Где же ты?

-Откройте двери! - закричала милая на вид женщина лет тридцати. Она давила на кнопку вызова водителя на поручне.

-Я не могу их открывать где попало! - ответил водитель из кабины.

Автобус намертво застрял в пробке посреди проезжей части. Женщина попыталась разжать двери. Два парня сжалились над ней, видя это, мало ли что произошло у человека - подскочили и стали раскрывать двери руками.

-Хватит имущество ломать, - крикнул водитель из кабины, обращаясь к блондинке в шелковом шарфике, от которой в салоне автобуса так приятно пахло духами.

-Я не могу ждать, у меня дочь забрали, - крикнула блондинка и кое-как просочилась на улицу через разжатые двери. Лариса бежала в неудобных французских туфлях, сокращая себе путь тихими улочками, слыша лишь эхо стучащих каблуков и собственное дыхание. Солнце светило прямо в глаза в этот летний день.

“Лишь бы поскорее добраться на место. Что же она скажет?”

Здравый смысл говорил Ларисе о том, что абсолютно все ее аргументы бессмысленны.  Долгое время не видела дочь. Какие тут оправдания?

Пять лет назад Лариса счастливая, окрылённая интрижкой с импозантным французом уехала в Париж.

-Я покажу тебя в лучших домах моды, - рисовал руками в воздухе Франсуа – высокий молодой мужчина, модельер, лет тридцати пяти, с усами как у Шерлока Холмса и дурацкой привычкой держать во рту сигарету, не закуривая ее. Он возил Ларису на своем кабриолете, по дорогам ведущим в забытье. Закрутилась жизнь, такая яркая и такая желанная, совершенно иная, чем та, что в Ярославле...

Лариса подошла к светофору возле дороги и ещё раз открыла смс Валеры на телефоне:

“Лара, все очень серьезно. Я под следствием, дочку забрали. Ты одна можешь ей помочь. Детдом N6, ул. Лилии Брик, дом 22”

“Под следствием… Что ж ты творишь-то?”

Неделю назад она вернулась из Франции, окончательно, испуганная и полностью свободная, обзвонила старых подруг, чтобы пообщаться. Кто-то из них сказал ей тогда, что муж и дочь живут не очень. В автосервисе Валеры угнанную машину нашли, теперь таскают по ментовкам, а дочку вот-вот заберут органы опеки..

И вот сейчас Лариса перешла дорогу и пройдя через двери в кованом заборе, оказалась перед трехэтажным зданием, утопающим в зелени, по размеру похожим на школу.

В детстве, когда Ларисе было  двенадцать, она чудом избежала участи попасть в детский дом. Отец с матерью тогда неудачно приземлились на воздушном шаре и полтора месяца лежали в больнице, не двигаясь.

Маленькой Ларисе пришлось жить одной. Благо всегда можно было сходить к тете Марине, маминой подруге. Она работала в соцподдержке. То там, то в больнице Лариса ждала, пока очнутся родители.

-Давай ты пока с другими детками поживешь? - сказала однажды ей тетка из опеки с папкой под мышкой. Она пришла прямо в больницу. Маленькая Лариса тогда убежала от нее и спряталась в подсобке уборщицы.

Только благодаря тому, что ее отец Михаил Алексеевич вовремя вышел из комы, двенадцатилетнюю Ларису не забрали в детдом. Как почувствовал, что нужен дочери..

Ощущение, начавшееся во время бесконечных развлечений в Париже и которое мучало Ларису Сергеевну уже много месяцев – сейчас разошлось не на шутку. От чувства вины задрожали руки.

И вот Лариса, блондинка в шелковом шарфике, с аккуратными тонкими губами, небольшим носом и встревоженными глазами, вошла в детский дом N6. Перед ней открылось большое фойе, раздевалка с потертыми вешалками, в коридоре шумели дети, пахло супом и ещё какой-то едой.

В конце второго этажа Лариса нашла кабинет заведующей и постучалась.

В кабинете за столом сидела женщина лет сорока пяти, в сорочке и юбке строгого стиля. Ее волосы были заплетены строго в хвост. Глаза выражали сосредоточенность. Она вышла из-за своего старого стола, на котором были раскиданы бумаги и подошла к Ларисе.

-Добрый день, вы за Лидочкой Самойловой? - спросила заведующая, приподняв брови.

-Нет

-А кто же вы тогда?

-Я за дочкой, Дашей Воронцовой.

Ольга Сергеевна, бездетная вдова, считающая себя матерью всех местных детей, посмотрела в милое встревоженное лицо с большими серо-зелеными глазами и разузнала, кто это. Ларисе пару раз становилось стыдно за себя, за свою биографию. Но она стояла и объясняла, кто она.

-Документы-то у вас есть? Я не смогу вам отдать девочку без них

“Ну я и дура, конечно”, - сказала себе внутренне Лариса. Конечно же она их забыла дома.

-Завтра смогу принести

-Девочка на приеме у психолога сейчас, через десять минут выйдет

-А что с ней?

-За неделю пребывания здесь, она почти ни с кем не общалась. Сидит одна одинешенька, не играет, смотрит в окно. Ест плохо. Подождите ее на третьем этаже, у кабинета психолога.

Лариса опять почувствовала, как ее руки задрожали. Чувство вины усилилось.

“Ещё десять минут и настанет тот момент, которого я так долго жду и боюсь”.

Она поднялась выше и найдя нужную дверь, остановилась возле. Вокруг бегали дети, внимательно наблюдая, что это за тетя.

Вскоре дверь в кабинет психолога открылась и появилась девочка лет десяти, со светлыми, заплетенными в косы волосами. Огромные безразличные глаза, аккуратный вздёрнутый носик, голубое платьице и босые ноги. Девочка кинула взгляд на Ларису.

-Воронцова, одень тапки, к тебе пришли, - сказала Ольга Сергеевна, подошедшая туда, будто бы в тапках таилось все напряжение между девочкой и матерью.

Даша одела стоящие рядом с дверью тапочки. Домашние. Лариса сразу их узнала. Когда-то давно Валера купил две пары, устроившись работать в автосервис. Одну – дочери на вырост, вторую – любимой жене, которая к концу беременности погрузилась в депрессию. Вместо радости к младенцу, Лариса тогда ощутила себя выжатой, как лимон, обречённой на существование в четырёх стенах. Валера даже не был ей тогда мужем. Он стоял рядом с ней в роддоме, держал за руку, а ей хотелось его отхлестать ладонями по лицу. Как же она была против своего ребёнка. Даже не взглянула на дочь, когда та родилась.

После, Валера часто говорил своей неприветливой жене, что “все наладится, подниму вас на ноги, обеих, будете ещё смеяться у меня”. Может себя успокаивал, а может готов был на все ради домашних. Так и прожили пять лет. На Валерином энтузиазме. С холодком в отношениях, но все вместе. Расписались…

-Привет Дашенька

-Привет…, - ответила та после паузы

-Как ты?

-Все хорошо.

У Ларисы сердце сжалось в кулак. Год назад она приехала с подарком к дочери на день Рождения, а та не взяла. Предательство матери девочка усвоила хорошо…

-Ты можешь меня простить?

Лариса, присев на корточки возле дочери, взглянула ей в глаза. Но кроме равнодушия ничего там не увидела. Внутри Ларисы чувство вины стало настолько большим, что она не сумела больше сдерживаться и разрыдалась. Она обнимала дочь, которая никак не отвечала ей и тем больнее Ларисе было чувствовать собственную глупость. Дети в коридоре замерли, прижавшись к заведующей, которая гладила их по голове.

Лариса мысленно кричала на саму себя, а вулкан вины наконец выплеснулся наружу.

“Как я посмела бросить дочь? Кто я такая после этого? И из-за кого? Из-за пустого, как бездонный колодец Франсуа, который чуть не продал меня извращенцам? К чему эти дома моды, лоск Парижа, если чувствуешь себя г*вном?”

Тут Лариса увидела в руке дочери маленький красный мешочек, перевязанный тесемкой. Несколько лет назад, когда они всей семьёй ездили на море, Валера достал этот мешочек из кармана и сказал:

-Даш, Лариса, смотрите сколько камешков здесь на берегу, видите?

-Да

-А море, смотрите, живое-живое. Будто бы два разных мира – один возле другого. Давайте возьмём на память несколько? И в тот прохладный вечер, они разбрелись втроём по пляжу. Под фиолетовым закатом и запахом водорослей, они собирали камешки в ладони. Это был редкий момент единения этой семьи…

Даша протянула маме, сидящей перед ней на корточках в коридоре, красный мешочек, собранных когда-то камней.

-Помнишь, - вдруг заговорила дочка, - мы стояли на берегу, разглядывали камешки, они были такими разными, а мы такими счастливыми, а папа сказал: “Даш, сохрани этот мешочек, пусть он будет символом нашей семьи и этого дня, и пусть наши сердца никогда не станут камнями”

-А они стали, понимаешь? - добавила Даша с горечью.

-Ну почему же дочка, камнями? - стала оправдываться Лариса, сквозь слезы, - я ведь не тебя тогда бросила, я саму себя, понимаешь? Мне ничего не радовало, меня разрывало на части, я хотела свободы, любви, а у нас с папой твоим все было серо и однообразно.. вот я и уехала..

Даша промолчала, а глаза ее от грусти и горечи намокли.

Лариса вновь обняла дочь, не понимая, что она ещё может сделать. Вокруг собрался весь детдом, который молча наблюдал происходящее.

Вдруг Даша закричала прямо на ухо Ларисе:

-Папа? Ты вернулся?

Она бросилось к стоявшему чуть в глубине коридора Валере, абсолютно свободному и настоящему.

-Владелец угнанной машины отказался от своего заявления и угонщика не стали дальше искать. Но это был не я.

Даша стояла и смотрела то на маму, то на папу, потом взяла их за руки. Лариса почувствовала неловкость, что теперь будет?