Нахрен

Еще одна искристо-огненная бусинка упала с бутерброда на персиковую кожу.

К. сглотнул.

Грузная дама, облизав маслянистые губы, стряхнула икринку со второго подбородка на шею и дальше - в чрезмерное декольте.

За ней последовала еще одна икринка, и он повторно сглотнул; а потом еще одна. Он сглатывал еще и еще, но слюна продолжала выделяться, просачиваясь уже через уголок рта.

Толстуха поймала на себе его взгляд.

— Мужчина, куда смотрите? — грозно сказала она.

Икринки подрагивали на ее пышной груди.

К. встал, подошел к столику дамы, перегнулся через него и как-то неловко, левой рукой потянулся к подрагивающему бюсту. 

— Охрана! — взвизгнула женщина. — Как вы смеете!

Все в буфете на мгновение отвлеклись от жевания. Охранник, прислонившийся к дверному косяку, вытянул шею, разглядывая К.

— А, ниче страшного, гражданочка. Не смущайте даму, ну че вы, в самом деле, а… Бутерброд хотели — свой купите, — после такой длинной речи он выдохся, втянул назад шею и поудобнее оперся спиной об дверь.

Толстуха продолжала громко возмущаться. В ее возгласах К. выхватывал отдельные слова: мужской шовинизм, бескультурщина, вседозволенность… Он продолжал стоять, нависая над ней, вслушиваясь, как вдруг — ему показалось, прямо над его головой — зазвучала какая-то скверная мелодия. До того она была скверная, что он одной рукой закрыл себе ухо, но оставалось еще одно ухо, а его он закрыть почему-то не мог.

— Нахрен, все нахрен, — пробурчал он и бросился из буфета, едва не толкнув развалившегося в дверях охранника.

Мелодия стихла. К. расправил плечи и осмотрелся. Слева от него люди просачивались по одному и исчезали в темных дверных проемах. Он встал было в очередь, но вдруг увидел, что за ним норовит встать толстуха в малиновом. К. не хотел новых визгов и, пока та его не приметила, вышел из очереди. Куда деть себя, он не знал. Ноги сами принесли к стене, увешанной черно-белыми портретами. Один из них — портрет человека с узкими глазами и широкими бровями — особенно его занял. Он рассматривал его некоторое время, а потом отвлекся на висящее на другой стене зеркало в полный рост. Из зеркала на К. выглядывал долговязый мужчина в черной одежде. Он злобно ухмылялся. К. укоризненно покачал головой. Мужчина повторил жест за К., будто бы издеваясь. Оглянувшись, чтоб никто не увидел, К. замахнулся на противника в зеркале. Хотел ударить по роже, но промазал. Только руке стало немного больно.

Снова зазвучала тревожная музыка. К. не знал, что делать. Из зеркала глядел, ухмыляясь, недруг, подначивая ударить еще раз. К. опять замахнулся. 

— Что вы делаете? — окликнул его человек с красной бархатной бабочкой на шее. — Мужчина, оставьте в покое зеркало. Третий звонок для кого звучит? Пройдите в зал немедленно, а не то я закрою сейчас двери и уже Вас не впущу.

К. послушно подошел к капельдинеру. Помедлил, прежде чем переступить порог двери. Нехотя, с усилием нырнул в темноту.

Внутри было душно. Воняло духами и жженой софитами пылью. К. едва не оглох от обилия звуков. Многоголосье, смешки, кашель, чихи, шорох разворачиваемых оберток от шоколада обволокли его сознание. Где-то выстрелила откупоренная бутылка. Смех стал громче, тут же разбившись о шиканье.

Далеко внизу сияла сцена. К. пытался найти свободное место, но сделать это было не так-то просто. Он высмотрел местечко в середине ряда, но не решился перелезать через множество расставленных в темноте ног. Спускаясь ближе и ближе к сцене, пристально исследуя каждый ряд, К. посматривал и на сцену. Он боялся, как бы вдруг не началось что-то, чего все так ждут, как бы оттуда, со сцены, его не заметили и не шикнули бы на него за то, что он всем так мешает.

Наконец он наткнулся на то, что искал: пустующее место в самом конце ряда. К. уселся, вперив взгляд в сцену, но его почти сразу же кто-то похлопал по плечу.

— Мужчина, это не ваше место, — сказал человек с красной бархатной бабочкой. В этот раз он был не один. С ним рядом стоял другой человек, нервно теребивший в руках кусочек бумажки.

К. привстал, поглядывая на них снизу вверх. Нехотя уступил кресло, на которое тут же юркнул его хозяин. В руках у него уже ничего не было. К. хотел было попросить человека с красной бабочкой помочь ему отыскать его место, но тот как сквозь землю провалился. К. стоял посреди переполненного зала, не зная, как поступить дальше.

Кто-то схватил его за руку. Женщина с угольно-черной обводкой вокруг глаз и багрово-красными губами тянула его за собой, причитая:

— Это позор, сейчас же наш выход, мы все Вас ищем, с ног сбились…хорошо же всё до антракта было, мне же из-за Вас голову оторвут, Вам-то ничего не будет, Вы режиссерский любимец, а мне-то обидно… идемте скорее, да что Вас, тащить, что ли, что Вы валитесь-то…

За кулисами она куда-то делась. Кто-то нацепил ему на голову парик.

— Нахрен? — попробовал возразить он, но к его ногам уже приделывали какую-то светящуюся доску с колесиками. Он попытался удержаться на ней, но упал. Его поймали, поставили ровно.

— Езжайте быстро! — скомандовал кто-то. Он не то что ехать не мог, он не мог устоять и снова упал. Тогда его снова поймали и вытолкнули на сцену.

Он упал в третий раз. Попытался сам встать, но доска с колесиками мешала. Снять ее не получалось. К. бросил попытки встать, замерев на полу в неестественной позе.

На сцену выскочила женщина с белым лицом.

— Ну же, ну! — прошипела она, не разжимая кроваво-красных губ.

Софиты прожигали его насквозь. Он уставился в пол, потом искоса взглянул на зрителей.

В первом ряду К. увидел толстуху в малиновом и вдруг рассердился.

— Нахрен все! — гаркнул он. — Нахрен!

На секунду зал замер. Все шумы разом пропали. Потом послышались первые робкие аплодисменты. К ним присоединялись еще и еще. Кто-то встал. За ним повставали другие, вставали и хлопали, хлопали и вставали, скандируя:

— Нахрен! Нахрен!

Люди впали в неистовство, выплеснулись волной на сцену, подхватили К. на руки, качали и кричали. Потом, позабыв про него, схлынули со сцены, выламывая двери, ведущие из зала.

Женщина с угольными глазами бросилась к К, обвив руками его шею.

— Гениально! — выдохнула она. — Нам оторвут за это головы, но плевать! Мы с Вами из скучнейшего “Гамлета” сделали что-то современное, что-то экстраординарное! Я в гримерку. Жду Вас там.

Она испачкала его щеку багровым и снова исчезла.

К. заплакал.

— Нахрен, — шептал он. — Нахрен, нахрен…

Единственная оставшаяся в зале женщина в малиновом набрала номер на сотовом.

— Алло, диспетчер, будьте добры, соедините со скорой...