Просто
Едва рассвело, Яна осторожно вышла в сенцы.
Следом тут же нарисовалась баба Катя, нарочито всплеснула руками:
- И-и, божачки ж вы мае, зранку по сялу шарохаться!
В голосе укоризна, а в глазах – тёплые лучики.
Яна затянула под кепку волосы, вяло усмехнулась:
- Пробегусь.
- Вось и дОбра, - сразу благодушно сдалась баба Катя.
Накануне вечером любимая гостья её напугала: внесла в хату чемодан, обняла наспех, а взгляд будто неживой. Ужинать не стала, до ночи пролежала, уткнувшись в стену. Что с девочкой?
- А то блиноу напякли б удваёх, як раней… И в огороде работа ёсь…
Яна молча завязала шнурки, подняла глаза. Женщина охнула, перекрестилась и удалилась в комнату, припадая на одну ногу.
«Милая, милая баба Катя, хорошая моя. Хромая, постаревшая, всегда одна…» Внутри знакомо потяжелело, больно заворочалось. Проклятое.
Надвинув кепку на глаза, толкнула дверь, поёжилась, втянула знакомые с детства местные запахи. Бежать, скорее бежать. От жалости к бабе Кате, от плохих мыслей, от страха, от безысходности. За калитку, по обочине сельской дороги, потом в лес. Только-только набирало силу отдохнувшее солнце. Утреннюю тишину изредка тревожили вскрики птиц. Забыть обо всём. Ни осточертевшей унылой квартиры, ни Гоши… не думать о нём, не думать… И в огороде помогу, и блинов, потом… потом… больно…
Радио, что ли, орёт где-то? Лес, тихо, и вдруг словно из другого мира – зыбкое, протяжное:
- Мой костё-о-р в тумане светит, искры га-аснут на лету-у…
Голос приближался и завораживал. Поставленный такой, что-то вроде тенора.
Резко поредели деревья, тропинка выпрыгнула на берег Удранки. В глаза ударило бликами с воды. Теперь пение слышалось отчётливо, звук заполнял всю округу, долетал до верхушек сосен и отражался в реке.
Поискала, откуда он исходит, и не поверила глазам: в самой середине реки, окружённая мелькающими бликами, словно лёжа на серебряном блюде, пела мужская голова. Серьёзно так. Красиво. Рассвет, ни души, сосны поскрипывают, голова поёт.
Яна продолжала бежать вдоль берега и пыталась разглядеть странного человека, что вот так просто сидит в реке и распевает романсы. Глаза от яркого серебра на воде заслезились.
Пробежав ещё метров триста, девушка остановилась. Разулась, ощутила приятную прохладу влажного песка. Скинула шорты, майку, вошла в воду, поплыла. Интересно, сколько он там ещё просидит? Перевернулась на спину, попробовала расслабиться. Чудовище внутри забеспокоилось, напряглось и стало таким тяжёлым, что она чуть не захлебнулась. Пора на берег. Пение прекратилось. Яна прищурилась, всмотрелась: кажется, на том месте уже никого нет.
***
Она выдирала сорняки и размышляла об утреннем певце. Что-то в его пении не отпускало. Почему он вообще это делает? И нет, она так не смогла бы – петь в реке. А кто бы смог? Гоша точно не такой. Мысль о нём передёрнула, разбудив притихшее было чудовище.
С Гошей надо быть всегда в тонусе. Приветливой, причёсанной. Фразы только взвешенные. «Ты подумала, прежде чем это сказать?» Салат в строгой пропорции, вилки только из набора, а полинявшие незабудки на любимой чашке при нём нельзя - раздражают. «Ты её до сих пор не выбросила?»
Грудь сдавило, в глазах стало темно.
- Что ты, Янка, что ты… – баба Катя, переваливаясь и охая, устремилась в огород, увидав из окна: Яна, стоя на коленях, обхватила себя руками, раскачивается и мычит, словно от сильной боли.
Три года назад Гоша оказался её семьёй. Родным островком в океане чужих людей. С ним она почувствовала себя маленьким найдёнышем, которого обогрели и спасли от всего плохого. Но незаметно что-то менялось. Может, дело в их недоношенном ребёночке, а может, всё началось гораздо раньше – Яна не могла бы сказать точно, когда внутри у неё поселилось и стало расти чудовище. Но какое-то время ей казалось, что оно шевелится в том самом месте, где прежде шевелился её сыночек. Только теперь вместо сладкого ожидания это вызывало ужас и боль. Постепенно чудовище завладело всем. Изводило, принимало разные формы и обличья. По ночам, глядя в темноту, она чувствовала, как мерзкие щупальца шарят по закоулкам её тела и сознания, больно трогая всё на своём пути. Детские страхи. Развод родителей. Долгая мамина болезнь. Мучительная беременность. Мёртвый малыш. Мамины похороны. Всё это оживало, впивалось в неё, душило, сводило с ума невозможностью исправить. Отвращение к Гоше росло. Он ни в чём не виноват. За этот нерв чудовище дёргало особенно больно, и хотелось умереть от тяжести своей вины.
Она ходила на работу, в спортзал, что-то говорила, делала. Но тёмные круги под глазами и безразличие злили Гошу, он терялся, не понимал, а она всё равно ничего не смогла бы объяснить. Гоша хороший, просто она его ненавидит. Но он же не виноват.
В глухомань бабы Кати её с детства отправляли каждое лето. Так и повелось – одинокая мамина тётя привычно ждала в гости. Яна любила её смешной деревенский говор и уютную хату, любила тихий берег Удранки и лес, окутывающий покоем. В последние годы не всегда удавалось выбраться даже на день-два – уважить, гостинцев привезти. А сейчас подумала: может быть, если весь отпуск рядом не будет Гоши, она сумеет что-то решить. Может быть, тогда чудовище оставит её в покое.
***
Третье утро поёт.
Яна перешла на шаг. Незнакомая печальная ария над водой успокаивала, притягивала. Какой чувственный голос!
Сегодня она остановилась напротив певца. Растягивалась и посматривала из-под козырька. Когда певец выйдет из воды, она ему обязательно скажет, как здорово он поёт. Просто улыбнётся и скажет. И добавит, что тоже хотела бы так.
Голова, замолчав, немного покрутилась на серебряном блюде и стала удаляться. Потом к ней присоединились плечи, потом загорелая спина и тёмные плавки. Человек выбрался на противоположный берег и скрылся в чаще леса.
Ну и ладно. С какой стати она решила, что кто-то захочет с ней разговаривать? Может, ему нравилось петь в одиночестве, а тут она со своими упражнениями.
***
Ведь давала же себе слово – не включать телефон. Довольно записки. Но спустя неделю понадобилось кое-что выяснить для бабы Кати. И тут же прорвался Гошин звонок. Автоматически ответила.
- Где ты? Что происходит? – раздражённые нотки накрыли знакомым удушьем.
- Не беспокойся, всё хор…
- Где ты, я спрашиваю? Что за фокусы? Ты можешь хотя бы…
Яна отключила телефон. Потом долго сидела в темноте, тихо выла и ждала, когда чудовище, наконец, насытится её болью и заснёт на какое-то время.
***
Над комодом всегда висели три фотографии. Яна любила их рассматривать, но никогда ни о чём не спрашивала.
Серьёзный щекастый малыш. Рядом годовалая девочка с глазами бабы Кати. Над ними свадебное фото: юная баба Катя в фате – смущённая и счастливая, а у жениха взгляд озорной.
- Баба Катя, у тебя муж был?
- Быу, Янка, чаго ж яму не быть.
- И куда он делся?
- Зямелька забрала. Мало пожили удваёх.
- Любила его?
- А як жа.
Яна прижалась посильнее, погладила плечо бабы Кати.
- А… детки?
- И детки были. Дочачка от воспаления померла. Сыночка Удранка унесла.
- Как ты всё это горе выдержала, баба Катя?
- И-и, Янка, а як жа… куды деваться мне… – Баба Катя промокнула подолом глаза. – Маялась, як сама помирала. Ды и тяпер маюсь, але жить надо, Янка. Надо просто жить…
Помолчали. Хорошо сидеть вот так в обнимку и чувствовать, как тлеющий уголёк, который раньше вовсе не согревал изнутри, устремляется навстречу другому теплу, и вот оно уже большое, горячее, необходимое, одно на двоих.
- А я мужа не люблю, - тихий голос Яны задрожал, сорвался вверх. – Я плохая, гадкая…
- Ш-ш-ш, – баба Катя охватила тёплыми ладонями её лицо. - Ты, Янка, вину свою прыдуманную не тятёшкай. Гэтае дитё жить не даст. Гони. Плохое гони, доброе прымячай. Так и выдержишь.
***
Яна бежала быстрее, быстрее, но боль не отставала. Чудовище ворочалось внутри, не давало вздохнуть. Больно… больно…
- Ночь напролё-от нас своди-или с ума, – неслось над Удранкой. Голос удивлял, притягивал. Он словно обнимал и спрашивал о чём-то сокровенном.
Яна перешла на шаг, потом опустилась на колени – ноги больше не могли её слушаться.
Оно царапало нутро чудовищными когтями. Натягивало нервы до предела и безжалостно разрывало их, причиняя невозможную боль.
- …В тё-омных оврагах стоя-ала вода-а…
Казалось, оно больше не помещается в ней. А может, это вырвался, наконец, со всей силой её отчаяния крик о помощи. Крик вышел яростным, нечеловеческим. В глазах потемнело.
***
Кто-то гладил её руку:
- …будет хорошо… пройдёт…
Кажется, легче дышать. Она увидела частицы воздуха цвета серебра, в них медленно проникал и разливался нежный синий цвет неба. Осторожно втянула в себя живительную синеву. Совсем не больно. Словно расправилась пружина, сжатая до предела. Разве это тот же берег? То же небо? Та же Вселенная?
- …и споём, хотите?
Огромная уродливая птица шумно сорвалась с ветки рядом с ними и скрылась в лесу.
Над водой, долетая до верхушек сосен и отражаясь в реке, парили два голоса. Мужской, сильный и глубокий, и девичий – тонкий, несмелый:
- …бы-ыли наивными, ка-ак же мы мо-олоды были тогда-а…
великолепно!
Чё уж.
Других слов не найду.
Только соседний рассказ может конкурировать, но этот гораздо сильнее литературно, ощутимо более мастерски исполнен.
Хотя есть и недостатки. Истории как таковой нет, запечатлена некая статика в состоянии героини. Только намёк на развитие и изменение. В этом отношении соседний рассказ более цельный и вполне законченный. Более правильный, так скажем. Более понятный.
Прекрасно!
Это какая женщина охнула? Бабка или Яна. Вроде как обе они женщины.
Ну да ладно.
Рассказ с большим количеством неизвестных. Какое такое чудовище? Чужой, что ли? А откуда взялся? Ах, от верблюда! Ну, все понятно теперь.
А куда делся? Голова на серебряном блюде забрала? Точно! Как я сразу не догадался?!
И теперь все будет хорошо? Правда? Ура!!!
Кстати, а чего Гоша-то звонил? Может, случилось что? А-а-а, это не важно? Зачем тогда это в рассказе? А диалоги с бабкой зачем? Они на что-то влияют по сюжету? О-о-о, это наполнение объема, а как же…
Господи, ну какой ужас! Это же не рассказ, а бред какой-то!
Потому что рассказ ни о чем!
Не, нездоровое произведение, ей-богу. Потому что недорассказ.
Нездоровым выглядит скорее этот отзыв.
Вы прекрасны! В стихах. В любых!
Проза — конченый конёк.
И поэту невдомёк —
Как же в глупой прозе
Нос не отморозить?
Рассказ плохой. Хотите знать, почему?
Посмотрите на количество голосов.
Хотите знать, почему голосов так мало? Перечитайте мой комментарий.
В целом — я обожаю ваше литературное творчество. Но не в этот раз.
Надо же, сложная вышла мозаика
В недорассказе у недопрозаика.
Только
подальшевы мимо идите-каС грубой и наглой такой недокритикой.
Это что, литературный аргумент? Оч смешно.
Ну и самомнение.
Интересная тема выбрана, много разных удочек заброшено. А что делать, если не любишь? А что делать, если надо расстаться с тем, кто тебя вытащил, потому что жить вместе нельзя? А не пойти ли нахер любому, кто поморщиться при виде меня и моей линялой чашки?
Это и семейная драма, и личная, прекрасно раскрытая в эфемерно-деревенском антураже. Эфемерном, потому что эта деревня какая-то сказочная, больше убежище от злой бабайки.
Мне не очень понравился объём драмы на одну героиню, так то на самом деле хватило бы того, что она разлюбила мужа, чувствуя при этом свою ответственность перед ним.
Смутный эротицизм встречи с поющим незнакомцем меня тоже несколько смутил, сделал концовку неудовлетворительной, потому что новый роман породит новых чудовищ. Но, может, в этом-то и суть.
Хорошие диалоги, разница поколений и культур, Катя понравилась.
ГОЛОС тут, мне равно понравились этот рассказ и «Море спокойствия», но тут песня над водой))
Насчёт эротицизма — неожиданно, он не планировался, совсем
Спасибо!
Это тот самый случай, когда получилось «не баг, а фича». И недосказанность, туманность образа певца в реке не портит сюжета, а вполне в него укладывается.
Я только всё время думал, как он поет в реке — это ж физически непросто. Наверное. И течение сносит, река же. Не знаю, не пробовал.
Насчёт «как он поёт в реке». Я тоже не пробовала, но такая голова была в реальности. Увидела тему — и всплыл )) тот эпизод: Удранка (реальная тихая речушка в Минской области), на рассвете мы в спортлагере бежим на утреннюю тренировку, а посреди реки мужчина романсы распевает красивым тенором, каждое утро. Может, у него своя такая зарядка была. Вот это яркое воспоминание и обросло теперь историей.
А рассказ хороший, не обращайте внимания на всякие инсинуации.
Спасибо!!!
И баба Катя такая колоритная получилась со своим говором!
Настоящий был мужчина или демон, или игра воображения (сумасшествие — а почему бы нет? Лично меня покоробило от невольного, не к месту комичного сравнения с говорящей Головой из «Руслана и Людмилы») но последний эпизод ясности не добавил, а только ещё больше запутал. Намёк на изменение в состоянии героини слишком призрачный, потому что мне осталась непонятна чудодейственная природа мужчины и его голоса. Да и в какую сторону изменения грядут?
Хотя… оставим это на откуп читателю, потому что здесь недорассказ, а скорее зарисовка, момент состояния женщины, хорошо раскрытый, тяжелый и мучительный, но, как уже сказали, статичный, без выхода из.
Так что улетело чудовище и всё переменилось, есть выход.
Есть выход из состояния, но не из ситуации, я об этом.
Ой, не туды ответила, кажись. Это птичке!
У вас обозначено горе от потери ребёнка и так много написано о её жизни с мужем, быте, чашках, его звонке, разговоре с баб Катей — это действия, это не то, что герой чувствует, а то, что с ним происходит, с его реальным телом.
Рассказ, как сеанс у психотерапевта, каким бы хорошим ни был, но ничего не стоит, если не ведёт к изменениям в жизни.
Спасибо вам за рассказ) Он зацепил меня более остальных в этой дуэли)
Да, про изменения в жизни там ничего. Вон скока зато можно придумать, даже про березу! Отлично получилось)), хоть и вразрез с моей идеей
Простите, но мне интересен ваш подход к ситуации.
Что касается певца — я думаю, там могла быть и певица, что на мой сюжет никак не повлияло бы. Читая комменты, даже пожалела, что мне не пришло это в голову во избежание неверной трактовки образа. )) Реальный певец, из жизни, кстати, был довольно солидных лет, седовласый, и тот образ мне дорог, но на эти подробности не было лишних знаков, да и мне не казалось существенным. Теперь вот кажется.
Этот певец, кстати, мог быть и певицей, что никак не повлияло бы на сюжет. Читая комменты, даже пожалела, что мне не пришло это в голову во избежание неверной трактовки образа. )) Реальный певец, из жизни, был довольно солидных лет, седовласый, и тот образ мне дорог, но на эти подробности не было лишних знаков, да и мне не казалось существенным. Теперь вот кажется.
Мне вдруг показалось, что по эмоциональности и количеству знаков эпизоды с Гошей перетягивают, поэтому внимание некоторых читателей распределено не совсем так, как хотелось автору.
Распределять внимание читателя, конечно, должен автор. Но что делать, я не сумела завладеть всеми умами однозначно и безоговорочно, распределяли сами кто в лес, кто по дрова
Спасибо вам за вопросы. Ну чего, писать интересно же, сложно ж только потом, когда выясняется, что ты писал одно, а прочитали другое.))
С одной стороны у нас есть конфликт. Внутренний. Который успешно разрешился. Но он ведь не висит в воздухе, а вытек из реальных событий и уже повлёк нарушения качества жизни. Не могу я сейчас проигнорировать, что автор оставил внешнюю сторону без внимания.
Мужчина имелся ввиду настоящий. Обычный человек, необычно поющий в реке, чем и заворожил. Но мне, кажется, нравится, что его подача вызвала такое ваше восприятие — значит, сработала атмосфера легкого магреализма.)))
В конце не намёк, а изменение, во всяком случае я писала именно о нём.))
Тут возникали вопросы. Они меня, конечно же, удивили, мне-то казалось, что всё расписано предельно подробно, без недосказанностей. )) Поди ж ты.
Дважды прозвучало весьма обидное «недорассказ» и про статику в состоянии. Абиднааа, ага. Знаю, что это мало кому интересно и объяснять надо было текстом. Пытаюсь разобраться для себя.
1. Завязка, экспозиция. Героиня в состоянии тяжелой депрессии приезжает к дальней родственнице. Комплекс причин годами копился, усугублялся новыми потрясениями и вылился в затяжной депресняк, девочка не справлялась. С единственным близким человеком (мужем) взаимопонимания не случилось, и к прошлым испытаниям добавились сильные чувства вины и безысходности, отчуждение (стандартный набор при глубокой депрессии). Встречает поющего в реке человека и удивляется, и делает открытие: ого, так можно? А я бы не смогла. А я бы хотела.
2. Развитие. Не перестаёт думать о том, что вот человек запросто поёт на всю округу. Её это все больше притягивает, завораживает своим контрастом с кучей условностей, с вечной необходимостью быть «в тонусе», которые гнетут (об этом в экспозиции). Одновременно она сближается с родственницей, о которой почти ничего не знала в детстве, и открывает для себя ещё одну сторону жизни: человеческое тепло и «надо просто жить, гнать плохое и замечать хорошее». Два одиночества согрели друг друга.
3. Кульминация. После задушевного разговора героине особенно остро хочется убежать от своего кошмара в душе, а очередная песня над водой действует на девушку, усиливая эффект («словно обнимал и спрашивал о чём-то сокровенном»). Ну, мы же знаем — гордо сдерживающуюся женщину обними и расспроси — потянется, расплачется и всё-всё расскажет))). Происходит болезненное освобождение.
4. Развязка. Героиня избавляется от своего «чудовища» и делает то, что ей хотелось попробовать ещё в начале рассказа — тоже поёт в реке, наплевав на условности. Есть надежда, что теперь она сумеет жить нормально.
Вроде, не статика…
Пошла отвечать каждому.
Однако мне хотелось чего-то более явного. Хэппи-энда какого-то. Внешних признаков изменения.
Перемен в жизни, а не внутри. Внутри хорошо описано, но всё равно воспринимается скептически. Никто не видел это чудовище. Ну ушло. А может, завтра (буквально завтра) опять придёт. Вот если бы героиня осталась в деревне с поющей головой, то другое дело. Кормит кур, любуется закатом, поёт песни. О прошлом вспоминает с недоуменной улыбкой. Ну, это мне тугодуму нужно разжевать. Потому что сейчас я воспринимаю это лишь как намёки. То есть я вижу признаки изменения героини, но не уверен в их правильном и однозначном толковании. Хотя после вашего пояснения даже как-то стыдно стало за свою тупость.
Но в рамках задумки рассказ, конечно, закончен. Тем не менее, он бессюжетный. А рассказ в понимании большинства читателей — это история, а на литературу у некоторых вообще аллергия. Поэтому основная масса голосует за соседнюю историю, хотя она и написана несколько хуже (но всё равно очень хорошо), и теме не совсем соответствует. Но есть же и такие, кто голосует за литературу!
Может быть, к освобождающему крику нужны ниточки?
это совершенно реальная ситуация, когда проораться — освободиться. Работает прежде всего у тех, у кого блок в горле, кто свои проблемы, обиды, боль — замалчивает. Понимаете, Гоша спрашивает: «Ну что не так?», а у Яны язык не поворачивается ответить. Понимает, что выльет на него то, в чем муж не виноват, и — блок: нельзя.
и если показать пару моментов, что ГГ молчит (чудовище затыкает ей рот), в кульминации, когда ГГ кричит — становится более явным освобождение от блоков. И тогда можно петь. И можно высказать не обвиняя, а делясь. И читателю понятно: теперь все будет хорошо)))
Возможно, это слишком очевидная Линия, возможно, может получиться, что читателю все разжевали. Но можно же тоненько подвести.
Человеку дома неуютно, сыро, он мучается, а потом вдруг ломает стену, чинит протекающую трубу и всё становится хорошо.
Или:
Человеку дома неуютно, он вытирает лужицы у стены, воздух влажный, воняет канализацией — и тогда поломка стена становится более понятной.
Показать предпосылки, вот)))
Хотя, повторю, это лишь мои догадки на основе прочитанных комментариев.
Короче, мы в одном с вами клубе
психовпсихотерапевтов-любителей, я поняла.Спасибочки!
Вот этот момент мне очень понравился))) но реализовался он у меня уже после прочтения обсуждений. Хотя мысль же простая. Но вот моей логики не хватило до неё добраться.
Не могу не отметить — какое же удовольствие обсуждать рассказ с автором))) именно обсуждать, общаться, находить для себя какие-то новые моменты. Вот просто удовольствие
Когда я стану бабушкой и вы заглянете ко мне на пирожки, нам будет о чем поговорить
Спасибо, добрый человек и читатель )))
Я тоже всегда за расширение границ.))
Поэзь — хорошо. Но проза — несколько другое.
Совершенно согласен. С обоими.