— И все-таки, зачем ты носишь с собой голову? — прервал Йонас размышления Якоба.

— На удачу.

— Хм. — Такой ответ показался Йонасу забавным. Погладив свою блестящую щетину, он спросил: — Интересно, если бы каждый в битву брал с собой отрубленную голову эльфа на удачу, мы бы выиграли войну?

И тут Якоб почувствовал в голосе собеседника что-то знакомое. Нотки отчаяния, внутреннюю боль и пепельную пустоту из прошлого.

— Наверно, всякого дерьма навидался?

— О да, десять лет в медицинском корпусе топал с одного сражения на другое.

Тут Йонас остановился, что-то внутри его сжалось. Он тяжело задышал, в глазах промелькнули неприятные воспоминания о войне.

Якоб, подняв стакан, сказал:

— За наших павших братьев!

***

Ночью снова шел снег, окутав поля новым слоем белоснежной простыни. С непривычки глазам от ярко-белого света было больно. Снег хрустел под ногами, холодный воздух постепенно улетучивал вчерашний вечер.

Сидели они долго, опустошив не одну бутылку. Вечер воспоминаний и удивительных историй сдружил незнакомцев. Йонас звал на службу в городскую стражу. Обещал неплохое жалованье, кров, харчи за счет городской казны. Таких людей, как они, с огромным боевым опытом берут на службу сразу. Якоб на заманчивое предложение ответил, что подумает.

Доставая из сумки голову Йоргена и снова цепляя на пояс, Якоб услышал очередную претензию:

— Слушай, ты меня или постоянно носи на поясе, или всегда держи в мешке. Надоело быть неким талисманом для общения.

— Я не хочу нервировать народ в городе. Им неприятно видеть, как кто-то носит отрубленную голову.

— Подумаешь, будто мне приятно постоянно болтаться. Будь у меня желудок, меня бы вырвало.

— Йорген, — сделал замечание Якоб, представив в красках то, о чем сказал некромант.

— Я хоть и мертвый, но вполне живой человек.

Якоб не рискнул спорить.

Впереди стояла обычная небольшая деревянная изба с маленькими окнами и разбившимися ставнями. Из трубы шел серый дым. Рядом с избой спиной к ним стояла женщина в красной утепленной длинной юбке, в валенках и заячьем тулупе. Она неуверенно рубила дрова, каждое второе полено давалось ей лишь с пятого удара.

— Добрый день, я бы хотел видеть знахарку Лейлу.

— Она перед тобой. — Женщина обернулась, и Якоб увидел, что она молода и красива, на левой стороне ее лица были нарисованы синие узоры. — Чего хотел?

— Хотел вас отблагодарить за мое лечение и принес подарок.

— Подарки мне не нужны, но от помощи не отказалась бы. Наруби мне дрова и занеси в дом.

Лейла взяла стопку дров и зашла в избу.

— Слушай, Якоб, неплохая изба у знахарки, а сама хозяйка — настоящий ландыш. Ты подумай, тут явно мужской руки не хватает.

Якоб схватил Йоргена за волосы и, подняв на уровень своего лица, пригрозил пальцем.

— Будешь говорить чепуху, я тебе яблоко в рот засуну и в печку кину.

Йорген бесстрашно смотрел на Якоба, угрозы абсолютно не пугали его.

— Оглянись, — сказал он, указав глазами в сторону избы. — Счастье под боком.

Положив Йоргена с вещами в сторонке, Якоб начал рубить дрова с особой злостью. Его зубы скрежетали при каждом взмахе топора.

— В чем проблема, Якоб? Она тебе не понравилась? — спросил Йорген, пытаясь понять его внезапную агрессию.

— Понравилась, только …

— Только что? Хайборийские татуировки смущают?

— Она не местная? — спросил Якоб и, резко успокоившись, прекратил рубить.

— Я скажу больше, она хайборийская шаманка.

— Откуда ты знаешь? — Якоб хотел побольше узнать о шаманах Хайбории. Ведь он слышал, что они могли разговаривать с животными и предсказывать судьбу на костях.

— Как-то раз в Морлокии я имел дело с выходцами из тех земель в гильдии наемников. Народ они, конечно, суровый, но устраивать попойку знатные мастера.

Якоб стоял и смотрел на Йоргена опустошенным взглядом. Все ответы некроманта указывали на Морлокию. Якоб в жизни не был в тех краях и не мог понять, чем они зацепили Йоргена. Купцы Ангалии твердили, Морлокия — страна жадных, алчных низкорослых существ, которые вели торговлю с Элонией.

Вдохнув бодрящего воздуха, Якоб продолжил рубить менее агрессивно.

— И долго ты будешь странствовать по Скимерии? — спросил Йорген.

— Не знаю, пока не получу искупление.

— Искупление? — удивился Йорген, он не ожидал услышать именно это слово.

— Я недавно видел сон, снилась гибель империи. — Йорген закатил глаза. — И то, как мы бросили мирное население на смерть. Ради…

Якоб никак не мог сказать последнее слово. Его лицо покраснело от злости, и казалось, он вот-вот прольет слезу. Йорген спокойно ждал и наблюдал, не торопил Якоба с откровенной речью.

— Ради золота, — наконец громко сказал он и разрубил полено на две равные части. — Плюнув на рыцарскую клятву. Главное, ради чего мы жили. Предали идеал, залили свое сердце тьмой и разум лживой чепухой. Я тогда стоял и смотрел, как они там умирали под эльфийскими клинками. Просто струсил.

Якоб резко стих. Присев на корточки, он сложил руки на коленях. Теперь Якоб казался безразличным ко всему.

— Здесь нет твоей вины, ты — жертва обстоятельств, — успокаивал Йорген жестким ледяным голосом. — Кто командовал остатком флота Ангалии?

— Генри Фицмор, — ответил равнодушный голос.

— Как я сразу не догадался. Ты знал, что он командовал войсками в генеральном сражении на Финголфинском поле?

Якоб отрицательно помотал головой.

— Знай, когда запахло жаренным, его личный маг телепортировал его же задницу в безопасное место. Запомни, кровь невинных лежит не на твоей совести, а на руках Фицмора. Искупление должен просить он, а не ты.

***

Войдя в избу, Якоб с порога почувствовал запах сухих трав, в комнате их висело множество. Было жарко и душно, отчего спина моментально вспотела.

Лейла садником достала из печки свежий хлеб. Приятный запах вскружил голову Якобу, пробудив в желудке песню голода.

— Куда дрова, хозяйка?

— Вот тут оставь. — Она указала место возле печки и поставила чугунок в центре стола. — Верх снимай, покушаем.

Оставив вещи у порога, Якоб прошел к столу и сел. Уют был непривычен. Он чувствовал себя не на своем месте, особенно когда рядом находилась Лейла. Он был смущен ее красотой. Он любовался синими узорами, напоминающими перья, на ее утонченных руках. А мокрый от пота воротник ее белой рубахи и вовсе заставил его сердце нервно стучать. Якоб посмотрел на Йоргена, чтобы отвлечься, но хитроумный улыбчивый взгляд некроманта засмущал его еще сильнее.

Перед Якобом стояла гречневая каша с мясом, он ждал, когда хозяйка закончит разрезать хлеб костяным ножом. Заостренный, молочного цвета, с интересными традиционными узорами. Возможно, этот нож использовался не только для бытовых нужд, но и для ритуалов.

Первое время они ели молча, отчего Якобу становилось все более неловко.

— Не страшно одной возле леса? Монстры рядом.

— Когда темнеет, я замыкаюсь и до утра никому не открываю.

— А детям, если они зовут на помощь?

— И им тоже. — Снова повисло молчание. — Что он тебе сделал?

— Кто? — спросил Якоб и, увидев, как Лейла ложкой указала на Йоргена, добавил: — Ничего.

— Хм. — Лейла внимательно смотрела на голову, будто искала в ней изъяны. — В Хайбории есть одна традиция правильной мести. Если кто-то причинит тебе ужасную боль, то он заслуживает особого обращения после смерти. Ты должен гордо носить его отрубленную голову на поясе. Год за каждый нанесенный им тебе нестерпимый удар. И когда срок подойдет концу, если пожелаешь, из черепа злейшего врага можно сделать кубок. А затем испить из него мед, и с этого момента считается, что месть удалась. — Поев, она повернулась к нему боком. — Если он тебе не враг, зачем ты его носишь?

— Он мне друг.

— Видимо, он был хорошим другом?

— Да. — Под долгим взглядом карих глаз Лейлы Якоб опустил голову. — У меня есть подозрение, что монстры, которые наводят ужас, это переодетые бандиты. Но я понятия не имею, как их найти в лесу. Может, мне пособит твоя шаманская магия?

— Ничем не могу помочь, — недоброжелательно ответила Лейла, она видимо не любила вопросы, касающиеся ее прошлого. Она увела взгляд на собранные за много лет ингредиенты для снадобий. — Я давно не занимаюсь этим, с тех пор как покинула Хайборию.

— А если сделать исключение, совершить правильную месть за невинных жертв, — осторожно пытался уговорить ее Якоб.

— Я бы рада. — Его слова явно задели Лейлу, возможно, кто-то из жертв был ей дорог. — Но не могу, у меня нет особых сил.

— А если будут, поможешь?

— Помогу. — Лейла почесала затылок. В ее глазах заскакали мысли, она будто хотела сказать что-то важное, но аккуратно подбирала слова. — Только есть одна сложность.

— Какая?

— Чтобы получить силы, нужна человеческая жертва.

Повисла тишина, Якоб посмотрел на свою пустую тарелку, пытаясь в ней найти выход из положения, а затем на правую руку. — А можно передать магическую силу? — И он показал ей татуировку.

Она обеими руками взялась за его кисть, пальцем то гладила, то пыталась стереть татуировку и увидела, как черный ромб замерцал золотистым светом.

Лейла вскочила и, как одержимая, заметалась, собирая ингредиенты. В полном непонимании Якоб наблюдал, как она за столом делала какой-то отвар.

— Пей. — Лейла подала ему глиняную чашку.

— Что это?

— Ты хочешь моей помощи?

— Да.

— Ты должен передать мне магическую силу. Ты согласен?

— Да.

— Тогда выпей, не бойся, жить будешь, — спокойным голосом ответила Лейла.

Якоб стал пить отвар, наблюдая за ее реакцией.

— Как самочувствие? — спросила она.

Якоб, посмотрев на Лейлу и дотронувшись до живота, сказал:

— Нормально.

— Встань. — Она подняла Якоба из-за стола и стала внимательно осматривать его лицо, мягко поворачивая в стороны. — Голова не кружится?

— Нет, а должна? — Якоб был в смятении, он не понимал, что должно произойти.

— Сядь.

И только Якоб сделал это, тут же Лейла села ему на колени и стала целовать в губы. Он широко раскрыл глаза.

Только решился оторвать ее от себя, как ощутил слабость по всему телу. Его будто парализовало, было трудно дышать. Татуировки Лейлы стали ярко светиться синим. Голова Якоба закружилась, в глазах постепенно темнело, ему казалось, он вот-вот потеряет сознание.

— Как хорошо. — Лейла, прервав поцелуй, страстно дышала ему в лицо.

В глазах стало совсем темно, Якоб потерял ее из виду, но она была рядом, держась за его плечи. Лейла ласковым голосом прошептала:

— Ты посиди немного.

Йорген видел, как Лейла сделала пару шагов к нему, распуская каштановую косу. Наклонившись с удивлением на лице, она посмотрела некроманту в глаза.

— Как интересно, — сказала Лейла.

Якоб не мог еще встать, тело до сих пор его не слушалось. На руке не было ромба. С трудом повернув голову, он увидел необычайное.

Лейла, держась за горловину рубахи и жадно хватая ртом воздух, упала на колени. Сдерживая стоны боли, стала царапать ногтями пол. Ее кожа потемнела, а волосы рассыпались, вместо них вырастали перья. Ее тело будто выворачивало наизнанку, показавшиеся вены на доли секунды стали пунцовыми. Поворачивая голову, она пыталась что-то говорить, но ее человеческий голос сменялся на птичий. Тело сжималось на глазах и вскоре пропало из виду.

Якоб был шокирован, он еще не вполне пришел в себя, когда из-под одежды Лейлы вылез красивый черный ворон.

— Дверцу открой, — проговорил он.

— А?! — Якоб не поверил своим глазам.

— Дверцу открой, — повторил ворон.

Якоб еле встал, ноги дрожали. Он осторожно, словно сторонясь горячего котла, обходил волшебное преображение Лейлы, испытывая при этом почему-то страх, недоверие. Ворон пронзительно следил за ним, не издавая ни звука. От быстрого желания исполнить просьбу, Якоб споткнулся перед самой дверью.

Когда он приоткрыл наконец дверь, Ворон, задержавшись у порога, молвил:

— Жди меня тут, я на разведку.

Взмахнув крыльями, птица улетела. Якоб присел рядом с Йоргеном. Они оба смотрели в пустоту в абсолютной тишине.

— Ого, — сказал Якоб.

— Ага, — согласился Йорген. — Горячая баба.

***

Лейла вернулась ближе к ночи и с хорошими вестями. Вооружившись всем необходимым, Якоб по просьбе Лейлы взял с собой и ее костяной нож. Они двинулись в путь. Он оказался долгим и трудным. Ноги проваливались в сугробах. Лейла, перемещаясь с ветки на ветку, указывала путь. Ночь была ясная, и глаза быстро привыкли к темноте.

— Тише, — внезапно сказала Лейла. — Ползи.

Якоб аккуратно подобрался к снежному бугру и увидел за ним в двадцати метрах перед собой пещеру, из которой исходил мерцающий свет, возможно, от костра. Возле входа Якоб не сразу заметил стоящего человека в шапке из оленьей головы с рогами.

***

Завораживающее зрелище это звездное небо. Прекрасное творение богов ночи, не дающее заскучать в дозоре. Черные стволы деревьев не мешали любоваться небом в морозной тишине.

— Эх, вот бы курительную трубку, — тихо сказал Монти о заветном желании.

— Кар! — услышал он ворону вдалеке.

Монти много месяцев не курил, табак давно кончился, а трубка сломалась. Мороз колол пальцы, он много раз тер их до красна, но холодок не уходил.

— Бе-е! — Из пещеры выходил его соратник с факелом, таща за собой на привязи барана.

— Руди, ну и выбрал ты время пустить его на мясо, — сказал Монти.

— Да он Дагеру спать мешает, бекает постоянно. — Руди решил, что Монти это позабавило. — Я тебя скоро подменю.

— Хорошо, — обрадовался Монти.

Он стал выдыхать морозный пар снова и снова, представляя, будто курит. Руди скрылся за деревьями, а Монти продолжал смотреть на небо. Промелькнула падающая звезда.

— Хорошо-то как.

— Кар! — Монти снова услышал ворону, но уже совсем близко.

Краем глазом он заметил, как что-то блеснуло впереди. Вытянув голову, он немного прищурился. Монти услышал стремительный свист и почувствовал, как что-то воткнулось ему между глаз.

***

Руди без слов напевал себе под нос веселую армейскую песню. Он чувствовал бодрость, новый прилив сил, и уже распланировал, что будет завтра готовить из этого лакомого кусочка баранины.

Обернувшись на хруст ветки, Руди увидел, как к нему подходит человек, и узнал в нем Монти, хоть его лица было не видно из-за оленьей шапки.

— Монти, потерпи, мне осталось немного. — Он продолжил разделывать кинжалом барана. — Завтра у нас будет вкусный суп.

— Гм, — прозвучал грубый голос за спиной Руди.

— Не любишь суп? А бараньи мослы?

И тут жесткая рука схватила его за волосы, резко потянув назад, и холодное лезвие по самую рукоять вонзилось ему в шею.

Руди перед смертью видел, как на него смотрела женщина с татуировками на левой стороне лица. Она произнесла стальным голосом:

— Это тебе за Анну.

На последнем выдохе из его рта вышла желтая дымка. Еще не растворившись в ночи, она потянулась к небу, и тут Лейла носом вдохнула ее, испытывая наслаждение.

***

Якоб с арбалетом вошел в пещеру. Напряженно контролируя каждый свой шаг, он пытался красться как можно тише. Он видел перед собой возле костра спящего на шкуре барана мужчину. Вокруг него лежали знакомые ангалийские доспехи. А еще самодельная обувь, оставляющая оленьи следы, и устройство, похожее на ножницы с заостренными краями в виде зубов.

Якоб пнул бандита и увидел быструю череду сменяющихся эмоций от возмущения до испуга.

— Ты кто? — спросил ошарашенный мужик.

— Не важно, — ответил Якоб и заостренным наконечником арбалета указал на выход. — Встань и без глупостей.

Пленник поднялся и, вытянув руки вверх, без резких движений двинулся из пещеры. Его лицо не давало Якобу покоя, оно было жутко знакомое. Он пытался вспомнить этого человека, мысленно отрезая ему длинные волосы и бородку.

Пленник, оказавшись на морозе, заметил мертвое голое тело.

— Заставишь и меня раздеться? — дерзко сказал он, обернувшись к Якобу.

— Дерек?

Словно молния ударила по памяти Якоба, он наконец его вспомнил. Дерек Мон, один из его друзей на войне. Пропал из виду во время осады Элендура. Якоб тогда считал, что он погиб во время очередного штурма.

— Якоб, — удивленно ответил пленник.

— Я думал, ты умер?

— Как видишь, живой, — воодушевленно сказал Дерек. — Ты продолжаешь бриться? — Он пальцем указал на шапку Якоба.

— Нет, недавно бросил.

— Ну как, лучше?

— Тепловато стало. — Якоб не ожидал встретить сослуживца, тем более в такой обстановке. — Скажи честно, жертвы-горожане ваших рук дело?

Дерек молчал.

— Зачем вы это сделали?

— Мы выживаем.

— А вчера девчонку за что?

— Ласки захотелось.

— Мрази, — озлобленно сказал Якоб. — Она была совсем ребенком.

— Для нас она была желанной женщиной.

— Поверить не могу, как ты, воин Ангалии, докатился до такого?

— Будешь нотации мне читать? Забыл, как мы оказались в таком дерьме? — Дерек опустил руки.

— Ты мог устроиться на любую работу, вышибалой в трактире, матросом на судне, в конце концов мог пойти в стражу.

— И получать гроши. — Он гордо застучал кулаком себе в грудь. — Не для того меня мать рожала. Я достоин большего, и все будет мое. Даже если для этого потребуется пустить реки крови.

— А как же клятва рыцаря?

— Ой, не смеши меня. — Он громко плюнул в сторону, показав свое истинное отношение к рыцарскому кодексу. — Клятва — это красивое название, не имеющее высшей силы.

На Якоба нахлынула злость, сколько усилий он приложил, лишь бы не нажать на курок. Над их головами начал падать мелкий снег.

— Да свершится божий суд, — гордо произнес Якоб, отбросив арбалет.

Дерек усмехнувшись, держался ровно, не дергаясь, и ждал, пока Якоб подготовится к дуэли.

И вот они уже стояли друг перед другом в равных условиях. Оба в рубахах на морозе и вооруженные лишь мечом. Один из них воспринимал ситуацию серьезно, а другой как шутку.

— Без магии, — выдвинул условие Дерек.

— У меня ее нет. — Якоб показал руку, где должна была быть татуировка.

— Славно, скоро ты увидишь, как твои идеалы захлебнутся, — Дерек демонстративно размахивал оружием, устрашая соперника, — твоей собственной кровью.

И Дерек сделал первый стремительный выпад, Якоб отбил прямой удар, затем следующий. Дерек наступал снова и снова, бешеным темпом выдавливая из Якоба выносливость. Он двигался как дикая кошка, учиняя смертельно подлые атаки. Если бы Якоб не отскакивал вовремя, он бы уже лишился жизни. Сумасшедшее мельканье скрещивающихся мечей рождало звон, разрезавший лесную тишину.

Якоб отбил очередную атаку, и тут же его клинок, змейкой метнувшийся вперед, располосовал Дереку рубаху до крови. Тот пошатнулся, ощутив дрожь в ногах, посмотрел на рану. Якоб неподвижно ждал в стороне.

Дерек, собрав весь внутренний гнев, с боевым кличем ринулся вперед. Обманный маневр сбил Дерека с пути, Якоб снова полоснул ему по руке. Выронив оружие и крича от боли, он упал на колени. Якоб с разворота молниеносно ударил сверху по голове соперника.

Крик внезапно умолк, красные ручьи из кровоточащей раны омывали лицо Дерека. Якоб стал вытирать о рукав окровавленный меч, наблюдая, как тело Дерека глухо падает на землю.

И тут внимание Якоба привлекли громкие аплодисменты. Оказывается, Лейла наблюдала за боем с самого начала. По ее молчаливой ухмылке было понятно, она получила удовольствие.

***

На огонь можно смотреть вечно. Особенно прирученный и приносящий пользу. Огонь, как сердце, либо вечно сияет теплым светом, либо гаснет. Так и с людьми. Насколько сильна воля человека поддерживать огонь внутри себя зависит только от него самого. Не поддаться искушениям и не предать идеалы. По опыту Якоб знал, испытания, увы, проходят не все.

— Эй, Якоб, — прошептал Йорген, боясь разбудить Лейлу, мирно спящую у костра.

— Да, — ответил Якоб, внимательно посмотрев в глаза некроманту, и вытер грязь ему со лба.

— Как поступим? Продолжишь странствовать или как?

Якоб, осматривая пещеру, морально готовился к завтрашнему дню. Ему предстоит долгий разговор со стражей, так еще тащить их за собой в пещеру. Добра тут было достаточно, видимо, Дерек и его компания занимались грабежом долго. Якоб воображал радостное лицо бургомистра и то, как он передаст ему вторую половину награды, хорошо бы без подвоха.

Эту ночь возмездия Якоб и Лейла решили переждать в пещере. Ему было приятно видеть спящую Лейлу, особенно когда его подарок, благодарность за лечение, пригодился. Красный большой платок на ее голове скрывал лысину. Обратное превращение обернулось ей потерей роскошных волос. Но это, конечно, временно.

— Знаешь, ты был прав.