Противогазы. 2 часть

Обезьяны

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мно...
— Вылезай, чернозадый, мы тебя не тронем, — перебил парнишка и следом добавил: - может быть.
Они не дали ему закончить молитву, и это было обиднее всего.
Мурат выглянул из-за края тележки. Трое отморозков одетых в чёрное стояли в метрах двадцати от него. Бритые наголо подростки - они больше походили на куриные яйца в противогазах, нежели на нормальных людей. Мурат прерывисто дышал в фильтр, размышляя над дальнейшим ходом действий. Плащи настигли его по пути из церкви. Этот заброшенный парк развлечений стал для него последним прибежищем, ибо чувствовал он, что в этот раз ему так просто не уйти. Теперь либо пан, либо пропал.
— Эй, обезьянка, вылезай к нам из своей пещерки, мы тебя бананчиком угостим, — крикнул тот, что стоял ближе всего.
Парни мерзко загоготали.
Мурат спрятался от них в старой рельсовой тележке, но отсидеться не получится: рано или поздно эта шпана отыщет его. Сегодня преследуемый вынужден согрешить. В его чёрной ладони зажат кусок кирпича.
Троица решила разделиться. Двое направились к старой карусели, а третий - тот, что назвал его обезьяной, - зашагал к нему. Как только этот парень подойдёт к телеге, Мурат выскочит и ударит этого мерзавца камнем по противогазу.
— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена, — шептал Мурат.
Отморозок уже взобрался на посадочную платформу.
— Так, благость и милость [Твоя] да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Госпо...
— Миллер, он здесь!
Мурат обернулся. Позади его телеги стояли двое подростков, а Миллер подошёл с другой стороны.
"И как же я не догадался... Господь, прости меня", — подумал Мурат.
Он выскочил из вагончика и метил камнем в голову Миллера, но последний сумел увернуться. Те, что позади него, схватили Мурата за руки и вытащили из вагончик. Миллер взял беднягу за грудки и выкинул с платформы.
Парнишка упал на спину. Тупая боль прожгла его от шейных позвонков и до копчика. Страха не было, но было смирение.
— На колени, мразина, - крикнул Миллер в динамик своего противогаза.
Мурат молча встал на колени.
— Ну, что скажешь? — внезапно спросил тот, что назвал его чернозадым.
— Зачем вы это делаете? — спросил Мурат, опуская голову.
— Ты ещё спрашиваешь? Да вы заполонили всё и вся, чёрные рожи! — кричал Миллер.
Мурата вдруг поразил приступ истеричного смеха. Тройка переглянулась.
— Чего ты ржешь?
— Ирония судьбы в том, что сейчас мы все обезличены. Наши лица сокрыты под масками и даже не важно у кого какой цвет лица, ведь ты его элементарно не видишь. Мой лик спрятан за таким же чёрным противогазом, как и у вас. Здесь мы все равны.
— Равны говоришь? — психанул юноша с немецким именем, — ну-ка, подержите его.
Два бугая схватили Мурата за руки, а Миллер подошел и сорвал с его лица противогаз.
Молодой человек начал задыхаться. Резкий кашель Мурата прерывался звонким смехом парней.
— Ну что, теперь мы равны? — спросил Миллер
Мурат опять шептал молитвы, что, конечно, не осталось незамеченным.
— Он, кажись, молится? Ха-ха, он молится Иисусу! Чёрный молится христианском богу! - прокричал третий, - тот, что все время молчал.
— Запомни, мартышка, нет бога кроме Ницше, а Гитлер пророк его! — сказал Миллер и демонстративно засмеялся. Остальные поддержали его. Чёрные плащи бросили Мурата на землю и отправились восвояси, а он продолжал молиться, задыхаясь.