Ты знаешь хоть одного, кто в нее не влюблялся бы с первого взгляда? Глава 107 из романа "Одинокая звезда"

Слушай, что за парень был тогда с тобой в парке?

Маринка, глядя в окно, некоторое время молчала. Он не торопил ее, знал, что все равно не выдержит — скажет. Наконец, вздохнув, она раскололась:
— Гена, я, кажется, влюбилась.
— Наконец-то! — возрадовался Гена. — Вот теперь ты, может, меня понимать станешь. А то легко давать советы со стороны. Другое дело, когда сама почувствуешь, что это за мука такая — влюбиться. А кто он? Тот парень?
— Да, это он.
— И где ты его подцепила?
— В нашем салоне, во Дворце творчества. Он бард, на гитаре играет. Песни сам сочиняет и поет. Только его собственные песни — так себе, набор слов.
— Да они сейчас у всех такие, кого ни послушай. Хоть знаменитость, хоть новичок. Сплошные ля-ля и никакого смысла.
— Ну вот. Он случайно услышал по радио мои стихи — помнишь, передавали? И решил меня разыскать, чтоб объединить свою музыку с моими словами. И разыскал. На том концерте, что вы пропустили, когда в парк отправились целоваться. Там я с ним и познакомилась. И влюбилась с первого взгляда. Нет, со второго. Когда поближе его рассмотрела.
— И чем он тебя взял?
— Ну, как тебе сказать? Всем! Он такой симпатичный! И голос... бархатный, и взгляд. Просто обволакивает! А когда он меня поцеловал в ладошку... Слушай, я тебе ценный совет дам. Выбери удобный момент и поцелуй Ленку в ладонь, в самую серединку. Знаешь, пробирает аж до конечностей!
— Ты что, уже с ним целовалась? Вот это темп!
— Нет, не целовалась — еще нет. Ладонь он поцеловал мне в тот вечер − когда проходил между мной и стульями на сцену. Я прямо обалдела! Он потом сел рядом и заговорил − а я смотрю на него и молчу, как дура. Еле-еле взяла себя в руки. Потом он предложил мне пойти в парк. И мы сбежали с концерта. Там вас и увидели. Я еле удержалась, чтобы не окликнуть.
— Молодец, что не окликнула. Я бы тебе окликнул! Ну, и как у вас с ним сейчас? Встречаетесь? Кто он вообще? Чем занимается?
— Такой же, как и мы — в одиннадцатом учится, в сорок седьмой. Мать у него там завуч — представляешь, какой несчастный. Встречаемся. Сегодня в семь в парке у фонтана. Ген, забери у Ленки мои тетради со стихами. Они у нее на лоджии валяются. Может, он чего выберет из них для своих песен.
— Сама забери. Почему я должен забирать? Ты что, с ней в ссоре?
— Нет... просто... А тебе что, трудно забрать? Их там много — я все не дотащу.
— Она не дотащит! Десяток тетрадей! Прямо, одуванчик! Ты, давай, не темни. Говори, в чем дело?
— Не хочу, чтоб Ленка про Диму знала. И ты ей ничего не говори, ладно?
— А чего это ты? Скрывать его собираешься, что ли? Так ведь не скроешь. Ага, значит, его Димой зовут. А фамилия?
— Рокотов.
— Ох, ты! Дмитрий Рокотов, Рокотов Дмитрий — красиво звучит! Так почему ты его от Лены прятать собираешься? Боишься, что уведет?
— Боюсь! Вдруг он увидит ее и влюбится. Как все. Ты знаешь хоть одного, кто в нее не влюблялся бы с первого взгляда? Я не знаю.
— Ну, влюбится, ну и что? Как влюбится, так и разлюбит. Мало что ли в нее влюблялись? И все впустую. Вон Сашка Олень, как за ней ухлестывал. Красавец, весь из себя! Химичка ему замечание делает: “Оленин, вы почему глаза закатываете? Вечно они у вас в потолок глядят.” А он: “Я же не виноват, что они у меня такие... томные!” И где он был у Лены со своими томными глазами?
— Ну, Оленин, допустим, дурак. Ленка таких не переносит. Но дело не в этом. Я вообще не хочу, чтобы Дима в нее влюблялся. У нас сейчас с ним очень хорошо, боюсь даже сглазить. Пусть он в меня пока покрепче влюбится. Вот когда признается мне в любви, тогда, может, я ему Ленку покажу. А может, не покажу. Ну ее в болото! С ней вообще нельзя никуда ходить — все на нее только и пялятся.
— Маринка, да ты что! С какой стати Лена будет вешаться на шею первому встречному? Нужен ей твой Дима, как собаке галстук! Тем более, что ты с ним встречаешься. Что у нее — совести нет?
— Но ведь и она когда-нибудь влюбится? В кого-нибудь. А вдруг это будет Дима? Вдруг он ей тоже понравится? Он, знаешь, какой симпатичный!
— Ну, смазливая морда — еще не все. Для Лены куда важнее ум и интеллект. Он что, умнее меня?
— Гена, ты извини, но не глупее, — это точно. Он классный программист! Победитель городской олимпиады по информатике. В Интернете, как рыба в воде. У него дома компьютер со всеми наворотами. Ты понимаешь, как это опасно?
Гена помрачнел и задумался. Да, раз так, то действительно, лучше не рисковать. Он, конечно, уверен, что все Маринкины опасения бред собачий. Но береженого Бог бережет. Начнет этот Дима помогать Лене осваивать компьютер, вотрется в доверие, а там... Высокий, умный, хорошенький. И хотя мы видали всяких − но лучше ему быть от нее подальше.
— Тогда и ты потихоньку отдаляйся от нее, — посоветовал он Маринке, — вроде ты сильно занята, тебе некогда. Гуляй со своим Димой не в нашем парке, а где-нибудь еще. Скажи: не хочешь, чтобы родители видели − мол они ругаться начнут за уроки и тому подобное. И перестань нас приглашать на свои концерты. Не напоминай Лене о них.
— А ты тоже форсируй ваши отношения — не останавливайся на достигнутом. Чем раньше у вас все произойдет, тем лучше и для тебя, и для меня. Ты понял?
— Все я понял. Ладно, договорились. Ну, я пошел.
И с тяжелым сердцем он ушел от Маринки. Шел домой и терзался. Да что же это такое! Из-за ее дурацкой красоты он всю жизнь должен трястись, что ее уведут. Как жаль, что он не всемогущий султан какой-нибудь или шах. Запер бы ее в золотом дворце и никому не показывал. Так ведь нет — он всего лишь школьник из бедной семьи, не самый умный и, увы, не самый красивый. В одном Маринка права — ему надо спешить. Надо побыстрее добиться ее любви. Господи, кто бы подсказал: как?
Впрочем, сейчас у него есть повод снова зайти к ней — взять Маринкины тетрадки. Она, конечно, спросит, почему не сама Маринка их забирает. Придется врать. Чего бы придумать? Сказать, что Маринка заболела, нельзя — Лена сейчас же побежит ее проведывать. И вообще, она всегда чувствует, когда он врет.
А не буду ничего придумывать, решил Гена, скажу, что Маринка попросила принести ей тетради, и все. Хоть посмотрю на нее еще раз, а то до завтра уже не увижу.
К его удивлению Лена без слов отдала тетрадки и снова уткнулась в экран. Там высвечивались какие-то непонятные таблицы. На его вопрос, что это такое, она только махнула рукой: мол, иди, не мешай, ты все равно не поймешь. Он потоптался еще немного, но она никак на него не реагировала. Тогда, надувшись, он пошел домой. Его прямо распирало от негодования. Этот компьютер — и кто только его выдумал! Он так и знал, что из-за этого проклятого железа она теперь будет отдаляться и отдаляться. С каким удовольствием он бы его — с балкона! 
Конечно, если бы и у него был компьютер, он тоже не отрывался бы от экрана − чтобы потом ей же все объяснять и показывать. А теперь, что ж? Скоро он безнадежно отстанет — и ей просто не о чем станет с ним говорить. Заведет себе знакомых в Интернете, а он будет стоять в сторонке, сжимая кулаки в бессильной злобе неизвестно на кого.
Дома его охватила такая тоска, что хоть волком вой. Близнецы бесились у себя в комнате. Похоже, швырялись подушками. Ну и черт с ними! — подумал Гена. Разобьют стекло — может, хоть раз Алексей их выдерет. А то все только восхищается: “Ах, какие дети, лучшие на свете!”. А их лупить надо каждое утро вместо гимнастики, чтобы быстрее умнели, — а то от них прямо житья не стало! Вот и сегодня. Если б не они, он бы точно ее поцеловал. Правда, только в щеку, но и то хлеб. Так нет — явились, не запылились!
Чем бы заняться, чтобы время быстрее прошло?