Лунная
Я ревную. Никто не представляет, как я ревную. Даже Вы. Я ревную её ко всем. Ко всем, кто оказывается рядом. Ко всем, на кого она только глянет мимолётно. Моё сердце взрывается вулканом Кракатау, извергая огненную магму ревности к перистым облакам, когда она ненароком коснётся кого-либо. Гнев свинцовыми цунами обрушивается на берега моего разума, когда она беседует с этими мерзостными уродцами, снующими вокруг неё.
Господи! Любимая! Клокочущая ненависть разрывает мои лёгкие колючими кристаллами гелия. Натянутые до предела жилы трещат и стонут. Дыхание прерывается смердящей злостью, раскалённый череп пульсирует от ударов мёртвого сердца.
Ненавижу! Не-на-ви-жу! Тебя! Как смеешь ты быть ласкова с другими?! Как смеешь ты уходить от меня! Как смеешь ты не возвращаться! Милая. Любимая. Твоя нежность – до судорог. Как ты можешь отдавать её другим!? Как ты можешь улыбаться другим? Думать не обо мне? Смотреть не на меня. Боженьки! Как же я люблю твои почти чёрные глаза! Ты смотришь на меня – любовь твоя заполняет всё окружающее пространство. Космос. Горячий, обжигающий Космос любви. Твоей. Когда подушечками пальцев ты залечиваешь все раны мои. Когда твоё тело сливается с моим в божественном вожделении неукротимой похоти. – Я прорастаю в тебе цветком лотоса.
Ненавижу тебя! Ты уходишь. Ты! Уходишь! Равнодушно вырывая с болью корни, пророщенные в тебе. Тварь! Ты бросаешь меня истекать кровью. Одного. Я. Я в бессильной попытке подняться скользящими в вязкой луже ногами устремляюсь к тебе. К тебе. К. Тебе. Падаю. Руки от пола. Оторвать. Падаю. Колени. Локти. Тягучая кровь. Тянет. Тянет вниз. Вниз падаю. Встать. Встать! Встать! Шаг. Шаг! Ещё! Нет сил окликнуть. Остановить. Не упасть! Идти. Идти. К тебе. Догнать. Падаю. Падаю. Снова. Нет сил. Сил подняться. Ползу. Густая липкая кровь смешивается со слезами. Не уходи! Не уходи… Душа отрывается от тела, рвётся к тебе. Бросается к тебе. К тебе. Уходящей не оглядываясь.
Я люблю тебя. Родная, любимая моя. Яркая свечечка моей душной задушенной души. Я люблю тебя. Когда вечером, закончив свои дела, ты, наконец, приходишь. Поднимаешься устало ко мне. Садишься рядом. И робко, опасаясь нарушить таинственную тишину, начинаешь играть. Тихие осторожные волшебные волны Лунной сонаты сначала неуверенно притрагиваются к моей душе. Твои пальцы, нежно касаясь моих клавиш, всё увереннее наполняют мою сущность смыслом и бытиём. Я люблю тебя, моя милая. Моя любимая учительница музыки. Я, старый забытый в углу сцены рояль, не могу жить без тебя. Каждый вечер снова и снова утопая в лунных волнах твоей нежности.
Подвох, конечно, ожидался, но не разочаровал. Хотя и не удивил.
Несмотря на пафос и беспрецедентный накал чувств, это анекдот. Потому что весь текст написан с одной-единственной целью — вызвать вау-эффект от вот это поворота.
Зарисовка.
Но все-таки не рассказ. Никоим образом. Где крещендо?
И абзац с кровью. Он мог бы стать кульминацией, но остался метафорой.
Плюс за грамотный текст и хороший слог.
Две части и разноплановые.
Первая про человеческие чувства про обладание и вторая про боль, отвержение.
Как вы соединили…
Только (простите, автор) я не могу, хоть тресни, представить ползущий рояль, который оставляет за собой кровавый след. Наверное, с фантазией проблемы.
Метафоры ли?.. мне не хватило пояснения анатомии рояля. Немного переиграно по эмоциям.
Историю любви тоже было бы интересно услышать. Почему именно она, как встретились, хоть что-нибудь.
Например:
Зачем эту одинокую «Я» отрезали? «Меня» тогда уж, оно должно относиться к предыдущему предложению.
Тропы многие не удались. Легкие с гелием… Основной гэг истории в том, что это рояль. Задача автора не запутать, а удивить, а значит все сравнения, метафоры и тыры-пыры должны быть применимы и к человеку (то, во что читатель обязан верить сначала) и к роялю (гэг). Иначе вся игра теряется. Думайте о читательском опыте, в общем.
Алсо лично я не советую «отуплять» текст ради лишнего «голоса». Да, гэг в том, что это рояль, но не обязательно писать целое предложение а-ля «Так вот, в финале произведения мы видим, что главный герой — рояль! Это был не человек, это был рояль,
Морти, рояль!Короче, задумка — окей, за старание и эксперимент — плюс. Продолжайте в том же духе!
P.S. Есть удачные места, показывающее потенциал автора: душная задушенная душа, например. То есть автор понимает язык или движется в сторону его понимания. Потому что много где не хватило огня, не дожали.
Ах, да… Еще вместо "старый забытый в углу сцены рояль"
написать «старый, забытый всеми алкоголик».
(Да знаю я, что много прошу, это так, для души)
Эдакий крик души. Автор молодец.
Плюс ему.
Да, ГОЛОС здесь. Второй рассказ опять про психбольницу, а я этого не люблю. В жизни и так одни психбольницы. Что в них интересного?
А здесь — чувственный поток сознания, умело доведенный до читателя.
В целом: вот это эмоции! Эли очень подробно и со знанием дела расписал какие-то моменты, и я с ним согласна, но вот в целом, вот на моё ошарашенное восприятие, это было и правда как бляммм, бляммм по клавишам. бурное сумасшествие, эти вывороты «люблю — ненавижу», эта предсмертная истерика и финт в конце, и вроде стало понятно, но остаются вопросы — а как же кровь? откуда колени, слёзы и чем же — шаги?! Из двух работ этой Дуэли я выбираю короткую, яркую, взрывную и оглушающую историю, эта трактовка дуэльной картинки кажется мне более оригинальной. За всплеск эмоций, за отрывистость и «старческую нежность» прошу этому чёрно-белому персонажу засчитать мой
ГОЛОС
(и музыка, конечно, но не в этом суть), вечер субботы получился более «размазанным» с «рояльным» скачкообразным переходом в мировосприятии Гг. Здесь же повествование получилось более «сконцентрированным», сфокусированным на Гг, его чувства в разные моменты не кажутся разорванными, они скорее следуют за музыкой. Красочный момент одного выступления — наверное, вот такое впечатление у меня сложилось.Стоит вспомнить, что соната для фортепиано № 14 до-диез минор, ор. 27, № 2 посвящена Джульетте Гвиччарди, которая выбрала не Бетховена.
Рассказ начинается со второй части, Allegretto. Когда нескончаемое количество вопросов кружится и кружится в голове. И ревность не даёт круговерти утихнуть. Здесь любовь обостряется ненавистью, а ненависть притупляется любовью. Вопросы. Вопросы.
Ускоряющийся круговорот разрывает вопрошённое сознание. В третьей части, Presto agitato, кто-то видит бушующие волны, врезающие в береговые скалы, кто-то клокочущее могущество грозы, кто-то сотрясающий землю камнепад… Я увидел здесь больную израненную душу, которая изо всех сил стремится к любимой. Сил, которых с каждым напряжением воли, становится меньше, а кровоточащая душа всё слабее. Но с каждым шагом, с каждым миллиметром, с каждым вдохом – приходит понимание. Только прожив эту боль, только прожив это горе, только выжив в этом апоплексическом ударе, можно ощутить любовь. Ту, которая космическим умиротворением исцеляет сердце, сознание, тело, душу…
И вот она настоящая нежность, настоящая любовь – Adagio sostenuto, первая часть. «Я люблю тебя. Родная, любимая моя. Яркая свечечка моей душной задушенной души».
Мне кажется, Бетховен по какому-то гениальному стечению обстоятельств просто поменял части местами. Выдвигая основной, главный смысл любви – борьбу со своей неуёмной тягой обладания другой душой. Завершая сонату жизнеутверждающим аккордом.
По поводу: «Зачем эту одинокую «Я» отрезали?»
Несколько десятков раз перечитывался рассказ, не только в вычитке, но и вытягиванию мелодики и ритмики. И каждый раз происходило спотыкание здесь: «Ненавижу тебя! Ты уходишь. Ты! Уходишь! Равнодушно вырывая с болью корни, пророщенные в тебе. Тварь! Ты бросаешь меня истекать кровью. Одного. Я в бессильной попытке подняться скользящими в вязкой луже ногами устремляюсь к тебе».
В конец концов пришло понимание, здесь нужна пауза. Звучащая пауза. Что многоточие никак не выражало. И вот оно одиночное «я». Всё для меня сразу встало на место.