Пять зёрнышек граната

Экран смартфона истекал фруктовым соком: Анжела отдыхала после созвона с заказчиком. Fruit Ninja — игра простая, старая, зато отлично разгружает мозги.

— Твою мать! — выругалась Анжела, когда до нового рекорда ей не хватило всего десятка очков. — Неплохо, неплохо, — раздался за спиной низкий вкрадчивый голос Артёма. Анжела вздрогнула и обернулась. — Артём Евгеньевич, извините, я… — Позволили себе краткий отдых, чтобы затем работать более эффективно, — благодушно промурчал Артём. — Именно…

Артём присел на краешек стола. Анжела облизала губы. Этот высокий, широкоплечий мужчина уже полгода был не только начальником её отдела, но и героем самых тайных и сладких грёз.

— Вы неэффективно используете гранат. В конце могли легко заработать плюс двадцать очков.

Гранат в Fruit Ninja — фрукт особый. Его надо «резать» пальцем как можно быстрее в течение ограниченного времени. Сколько раз «порезали» — такая и прибавка к счёту.

— Я и так набиваю на гранате со́рок! — возмутилась Анжела. — Больше физически невозможно! — Давайте покажу, — улыбнулся Артём. От этой улыбки у Анжелы сладко заныло внизу живота. Артём мягко, но уверенно взял смартфон из рук Анжелы и запустил новую игру. Он резал фрукты скупыми точными движениями. Наконец на экране появился гранат, и…

Артём был настолько быстр, что палец как будто размазался в воздухе. При этом двигался не резко, не дёргано — плавно. У несчастного граната не было ни шанса против столь искусного ниндзя. Анжела внезапно представила, как этот палец двигается кое-где ещё, и с трудом сдержала стон.

— Пожалуйста, шестьдесят очков. В полтора раза больше, чем физически возможно. — Артём снова улыбнулся и вернул Анжеле смартфон. — Доигрывать не буду, не хочу вам портить таблицу рекордов. — Это невероятно! Где вы так научились так быстро работать… пальцем… — конец фразы Анжела договорила почти шёпотом, как будто это было что-то неприличное. — Вам правда интересно? — оживился Артём. — Очень… — Анжела откашлялась; голос стал неожиданно хриплым. — Вообще это против корпоративной этики, но… — Артём наклонился к уху Анжелы, обдав её запахом крема после бритья. — Не хотите ли завтра вечером зайти ко мне в гости? Выпьем немного вина, и я покажу, для чего мне такие быстрые пальцы. — С удовольствием, Артём Евгеньевич! — Анжела не верила своему счастью. — И это совсем даже не против правил, мы ведь не собираемся делать ничего предосудительного.

Девушка рассмеялась высоким неестественным смехом.

— Тогда завтра подхвачу вас после работы. Главное, не сбегайте с неё раньше времени, — усмехнулся Артём, выходя из кабинета.

Анжела шумно выдохнула и вдруг поняла, как у неё дрожат колени.

***

— Вы готовы узнать мою тайну? — Да… — прошептала Анжела. — Тогда закройте глаза и ждите.

Закусив губу, Анжела послушалась. Её грудь вздымалась, как штормовой вал. На девушке была максимально откровенная одежда, в которой только можно было прийти в офис. Блузка, расстёгнутая на три пуговицы. Сетчатые чулки. Юбка, благодаря которой почти при любом движении можно было понять, что чулки — это не колготки. Антрацитово сверкающие туфли на высоком каблуке — впрочем, они остались в прихожей.

…Едва дождавшись конца рабочего дня, Анжела быстрым шагом, переходящим в галоп, рванула на подземную парковку. Артём Евгеньевич уже ждал её рядом со своим подержанным, но бодрым BMW. Он снимал студию неподалёку, в пятнадцати минутах езды. Квартира была аскетично обставлена, ей явно не хватало женской руки, зато в холодильнике нашлись стейки и бутылка мерло.

Артём поджарил стейки (святые угодники, он ещё и готовит!), откупорил бутылку, и какое-то время они методично перемалывали зубами мраморную говядину, обсуждая рабочие вопросы в неформальном ключе. Однако Анжела не могла насытиться мясом и вином — она ждала главного блюда…

Сквозь сомкнутые веки чувствовалось мелькание света: Артём совершал какие-то движения, стоя между Анжелой и лампой. Слышался звук, подозрительно похожий на шорох одежды. «Неужели он…» — девушка даже мысленно побоялась договаривать, чтобы не спугнуть удачу. Наконец шорох закончился.

— Откройте глаза, Анжела, и узрите мою тайну.

С замиранием сердца Анжела повиновалась. Сперва она даже не поняла, что происходит. Прямо перед её лицом было что-то большое, что-то очень белое, но местами красное… Сфокусировав зрение, Анжела поняла, что красное — это вышивка. Вышивка была на рубахе. Рубаха — на Артёме. Артём стоял перед ней в «руссконародном» эстрадном костюме. В руках он держал не что иное, как балалайку.

— Теперь вы знаете, в какой кружок я ходил в школе, — улыбнулся Артём. Перехватив балалайку поудобнее, он раскатистым тремоло сыграл первые аккорды бессмертного «Smoke on the Water». Его пальцы двигались так быстро, что как будто размывались в воздухе. Анжела рассмеялась. Со стороны сложно было понять, чего в её смехе больше — облегчения или разочарования. Впрочем, сама Анжела знала это точно.

***

— Артём Евгеньевич, мне домой пора. Завтра рано вставать. Вам, кстати, тоже.

Вечер пошёл совершенно не по плану. Артём проигнорировал и сетчатые чулки, и расстёгнутую блузку. Он вцепился в свою проклятую балалайку, бесперерывно наигрывая на ней хиты зарубежного рока в авторской обработке. Анжела томно вздыхала под битловскую «Yesterday». Анжела танцевала гоу-гоу под «I'm your Venus, I'm your fire». Но когда в полпервого ночи Артём попытался изобразить «Богемскую рапсодию», терпение Анжелы иссякло.

— Вам пора? — Артём посмотрел на часы. — Да, действительно, время позднее, я немного увлёкся. Вызвать вам такси? — Нет, спасибо, я сама.

Щёки Анжелы горели от перенесённого позора. Она не могла понять, было это изощрённое издевательство, или Артём в самом деле такой же деревянный чурбан, как его балалайка. С трудом попав руками в рукава дублёнки, Анжела выскочила из квартиры Артёма, хлопнув дверью намного громче, чем дозволено приличиями. Задержалась на лестничной клетке — остыть, перевести дыхание. За дверью раздалось ещё несколько звонких балалаечных аккордов, потом музыка стихла, сменившись другим звуком. Кажется… в квартире Артёма кто-то плакал?

В ту секунду Анжела всё поняла — если не умом, то чутким женским сердцем. Рванула на себя тяжёлую стальную дверь, вбежала в квартиру не разуваясь, споткнулась о лежащую на полу балалайку — неважно, лишь бы скорее прижать к груди голову Артёма Евгеньевича, своего начальника, высокого широкоплечего мужчины, заходящегося в рыданиях, как большой и очень несчастный ребёнок.

***

— Я с детства такой. Болезненно стеснительный, особенно с девушками. В школе надо мной все смеялись. Я научился делать вид, что меня это не задевает. Научился всегда смеяться над собой первым… — Артём шумно высморкался в протянутую Анжелой салфетку. — Но это видимость. Я могу изображать крутого, но я не крутой. И вот в такой ситуации, если я с девушкой, которая мне очень нравится — маска прилипает к лицу. Намертво. Слишком страшно показать истинные чувства.

— Значит, я вам очень нравлюсь? — спросила Анжела наигранно-игриво. 

— Безумно. И давайте на ты. 

— Давайте. В смысле, давай. — Анжела рассмеялась и отхлебнула вина из горла. 

— Вам… тебе не пора домой? — Артём спросил таким тоном, будто хотел поскорее от неё отделаться, но теперь Анжела знала, что этот тон фальшивка. 

— Я никуда не уеду, Артём Евгеньевич. По крайней мере, не сегодня.

***

Анжела проснулась от запаха кофе. Потянувшись по-кошачьи, взяла с прикроватной тумбочки чашку свежесваренного эспрессо. Затем увидела блюдечко с фруктами. Нарезанное ломтиками яблоко, колечки банана, россыпь винограда… И поверх всего этого — пять гранатовых зёрнышек.

— Сверхлёгкий завтрак в постель заказывали? — Артём зашёл в комнату, распространяя запах пены для бритья. — Нет, но это очень приятно, — улыбнулась Анжела. — Особенно отсылка к мифу о Персефоне. — Рад, что ты заметила. — Артём рассмеялся, но Анжела теперь была настороже и не дала себя одурачить. В этом смехе было больше напряжения, чем в трансформаторной будке. — Персефона съела пять зёрнышек граната, и потому пять месяцев в году должна проводить в царстве Аида. Я ведь правильно помню?

Артём молча кивнул.