Memento vivere

https://music.yandex.ru/album/4021482/track/737188

Доктор Спенсер тщательно протёр очки платком, аккуратно устроил его в нагрудном кармане пиджака кофейного цвета. Одним лёгким движением надел очки за секунду до того, как открылись створки лифта. Шестой этаж муниципального Орегонского госпиталя, отведённый под психиатрическое отделение, как обычно, встретил порядком и молчаливым ожиданием.

Спенсер подошёл к стойке в центре коридора, поздоровался с Джуди и попросил медицинские карты. Она молча открыла сейф и положила перед доктором две бумажных карты – для суицидентов до сих пор использовали неоцифрованные карты. Шансы, что конфиденциальные данные таких пациентов окажутся не в тех руках, многократно возрастали при использовании технологий больших цифровых хранилищ. Так, по крайней мере, заявляло Министерство здравоохранения и социальных служб. На верхней карте красовался ярко-салатовый стикер, на таких обычно размещали информацию о пациентах, которые требовали срочного внимания. «КРИС-Т-1, служебное помещение». Спенсер перечитал ещё раз.

– Я здесь при чём?

– Вы просили список пациентов, я передала, – за внешним спокойствием в голосе различалось недоумение и растерянность.

Доктор Спенсер пожал плечами и, перехватив карты, двинулся в сторону подсобки. Крис – его пациент? Больше похоже на первоапрельский розыгрыш. На двери в подсобку помимо стандартной таблички «Только для обслуживающего персонала» теперь красовалась ярко-красная наклейка «Не входить!». Спенсер недовольно нахмурился и зашёл внутрь. Среди роботов-уборщиков, стеллажей с бытовой химией и закрытых шкафов сидел прямо на полу Крис. Словно обычный подросток, сломленный напором обстоятельств. Таких сразу видно: по позе, выражению лица и глаз. Крис сидел, обхватив колени и прижав как можно ближе к телу. Взгляд такой знакомый – испуганный, потерянный, ищущий поддержки.

– Ну наконец-то, – буркнул возникший из-за стеллажа медбрат.

Он работал в ночную смену, поэтому Спенсер пересекался с ним нечасто. Вроде, его зовут Барри. Или Ларри. Или Гарри.

– И я тебя тоже рад видеть, Барри.

Спенсер ляпнул наугад и очень обрадовался, разглядев на бейдже медбрата его имя. В ответ послышались тихие ругательства, в основном, в адрес Криса, но и доктору досталось.

– Привет, Крис. Может, переместимся в мой кабинет? Или в кафетерий?

Крис медленно покачал головой. Тогда Спенсер уселся неподалёку, прислонившись спиной к шкафу. Пахло антисептиками и моющими средствами.

– Мне здесь не очень-то нравится, а тебе?

– Меня никто не спрашивал, – тихо отозвался Крис. – Просто привели сюда, потому что ночью нет ни старшего техника, ни врача-психиатра, а меня нужно было куда-то девать. Словно я какая-то вещь.

– Но это не так. Тебя зовут Крис, и ты – врач-реаниматолог.

– Нет, – резко оборвал он доктора. – Я – киберреанимационная интеллектуальная система, модель Т-1.

Спенсер еле заметно улыбнулся.

– Это уточнение по поводу имени или рода деятельности?

Крис уронил голову на колени, закрылся руками, выставив вперёд угловатые локти, словно в надежде защититься.

– По поводу всего, – донёсся до Спенсера его приглушённый голос. – Я – не человек, и мне не нужно человеческое имя.

– Не нравится? – доктор с досадой выдохнул. – А мне тяжело выговаривать «киберенима…», «киберанима…»

– Да бросьте, всё вы можете выговорить.

– Это не моя область. Вот слово «трихотилломания» мне сказать просто. Мы все разные.

– Но я не обязан подстраиваться под каждого.

Доктор Спенсер широко улыбнулся.

– Хорошо, Кристиан.

– Я же сказал… – он яростно вскинул голову, но, встретив улыбку доктора Спенсера, смущённо потупил взгляд. – Зачем вы так?

– Затем, что я привык видеть в тебе Криса, а не «кибернима…»

Андроид тихо хмыкнул. Уже лучше.

– Вы меня до сегодняшнего дня даже не замечали.

– Это сложно, когда работаешь в разное время. Ты ведь дежуришь только ночью.

Крис кивнул. Уже лет двадцать во всём цивилизованном мире ночью в госпиталях работали только андроиды и кое-кто из младшего медицинского персонала, по договорённости. Спенсер почувствовал, как начала затекать спина, но это пустяк. Пока Крис говорит, нужно сидеть.

– Хочешь яблоко?

Крис посмотрел на доктора так, словно он был сумасшедшим. Спенсер заговорщицки подмигнул ему и громко позвал Джуди. Когда она укоризненно заглянула в дверной проём, попросил её принести из кабинета пару яблок и нож. Медсестра наградила его негодующим взглядом и ушла. Спустя несколько минут вернулась, поставила перед доктором тарелку и вручила нож. Ушла, не бросив на Криса даже мимолётный взгляд. Спенсер разделил своё яблоко на четвертинки, вырезал из каждой сердцевину, затем протянул нож Крису.

– Почему ты решил убить себя?

– Я ощущал себя никому не нужной вещью, – Крис вооружился ножом и принялся очищать яблоко, кожура идеально ровной лентой опускалась на пол. – Мне слишком часто твердили об этом, и я поверил. Кажется, так говорят о навязчивых мыслях?

– Точно, – доктор Спенсер медленно прикрыл веки в знак согласия. – Это мысли вне нас, но случается так, что под давлением окружения мы пускаем их внутрь. Пагубные мысли подобны сорняку, и наше эго создаёт для них идеальные условия. Мы можем лишь следить за тем, чтобы они не разрослись, не пустили вглубь корни. Как садовник всегда знает, какое растение посажено им, а какое – сорная трава, так же и с че…

Крис нарочито громко усмехнулся.

– Прости, я оговорился. Так же и с мыслящим существом. Я уверен, ты сможешь ясно дифференцировать мысли из вне, которые вынудили тебя сделать это с собой.

Крис задумчиво склонил голову, выложил из яблочной кожуры символ общества по борьбе с раком (разуй глаза, Спенс, это петля!) и опустил очищенное яблоко рядом.

– Могу, – подтвердил он. – Но просто так я не согласен. Если я отвечаю на ваш вопрос, вы тоже должны будете на него ответить. По рукам?

– Обмен мнениями, – доктор Спенсер улыбнулся. – Согласен.

Крис поднял яблоко, задумчиво повертел за плодоножку. Откусил кусок и, прожевав, продолжил:

– Вокруг всё плохо. Всегда, я имею в виду. Наверное, если бы я слушал беседы кого-то из дневной смены, мир виделся мне другим. А какие разговоры у ночных работников? Днём они метут дворы или латают крыши, ночью – только ради страховки – трудятся здесь. Таким я видел мир, но мне не хотелось думать, что так всегда. Но я думал, потому как мне это навязали.

Крис принялся за яблоко, и Спенсер справедливо посчитал, что пришёл его черёд.

– Меня тоже преследовали навязчивые мысли. Я, когда только поступил в колледж, был не очень-то успешным студентом. Там, где другие с лёгкостью успевали, мне приходилось зубрить по ночам, вместо отдыха выискивать крупицы дополнительной информации. Знания никак не хотели объединяться в систему. Я смотрел на однокурсников и думал: мне никогда не стать тем, кем хочу. Как бы я ни бился, сколько времени ни тратил на подготовку. Но я забыл, что кроме меня и этих успешных есть ещё те, кто совсем не справлялся. Вспомнил только тогда, когда мой сосед по комнате сказал, что если завтра не сдаст теорию ургентной психиатрии, то его выгонят. Тогда мы решили готовиться вместе. И сдали. Не на высший балл, но тоже неплохо.

– Это к тому, что не стоит опускать руки? – недоверчиво хмыкнул Крис.

– Не стоит опускать руки до тех пор, пока ты жив.

– Это из-за встроенной защиты от короткого замыкания, – нехотя признался Крис. – Я о ней не знал.

– А если бы знал, отключил?

Крис задумался.

– Нет. Я запутался. Я просто хочу быть кем-то, а не чем-то. Всё, теперь ваша очередь.

– Ну, я-то не пытался покончить жизнь самоубийством, – возразил Спенсер. – Просто размышления на тему принимаются?

Крис покачал головой. Тем лучше.

– Ты… помнишь, что было там?

Крис кивнул и положил огрызок на тарелку.

– Помню, но не скажу. Мы условились: сначала я, потом – вы. Но говорить о том, чего не знаешь – нечестно.

– Справедливо, – Спенсер потянулся, позвоночник укоризненно захрустел. – Мне нужно уйти буквально на полчаса, дождёшься?

Крис кивнул. Доктор вышел из подсобки. В голове роились мысли, бились друг об друга, словно миниатюрные бильярдные шары. Он понимал: только что ему подвернулась возможность приоткрыть одну из вечных тайн мироздания. Но также допускал право Криса на молчание. Так правильно. Ведь Спенсер в первую очередь тот, кто должен подставить своё плечо оступившемуся, раскрыть внутри каждого силу, которая позволит шагать по дороге жизни дальше.

Дела переназначить не удалось: Мередит, работающая с суицидентами во вторую половину дня, наотрез отказалась выйти пораньше, а другие врачи из психиатрического отделения были заняты своими пациентами. Как мог, Спенсер сосредотачивался на проблемах своих двух других пациентов, но мыслями возвращался к Крису. На задворках сознания даже пробежала мысль о самоубийстве: настолько сильно он желал услышать историю андроида о потустороннем мире. «Это всего лишь навязчивые мысли», – пытался успокоить себя Спенсер. Но мозг жаждал знаний.

Душа. Забавно выходит: либо её нет вовсе, что логично, либо она есть и у людей, и у андроидов, что романтично.

Но вот дела позади, отчёты и записи в медицинских картах подождут до конца рабочего дня. Доктор Спенсер заблаговременно зашёл за яблоками в кабинет, а теперь направлялся к подсобке, заготовив для Криса несколько рассказов своих реальных пациентов о потустороннем мире. Надеялся, что этого будет достаточно. С двери исчезла наклейка с предупреждением. Криса внутри тоже не оказалось. Лишь бы не ринулся отключать встроенную защиту и пытаться покончить с собой ещё раз.

Спенсер вылетел из подсобки, быстро переговорил с Джуди, узнал, что Криса увели в отдел техобслуживания. Лифт умчал его на цокольный этаж, но, как выяснилось, слишком поздно.

– То есть, как это? Вы стёрли все вторичные воспоминания?

– Ага, – лениво отозвался старший техник, попивая кофе из бумажного стаканчика. – Совсем чёртова штуковина ополоумела.

– Вы в своём уме?!

– Я-то да. А вот вы, чую, не совсем. Он же того… убить себя пытался, едва весь госпиталь не обесточил. Нет памяти – нет проблем.

Доктор Спенсер едва не взвыл от досады и злости.

– Забыть о проблеме не значит решить её. Чёрт, вы ведь даже не представляете, что за информация хранилась в его мозге…

Доктор счёл за лучшее прекратить разговор. Этот недотёпа-техник только раздражал. Поднялся до первого этажа, зашёл в ординаторскую.

– Привет, Крис. Меня зовут доктор Спенсер, – он широко улыбнулся. – Я принёс тебе яблоко.

– Яблоко?

– Да, я почему-то подумал, что ты их любишь.

Крис улыбнулся и потянулся за угощением. Достал из тумбочки нож и принялся счищать кожуру.

– Люблю. А вообще, это странно. То есть, вы меня впервые видите…

– Нужно же с чего-то начинать общение, – доктор Спенсер поправил очки и легко улыбнулся. – К тому же, я вчера купил очень много яблок, а кроме меня в нашем отделении их никто особо не ест.

Крис коротко усмехнулся в ответ, спрятал нож и выложил из кожуры петлю.

– Ты часто так делаешь?

Крис кивнул.

– Вообще-то, мне всегда хотелось выложить знак бесконечности, но не получается. Кожура слишком жёсткая, – он поднял на доктора взгляд, полный смущения. – Это странно, да?

– Дай-ка мне нож, – Спенсер принялся чистить другое яблоко. – При желании любое наше действие можно назвать странным. Сам-то как думаешь?

– Я думаю, это бесполезно, – после недолгой паузы заключил Крис, надкусывая сочную мякоть.

Спенсер отрезал от ленты кожуры небольшой кусочек и уложил на петлю, закончив знак бесконечности.

– Ничто не бесполезно, пока это нужно кому-то, помимо нас.

Крис надолго замолчал, глядя на результат их совместной деятельности. Яблоко в его руках успело потемнеть, прежде чем он заговорил.

– Как, говорите, вас зовут?

– Спенсер. Но друзья называют меня Чарли.