Бог. Подражание Бродскому.

Воздух — безумие пьяной лавочки.
Путь мой начертан, избит и праведен.
Свят я, как многие, пусть и заповедей
не знаю, и ноль без палочки.

Мокрой рукою схватив безумие,
На середине реки барахтаясь,
Я задыхался. И мне понравилось
Жизнью платить за свеченье лунное.

Слышу, грохочут за мной сандалии,
Вижу со дна между тиной сети я,
И извлекают меня комедии
Данте, и Гоголя, и так далее.

Люди вгрызаются в землю копьями
И созывают к себе копателей.
Те и другие меня утратили
Вместе с тревогой, огнем и копотью…

Все, кто проходит вперед с лопатами,
Слушайте, кто-то рыдает, но не я!
Выстроилась на погосте толчея,
Ждет перекура с вином и матами.

Грохотом, пылью и камнем стали вы.
В пояс бездушным ракетам кланяйтесь!
Он неизбежен, ваш Апокалипсис,
Хоть вы царя вернете, хоть Сталина.

Я проповедую то, что сказано
Богом, что не отрекаясь падает
Наземь и не отдает глашатаям
Сына, и остается связанным.

Он не объект моего внимания.
В лучшем из случаев где-то в полисе
Выведен буквами без старания
Группою крови и дрожью в голосе…

…Вот он, локальный мой Апокалипсис.
Все как положено: время, действие,
И откровение, и пришествие,
Небо и солнце, что там остались. Здесь

Ветрено. Сухо, темно и ветрено.
Я не оправдываюсь за знания —
Это неверно в корне! Правильно
То, что агония — это временно.

Снова на дне. Снова в неизвестности.
Корни что небо. Глина что облако.
Жалуюсь Богу на жизнь (кому легко?):
— Нынче стою в незнакомой местности…