Интервью с Александром Свистуновым

1. Расскажите о себе. Чем Вы занимаетесь, чем увлекаетесь?

Мне 30 лет, окончил исторический факультет. Если верить диплому (похвастаюсь – защищенному на «отлично»), я историк-медиевист, специалист по военному делу поздней Античности и Средних веков. Что мне не помешало самым радикальным образом сменить профиль и переквалифицироваться на Раннее Новое время. Ну, знаете, как это бывает – женился, а потом понял, что не на той? :))) Так и здесь, только я понял, что мне милей шпаги, шляпы и ботфорты – словом, то, о чем так вдохновенно пели Михаил Боярский и Игорь Наджиев в хрестоматийных отечественных экранизациях Дюма. В аспирантуру не пошел, пошел зарабатывать деньги. Возможно, когда-нибудь отправлюсь на соискательство и защищу диссер, но – потом. Занимаюсь в основном XVII – XVIII столетиями, преимущественно Англией. Собираю профильную библиотеку, заказываю из-за рубежа, пишу научпоп. Практически все свое время посвящаю этому, очень много читаю. Не называю себя специалистом и не очень люблю эту характеристику – специалисты преподают в университетах и пишут монографии с библиографическим списком на 25 позиций, состоящим из трудов, написанных еще при Сталине, и рассматривающих исторические процессы через парадигму марксизма-ленинизма. А я просто что-то знаю (и стараюсь узнавать новое каждый день), заказываю книжки из Кембриджа, правдами и неправдами достаю сканы документов и веду уютный бложик. Люблю бокс и ММА, сам в былые времена чегой-то руками-ногами махал, но то было много лет и килограммов назад. Очень люблю мультипликацию!

2. Насколько серьезно занимались боксом?

На очень любительском уровне и тайским) классический просто люблю с детства и слежу за ним) но каких-то достижений, которыми можно хвастаться, не имею))

3. Почему Вы вдруг начали писать? О чем было самое первое произведение, которое Вы написали?

Здесь все банально. Какие-то попытки написать «Великий русский (ну, или не русский) бестселлер» © были, думаю, у каждого первого из «книжных детей», которых воспевал еще Высоцкий. Были они и у меня, но я довольно быстро пришел к выводу, что это не мое, и сосредоточился на истории, где все сюжетные повороты за тебя давно написала сама жизнь. Повторно к мысли стать писателем я вернулся относительно недавно, и тоже при весьма банальных обстоятельствах – прочел рассказ моего коллеги Андрея Миллера, который также является популяризатором истории, и подумал – эй, я тоже так хочу! Ну а дальше – проба пера, первый конкурс… Но, скажу сразу, для меня именно художественное творчество является этаким милым сердцу баловством, которое позволяет отточить авторский стиль. Всерьез себя писателем-фантастом я не вижу, я как тяготел к научпопу, так и продолжаю. Что касается самого первого произведения, то оно было о конфликте двух старых друзей, ставших генералами и встретившихся на войне. Его вы сможете прочесть в нашем сборнике «Бесконечная история» (ссылку я приложу).

4. Если у Вас вдруг что-то не клеится с произведением, как Вы поступаете?

Закрываю редактор и включаю фильм или мультик. Ну, или ложусь спать. Если не клеится – значит, не клеится, попробую в другой день. Я твердо убежден, что для художественной литературы необходимо творческое настроение. Если его нет – ничего хорошего не получится. Джеймс Джойс, когда работал над «Улиссом», порой писал по предложению в день. Это, опять же, зависит от того, чем труд писателя является для вас – приятным хобби или средством заработка. Если вы этим зарабатываете – придется ставить процесс на поток. Если нет – не терзайте себя и возвращайтесь к произведению, когда почувствуете, что вам есть, что добавить. Возможно, профессионала от дилетанта как раз и отличает умение работать при любом настроении и превращать творчество в ремесло, но я так не умею. И не уверен, что хочу учиться. Лучше я буду писать редко, но каждая строчка будет чем-то отзываться в моей душе, нежели начну городить заборы текста, к которому я буду равнодушен. Например, идею для одного рассказа (или даже чего-то большего) я вынашиваю уже год. Но пока она до конца не оформилась – нет полноты концепта. Не выходит каменный цветок. Я не тороплюсь. Это как с ремонтом, лучше подождать, все обдумать, но сделать именно для себя, чтобы было уютно и комфортно. Раз за разом возвращаюсь вечерами в эту свою вселенную, временно закрытую на профилактику – проверяю, как держатся плинтуса, не отошли ли обои, примеряюсь, куда повесить картину и поставить горшочек с бонсай. Пока еще обставляться не закончил. Как закончу – тогда всех вас приглашу в гости :))

5. Бонсай сами делаете?

Не, это вообще фигура речи))) бонсай делаю, у меня вообще проблема с растительностью домашней – из-за большой загруженности на работах, я не успеваю за ней следить и поливать)

6. Где вы черпаете идеи для произведений?

А вот здесь здорово помогает моя основная специализация. Думаю, большинство авторов черпают вдохновение в истории. На волне успеха «Игры престолов» появилось множество разборов и аналитики на тему того, откуда Мартин брал сюжеты для своих книг. В цикле Сапковского про ведьмака довольно ясно вырисовываются очертания Европы первой половины XX века, ну а что такое Нильфгаард, думаю, и так очевидно. Тролли, эльфы, гоблины – элементы культуры и верований тех или иных народов. Мой университетский приятель даже собирался писать работу на тему «Этнография Средиземья», где брал бы народы из книг Толкина и рассматривал их историко-культурный контекст. Жаль, что в итоге это так и осталось в планах – я бы почитал, поскольку люблю такое. Я вообще люблю копаться в контексте произведений, особенно – древних и средневековых. Поверьте, редкий автор придумывает что-то по-настоящему новое. Я, конечно, не хочу этим себя сравнивать с Мартином и Сапковским – скорее, это просто аналогия. Реальная история порой бывает даже более захватывающей, чем фэнтези. Взять, к примеру, русскую Смуту начала XVII века – там «Игра престолов» сразу покурить выйдет. Художественная литература, скорее, может быть вольной трактовкой оригинальной исторической основы. Или – попыткой переписать историю или некоторые отдельные ее повороты.

7. Какое из своих произведений Вы считаете наиболее удачным?

Я его еще не написал.

8. Можете ли вы в одно время писать несколько вещей?

Приходится просто в силу того, что моя работа связана со словом – я журналист. Соответственно, что-то пишу для души, что-то – для денег. Ни то, ни другое бросить не могу.

9. Есть ли среди Ваших творений такие, за которые Вам стыдно?

Скорее, всегда есть ощущение, что мог лучше. Но это не только с «художкой» связано, но и с историческим творчеством. Допустим, написал я статью о битве при Фонтенуа – большую такую, обстоятельную. Самая подробная публикация по теме на русском языке. Прошла пара лет, за которые я ознакомился с какими-то новыми источниками и документами, и уже понимаю, что некоторые вещи я бы расширил или даже изменил. Какая-то статичность здесь в принципе невозможна. Увы, этого не понимают многие коллеги-историки, из года в год «перекатывающие» одни и те же тезисы из книги в книгу. А вы, небось, думали, что «литературные манчкины» только в «художке» есть?

10. Как Вы считаете, что важнее всего в литературе?

Смотря как понимать вопрос, ибо он слишком общий. Наверное, любовь творца к своему творчеству. Хотя, как показывает жизнь, даже это не всегда является необходимостью. Достоевский вон писал, чтобы выжить – писал в периодические бульварные издания с жестким «дедлайном», жил в нищете. Похожим образом писал Бальзак. Вальтер Скотт, чьи книжки про доблестных рыцарей мы все читали в детстве, вообще терпеть не мог писать прозу, и всегда считал и позиционировал себя поэтом, а «Айвенго», «Квентина Дорварда» и прочее писал исключительно ради заработка. Наверное, время и читатель сами рассудят. А вот без чего точно невозможно, так это без прилежания. Люби-не люби, но даже ремесленники бывают разные, и плоды их трудов – тоже: один проявил усердие и вылепил красивый кувшин, а второй делал тяп-ляп, и получилась какая-то ерунда.

11. Кого из писателей или поэтов вы считаете достойным уважения?

Да почти всех. Творчество может нравиться или не нравиться – это субъективный момент. Но если конкретно тебе не нравится чье-то творчество, это не значит, что оно не достойно обрести свою аудиторию. Конечно, есть объективные стороны – текст может быть плохо написан. Для этого и существует филология и другие науки, работающие со словом. Письменное творчество, пусть и субъективное, может быть классифицировано и систематизировано, качественное – отделено от некачественного. Если же говорить о моих личных фаворитах, то это Киплинг, Блэйк, Бернс, тот же Вальтер Скотт, Артур Конан-Дойл (причем даже не «Шерлок» — мне, например, нравятся его «средневековые» произведения), Николай Гумилев… Да множество их, на самом деле, никогда не понимал, как можно назвать «одного любимого». Из современных – Сапковский, Аберкромби. Очень понравился недавний «Азенкур» Бернарда Корнуолла – этакий осовремененный и более брутальный вариант «Белого отряда» и «Сэра Найджела» Конан-Дойла. Очень понравилась «Чудесам нет конца» Роберта Ирвина – интересное произведение, я бы сказал – многослойное, со множеством культурных аллюзий. Очень «густая» атмосфера, которая буквально обволакивает читателя. Например, есть там эпизод, когда рыцари скачут, и один рассказывает о гоблинах, которые водятся в каком-то графстве. И непонятно, то ли в мире Ирвина в Англии времен Войн Роз действительно водятся гоблины, либо рыцарь врет и бахвалится перед собеседниками, либо он просто верит, что гоблины и впрямь существуют. Ведь люди в Средние века и в драконов верили, и в ведьм, и в прочие ужасы. И Ирвин словно реконструирует это сознание средневекового человека, и повествует именно через призму этого сознания. И нет, издательство не проплатило мне рекламу!

12. Что Вы считаете самым трудным в жизни?

Не изменять своим принципам и оставаться человеком. Особенно, когда на кону большие деньги.

13. Что Вам дает творчество?Вы чем-то жертвуете ради него?

От творчества я получаю чистое, дистиллированное удовольствие. Жертвую – ну, пожалуй, временем. Но время вообще является ограниченным ресурсом, поэтому им всегда жертвуешь – вопрос лишь в том, ради чего. Творчество – еще очень хороший вариант. Куда хуже жертвовать временем ради пагубных привычек или недостойных людей.

14. Над чем Вы работаете сейчас? Каковы дальнейшие творческие планы?

Вот прямо сейчас – пишу монографию о Тридцатилетней войне. Еще ковыряю свой «долгострой» про Великого Конде (был такой знаменитый французский полководец XVII века). Главная проблема – необходимость отвлекаться на работу))) Если говорить о «художке» – есть пара идей для нашего следующего конкурса, буду воплощать. Ну и, наконец, вроде как сдвинулась с мертвой точки тема с комиксами – нашел художницу, которая заинтересовалась в этом проекте. Комиксы в жанре мрачного исторического фэнтези – почему нет? В ближайшие месяцы в московском издательстве «КЛИО» выйдет монография известного английского историка Джеймса Фолкнера в моем переводе. Называться будет «Пламя над Скалой: великая осада Гибралтара». Причем там довольно интересно получилось – российское издание будет даже лучше британского оригинала, потому что там будет множество примечаний, а также несколько приложений моего авторства, в которых я касаюсь некоторых аспектов той кампании, оставшихся «за бортом» основного повествования. В любом случае, вы всегда сможете зайти ко мне на страницу в социальных сетях и увидеть все анонсы.

15. Ощущаете ли Вы принципиальную разницу между женской и мужской литературой?

Безусловно. И там, и там есть свои каноны. Женская литература для меня довольно скучна – не хватает действия. Поэтому, я ее и не читаю)). Если же говорить не о жанрах как таковых, а сравнивать авторов-женщин и авторов-мужчин, работающих в одном жанре, то здесь разница порой не так очевидна. Например, мне очень нравится, как Вера Камша прописывает батальные сцены. Причем, тут же надо понимать, что я смотрю не только как читатель, но и как историк, занимающийся как раз этой самой эпохой (у Камши – условный XVII, эпоха пики и мушкета). Весьма приятное впечатление осталось, некоторый авторам-мужчинам не мешало бы и поучиться вот так писать о войне.

16. Не кажется ли Вам, что нынешнее засилье женского фэнтези, иронических детективов, лит-RPG, фанфиков и «попаданцев» убивает серьезную литературу?

Серьезную литературу убивает сам читатель – своим слабым к ней интересом. Ну, кто же виноват, что попаданцев читают охотнее, чем Гёте? Общество так устроено. Это мы еще находимся отчасти в плену представлений об огромных советских тиражах, когда «Песнь о Роланде» (отличное, к слову, издание) выходила тиражом свыше 10 тысяч экземпляров, а Дюма какой-нибудь на раз уделывал бы нынешние тиражи Акунина. А сейчас рынок решает, увы. Уверяю, ни одна лит-РПГ не отвратит вас от литературы, напротив, скорее привьет любовь к ней. А то, что у большинства довольно низкие запросы – явление не новое. Опять же, время рассудит, и среди навоза прорастают розы. Тот же Диккенс при жизни издавался в формате бульварного чтива – такими периодическими журналами с мягкой обложкой. Типичное Pulpfiction. Это сейчас он «наше все» английской литературы и продается в дорогих подарочных изданиях. Время все расставило по местам.

К слову, против самого жанра «попаданцев» ничего плохого не имею – это широчайший простор для качественного творчества. Та же «И грянул гром» Брэдбери – она ведь тоже про попаданцев, в сущности. А «Янки из Коннектикута»? Никто же не скажет, что книга дурна, а Марк Твен – бездарь. Это я к тому, что здесь проблема не жанра, но низкого качества произведений (и авторов?), относящихся к нему. За рубежом «попаданчество» хоть в целом звезд с неба и не хватает, но в среднем на две головы выше отечественных аналогов. Некоторые авторы так вообще неплохо так могут – почитайте, например, цикл Эрика Флинта «1632» про жителей маленького американского городка, «провалившегося» в Европу времен Тридцатилетней войны. Даже жаль, что эти книги не торопятся выпускать на русском. Эй, издатели, я готов потрудиться как переводчик ради такого! Что касается наших авторов, то главная проблема здесь в том, что наша аудитория массово не привыкла к качественной фантастике. С этим утверждением можно поспорить, но я, правда, так считаю. Просто сравните объемы выходившего в 80-90 годы на Западе и у нас. Как итог – низкая планка потребления. А авторам это только на руку – стараться же не надо, и так сойдет ©. Зачем копаться в историческом бэкграунде, знакомиться с эпохой, о которой пишешь (у меня, историка, некоторые обороты вызывают буквально скрежет зубовный) и так далее? Идут по пути наименьшего сопротивления. Это тоже выбор, как ни крути.

17. Навскидку можно какой-нибудь образчик «скрежета зубовного»?

На дворе — конец старого доброго XVIII века, морскую гладь рассекает «монитор» середины XIX века, приспособленный лишь для речного и каботажного (вдоль берегов) плавания, но подобные мелкие завихрения истории, несомненно, не смущают доблестного русского адмирала, который в теле Петра III, но, почему то, с ликом Павла I, следуя заветам Сталина и Берии, плывет громить эскадру адмирала Нельсона, ибо «англичанка снова гадит».

Нет, это не «Монти Пайтон», это «Красная гвардия попаданцев», ведь кому еще спасать Отечество от козней заморских врагов? Свистать всех наверх! Вилкой в глаз или в жопу раз!

Блин, такое реально публикуют?

Да. Есть даже книга, где попаданец переселяется в тело Гитлера и вместе со Сталиным воюет против Великобритании. «Товарищ фюрер», вроде, называется. Я, кстати, даже знаю, кто такое читает. У этих книг ведь есть довольно конкретная аудитория. Есть, например, вполне существенная категория граждан, которые считают, что нам надо было в Рейхом дружить и вместе нагибать «пиндосов». И их претензия к Гитлеру во многом строится на том, что он на нас напал, а не напал бы – был бы «правильный пацан». Евреев, кстати, очень не любят, как и условный «Запад».

18. Сериальность это благо или вред для автора?

Зависит от автора – способен ли он выдерживать планку качества. Вот, например, нежно мной любимый цикл о ведьмаке – это ведь тоже сериал, в сущности. А есть, например, какой-нибудь «Ричард длинный ***» на 666 книг сомнительного качества. Главное для автора – уметь вовремя остановить свой сериал, не дав ему скатиться. Потому что выдерживать планку на долгой дистанции – задача практически невыполнимая. И здесь уже каждый сам для себя решает, что ему делать – логично завершить все сюжетные линии и попрощаться со ставшими родными героями (пусть и будет это прощание тягостным), или продолжать клепать «контент», ибо пипл хавает.

19. Отличается ли увлекательная книга от «чтива»?

Иное «чтиво» бывает написано более увлекательно, чем условная «книга».

20. Если бы Вы могли выбирать, в мире какого из своих произведений жить, что Вы выбрали бы?

Я бы выбрал жить в мире, где простого и не шибко известного писателя объявляют избранным и возводят на трон :)))

21. Если бы кто-то взялся писать фанфик к какой-либо из Ваших книг, как бы Вы к этому отнеслись?

Давайте я сначала книгу напишу, а потом пусть сочиняют что угодно J

22. А если бы Вам предложили экранизацию Вашей книги, но какой-то одной, то какую бы Вы выбрали?

Опять же, книги у меня нет, но я попробовал бы развить идею моего рассказа «Из Бомбея в Калькутту» и сделал бы кино в стиле «Лиги выдающихся джентльменов».

23. Какого своего героя Вы бы хотели сыграть в экранизации? И почему?

Скажем так, в одном из моих следующих рассказов будет второстепенный герой, очень на меня похожий. Но вообще я не сторонник героизации своего образа – это похоже на попытку компенсировать какие-то комплексы. Мой герой будет скорее «на подхвате». Точно так же и с кино – ну не героический у меня образ, что поделать. Я, скорее двухметровый Санчо Панса, а рыцаря печального образа пусть сыграет кто-то другой.

24. Хотелось бы Вам написать книгу в соавторстве? Если да, то с кем?

Почему нет? С кем – не знаю. Предложений пока не поступало.

25. Какие концовки книг у вас любимые?

Вот это, кстати, не чуждая для меня тема. Я искренне люблю темный жанр, но при этом не люблю концовки, где побеждает зло. Вспомните любой условный «ужастик» – там в конце или маньяк воскресает после финальных титров, или сбегает, затаиваясь в ожидании новой части франшизы. И если с «сериалами», в том числе и литературными, все ясно (кому нужна очередная часть «Пятницы 13-е» без Джейсона или «Кошмара…» без Фредди?), то такая тенденция прослеживается и в «ван-шотах», которые явно не предполагают продолжения. И вот это мне как раз и не нравится. Я хочу, чтобы свет побеждал тьму. В нашей жизни это случается далеко не всегда, да и ужасов полно вполне реальных, то, что пусть хорошие парни побеждают хотя бы на бумаге. Хотя бы – в моих рассказах.

26. Возникает ли у Вас желание переписать какое-то из своих произведений?

Да, периодически возникает. Вполне вероятно, так и сделаю.

27. Хотя, по словам классика, «голодать русские писатели привыкли» ©, все же задам вопрос: способен ли писатель прокормиться в нынешних реалиях своим творчеством?

Конечно, если его зовут Борис Акунин. Или Сергей Лукьяненко. Все же относительно, на самом деле. Чем больше спрос на твои произведения – тем выше твой заработок. Поэтому тут нужно конкретизировать. Если вопрос поставлен так, как он поставлен – да, способен. Более того – способен вполне комфортно жить в Лондоне при этом. Если же Вы о том, может ли этим себя прокормить «среднестатистический» или даже начинающий писатель – нет. Есть перед глазами несколько таких примеров – люди публиковались «в бумаге» в крупных издательствах, даже, можно сказать, имеют некоторую известность. И все равно вынуждены работать, чтобы достойно существовать.

28. Что можете сказать насчет участия в различных конкурсах? Стоит ли этим заниматься или это лишь бесполезная потеря времени?

Конечно, стоит. Как минимум, это дает возможность развить писательский «скилл». Одно дело, когда вы сами себя оцениваете, порой не имея возможности преодолеть собственную субъективность, а другое – когда ваше творчество оценивают ваши коллеги по цеху, порой – гораздо более опытные и именитые. С другой стороны, нужно понимать, что конкурсы – это лишь веха в вашей творческой биографии, и со временем, если хотите развиваться, из них нужно вырастать и идти дальше.

29. Есть ли, по Вашему мнению, смысл в различных тренингах для писателей, мастер-классах от корифеев жанра?

Понятия не имею. Может и есть. Хотя, на мой взгляд, авторский стиль лучше вырабатывать самому.

30. Как Вы видите свое личное писательское будущее? Скажем так, какой вершины в писательстве планируете достичь?

Мне вполне хватит статуса «писатель-любитель». Скорее, я связываю свое будущее с историей, в том числе – с историей как наукой. Я вижу себя автором нескольких монографий.

31. Чего больше в писательском успехе: упорного труда или таланта?

Наверное, поровну. Я сторонник идеи, что при должном усердии можно добиться желаемого, какие бы плохие карты тебе не сдала жизнь на старте. «Моцарты» заслуживают восхищения и даже зависти, но мне всегда по-человечески были симпатичны «Сальери». Реальный Антонио Сальери, к слову, Моцарта не травил, и никаким завистливым бездарем не был. Придворный композитор австрийского императора – это вам не баран чихнул.

32. Какова, по-Вашему, формула удачной книги?

У каждого – своя. Я, как визуал, ценю яркость и детальность описаний. Очень люблю иронию и черный юмор, вообще весьма уважаю такой жанр (незаслуженно сегодня обойденный вниманием) как «плутовской роман». Если это есть в книге – меня она как минимум заинтересует. Еще, на мой взгляд, книга должна быть умной, но это уже вкусовщина. И еще книга не должна учить мерзостям. Это тоже субъективное, но я так считаю. Можно писать о низменном, о пороках, разврате, насилии и тому подобном – есть целые жанры для подобного творчества, в таком жанре работал, например, уже упомянутый Федор Михайлович Достоевский, который сам жил в трущобах на съемной квартире и видел это вот все каждый день. Но давайте вспомним, чем заканчиваются его романы? Грязь и кровь могут быть декорациями, порой – весьма натуралистичными, но они не должны быть самоцелью и моралью произведения. В конце концов, искусство – это попытка выйти за привычные рамки мира, сделать его чуть лучше. Кто-то, как тот же Бодлер, меняет его через страдание, кто-то, как Селинджер – через рефлексию, кто-то – через радость. Даже абсолютно деструктивный и беспросветный Паланик оставляет какую-то надежду в конце, понимаете? Книги имеют свойство менять своих читателей, но не должно быть так, чтобы, прочтя книгу, ты стал хуже как человек, чем был прежде.

33. Должен ли автор учитывать в своих текстах политическую конъюнктуру?

Смотря, в какой стране живет, и насколько прихотлив к еде и условиям проживания. Но это, конечно, шутка. Я сторонник свободы слова, и, если мы говорим о России, наша страна вдоволь нажилась при «сильных руках», так что я против, что бы это вот все еще и в литературу проникало. Я против огромных костров Третьего Рейха, на которых сжигали книги неугодных писателей. Я против путевок в ГУЛАГ за книги. Я против политической цензуры и преследования авторов. Я даже как журналист не за всякий материал возьмусь, просто потому, что есть границы, за которые я не готов заходить. Я не готов превозносить людей, которые откровенно недостойны этого, я не готов становиться «глашатаем» какой-то силы, чьи убеждения и ценности мне чужды. Некоторые мои коллеги готовы, поэтому они и чуть лучше одеваются. Шучу, но направление мысли вы поняли.

34. Вы не против того, что Ваше интервью будет фактически коммерчески использоваться в сборнике, а Вы не получите за это ничего, кроме рекламы?

Вряд ли мои россказни представляют какую-то ценность с точки зрения рынка, но я не против.

Все черно белые рисунки в тексте интервью – работы художника Александра Павлова (https://vk.com/id112200390)

Мои контакты:
Я ВКонтакте: https://vk.com/iskender_zulkarneyn

«Бесконечная история», наш первый сборник: https://ridero.ru/books/almanakh_beskonechnaya_istoriya/

«Тьма веков», на второй сборник: https://ridero.ru/books/tma_vekov/