​Красная королева

Самолёт мягко коснулся посадочной полосы; взревев двигателями, начал торможение и руление к зданию аэропорта.

Предпосадочное волшебство и магия полёта завершились аплодисментами, прощанием с уставшими стюардессами, повседневной суетой устремившихся в телескопический рукав засидевшихся пассажиров, гулким недолгим путешествием по лабиринтам внутренностей аэропорта, серой говорливой массой встречающих.

И хотя минус двадцать в этом регионе – вполне ещё тёплая температура, декабрьский холод обжёг щёки, влетел, покалывая ноздри, в лёгкие, схватил за голые пальцы.

Голубенькая гибридная «Тойота приус» радушно приняла в свой тёплый ароматный салон. Водитель оказался – как я люблю – не болтливым, несколько слов о погоде, о ночной дороге, и дремота, подсвеченная индикаторами приборной панели и редкими дорожными фонарями, окутала меня. Как бы то ни было, но вытянуть ноги после самолётной тесноты в автомобиле намного приятнее.

Было ещё очень раннее утро. До часу дня необходимо выспаться. Заранее заказанное такси, заранее заказанные апартаменты – способствовали этому осуществиться. Договорившись с таксистом подъехать ближе к обеду, получив ключи, поднявшись в номер, освободившись от одежды, я добрался до постели, вытянулся и отключился.

***

Чувствовал я себя Эдвардом Льюисом из «Красотки», который летит в другой город только для того, чтобы послушать оперу Джузеппе Верди «Травиату», и возвращается этим же вечером, словно театр был на соседней улице. Да, я прилетел сюда за тысячи километров, чтобы посетить кукольный театр, посмотреть спектакль «Алиса в стране чудес». И вернуться этим же вечером.

Спектакль для детей. Шесть плюс. В фойе из-за этого стоял невообразимый гвалт, театром завладели ребячьи голоса. Родители старались держаться в сторонке. Детки же радовались своей многочисленности в таком небольшом пространстве. Гардеробщица удивилась, что вешать я буду только свою куртку. «Почему нет?» – спросил я, пожав плечами.

Саму сказку не читал, потому спектакль был интересен. Как и малышне – в зале стояла парадоксальная тишина, все внимательно следили за разворачивающимися действиями. Менялись декорации, освещение. Кукловоды не только водили кукол, но и, являясь самостоятельными персонажами, сами ходили по сцене, активно играя в сказку.

В какой-то момент случилось чудо. По ходу действия один из персонажей, обидевшись, восклицает: «Я ухожу от вас!» – поворачивается для ухода. В этот момент актёр делает такое естественное движение головой и рукой, как бы говоря: «Я ухожу, вот вам! Катитесь вы!» Словно жеребёнок взбрыкнул головой. Это было настолько правильно, настолько к месту, настолько знакомо, настолько душевно близко, – эмоция, которая считалась сразу, и нашла отражение в сознании. Как и движение Эльдара Рязанова в фильме «Ирония судьбы», когда в самолёте к нему на плечо прилёг спящий Лукашин. Он его уже пару раз оттолкнул от себя. И теперь – чёрт с тобой – как бы смирился. Но проходит мгновение, и он раздражённо дёргает плечом. Узнаваемая реакция, так сделало бы большинство – и мы смеёмся. Вот и сейчас, здесь на небольшой сцене это движение головой и рукой оказалось очень близкой и узнанной. Что я рассмеялся. Но чудо состояло в том, что малыши, детки шести-семи лет отреагировали также – засмеялись. И вот, я уже смеюсь не только от собственных эмоций, а от того, что смеются дети – и у нас один повод для смеха. А потом, осознав всю ситуацию, я хохочу от того, что этот чудесный резонанс эмоций малышей и очень взрослого дяди случился. Ради одного этого стоило прилететь сюда за тысячи километров.

Конец спектакля меня огорчил. Неизменившаяся, как всегда красивая, даже в красно-синих лучах прожекторов Красная королева орала каждую минуту: «Отрубить голову!» – что я усомнился в возрастном ограничении спектакля шесть плюс.

Всё закончилось аплодисментами. Уставшие актёры раскланивались сами и раскланивались куклами. Засидевшиеся дети ринулись из зала.

Вышел и я, дождавшись, когда зал опустеет. Снова окунулся в звонкий водоворот теперь уже одевающихся детишек. Мамы, папы, бабушки спрашивали, понравилось им или нет. Расслышать ответ было затруднительно. Но по лицам всё было понятно и так.

Ожидая в стороне, когда очередь в гардеробную, наконец, схлынет, я вздрогнул. Гневный слегка картавый окрик: «Отрубить ему голову!» - раздался позади, прямо за моей спиной. На мгновенье фойе затихло. Обернулся. Зло ухмыляющийся пухлощёкий мальчик смотрел на меня лучистыми синими глазами. И пытался вытянуть из-под моих ног свой длинный бордовый шарф. Мысленно перекрестившись, я отошёл в сторону. «Отрубить!» – повторил мальчик, и затерялся в толпе.

***

В самолёте мне снился бабушкин дом. Нас привозили на лето. Это было золотое душистое время. Утром мы ели яичницу с помидорно-огурцовым салатом, обильно приправленным вкусным подсолнечным маслом. Днём резвились на родниках. В студёной прозрачной воде виднелось дно и плавающие рыбы. Но выдержать больше двух минут в воде мог не каждый. Вечером, когда палящий жар спадал, мы сидели на пахнущей креозотом и нагретым металлом железнодорожной станции, лускали семечки, ждали, когда пронесётся товарняк и раздавит разложенные на рельсах монетки. Бронзовые пути убегали вдаль, врезаясь в бордовый шар заходящего солнца. Вот уже ароматный дымок звал домой – в соседнем дворе разжигали тандыр. Потом до полуночи в небольшом дворике собирались немногочисленные жильцы и играли в лото. Над лампой крутилась мошкара. И было во всём этом столько осязаемого волшебства…

Однажды бабушка решила привлечь меня к кулинарному делу. «Держи крепко», – сунула в руки лапы пойманной курицы. Умело в её руках скользнул топор. В последний миг, собрав всё своё беспредельное желание жить, курица дёрнула лапами, и понеслась по двору, брызгая кровью во все стороны из безголовой шеи. «Говорила же, держи крепко».

В полупустом салоне самолёта надо мной участливо склонилась стюардесса:

– Спите без задних ног! Еле разбудила. Прилетели.

***

Сон, однако, не отпустил меня и в морозном вечере. В аэроэкспрессе мне снился всадник без головы, держащий в руках голову Хоакина Мурьеты. Я просыпался, клевал носом, и снова сопровождал чёрного всадника, усиленно противясь магическому притяжению выпученных неподвижных глаз Мурьеты. Выйдя из вагона, я дёргал головой, проверяя, на месте ли она, трогал рукой и смотрел на отражение в вагонных окнах. Всё было в порядке. Или мне только кажется?

Перед зданием вокзала встретила реклама. Пьеса по мотивам произведения Александра Беляева «Голова профессора Доуэля».

Почувствовав неладное, я замер и обернулся.

Ухмыляющийся пухлощёкий мальчик сосредоточено смотрел на мою голову.