Сказка и "сказочное"

Рассказ-сказка "Уголек" по жанру – авторская (литературная) сказка, по стилю же она состоит из элементов сказа, авторской сказки, и даже, немножко, драмы.

Стилевые и жанровые черты текстов продиктованы условиями их использования. Под общим "зонтиком" сказки сосуществуют устные сказки в традиционной сказовой форме, авторские сказки, эклектические письменные тексты со сказочными элементами (фэнтези), разделяемые на эпические, героические и лирические. Есть сказки драматические (театральные), есть, наконец, рисованные с комментариями. Черты принадлежности к группе текстов текучи и взаимопереходны. В зависимости от аудитории (адресата) усредненный текст (фабула) приобретает те или иные отличительные черты.

В жанровом смысле, традиционная сказка это устным образом существующий текст со стилевыми чертами сказа: голосовыми ударениями, паузами, возвратами, обобщенными (психологически не-мотивированными) характерами, словесной игрой (аллитерации и ассонансы, рифмы), обращениями к слушателю. Специфический ритмический говор объединяет перечисленные сказовые черты в единую ткань, подчеркивая выделяемые рассказчиком особенности.

Собираемые фольклористами сказки (например, сборник сказок Афанасьева), как правило, даны в виде фабулы-схемы, и приобретают индивидуальные характеристики в зависимости от рассказчика, разнообразно украшающего фабулу и даже изменяющего ее в зависимости от обстоятельств. Поэтому изданные народные сказки – не образец народного сказа, а только примерная словесная схема, в которой индивидуальный рассказчик черпает вдохновение, и, держа в голове нить повествования, украшает речь риторическими фигурами: отступлениями, характеристиками персонажей, обращениями к слушателю, восклицаниями (см. в тексте: "Самая красивая, не иначе!")

Жанр влияет на стиль. Одно дело рассказывать сказку устно десятку-другому слушателей, другое дело – сделать текст для чтения "про себя" или "для сцены".

Современные сказки в стилевых решениях могут очень далеко уходить от сказки традиционной. Сказка в устной форме это один набор стилевых решений из многих. Сказка письменная, авторская, литературная это другой набор. Сказка драматическая (сказка для театра) – третий. В жанровом смысле, это три разные сказки, даже если они выполнены по одной фабуле.

Текст "Уголька" выполнен с использованием некоторых стилевых черт, свойственных устным и письменным текстам существенно более раннего времени. Поскольку эти стилевые черты берутся не как живой языковой материал, не как элементы современного конструирования текста, допустимо называть их архаизмами. Какова значимость архаизмов в разбираемом тексте?

1. Лексические архаизмы (и диалектизмы): писаная (в смысле как нарисованная) красавица, привечать, поведать, рушник, воротиться, кров, разуметь, почто, почивать, худой (в смысле неумелый), добрый (в смысле хороший), хворь, далече, зазывать, не люб, и т.д. Имена: Лесьяр, Добромир, Любава, Истислав.

Лексические архаизмы "Уголька" (приведен неполный список) не принадлежат какой-то особенной языковой области, их можно встретить в лексической базе церковнославянского языка или в других славянских языках и диалектах. Сложно было бы сказать, что "старинные" слова в тексте играют какую-то особенную роль, на мой взгляд, они используются просто как "придающий вкус" заместитель современной лексики. Таким же образом, как правило, используются диалектизмы. Слова взяты из "обыденного" словаря, слова обыкновенные, хоть и старые, не примечательные. Смыслы уже "стерты" от частого употребления в массе похожих текстов, и автору сложно таким путем добиться усиления воздействия на читателя: привычные слова и обороты "автоматизируются" в восприятии.

2. Грамматические архаизмы:

а) начало фразы с "и": "И всего у них было вдоволь, и беда обходила их дом стороной".

б) использование соединительного союза "да" в качестве "и": "жена Любава да дочь Дарьюшка", "складно да ладно".

в) грамматические конструкции "прилагательное после существительного" и "глагол после дополнений": "Не видать тропы безопасной", "почему так поздно домой воротилась", "бабушка помощь приняла".

Грамматические архаизмы соединительных частиц не несут конструктивного смысла, их употребление в тексте "Уголька" не несет смысловой нагрузки. В разбираемом тексте присутствие "и" и "да" просто указывает на виртуальный источник жанра – устную сказку или просто "старину" в широком смысле. А вот присутствующие в тексте многочисленные инверсии позволяют подчеркнуть смысловые ударения, и в этом смысле они уже работают на ритм текста. Можно сказать, что в данном тексте грамматические инверсии оправданы наличием смысловых ударений и ритмом.

3. Бытовые архаизмы: ведовство, ведуны, купцы, лесные звери, теремок, пещера. Архаизмы этого рода никак, в целом, не играют на сюжет и могут быть "осовременены" без потери смысла.

4. Ритмические архаизмы: сказка фрагментами соответствует былинной ритмике с опорой на заключительную часть строки (для чего нужны те самые инверсии). Ритм в тексте занимает значимое место. Но и здесь видна необязательность использования – ритм не поддерживается автором постоянно, он возникает и угасает. При этом, ритмическая составляющая "Уголька" наиболее целесообразна.

Поскольку использование ритма в тексте оставляет впечатление незавершенности, мне интересно понять, как цель введения ритмических структур видится самому автору.

Можно проследить, как ритмика и мелодика сказа (например, протяженность и тональность звуков во фразе) способствует усилению или ослаблению смысла. Так, сказители иногда растягивают речь в окончании строки, выделяя ее голосом и придавая смысловому ударению (для чего, в ритмическом плане, прекрасно подходит инверсия) большую значимость. Пример из текста: "И Добромир не отстаёт: про коней огнегривых да про замки подводные, и про витязей силы немереной, и про духов горных". Здесь отрывок ритмизирован в былинном ключе.

С другой стороны, сложно сказать, выигрывает ли автор "Уголька" даже от удачного использования ритмических архаизмов, поскольку сказка – литературная, письменная. Смысл сказовой ритмики в ее устном использовании, где вариативность ритмико-мелодических игр раскрывается особенно ярко. В письменном же тексте ритмика работает иначе.

Показать на примере конструктивную роль ритма в устном изложении довольно просто.

Посмотрим на другой фрагмент из текста: "Да как же мне не горевать, когда ведро тяжёлое, да воды много надо. Пока от ручья до дубочков воду носил, все ноги в кровь сбил, руки в мозоли истёр. Устал, сил нет моих даже шага ступить".

В зависимости от жанра, можно построить вариации к приведенному фрагменту.

А. Вариация с дробным ритмом. Примерная раешная ритмика, текст изменен.

Да как же-т не горевать?

Ведро тяжеленько, да много воды.

Как воду-т носил –

ноги сбил,

руки стёр.

Сил нет ни на шаг.

Так.

Б. Вариация с акцентом на последнюю гласную в строке. Примерная плачевая ритмика, текст изменен.

Да как же мне не горевать,

когда ведро тяжёлое,

да воды много надобно.

Пока от ручья до дубочков воду носил,

все ноги в кровь сбил,

руки в мозоли истёр.

Сил нет моих даже шага ступить.

Суть примера с вариациями в том, что практически один и тот же текст при минимальных изменениях тактовых/фразовых ударений может по-разному "сыграть" в разных ритмах. А ритм фразы задается расстановкой слов. Архаическая инверсия, взятая без поддержки строчно-ритмического членения, теряет свою силу и становится не живым инструментом писателя, а заимствованием, в прозаическом тексте избыточным, привносящим стилевые элементы другого текста – возможного, но неосуществленного.

Получается, что ритмические структуры, обильно рассыпанные по тексту, не выполняют своего назначения до конца. Просто потому, что автор, похоже, не решил, каким будет текст в жанровом смысле. В тексте есть определяющие элементы драмы – раскрытие психологических мотиваций через диалог, что традиционной сказке недоступно, есть незаконченный сюжет с повторяющимися элементами структуры. То есть, по некоторым критериям, "Уголек" неустойчив в сказовой форме, а значит, ритм сказа ему, получается, особо и не нужен.

Либо сказ, но тогда более последовательно в ритме, без психологизмов и с упрощенным сюжетом. Либо авторская сказка, тогда ни к чему сложности с архаизмами.

Сами по себе архаизмы не хороши и не плохи, вопрос в их адекватности задачам автора. Я предполагаю, что, в силу далеко не полного использования возможностей, архаизмы в разбираемом тексте являются всего лишь маркером "сказочности", и не несут реального значения ни для структуры текста, ни для его смысла. В этом положении они избыточны, нефункциональны (за исключением, пожалуй, функции "маркера сказки", но как раз это делает сказку одной из подобных).

Все вместе, архаизмы создают впечатление указания на привычную слуху сказку. Почему на "привычную слуху"? Потому что нет (и не было) такой "изначальной" сказки, что выступила бы образцом. Расхожее представление о сказках создается сразу по многим направлениям. В основном это бытовизмы, лексика, ритмика и грамматика, как наиболее простые способы означения "старины". Бытовизмы известны по классической литературе. Лексика черпается из общих как письменных, так и устных источников, и не может быть определена в собственной стилевой принадлежности. Сказовая ритмика широко встречается в романтических и славянофильских имитациях от середины 19 века – как в былинах, так и в стихах, например, у А. К. Толстого, любителя "русской старины", создавшего очень яркие образы "национальной" мелодики. Грамматика имеет очевидное и общедоступное хранилище в обилии текстов на церковнославянском языке.

Такой вещи как "сказка" в стилевом плане не существует. Нет особенного "сказочного" стиля. Он придуман усилиями многих авторов в 19 и 20 веках, и не только в литературе. Примерно в том же смысле, как Кун "придумал" популярные мифы Древней Греции, а Римский-Корсаков создал эталонное "сказочное" звучание. Сказка это вне-стилевой текст, основные особенности которого зафиксированы в фабуле. Но фабула это только "основа", "каркас", а не окончательное произведение. Сам же стиль изложения сказок очень разнообразен, в зависимости от места и времени рассказывания, а также – от аудитории.

Другими словами, каждый автор воссоздает сказку по-своему, в соответствии со своими потребностями изложения. Нет никакой нужды воспроизводить некий неизвестно когда сложившийся "стандарт". Вдобавок, очень хочется какой-то авторской решительности, что ли, чтобы избираемые автором выразительные средства подбирались осознанно, соответствовали жанровым и стилевым намерениям.

Нужно ли отказаться от архаизмов-маркеров? Если они не несут конструктивной роли по усилению выразительных сторон текста, то, скорее, да. В разбираемом тексте от архаизмов-маркеров отказаться можно, а вероятно, и нужно. Тогда мы увидим современную сказку, с современными смыслами, с современными лексическими и ритмическими конструкциями.

Но если автор задумает усилить конструктивную роль архаизмов-"сказочнизмов", углубится в малоиспользуемые диалектные залежи, найдет "играющие" слова, построит ритмику в связи с ослаблением и усилением смысловых частей текста, то это может оказаться очень интересным экспериментом, из тех, что нельзя не приветствовать. Конечно же, имеет смысл определиться с жанром сказки, будет это ритмическая сказка для устного чтения, письменная сказка в прозе, или же драматическая.

***

Картинка из Интернета.