Выгорание

Чернеющая ржавчина осенних холмов терялась в тумане. Или это был дым. Смог? Нет, скорее все-таки туман, пусть и с привкусом дыма. Невдалеке догорала сторожевая башня, казалось, совсем недавно оттуда слышались крики и выстрелы, но теперь было тихо.

Холмы плавно стекали к обрыву на краю мира. У обрыва примостился ветхий деревянный дом, на крыльце дома сидела не менее ветхая старуха, закутавшись в вязаную шаль. В руках она держала щербатую кружку, над которой вился пахнущий травами пар. Она смотрела, как постепенно выступает из тумана далекая темная фигура.

***

Герой шел по полю, приминая к земле пожухлые травы. Он знал этот путь, но с тех пор, как герой ходил им в последний раз, мир изменился. Низко нависшее хмурое небо, звуки (точнее, почти полное их отсутствие), влажный и стылый воздух, хрупкое ощущение пересечения грани реальности — все было не тем же, что прежде. Только аромат трав вел его.

Уже скоро он доберется и скажет: «Я пришел вернуть то, что ты забрала у меня».

Потому что больше ничего не осталось.

***

Девочка с двумя тонкими смоляными косичками играла у крыльца, напевала неслышную мелодию, перекладывая камушки с места на место. Когда герой приблизился, она подняла на него внимательные глаза. Высокий, заросший, в побитой жизнью дубленке и с винтовкой за плечом, герой смотрел на нее сверху вниз.

— Я знаю, кто ты, — сказал он.

— Я тоже знаю, кто ты, — отозвалась девочка. — Ты — герой.

Герой поморщился. Он принес с собой в этот тихий уголок ароматы крови и железа. Быть героем — значит, быть за все в ответе.

Девочка встала, взяла со ступенек дома щербатую кружку с горячим чаем и протянула ему обеими руками (так жрицы должны возносить к небу ритуальные чаши):

— Вот, согрейся.

Кружка обжигала пальцы. Сделав глоток, вкуса герой не почувствовал, но напиток действительно грел, и еще было такое чувство… Как будто дикие травы прорастали у него в груди, заполняя собой раны и сколы. Это было далекое эхо того благословения, которое он искал здесь. Он осушил кружку.

Девочка наблюдала за ним, по-птичьи склонив голову набок.

— Позвать взрослых? — спросила она.

— Нет, так даже лучше, — ответил герой, опустился на влажную землю и снял с плеча винтовку.

В нескольких шагах, за обрывом, стояла белесая пелена. Из дома послышался шум помех, затем невнятная речь телевизора или радио. Но не было стонов боли, треска огня, молитв… Единственную мольбу гость принес с собой.

— Госпожа моя, — промолвил он, — я больше так не могу… Я думал, что мир — игрушка в руках сильных, и надо стать сильным, чтобы всех спасти. Потом я думал, что мир — солнце, что катится к горизонту, где его пожрет волк. А значит, надо просто убить волка. Но мир оказался мгновением, которое неизбежно заканчивается, и я…

Герой запнулся. На губах у него выступила кровь. Девочка широко распахнула свои темные глаза и, взлетев по ступенькам, скрылась в доме.

— Постой, — он протянул руку вслед ребенку. — Не оставляй меня.

Железный привкус крови во рту и боль, будто все его раны разом открылись вновь. Тело стало тяжелым, и герой почувствовал, что не сумел бы сейчас подняться на ноги. Он лег, приникнув к прохладной черной земле лицом. Земля поглощала тепло, усталость, надежды. А нет надежды — нет боли, разве не так?

«Значит, так все закончится?» — подумал герой.

***

Вечность спустя кто-то ласково коснулся его волос. Боли не было, только холод, рыжие холмы и молочный туман. Рядом с героем сидела женщина — темные волны волос рассыпались по плечам, лицо было спокойным, пусть и немного печальным. Она была красива, безусловно, но красотой скорее статуи, нежели человека. Женщина гладила его по голове, как ребенка, успокаивая.

— Госпожа? — окликнул ее герой. Голос звучал хрипло и как будто издалека. — Госпожа, я… не справился.

Женщина посмотрела на него.

— Все повторяется, — ответила она.

Герой увидел себя со стороны: он лежал на том же месте, где уже умирали десятки — если не сотни — таких как он.

— Ты пришел вернуть то, что я забрала у тебя. Знай, я хранила его бережно. Завернула в тряпицу, закопала в землю. — Голос ее шуршал, как камушки в прибое. Прибой? Когда он в последний раз слушал шум прибоя? — На том месте взошли травы. Я собрала их и высушила, и ждала, когда ты вернешься.

Пальцы ее снова и снова проходились по волосам героя. Выпитая жидкость жглась изнутри, кровь вскипала.

— Все возвращаются рано или поздно. Ты говоришь, что ты не справился? Ты не первый. Волк пожрал солнце. Огонь пролился с неба. Все свойства были исправлены и слиты с творцом. Пришел последний саошьянт. Сильные разбили свою игрушку. Никто еще не смог спасти мир в одиночку.

— Никто не сможет спасти мир, — прохрипел герой.

Он понял, что перестал быть героем. Теперь он просто человек.

Просто.

Человек.

Больно. Светло. Великолепно. Он уже и не верил, что это возможно.

— Я заварила тебе чай из тех трав, чтобы ты согрелся с дороги.

Человек взял руку женщины дрожащими пальцами и поднес к губам.

— Спасибо… Это именно то, — голос его прерывался, — чего я так…

Наступила тишина.

***

У крыльца ветхого домика на краю мира взошли свежие травы на могиле героя. Оставленную винтовку увили зеленые стебли. Старая женщина примостилась на ступеньках и, взяв в узловатые пальцы деревянные спицы, начала новое вязание. Туман рассеялся, и вдалеке было видно, как пылающие города постепенно остывают, зарастают густой зеленью и начинают рушиться, чтобы однажды развеяться в прах.