​Не ной, не бойся, не проси

«Вы никогда не сможете изменить направление ветра,

но в вашей власти изменить направление паруса»

(Лао Цзы)

Катя ушла глубоко в себя и уже третью неделю не торопилась возвращаться. Нет, трагедии не было и быть не могло. Просто так сложилось, что день рождения последние годы становилось всё труднее пережить. «А вот интересно: так теперь всегда будет или только в какой-то сложный период в середине пути?» – думала она в последнюю неделю перед наступлением пугающей даты по паспорту.

Она почти машинально мазнула кистью по холсту, пытаясь снова и снова исправить гребень волны. Катя писала море вот уже несколько дней. Море сопротивлялось. То заваливался горизонт, то угол наклона уходил в сторону, и вместо волны получался обычный бесформенный сугроб, то краски вдруг меняли оттенок и создавали иные цвета по сравнению со вчерашними. Один раз она уже полностью зачищала холст. Второй вариант картины лучше не стал, а зачистка ещё раз вряд ли удастся.

Катя сделал шаг назад и взглянула на свою мазню. Нет! Это решительно никуда не годится. Холст безнадёжно испорчен. И вдруг она в сердцах хватила кистью черной краски и вывела на так называемом гребне две четвёрки. Четыре параллельные линии и две поперечные. Ведь это они были во всём виноваты. Эти треклятые две четвёрки.

Черные цифры на секунду замерли, а потом будто шевельнулись, удобно устраиваясь в брызгах морской пены, ну или точнее, в её жалком подобии. Теперь они напомнили решётку на окне. Катя ощутила такую тоску внутри, что захотелось немедленно расплакаться. Она даже всхлипнула: «И что за жизнь? В сорок четыре ни счастья, ни успеха, ни любви. Точно птица в клетке, ещё и крылья подрезаны». Однако рыдать она передумала. Ну или перенесла на более поздний час. А пока решительно сняла неудачную картину с мольберта и, развернув изображением к стене, поставила на пол.

Поняв, что поработать сегодня не получится, привела себя в порядок и вышла прогуляться. Меланхолия полезна в умеренных количествах, когда её перебор – это уже убойная тоска. Решила пройтись по парку.

– Здравствуйте, сударыня, – услышала она тоненький голосок откуда-то снизу.

Перед ней стоял мальчик лет пяти-шести, совершенно обычный современный ребёнок, и, слегка склонив голову, будто в лёгком поклоне, обращался к ней с необычным приветствием.

– Здравствуйте, сударь, – в тон ему ответила Катя и тоже склонила голову.

– Чудесная сегодня погода, а вы почему-то грустите, – продолжил мальчик и широко улыбнулся.

Катя совершенно растерялась. Настолько несуразно выглядело сочетание обычного облика мальчишки с высокопарной речью. Поговорить им не удалось, потому что от ближайшей лавочки отделилась его явно недовольная мамаша и набросилась на малыша, как разъярённая курица:

– Сколько раз тебе повторять – не смей разговаривать с незнакомыми, –проорала она и дернула ребёнка за руку. – Пошли быстро. Ещё раз увижу, мало не покажется.

– Зачем вы орёте на ребенка? Он ничего плохого не сделал, – попыталась вступиться Катя.

– Тебя, овца, не спросила!

– Да уж, – сказала уже самой себе Катя и пошла дальше, обдумывая произошедшее. – Театр абсурда, по-другому не скажешь.

Однако рыдать и жалеть себя после этого эпизода хотелось уже гораздо меньше. Немного успокоившись, она вернулась домой. Прошёл ещё один день, и ещё ближе стала почему-то так пугающая её дата.

Вечером, уже лежа в постели, открыв ленту новостей в смартфоне, Катя наткнулась на новую странность – то ли стихи, то ли бессмысленный набор слов:

Кричи не кричи, никто не услышит,

Убей таракана на ломаной крыше

И воду в подъезде пусти.

Пускай заливает квартиры, пролёты, подвалы

И люди бегут напролом.

Пусть знают, что жизнь не сахар в пакете,

Что жизнь – последний предел.

«Какой бред только ни напишут», – подумала Катя, отложила телефон и довольно быстро уснула, хотя последние дни её мучила бессонница. Завершил все странности этого дня не менее странный сон.

Катя оказалась где-то в скалистой местности. Она шла по тропинке среди густой и невероятно свежей изумрудно-зелёной растительности и слушала звук, похожий на шум воды. Но он не пугал, а, наоборот, успокаивал. Будто обволакивал умиротворённостью, убаюкивал, растворял в себе. Поднявшись на вершину горы, Катя увидела источник звука – водопад. Величественный, свободный, мощный поток срывался с высоты и падал сплошной стеной вниз, в пропасть. Солнечный свет распадался в каждой капле маленькой радугой. Брызги летели в стороны, поднимаясь вверх, и, снова падая, соединялись с основным каскадом. А она физически ощутила такую лёгкость, что показалось, будто у неё и вовсе нет тела и силы тяжести тоже не существует. Катя сделала шаг к пропасти и… проснулась.

Первые несколько минут после пробуждения даже мыслей никаких не возникло, но сон никуда не ушёл. Он будто притаился рядом с внутренней меланхолией, постепенно вытесняя её, выталкивая за пределы сознания. Вдруг захотелось немедленно подняться и взяться за кисти. Сопротивляться этому желанию Катя не стала. Давно она не испытывала такого прилива сил.

Наспех глотнув кофе, она с нетерпением школьницы поставила на мольберт чистый холст, немного подумала, глядя на белое полотно, смешала на палитре краски и положила первые мазки: широкие, свободные, молочно-белые, лёгкие голубые, бежевые, цвета сливок, чуть-чуть желтизны... В воображении тут же возник шум воды из сна. Работала не торопясь, но на удивление очень быстро. К вечеру центральная часть картины уже была готова.

Странно, но Катя никогда так не писала раньше. Она всегда начинала с набросков, тщательно размечая композицию, выстраивая порядок изображений, только потом бралась за кисти. А тут вот как – с чистого листа в прямом смысле слова.

Вода получилась живой, текущей, сверкающей от солнечных лучей и шумящей, как в её сне. «А вдруг никто, кроме меня, этого не услышит? Неужели опять всё напрасно?» – верещал в сознании мерзкий внутренний голос, тоска не сдавала позиций. И тут Катя вспомнила, что ничего не ела весь день, увлечённая работой. «Не услышит и не услышит, подумаешь!» – ответила сама себе и пошла в кухню изобретать что-нибудь вкусненькое на ужин. Ей вдруг захотелось себя побаловать.

А после ужина Катя взяла лист бумаги, ручку и составила список подарков на свой день рождения. Первым делом она написала вверху листа, в уголочке, две четвёрки. Посмотрела на них с опаской – вдруг опять напугают. Странно, но сегодня они предстали в образе двух бокалов с шампанским.

Катя записала желания в столбик, подумала и добавила к каждому пояснения в скобках:

«Домашние тапочки (мои опять износились, а тапок много не бывает)

Набор столовой посуды (хочу заменить старые тарелки, люблю новую посуду!)

Новый ноутбук (мой уже совсем изработался)

Компьютерная мышь с хвостом (надоело батарейки менять, вечно их под рукой нет)

Персональная выставка (пора уже…)».

– До роковой даты осталось ещё три дня. Как раз успею закончить картину с водопадом. Наверное, – подвела итог Катя и довольная отправилась спать.

Три дня пролетели в увлеченной работе. На холсте появились синие горы на фоне прозрачного неба, буйная растительность по отвесным берегам и еле заметная тропинка вдоль падающей воды, уходящая ввысь и теряющаяся где-то на горизонте. Но всё это было лишь обрамлением для ревущего потока воды.

Жалеть себя времени просто не оставалось. Кате казалось, что написать этот водопад – главная цель всей жизни. И она очень радовалась тому, как легко получается картина. Даже неудача с морем забылась, а испорченный холст она просто унесла на мусорку.

В день рождения Катю разбудил телефонный звонок. Сын до рабочего дня спешил поздравить маму.

– До полудня никуда не уходи, – предупредил он в финале, – курьера встретишь.

– Какого курьера? – она сделала вид, что удивилась.

– Это сюрприз! Всё, я на работу побежал. Ещё раз с днём рождения. И даже не думай грустить. Люблю тебя!

Сын семь лет назад уехал в большой город учиться, да так там и обосновался.

В двенадцать часов зазвонил домофон. Курьеров оказалось даже два. Один привёз букет из белых роз, а второй – небольшую плоскую коробку. Катя, даже не распечатывая, поняла, что в ней может быть. Вот откуда сын узнал, что её ноут уже никуда не годится? Она ему не говорила.

На обед именинница отправилась к своим родителям. Мама предупредила её заранее, что собирается готовить праздничный стол. Там Кате вручили новые пушистые тапочки и маленькую коробочку, перевязанную красной лентой, в которой оказалась компьютерная мышь какой-то совершенно невероятной расцветки. Папа увидел её случайно в магазине и решил, что она непременно должна поселиться у его замечательной дочки. Что интересно, мышь была со шнуром, а не на батарейках.

Вечером в гости пришли две близкие подруги. Они втроём дружили еще со школы. И принесли... столовый набор тарелок и комплект круглых бокалов. Именно такие Катя больше всего любила.

Но самое главное событие нового – уже сорок пятого – года жизни произошло следующим утром. Кате позвонили из художественного центра и сообщили, что её персональная выставка включена в план на конец сентября.