Сквозь облака

Саша подняла шторку иллюминатора. Она любила это чувство,

противоречивое и гармоничное. Сидишь в тесной воющей трубе, вдавленный

тугими ремнями в нутро механического зверя, полностью во власти жестких

ограничений полета. В то же время ты — свободная птица, парящая над

облаками, ты — ветер, ты — солнце, ты — бесконечная нематериальная

сущность. Власть над пространством, над земным притяжением, бытие на

границе миров — ей казалось, что в этом есть нечто божественное — не

ощущать под ногами твердь планеты, но иметь точку опоры, рукотворную,

созданную гением.

Сегодня облака местами походили на сыр маасдам, а местами — на

«поролоновую» брынзу , смотрели на Сашу снизу вверх удивленными пустыми

глазницами. Странные облака, словно пена…

Детство. Мама купала дочку в ванне, полной душистой пены, которая

рваными парашютами металась в тесноте ванной комнаты. Эхо счастливого

визга Саши, маминых возгласов: «Облака веселящей пены атакуют справа!

Теперь слева!» — неслось прочь, в бесконечность.

В последний раз, когда Саша мыла умирающую от рака мать, она

наполнила ванну пеной. Артем принес тещу на руках и бережно опустил ее в

благоухающий, переливающийся всеми цветами радуги пузырьковый рай. На

мамином лице появилось подобие блаженства. Сердце отозвалось щемящим

трепетом. Саша хотела подарить самому дорогому человеку в мире немного

счастливых мгновений. Надежда еще жила в ее сердце. Она верила, что

сможет вырвать мать из безжалостных клешней болезни. Все пять лет учебы в

медакадемии она жила этой верой. Все пять лет училась с остервенением,

посвящая себя только двум святыням: маме и учебе. Профессора говорили, что

пятилетняя выживаемость при этой форме рака практически не встречается.

Но Саша не сдавалась…

Голос капитана пробился сквозь ватные беруши воспоминаний.

Самолет заходил на посадку в аэропорт Стамбула имени Сабихи Гёкчен. Сходя

по трапу , Саша не задумывалась о том, что может произойти с ней в этом

городе.

Молодой турок в окошечке паспортного контроля взглянул ей в лицо и

кивнул как доброй знакомой. «Надолго к нам?» — спросил он по-турецки. Саша

немного знала язык, подростком отдыхала с мамой в Анталии и за две недели

нахватала кучу слов и выражений. «У тебя гены попугая», — шутливо говорила

мать, отмечая способность дочери запоминать слова, подражать голосам и

интонациям. После секундного замешательства выскочило: «Всего на сутки!»

«Вот бы мама удивилась, что я помню все, чему тогда научилась».

Аэропорт встречал Сашу калейдоскопом впечатлений. Гудящий рой

людей, непрерывный поток объявлений о взлетах и посадках. Уборщики со

своими «комбайнами» норовили залезть всем под ноги и вынуждали занять

позу гимнаста на брусьях, — все это не давало обдумать презентацию для

конгресса химиотерапевтов, куда Сашу отправил институт онкологии имени

Герцена. 

«Может , ну ее?» — подумала она о привычке использовать каждую

минуту для дела, фанатично относиться ко времени, утекание которого

ощущала каким-то чувством, не обозначенным номером.

Чувство времени. Оно возникло в тот момент , когда Саша узнала о

болезни матери. С тех пор каждая минута была на строгом контроле. До

получения аттестата был еще год, но мамина болезнь не стала бы ждать, когда

Саша закончит школу . И она решила сдать экзамены экстерном. Так в

шестнадцать лет Саша поступила в медицинскую академию.

Она всегда добивалась своего. В третьем классе увидела соревнования

вращающихся над водой в стремительном штопоре людей и притащила мать в

секцию по прыжкам в воду . Тренер пытался отговорить девочку , считал, что

начинать в ее возрасте поздно. Саша была непреклонна. За год занятий она

догнала сверстниц, а затем оставила их далеко позади. Федерация водного

спорта возлагала на Сашу большие надежды и включила ее в сборную страны.

Но случилась мамина болезнь. И Саше пришлось выбирать.

Уже в академии, в редкие часы отдыха от учебы, она искала подпитку в

опасном увлечении — прыжках с парашютом. В свободном падении Саша

ощущала себя счастливой. Долгое время она скрывала от Ирины Аркадьевны

новое хобби. Но однажды мама узнала. Узнала от Артема — единственного

друга Саши. Он случайно проговорился, когда на вопрос матери, где они

познакомились с Александрой, с улыбкой ответил: «В небе!»…

Саша почувствовала обжигающий взгляд. «Не оборачивайся!» —

скомандовала себе. «Искатель приключений?» — иронично подумала она.

«Чего-чего, а приключений мне не надо. У меня Артем!» — с нежностью и

теплотой она вспомнила о муже.

Артем сделал ей предложение, когда стало ясно, что мама угасает .

Вымученная усилиями Александры ремиссия закончилась. Маме становилось

хуже, она слегла. Саша не справлялась. Артем был рядом и понимал, что

любимой не до него, что все ее мысли только о маме. Когда он подменял Сашу

и оставался с Ириной Аркадьевной наедине, та говорила о своем желании

иметь внуков. Саша знала о маминой мечте, и впервые в жизни не понимала

как быть. Именно тогда Артем и решился.

Со стороны Саши страсти не было, лишь дружеская привязанность и нежность.

С Артемом она ощущала комфорт и спокойствие. От него веяло непробиваемой

надежностью. Лучшей кандидатуры для отца своих будущих детей Александра 

не могла представить…

Не выдержав настойчивого взгляда, Саша обернулась. Поискала

глазами кого-то молодого, кто чуть не прожег в ее коже дырку , не нашла. 

Почти разочаровалась — ошиблась, как вдруг заметила пожилого господина.

Фыркнула, поймав его пристальный, откровенный и немного удивленный 

взгляд. По-своему расценив внимание мужчины, демонстративно отвернулась

и быстрым шагом отправилась по указателю в сторону метро.

«До рейса в Лондон сутки. Завтра успею в исторический центр. А сейчас

в отель, спать!» — Саша купила карту , прошла через турникет на перрон. На

скамейке сидела женщина с кудрявым черноволосым мальчиком. Весь

перепачканный какой-то сладостью, с липкими ручонками, он облизывал

пальцы и радостно смеялся. Саша засмотрелась на него и забыла обо всем…

Когда мамы не стало, Сашу словно выморозило изнутри. Чувства

застыли, желания испарились, время остановилось. Бесконечный бег стал

бессмысленным. Слез не было. Они закончились еще когда мама была жива.

Тогда Саша ревела от своей беспомощности. От приближения самого

страшного горя, которое только могла себе представить. Но когда все

произошло, она будто окаменела. Неделю лежала, уткнувшись лицом в стену ,

свернувшись, как сжатая до предела пружина. 

Артем притащил своего однокурсника, восходящую звезду психиатрии. Тот о

чем-то Сашу расспрашивал, что-то говорил, что-то выписывал. 

Артем исправно вталкивал в нее одну таблетку за другой. У них оказалось 

неожиданное побочное действие.

В Саше проснулась женская чувственность. В момент близости ее тело словно

отделялось от опоры и кружило по крутой спирали в безумном смерче. Мир

таял. Оставалась только Саша и пустое пространство, блаженство и

невесомость…

Прошел год. Саша с отличием закончила академию, получила завидное

место ординатора в одном из лучших онкологических центров. Боль потери

притупилась. Не исчезла, нет , но в жизнь Саши вернулись цели и планы. Не

карьера занимала ее мысли. Она решила посвятить себя семье, родить

ребенка. Пусть мама не увидит , но Саша считала своим долгом реализовать

мамину мечту . Она не задавала себе вопрос: хочет ли стать матерью? Лишь

одна мысль беспокоила ее. Почему она до сих пор не забеременела?

Обследование в клинике огорошило: у Саши выявили аномалию

развития, которая не сказывалась на здоровье, но лишала ее возможности

иметь детей. Еще одна мечта рухнула в одночасье. Жизнь потеряла всякий

смысл. И сколько бы Саша его ни искала, найти не удавалось.

Саша отогнала от себя гнетущие мысли. Ожидание поезда затянулось.

Чтобы не пялиться на чужого ребенка, она открыла браузер смартфона. Забила

в поиск: «Цистерна Базилика, рабочие дни». Отлично. Завтра открыто. Первым

делом туда, утром очередь небольшая. Пробежалась по новостям, заглянула в

чаты Телеграма. Какое-то объявление показалось интересным, но подошел

поезд. Саша сунула смартфон в карман.

Отель был в одной станции от аэропорта. Саша приняла душ и тут же

заснула. Ей показалось, что прошло лишь мгновение, как в сон ворвался Зов.

Он возник из бесконечного пространства, голос Вселенной, завораживающий и

отнимающий волю, пронизывающий, притягивающий, сводящий с ума. Сон

мигом слетел. Вот оно что: муэдзин призывал к утренней молитве.

Мама, впервые услышав подобный голос в Анталии, изрекла: «Агапит

не может противиться Зову!». С тех пор эта фраза стала их тайным девизом.

Когда Саша отлынивала от важных дел, мама импровизировала, сочиняя

мантры-вокализы. Саша сразу включалась в игру . Подражая герою

фантастического фильма и изображая неловкое сопротивление, спиной

двигалась на зов матери.

Сегодня Саша приняла Зов как руководство к действию: «Пора

вставать!»

Едва переступив порог , отделяющий фойе музея с окошками-кассами от

лестницы, ведущей в Йеребатан Сарай, почувствовала сильное сердцебиение.

В лицо ударила волна влажного воздуха, знакомого и пугающего одновременно.

Глаз привычно оценил высоту до воды — десять метров. Высота олимпийской

вышки для прыжков в воду . Тело помнило все. Нужно было лишь сделать шаг ,

подпрыгнуть, сгруппироваться и стремительно понестись вниз, к блестящей

манящей глади. 

Рядом с Сашей появился кудрявый мальчик, ей показалось —

тот самый, из метро. Сердце дрогнуло. «Не смей!» — остановила она себя.

Металлические решетки настила, по которому передвигались крохотные

человечки, петляли между гигантских колонн, выстроившихся словно на

параде. Как монументальны они были, как долго стояли в подземном

водохранилище и сколь долго еще могли простоять! Тысячелетия… И как

ничтожно малы и недолговечны были люди, бродившие среди исполинов.

Саша продвигалась в глубину дворца, туда, где темнее всего. В груди

нарастало беспокойство. Становилось труднее дышать, воздух был очень

влажным. Слегка подсвеченная вода лишь обозначала границы решетчатой

платформы. Впереди ей почудились голоса и какие-то тени. Когда эхо принесло

чей-то сдавленный крик, все вокруг вмиг осветилось необыкновенным

красно-оранжевым светом. Будто вода была не водой, а полуметровым слоем

бензина, вспыхнувшим ярким пламенем. Неожиданная метаморфоза потрясла

Сашу. 

Впереди она увидела блестящую будто от слез каменную стену. Саша

провела рукой по гранитной облицовке. Это струйки воды стекали по ней.

Судорожно вытащив из кармана платок, девушка вытирала то руки, то глаза.

Тенями оказалась группа туристов, а голосом экскурсовод, который

бодро вещал об истории Цистерны. Саша прислушалась. Она стояла около

самых ценных колонн: основания двух из них представляли из себя головы

Медузы Горгоны. Гид уверял: повернутая набок голова, и перевернутая

сделаны так, чтобы люди не боялись смотреть на Медузу из страха

превратиться в камень согласно мифу.

— Мама, не смотри туда! Не смотри! — кудрявый мальчуган — «опять

он!» — вцепился в мать и не давал ей повернуться. Саша впервые после того,

как вошла сюда, улыбнулась и посмотрела прямо в глаза перевернутой голове.

В следующее мгновение девушка остолбенела.

Прямо из воды рядом с глазами Горгоны на нее смотрел господин,

который испепелял ее взглядом в аэропорту.

В первое мгновение она не поняла, что это отражение. Когда шок

прошел, Саша обернулась. Господин в дорогом костюме виновато улыбался.

— Простите великодушно! Я вас напугал… — смутился он.

— Есть немного, — согласилась Саша. — Это вы меня разглядывали

вчера в аэропорту?

— Вы заметили? Тогда понятно, почему вы испугались. Подумали, что я

за вами слежу? Нет , наша встреча сегодня случайна. Разрешите представиться

— Мехмет Кайя. А вас как зовут?

— Александра.

— Не буду скрывать, Александра, у меня к вам действительно есть

интерес. Вот , взгляните! — Мехмет протянул кусок картона, который достал из

бумажника.

— Откуда у вас моя фотография? — Саша не заметила, что фото

сильно потрепанное и была уверена в том, что на снимке она. Выражение

лица, прическа, волнистые каштановые волосы, немного пухлые щечки с

намеком на ямочки, такая же легкая обворожительная улыбка. Светлые, ясные

глаза небесного цвета. Такой запечатлел ее фотограф в момент получения

диплома.

— Нет , это не ваша фотография, — Мехмет убрал руку , закрывающую

половину снимка. Девушка на фото была в кителе.

— Кто это? — выдохнула Саша.

— Это Сабиха. Сабиха Гёкчен.

Саша с удивлением смотрела на старика:

— Откуда это у вас?

— Впервые этот снимок попал ко мне, десятилетнему мальчишке

случайно. Я, можно сказать, украл его у отца, механика авиабазы. Однажды

увидел, спросил кто это. Отец смутился и запретил интересоваться этой

фотографией. Вскоре произошел скандал между отцом и матерью. В тот день я

нашел фото под окном их спальни, — Мехмет замешкался. Постоянно

меняющееся освещение Подземного дворца подчеркивало смятение его

чувств. — Сознаюсь, я спрятал его. На следующее утро отец искал снимок в

траве, но не нашел. Позже я узнал, что отец был безответно влюблен в Сабиху ,

как многие другие мужчины из ее окружения. А она была влюблена в небо. 

Господин Кайя помолчал, а потом взволнованно продолжил:

— Я жил мечтой увидеть ее. Пошел по стопам отца и стал механиком.

Мне было семнадцать, когда моя мечта сбылась — Сабиха прилетела на нашу

авиабазу . Ее энергия, харизма, целеустремленность покорили меня и уносили в

мечтаниях очень далеко. Я хотел видеть Сабиху все чаще. Но кто я и кто она —

дочь Ататюрка! — взгляд Мехмета затуманился, он словно вспомнил что-то.

— Мне хотелось добиться высокого положения, сделать карьеру , чтобы

она заметила меня и поговорила со мной. Благодаря Сабихе я достиг многого в

жизни. Сейчас я владелец авиакомпании. А тогда ее достижения были для меня

примером: первая женщина-пилот в Турции, первая женщина — военный

пилот в мире! Сабиха летала даже после пятидесяти... Я следил за ее

победами, отмечал типы самолетов, которые она подчинила себе: их двадцать

два. Но главное — мы стали друзьями... 

Мехмет сделал глубокий вдох, словно вынырнул из воспоминаний на 

поверхность реальности и продолжил:

— Я встретил обычную земную девушку и влюбился. Мы поженились, у

нас трое детей и четверо внуков. Но поклонение великой женщине Сабихе

Гёкчен сопровождает меня всю жизнь, — Кайя вдруг сгорбился. — Когда она

ушла в свой день рождения, прожив ровно восемьдесят восемь лет , я был

разбит горем. Я собирался поздравить ее, но дела отвлекли меня, я опоздал.

Расстроенный, я приехал сюда и пришел к этой колонне. 

Мехмет обернулся и показал Саше на колонну с витиеватыми узорами:

— Это «Колонна слез». По преданию она исполняет желания, стоит

лишь вставить палец в один из узоров и повернуть его на триста шестьдесят

градусов. В тот день я желал увидеть Сабиху еще хотя бы раз, чтобы попросить

прощения за то, что не был рядом в момент ее ухода… А вчера увидел вас, но

не решился подойти. Вы быстро исчезли, — старик опустил голову.

— Сегодня я здесь опять в роли просителя.

— Удивительная история, — Саша недоверчиво покосилась на колонну.

— Вы тоже можете загадать желание, — предложил Мехмет. 

Саша на мгновение засомневалась, затем вставила палец в отверстие и 

подумала о том, что в этой жизни все время от нее ускользало.

Разговаривая, они медленно двинулись к выходу . На ступеньках,

ведущих наверх, Мехмет поинтересовался:

— Сколько вам лет?

— Двадцать два. Уже исполнилось. У меня в марте день рождения.

— Вы родились в марте две тысячи первого года? — с дрожью в голосе

спросил Мехмет.

— Да. Двадцать второго марта. А что?

Мехмет обмяк и стал съезжать вниз на настил.

Саша бросилась к нему. Пульс не прощупывался. Ослабила галстук,

расстегнула рубашку, прильнула ухом — сердцебиений нет. Подбежал

экскурсовод и кто-то из туристов. Вместе уложили старика на металлическую

решетку. Саша стала сильно и ритмично давить на грудину. Гид делал

искусственное дыхание. 

«Раз, два, три, четыре, пять… пятьсот сорок пять, пятьсот сорок шесть…» — 

Саша почувствовала, что силы на исходе.

В толпе, окружавшей колонну слез, Саша взглядом выхватила

кудрявого мальчишку — он был так нужен ей сейчас! Они встретились глазами.

Мальчик кивнул ей, вонзил палец в колонну и завершил поворот одновременно

с криком гида:

— Он дышит! Есть пульс!

Саша вытерла пот со лба и с усталой улыбкой повернулась к мальчику.

Но ни его самого, ни его мамы она нигде не видела. 

Мехмет пришел в себя и,

прислонившись к плачущей стене, молча смотрел на девушку . Вдруг губы его

приоткрылись:

— Здравствуйте, Сабиха ханым-эфенди! — Шептал сквозь слезы

старый господин. — Простите, Сабиха ханым-эфенди…

Дрожащей рукой он перевернул фотографию Сабихи, где стояли даты

ее жизни: «22.03.1913 – 22.03.2001».

Прощались Александра и Мехмет как родные. Старика увезли в

клинику, а Саша отправилась в аэропорт. 

В самолете она вспомнила о том самом объявлении, которое увидела в метро,

ожидая поезд. Оно быстро нашлось. «Конкурс по отбору космонавтов

Российской Федерации»…

Саша подняла шторку иллюминатора. Власть над пространством, над

земным притяжением, бытие на границе миров — ей казалось, что в этом есть

нечто божественное — не ощущать под ногами твердь планеты, но иметь точку

опоры, рукотворную, созданную гением.

Теперь она точно знала, что нашла то, что искала — смысл своей жизни.