Ради жизни

Снега навалило по отливы окон анатомички — весь цокольный этаж. Ни пройти — ни проехать. Наняли трактор, входы почистили, у фасада убрали. У ворот для погрузки препаратов поработали лопатами. Проблемой нарисовалась крыша. Сверху свисали сосульки и тонны снега, грозились рухнуть и кого-нибудь зашибить. Помощник заведующего кафедрой привел бомжа: голова и руки трясутся, весь дергается, мол, опохмелиться надо — и трава ни расти. Посулили ему за работу столько спирта, сколько сможет выпить. Пообещали накормить. Условия принял, согласился. Налили ему стакан для профилактики падучей, снабдили лопатой, снарядили валенками и варежками. Полез он на крышу. Здание девятнадцатого века, специфика имеется, этажи по пять с лишним метров в высоту, а крыша под конёк — все восемь. В общем, рухнул наш бомжик с высоты четырнадцати метров, до падения по кровле проехал, скорость набирал. Упал не в снег, а с торца здания, у ворот. Пока сообразили, подбежали — труп. Расшибся в один миг! Огляделись по сторонам. Никого. Василич, заведующий, сообразил. Пошарили по карманам. Документов нет. Сотового нет (они только-только стали появляться, шел 1996 год). Родственников не найти. Мы его за руки, за ноги — и в препараторскую, в холодильник заперли. Подождали пару дней. Никто человека не хватился. Ну, мы его в бассейн с формалином, а потом студентам в класс.  

Имя бомжика не спросили. Не успели. Много раз крышу чистили, а ценой смерти ради жизни — никогда, только в тот раз.