Не слишком веселая антиутопия

«Одна женщина преподавала язык Атлантиды,

Сидя на крыше.

Соседи видели, как каждую ночь

К ней слетаются йоги и летучие мыши.»

(Б.Г.)

Папа говорит, что случись наводнение в его детстве, и застань оно его в деревне, это было бы целое приключение. Странно. Мы с ребятами его совершенно не понимаем. Все вещи подняты под потолок, в доме вода, света нет, мы перемещаемся между домами на резиновых лодках, видосы в тик-ток не выложить, по городу носятся амфибии, скука.

Наводнение 2099 года загнало нас на пыльный чердак бабушкиного дома, где мы пребываем в настоящий момент в лютой злобе и отрезанными от информационного пространства. Единственный работающий гаджет есть у Таньки, но она говорит, что включит его в самом крайнем случае, когда у нас у всех начнется цинга. Что такое цинга мы не знаем, но звучит устрашающе. Мы пробовали банально спать, но не поставив пару сотен лайков и не запостив ночные чмоки, это практически невозможно. Я клал гаджеты под голову, пробовал сосать айфон, но это не помогает. Совсем не понимая, что можно еще делать, мы просто молчим и водим пальцами по черным экранам.

На третий день интернет-блокады ломка стала настолько сильной, что Егор, плод естественной связи стилиста и дизайнера, начал бредить. Страдалец впадал в полусон и выкрикивал странные, пугающие нас фразы – море волнуется раз, казаки разбойники, сифа и выше ноги от земли. Потом он вдруг вскочил и, отчетливо произнеся по слогам загадочное слово – до-ми-но, бессильно рухнул на стоявший в углу мешок. Траченная временем ткань лопнула и к наши ногам вывалилась пожелтевшая бумага.

В свете керосиновой лампы, принцип работы которой нам не понятен, произошедшее выглядело зловеще, и мы оживились.

Ольга-Олег, единственный среди нас гендерно-неопределившийся субъект, уверенно и емко определил:

- Это стопудово запрещёнка!

Ольга-Олег был из семьи мульти-конфессионального священника, чей родитель №1 называл себя еврейским дао-хрестьянином, крестился под мантры и принципиально не работал в шаббат.

Я поднял с пола книгу в ветхом коричневом переплете и прочитал:

- А.С. Пушкин «Сказка о рыбаке и рыбке». Ребята, по ходу, это что-то вообще мега древнее.

В 2075 году, приказом министра Милохина, книги были упразднены, как информационные носители, стоящие на пути прогресса и толерантного нравственного просвещения.

Пришедший в себя Егор, пошатываясь подошел к нам:

- Давайте прочитаем? Все равно никто не узнает.

Нам было до жути страшно, но ощущая себя настоящими бунтарями, восставшими против системы, мы сели в кружок, и я начал читать – «Жил старик со своею старухой у самого синего моря. Они жили в ветхой землянке ровно тридцать лет и три года…»

Когда я закончил, первой тишину нарушила Танька:

- Пипец, теперь понятно почему его запретили! Это же тупизм! Зачем бабка, эта старая инста-самка, потратила тридцать лет на такого нищеброда? Он же рыбак, даже не мерчандайзер! И дед тоже с придурью, ему так подфартило, такую телку захомутал, мог бы на Мальдивы с рыбкой свалить, а он, лузер, все бабке отдал, даже не судился с ней.

Егор протянул руку к мешку и достал из него несколько пожелтевших листков:

- Так, а это что? «Девушка в ночной тишине 3 глава», автор Олеся М.

Мы вскочили на ноги:

- Не может быть!

- Та самая Олеся?

- Глазам своим не верю!

Ольга-Олег подняли вверх указательный палец:

- Истинно вам таки говорю, это ранняя Олеся! За эти бумажки можно целое состояние выручить. Её мистический детектив «Хождение по дну бездны» ушел с аукциона за двадцать миллионов руаней!

При упоминании денег Танька мгновенно оживилась:

- Ради такого дела я телефон включу, давайте загуглим! Только быстро, у меня там заряда на минуту, не больше.

И мы загуглили.

«Википедия: Олеся М. культовая сетевая авторесса начавшая творить на рубеже 2018-2019г. в жанрах: крутой детектив, лютая мистика, реальный фэнтези, альтернативная утопия, безальтернативный пост-апокалипсис, смешной хоррор, и смысловой шокирующий этюд.

Олеся является наиболее плодовитой писательницей современности и трижды попадала в книгу рекордов Фитнеса. Из-под клавиатуры авторессы вышло более двух тысяч романов, и семьсот современных пьес в жанре смысловой и грамматической комедии.

Авторесса является семнадцатикратным лауреатом премии «Золотой Графоман», в номинациях «Здоровое Упорство», «Не ленивый автор» и «Я вам, суки, еще покажу».

Первая слава пришла к Олесе в 2044 году, после…

Экран телефона предательски погас, но всем и так было ясно, что у нас в руках нечто совершенно уникальное и безусловно дорогое. Первым молчание прервал я:

- Куплю лонгборд с вай-фаем, пошью штаны от «Вlack Star», и в Ниццу!

Фраза показалась мне смутно знакомой, но в точности определяла мои сокровенные мечты.

Танька тоже оживилась:

- Пол сменю. В сорок лет стану Игорем. Бороду отращу, заплету в нее ромашку и буду на скутере ездить, в красных кедах.

- Как твой дед?

- Ага! И работать не буду, никогда. Тем более, что я ничего не умею.

Егор засмеялся:

- Работа для лохов и нищебродов! Давайте посмотрим, что там еще есть. Он достал из мешка красивую хорошо сохранившуюся книгу и прочитал:

- Сёрен Кьеркегор «Понятие страха». Вау, вот это слова! Серега, прочитай ты, у тебя лучше получается.

Я взял книгу, и мы снова начали читать:

- «В каком смысле предмет рассмотрения является задачей для интересов психологии и в каком смысле он, став задачей и интересом психологии, прямо указывает на догматику. То, что всякая научная проблема имеет свое определенное место, величину и свои границы внутри обширной области науки и только благодаря этому гармонически сливается с целым, соразмерно отзывается в том, что выражает это целое, — это воззрение является не просто pium desiderium…»

- А-а-а! Стоп, хватит, пожалуйста, хватит!

Танька схватилась за голову:

- Все, не могу больше! Даже голова закружилась!

Ольга-Олег тоже заскулили:

- У меня сейчас остатки мозга пузырями пойдут, что это вообще такое?

Егор задумался:

- Похоже, это какое-то психологическое оружие. Да, все-таки прав был Милохин, книги штука опасная.

В ту ночь мы спали как убитые. Получив интеллектуальный передоз, наш мозг сдался, и мы отключились.

Понимая, что с такими вещами следует быть осторожными, мы стали читать книги из мешка умерено, делая перерывы на еду, обсуждение прочитанного и сон, который вскоре стал стабилен и крепок. Через некоторое время мы стали читать по очереди и больше, еще чуть позже уже каждый брал себе по книге из мешка и читал самостоятельно, а после пересказывал прочитанное друзьям. Спустя неделю мы уже могли непрерывно выдерживать восемь-десять страниц непостижимого и неизвестного Кьеркегора, хотя нас все еще сильно мутило и временами потрясывало.

Потом, неожиданно, мы начали вспоминать различные игры, и даже стали их придумывать.

Еще через неделю, когда уровень воды стал постепенно снижаться и город начал оживать, мы уже уверенно декламировали Лорку, Бродского и к месту цитировали Ницше.

Наши мечты о лонгборде и смене пола куда-то исчезли, не выдержав обычного вопроса – зачем? Ольга-Олег, вдруг отчетливо осознал себя мальчиком, кем он, собственно, и являлся изначально. Егор решил, что станет врачом, хотя и боялся того, что будет презираем и всячески порицаем бесчисленными блогерами.

Спустя два дня наводнение закончилось. Жизнь города вернулась в обычное русло, а мы вернулись в школу. Мы с ребятами не обсуждали случившегося, но понимали, что там, на чердаке, с нами что-то произошло, что-то неожиданное, но необходимо правильное или просто давно забытое. И когда на уроке литературы нам задали написать короткий вольный этюд, среди сданных работ, попалась одна не подписанная, которую учитель зачитал вслух:

«Голубой дирижабль мистера Фаренгейта скользит меж вязких облаков Аризоны. Кареглазый мускулистый кочегар, перепачканный угольной пылью, дружески обнимает его за плечи и, глядя на сломанный компас, проникновенно читает Лорку:

«Август.

Персики и цукаты

и в медовой росе покос.

Входит солнце в янтарь заката,

словно косточка в абрикос»

А пыльный мешок с книгами так и лежит на темном чердаке, он, как магический артефакт, ждет своего часа, который, мы надеемся, очень скоро наступит.