Дальний прицел
Победители
Инспектор очнулся, лежа на чем-то, похожем на ребра. Болтало, как младенца в жесткой люльке. Инспектора куда-то транспортировали. Он помнил, как стоял на ровной площадке слежавшегося грунта, как неожиданно почва ушла из-под ног, раскрылась щель, в которую он свалился. Потом его привалило, сдавило, и он потерял сознание.
Близкий горизонт и небо в подвижную крапинку, как и должно быть. Значит, еще на астероиде. Это хорошо. Плохо, что горят и не шевелятся ноги. В госпитале помогут. Горная корпорация «Горпром» располагала отличными врачами и уникальным оборудованием. Надо сказать, чтобы скорее в госпиталь.
– Анальгетик примите, – послышалось в шлемофоне. – У вас в нагрудном кармане инжектор, прижмите к тыльной части перчатки, где оранжевый круг, и нажмите спуск.
– Вы кто? – спросил инспектор.
– Леонид Угатин, геолог-разведчик, третий сектор.
– Что произошло, разведчик?
– Осадка грунта. Мы же здесь копаем, забираем лед, силикаты, нарушаем стазис. Плюс гравитационное воздействие ближайших планет. Видимо, почва просела. Мы вас предупреждали.
– А сейчас куда?
– Выходим из провала, – ответил Леонид.
– Мне нужно в госпиталь, – сказал инспектор.
– Госпиталь на той стороне провала. Туда сейчас нельзя.
– Приказываю в госпиталь! – разозлился инспектор.
Разведчик хмыкнул, но не сбавил скорости и не изменил направления.
– Нас обоих придавит, если назад пойдем. Я выберусь, а вы – нет.
Прямая постановка проблемы жизни и смерти поставила инспектора в тупик. Инспектор замолчал.
– Вы же Аркадий Вадимыч, с проверкой? Ну вот, так мы здесь и работаем. Нормально, в общем. Почва только неустойчивая: то ползет, то проваливается. Двуногим здесь сложно.
Голос звучал скрыто-издевательски. Над инспектором покачивались полупрозрачный колпак и сегментированное брюшко экзоскелета. Самый популярный на астероидах экзоскелет – инсектоформ, в них пилоты не боятся быть засыпанными, эффективно перемещаясь как по поверхности, так и под ней. Выглядит только жутко. Этот экзоскелет походил на железную сороконожку метра в четыре длиной.
Инсектоформ–сороконожка нес инспектора, поджав четыре пары брюшных ног в виде импровизированных носилок. На склонах кренило, и инспектору чудилось падение.
По закону, экзоскелеты разрешались только по случаю «некомпенсируемой инвалидности», и только вне Земли. Лежа лицом вверх, инспектор избегал смотреть на пилота. Внутри колпака, в лямках, на суппортах с датчиками сокращался безрукий и безногий комок обтянутой гипертканью плоти с человеческой головой.
Земляне в космос не хотели, поэтому «Горпром» сделал ставку на некомпенсируемых инвалидов в экзоскелетах – «неков». В эпоху вирусных пандемий инвалидов стало много. На Земле они быстро угасали. «Горпром» же гарантировал пожизненное трудоустройство, хорошие деньги, передовые технологии в медицине, социальную помощь. На перспективные разработки выделялись серьезные деньги. Беспомощные в земных условиях, инвалиды получали полноценную жизнь во внеземном коллективе. Их становилось все больше, и громкоголосые лидеры «Партии Людей» требовали недопущения «неков» обратно на Землю. Из крикливых выступлений было неясно, что двигало политиками – страх или глупость. Но кому-то это было выгодно.
– Леонид, вы давно здесь? – спросил инспектор.
– С начала. До этого – Марс, ее раньше – Луна-3.
«Луна-3» означало интернат восстановительной терапии для неспособных к самостоятельной жизни на Земле. Открыв программу по реабилитации инвалидов, «Горпром» облегчал бремя на земной бюджет и, одновременно, создавал группу работников в ближнем космосе, куда здоровые не шли.
В периоды возобновляющихся вспышек вируса нек-интернат на «Луне-3» пополнялся десятками, если не сотнями жертв. Многие потом работали на внутренних планетах и астероидах.
– Вирус? – поинтересовался инспектор, почти уверенный что ответ будет положительным.
– Да, корона-53 – отозвался разведчик. – Непроходимость сосудов. Полная ампутация конечностей в шесть лет. Так что привык. А в инсектоформе я почти свободен. На внутренних планетах с меньшим тяготением уж гораздо свободнее вас, например.
– Семья есть? – спросил инспектор.
В эту секунду почва под ногами поползла, инсектоформ съехал по движущейся породе, наткнулся на камень и изменил направление движения. Быстро-быстро перебирая конечностями, Леонид вместе с текущим в расщелину песком, пополз вниз.
– Не бойтесь, – сказал он инспектору, – держитесь.
Гигантская металлическая сороконожка засеменила по склону, потом вдруг мотнулась в сторону. Выпирающими в сторону коленками сороконожка зацепила грунт. Инспектору прищемило ноги, он закричал и выругался. Сознание сквозь боль фиксировало движение инсектоформа наверх и вглубь какого-то укрытия. Шорох стекающего грунта затих.
Стало темно. Пилот включил фонарь.
– Надо же, – сказал Леонид, – вот попали! Судя по эхолоту, каверна метров на пятнадцать. На карте здесь ничего нет. Нас засыпало. Один бы я вышел, с вами – нет. Поэтому ждем. Сигнал и координаты я послал.
– А ты крепок, разведчик Леонид! – отходя от боли, хмыкнул инспектор. – Ну давай, посидим в дыре, а я тебе пока что-то интересное расскажу. Послушай внимательно, не торопись, и скажи, что об этом думаешь.
– Я постараюсь, – сказал разведчик.
– Постарайся, постарайся, – отозвался инспектор, – здесь и твои интересы могут быть. Так ты скажи, у тебя семья есть?
Про семьи солпланетников ходили разные слухи. Никто из «чужих» в семью не допускается, информацией не делятся. Семья «неков» складывается не столько по симпатиям, хотя и это важно, сколько по количеству собственных конечностей. Люди без рук нуждаются в людях с руками: тело остается человеческим и требует человеческого ухода. Поэтому семьи состоят из многих индивидов. Новичкам всегда находится место, никто не остается один.
Закон запрещал солпланетникам рожать своих детей. Во-первых, в один голос утверждалось, что космическая радиация несет опасность для ДНК. Во-вторых, «неки» – сами по себе далеко не самые здоровые экземпляры человечества. Но – вот парадокс! – здоровые экземпляры человечества кисли на Земле, а у аналитиков все чаще возникала мысль о цивилизационном тупике. В эпоху вирусной изоляции люди почти перестали общаться, перестали путешествовать. Росло взаимное недоверие. В этих условиях количество скопившегося на Земле оружия могло легко превратить застой в прощальную песню.
– Вы наверняка знаете, что такие вопросы здесь не задаются, – сказал Леонид. – Значит, у вас есть причина спросить.
В темноте клацнули металлические сочленения экзоскелета.
– Семья у меня есть, – продолжил Леонид. – Но мы здесь больше не говорим «семья», мы говорим «гнездо».
– А разница?
– Разница большая. Семья это кровная связь: родители, дети, родственники. А у нас учет по рукам и ногам. Не все имеют руки, поэтому в первую очередь пристраивают таких, как я.
Леонид говорил, зная бессмысленность объяснений про отсутствие конечностей и невозможность жить без персонального экзоскелета. Как объяснить, что от гиперткани тело иногда чешется, хоть вой, а металлической клешней – не почесать? Как рассказать, что все это – навсегда? Чужаку не понять.
– Притираемся понемногу, помогаем друг другу. Нас в гнезде четырнадцать. Кто-то ближе, кто-то дальше, но без взаимной помощи – никак. Самые для вас простые вещи нам могут быть невыполнимы. И еще, гнездо – это невероятно большое доверие и очень личные переживания.
– Да, люди везде по-разному устраиваются, – сказал инспектор.
– Мы считаем, что мы не совсем люди, – последовал ответ. – Разве что в очень широком смысле.
Ответ прозвучал резко, но правдиво. Все понимали, что неоморфы уже чужие Земле существа, что у них сложился особый способ жизни – полумеханический, функциональный, с другими, непонятными на Земле правилами, как те же гнезда, например. Или взять экзоскелеты, запрещенные на Земле как оружие, но жизненно необходимые таким как Леонид. Как сопоставить банальность смерти на астероидах с жизнью на сытой и закомплексованной Земле? С каждым годом стена между людьми и неоморфами становилась все толще и отчетливее.
– Мы часто лишены важных органов, заменяем их на механику и электронику. У нас свои потребности, вам непонятные. У нас другая нервная организация. Я, например, управляю экзоскелетом сокращением мышц корпуса, поворотом шеи и поворотом глаз. Если нужно добавить одновременных задач, есть зажим для зубов и языка. Вы так руками не сможете, как я могу без рук. Но без экзоскелета я беззащитен и беспомощен.
А на Земле нас не любят, потому что мы другие, обзывают «обрубками». Да и мы вас не очень любим. За лицемерие, в первую очередь. У вас только торговля и рассылка барахла на уме. Мы добываем вам богатства, но сами ими воспользоваться можем только в виде промышленных технологий, с которыми, опять же, работаем на вас. Возможно, вы нам противнее, чем мы вам. Ваши принципы...
– А детей бы ты хотел, своих? Свою кровную семью? – прервал его инспектор.
– Кто ж нам здесь разрешит? – несколько секунд помолчав, ответил Леонид.
– Вот смотри: на одной стороне – все как есть. Вы привязаны к Земле, живете по законам Земли, и это для вас тупик. Вы слишком дорого стоите, слишком полезны, и вас никто не отпустит, кто бы у власти на Земле не стоял. Но Земле, похоже, скоро кирдык: земляне либо деградируют, либо поубивают друг-друга. Многие так чувствуют. Понимаешь это?
– Допустим.
– На другой стороне – перемены: критические технологии переезжают к вам, вы принимаете участие во всем, формируете свое правительство, живете по своему. Рожаете детей, сами их растите. С Землей начинаете торговать, договариваться как самостоятельная сила.
– Это у двуногих сейчас такие шутки в ходу? – съязвил Леонид.
– Нет, разведчик, это не шутки, это вероятное будущее. Над защитой от радиации мы работаем. Полностью, конечно, радиацию не исключить: минус двадцать лет жизни, как не крути, даже если беречься. И над защитой ДНК тоже работаем. Но посмотри с такой стороны: минус двадцать лет означает продолжительность жизни как двести лет назад. Но тогда Земля развивалась и люди жили.
– Что нужно от нас? – все также с сомнением спросил Леонид.
– Помощь в устройстве первых партий людей, они здесь чужаки. Они привезут заводы и технологии. Лет десять уйдет на подбивание основных моментов. Потом, разведчик, вы становитесь новым видом человечества. Свободными людьми в космосе.
Предложение было опасным, но выполнимым. Земля могла ответить принуждением, могла прислать армию, но, во-первых, тогда она надолго теряла доступ к ресурсам, а во-вторых, земная армия на астероидах недорого стоила. Впрочем, на Марсе – армия значила больше, а на Луне земляне вполне могли настоять на своем.
– Нужно неоморфов с Луны и Марса перебросить на астероиды, – сказал Леонид. – Луна – самое слабое звено. Там интернат.
– Правильно, разведчик. А для этого нужно напугать землян, чтобы они сами настояли на отселении ваших с Луны и Марса.
– Как?
– Просто появиться в новостях в экзоскелете–сороконожке с каким-нибудь простым требованием, скажем, присылать больше еды. Еды на Земле полно, но крикуны поднимут вой, назовут вас опасностью, и все получится по плану.
– Слишком радикально все, – сказал Леонид. – Кроме того, мы лично многим обязаны «Горпрому» и не хотели бы платить неблагодарностью.
Леонид умолк, опять клацнул сочленениями.
– Не торопись, Леня, – сказал инспектор. – Вдруг «Горпром» сам хочет в космос и ищет пути? Хочет, например, стать самым крутым в космосе. А с Земли не получается. Ты же об этом не подумал?
– Нужно обсудить, – ответил Леонид.
– Это само собой. Все это я скажу вашим представителям, когда мы выберемся. Твоя реакция меня устраивает, значит, мы в одной лодке. Это дело будущего для человечества. Громко звучит, я понимаю, но вот так получилось.
– Вы буйный фантазер, Аркадий Вадимыч. Но я буду голосовать за ваше предложение. Спасатели уже над нами. Просят отойти вглубь, сейчас начнут пробивать породу.
«Все правильно посчитали аналитики, – подумал инспектор, – похоже, стена между людьми и неоморфами не так уж и крепка. Только бы успеть».
А почему только вне Земли? Причина такого решения какова? И какова цель его принятия?
Чтоб еще больше инвалидов ущучить?
Без авторского пояснения такой закон выглядит нелепым, нереально тупым, а потому крайне нелогичным.
В целом, написано неплохо. И в таком небольшом объеме рассказ все равно понятен, за исключением приведенного выше вопроса.
Ну, для любителей читать о страданиях и ковиде (кому последний еще не надоел).
Вообще-то автор дал пояснение:
Но оно вполне понятно и без того. Такие экзоскелеты могут дать гигантское преимущество не_инвалидам. Это, соответственно, банальная монополия на насилие. А внеземные территории — это как Дикий Запад, или как тюрьма, на ваш выбор. Там они правительствам полезны, но не опасны, а значит разрешены.
Хорошо написано, хотя первое предложение смешное. Но дальше все нормально — и диалог и повествование.
Но вот конец рассказа, где Аркадий и Леонид внезапно начинают судьбы мира решать, сильно все портит. Это прямо очень в лоб.
Да, не идеальный, но в этой группе самый лучший.
Оправдание финта с экзоскелетами как орудиями убийства — слабо, учитывая их функционал. Можно было бы приплести хоть религию как причину, а то для мира, набитого до верху пушками и бомбами видеть опасность в экзоскелетах… Кольт не одобряет.
Но на фоне остальной группы — ГОЛОС
Неа. БлижайшЕЙ планетЫ — ещё может быть, но не нескольких.
А у нас учет по рукам и ногам.
Дублирующаяся информация, абзацем выше уже про это говорится.
Вот это та самая научная фантастика, ради которой создавался турнир. Есть фантдоп, есть логичное устройство мира. Не хватает научных деталей работы экзоскелетов (кстати, я не уверен в термине), но они и не нужны — рассказ именно с уклоном в социалку. Есть двойное раскрытие темы. Есть конфликт, но он больше вне рамок рассказа (меня это устраивает). К чему придираться? Ну…
Есть у меня и претензия, да, причём глобальная. Уж очень мелкие люди решают столь масштабные вопросы. Да, вроде как автор дал обоснуй. Гг — эмиссар, прибывший на переговоры, прощупать почву. С сороконожкой столкнулся случайно и решил обсудить. Но стоило ли? Информация такого уровня секретна, никаких сомнений. И это меня смущает, но не настолько сильно, чтобы орать и разоряться. Просто упомянуть и дать автору подумать.
В целом же — однозначный плюс.
ГОЛОС
Было бы в разы круче, если бы в их разговоре было больше напряжения. К примеру, главный герой умирал, терял сознание и вновь возвращался в безрадостную действительность. Если бы его уговоры больше походили на бред, а до конца было бы неясно как долго он протянет. Или если бы он понял, что остался без ног, и теперь вынужден будет оставшуюся жизнь провести в таком же экзоскелете на каком-нибудь астероиде.
Заключение: безусловно интересная концепция мира, но отсутствие сюжета и развивающихся персонажей это не окупает.
Продуманный мир, в котором детали не вызывают недоумения. Ясно обозначенный конфликт, большой мир на примере всего двух героев. Кстати, два героя — это хорошо. Это позволяет максимально раскрыть характеры в малом объёме, показать конфликт и картину мира через диалоги. И это не утомляет.
Написано хорошо. Несколько ошибок или описок практически не сбивают с чтения. Стиль приятный. Без особых литературных изысков, но всё чётко, понятно, представимо.
Идея толковая. Не буду придираться к тому, могло ли такое произойти, потому что в рамках фантдопа всё логично. Хвала за то, что автор умело связал внутренние и внешние человеческие конфликты с технологиями. Действительно — чётко показана проблема, её причины, пути решения и последствия. И даже способ исправления последствий. Именно поэтому мне этот мир показался наиболее правдоподобным.
За исключением одной мелочи — всё описанное никак не могло происходить на астероиде, где сила тяжести в сотни раз меньше, чем на Земле. Ничего бы не было — ни обвала, ни несчастного случая. Представьте, что камень в первую секунду падения пролетает 1 сантиметр. За вторую — 2 см. И теперь представьте, как будет выглядеть обвал, камнепад в таких условиях, даже если каким-то чудом возникнут условия для их появления. Сто раз можно успеть выпрыгнуть. То же и дальше. Инспектор не мог чувствовать твёрдость «рёбер», на которых лежал, потому что в таких условиях можно с комфортом выспаться лёжа на жёрдочке. Сороконожка в один прыжок преодолела бы пятнадцатиметровый провал. Также непонятно, почему инспектор появился один в какой-то пустынной местности. Он должен был прибыть в какой-нибудь космопорт (по любому должен быть космопорт для отправки руды и получения грузов) и обратиться со своим предложением к руководству. Кстати, мне как раз способ решения конфликта неофициально, «на местах» нравится больше. Потому что всего два героя и созданы условия для их доверительной беседы. Просто нужно было логично объяснить появление инспектора в этом месте. Там, сбой программы навигатора или мало ли что.
Не показался мне убедительным и способ управления экзоскелетом. Чёрт знает какой век, космические корабли бороздят просторы вселенной, а сороконожка до сих пор управляется движениями тела, глаз и чуть ли не ушей. Мне как-то само собой представлялось, что уже освоено вживление системы управления в нервную систему человека.
А вообще — классный рассказ. Один из лучших среди уже написанных на этом турнире. И явно удачнее рассказов соперников в этом туре.
ГОЛОС, конечно.
ГОЛОС здесь
работа воспринимается понятнее, глубже и человечнее, чем остальные.
ГазпромаГорпрома запросто мог выйти в «поле» для проверок. Да просто чтобы лишний раз убедиться лично так ли страшны неоморфы, как пугают на земле. Ну не повезло мужику. Затем может испугался что сгинет, может под действием анальгетиков, разболтался прощупывая почву. Почва оказалась благодатной. То есть и верхи и низы думали в одном направлении. Автор конечно умничка. Но я прочитал бы весь роман. Уж больно заготовочки блестящи и филигранны, чтобы были только для рассказа.Плюс однозначно.
И ГОЛОС.
Смутило единственное: по сути два случайных человека обсуждают судьбы мира и что-то там по этому поводу даже договариваются. Если инспектору эта роль еще и может пойти (может быть, с этой миссией его и направили), но вот в совпадение, что Леонид готов заниматься подобными вопросами с трудом верится. (Есть небольшое спасение ситуации в последней фразе, что, мол, аналитики знали про Леонида и так специально рассчитали пожертвовать инспектором для контакта — но это не точно :))
А так, да, мир замечательный и требует большего произведения. Удачи автору!
Но с моей точки зрения, даже не это является основной проблемой рассказа, а, имхо опять же, абсолютно картонные герои. Я совершенно не могу поверить, что человек, у которого поврежден позвоночник, а это адская боль, будет обсуждать высшие материи. А его состояние на протяжении всего рассказа можно описать только одним словом — спокойствие, ну, просто потому, что из всего разнообразия человеческих реакций инспектор только один раз «разозлился»(хотя в той ситуации, мне больше представляется паника или шок) и один раз «закричал и выругался» — все. Все остальное: инспектор сказал, продолжил. Он не шевелится, не боится, даже не думает, только говорит. Лично его мнение, его интерес не раскрыт, только глобальная заинтересованность компании. Отдельно выделю пару выражений, которые вызывают у меня недоумение:
их там всего двое, кто будет говорить «разведчик», да еще в описанной ситуации?
Это как будто из сказаний про богатырей или сказок.
Леонид описан немного лучше: тут и язвительность, и сомнение и клацание сочленениями. Но ключевой момент в сюжете — когда инспектор спрашивает про семью — слит.
Напряженности в отношениях между людьми (инспектор) и неками (Леонид), которая в процессе беседы сошла бы на нет, позволяя им перейти на уровень отношений союзников, и тем самым сделало бы сюжет динамическим, не получилось. Леонид сразу все разболтал, будто бы лучшему другу.
Так зачем говорил? На фоне «Никто из «чужих» в семью не допускается, информацией не делятся.» такие необоснованные откровения выглядят странно. Что творится в эти моменты у Леонида в душе — надежда или безнадежность, желание лучше жить или желание стать свободным, желание отделиться от людей или, наоборот, показать, что они не хуже (желание справедливости и равноправия). К сожалению, ничего этого не показано, и Леонид остался всего лишь полумеханической сороконожкой-человеком.