Фэйри и смерть

Фэйри как существа и как волшебный мир в целом всегда связывались с мёртвыми. Древние холмы-курганы, захоронения давно забытых людей, считались обителью Подземного народа или входом в Волшебную страну. Но если в языческие времена и Средние века волшебных существ довольно чётко отделяли от духов умерших людей, то уже в Новое время происходит их слияние до такой степени, что в XIX веке в среде оккультистов и даже некоторых фольклористов утверждается мнение, что загробный мир и фэйри — это одно и то же. Яркие представителями этого течения, оказавшими большое влияние на культуру, были Уильям Батлер Йейтс и Уолтер Эванс-Венц.

В народной среде сохранялось более традиционное, древнее отношение к фэйри, но записи фольклористов свидетельствуют, что и крестьяне не сомневались в теснейшей связи своих умерших и Добрых соседей, Тайного народа.

Вполне вероятно, что сложившаяся к Новому времени манера изображать фэйри как маленьких существ, объясняется именно их связью с мёртвыми и верой, будто души людей, отделившись от тела, становятся маленького роста.

Известный ирландский фольклорист Томас Крофтон Крокер писал о фэйри: "Добрый Народец — раса столь же могущественная, сколь и капризная, — имеет любимцев среди тех, кто населяет наш мир. И зачастую проявляет свою любовь тем, что освобождает их от бремени жизни".

Собиратель и исследователь фольклора В. Гримм пишет, что у эльфов имеется особенная связь с людьми: "Дело выглядит так, словно они поделили между собой души людей, и поэтому смотрят на них как на свою собственность. Поэтому те или иные семейства могут иметь собственных эльфов, которым они преданы, взамен чего получают от них помощь и поддержку в критические моменты, а подчас и выздоровление от смертельной болезни. Однако, поскольку по своей кончине они становятся собственностью своих эльфов, смерть человека для последних — всегда праздник вхождения в их сообщество еще одного члена. Поэтому они требуют, чтобы люди присутствовали на похоронах, отдавая умершему дань уважения. Они празднуют его погребение. Как свадьбу, устраивая пляски на могиле, и именно по этой причине церковные дворы являются их любимыми местами развлечения. Ожесточенные споры часто возникают о том, принадлежит ли ребенок эльфам отца или эльфам матери, и на каком церковном дворе он должен быть похоронен...

Этому ирландскому поверью вторит немецкая легенда, согласно которой перед тем, как в реке утонет ребенок, можно видеть нимф, танцующих на воде. Среди участников Дикой Охоты замечали давно умерших людей. В древней германской поэме говорится: "Смерь постигла нашу жизнь в этой пустыне и унесла нас к эльфам".

Как верно заметила Морган Даймлер в своей статье «Фаэри и души умерших», связи между фэйри и мертвыми непростые и полностью разделить эти две группы невозможно, поскольку среди волшебных существ есть такие, «которые никогда не были человеческими духами, и человеческие духи, которые не являются и никогда не будут фаэри. Но есть и те, кто когда-то были людьми, а теперь стали фаэри, поскольку сами фаэри пополнили ими свои ряды».

Два мира — человеческий и волшебный — в народном понимании никогда не разделяла непроницаемая стена. Если человек имел счастье (или несчастье) привлечь внимание Добрых соседей, он получал шанс пополнить их ряды, вне зависимости от своего желания. Существовало поверье, что фэйри, "подземные люди", "тайный народ" таким образом улучшают свою породу, поскольку они постепенно вырождаются, и человеческая "сильная кровь" требуется им для выживания. Этнографы сходятся во мнении, что такое объяснение сформировалось в тех местах, где пришлое население, завоеватели, ещё долго жили бок о бок с угнетённым и медленно вымирающим коренным населением, загнанным в леса, болота, на холмистые пустоши. Естественно, что вымирающему народу требовалась "новая кровь" для улучшения генофонда, поэтому они воровали детей и женщин у более сильных соседей. Эти похищения постепенно перешли в разряд легенд и сказок, а об исчезнувшем народе стали вспоминать, как о волшебных существах.

Похищая детей и взрослых, фэйри обычно оставляли вместо похищенных своих подменышей — живых существ или заколдованное деревянное подобие. Такие подменыши быстро хирели и умирали. Особенно часто в сказках и быличках подменяют младенцев и рожениц, то есть тех, кто в народном представлении находится «между мирами», между жизнью и смертью.

Не только подменыши, но и любая необъяснимая болезнь связывалась с фэйри. Когда в крестьянской семье внезапно умирал ребёнок или молодая женщина, если молодой, полный сил мужчина начинал «беспричинно» чахнуть, это объяснялось происками Добрых соседей. И неудивительно, что в быличках и сказках не всегда чётко разделяется состояние настоящей и мнимой смерти. Не всегда понятно, действительно ли человек умер, а фэйри забрали его душу, или тело было подменено, а настоящий человек во плоти унесён Тайным народом. Порой возникает ощущение «раздвоения» — вроде бы смерть была настоящая, но при этом умерший обретает новую, вполне материальную, жизнь в волшебной стране. При этом возвращается он в человеческий мир бесплотным духом, лишь отчасти материальным. Вера в то, что душа человека состоит из чего-то вроде тумана, поэтому её можно увидеть и даже ощутить, весьма древняя.

Типичный пример такой противоречивой истории можно найти в сборнике "Народные сказки из графства Лимерик, собранные мисс Д. Нокс". У фермера Джона Брогана умерла при родах жена. Сестра фермера, девушка помладше умершей женщины, стала приходить, чтобы кормить ребёнка. Через некоторое время она стала выглядеть измождённой и встревоженной. В окрестностях о ней пошли странные слухи и когда об этом узнал Броган, его это рассердило.

"Он спросил сестру, что с ней такое.

— Ну, Джон, — ответила она, — мне не хотелось тебе говорить, но Элли, — так звали мертвую женщину, — приходит каждую ночь, берёт ребёнка, нянчит его и уходит, не сказав ни слова.

— Клянусь, — сказал Джон, — она вовсе не мертва, а взята, и я буду присматривать за ней сегодня ночью.

Около двенадцати часов Элли пришла, и Джон попытался обнять её, но, как он сказал, ничего не почувствовал, словно она была из дыма.

— Ты не можешь меня сейчас задерживать, — сказала она, — потому что я уже замужем. Но если ты приедешь завтра вечером на поле Бутылочного холма, нас там будет около сорока человек, и мы все будем на лошадях, с нашими мужьями. Все лошади будут белыми, а я и мой муж поедем последними. Принеси с собой орешниковую палку и ударь лошадь с правой стороны, тогда я упаду. Как только это произойдёт, ударь меня изо всех сил. Ты узнаешь моего мужа, потому что он единственный из них рыжеволосый.

Что ж, Джон пошел, и у него, должно быть, великое сердце, раз он не испугался, потому что они неслись галопом, как сумасшедшие. Как только рыжеволосый всадник приблизился, Джон встал сбоку и нанёс удар, как полагается. Элли упала, и он схватил её, хотя она была, как железная. Что ж, такого шума, как там, никто никогда не слышал, и все остальные мужчины смеялись над рыжеволосым.

Джон привёз Элли домой, и после этого они жили много лет, и у них была хорошая семья, и они были самыми счастливыми людьми в округе".

Ещё более тесная связь мёртвых и фэйри проявляется в сказках о Дикой Охоте, вылетающей из холмов, из потустороннего мира, на Самайн и наводящая страх на всё живое до конца Йоля, то есть, до Нового года. Считается, что тот, кто окажется на пути Дикой Охоты, умрёт, а душа его присоединится к кавалькаде призрачных всадников.

То же самое происходит с человеком, который случайно или намеренно помешал шествию фэйри. Про такого говорят, что он умер и что его забрали фэйри — одновременно.

Существует старое кельтское верование, записанное ещё греками и римлянами о том, что человек, рожденный в этом мире, умирает в ином, потустороннем мире. И наоборот. Именно поэтому в сказках женщины-фэйри, вышедшие замуж за смертных мужчин, плачут при виде новорожденных младенцев и смеются на похоронах.

Уолтер Эванс-Венц в своей книге «Вера в фэйри в кельтских странах» приводит рассказ ирландского крестьянина Джона Грэма, который верил, что души умерших насильственной смертью «доживают» свой срок среди фэйри: «Те люди, кого загубили и убили на войне, остаются на земле, пока им не выйдет срок: живут среди доброго народа. Души на этой земле толпятся густо, что трава…да только глазами их не увидеть; и злые духи — так же густо, а людям и невдомек. Но коль скоро такая прорва духов тут толчется, кое-кому они нет-нет да и покажутся. Старики тут, на холме, встречали их тыщу раз и завсегда о них судачили. А уж добрый народ-то сам видит все, и с ним шутки плохи. Живут они в ратах, там у них дома ихние. А так-то все говорят, что это такое племя духов, потому что они и в разных видах могут являться, и то большими покажутся, то маленькими».

В книге довольно много подобных «полевых записей», однако их ценность сильно снижена тем, что принято называть «литературной обработкой». Более того, Эванс-Венц, искренне веривший в фэйри, старательно подбирал именно те свидетельства, которые соответствовали его теории.

Эванс-Венц делает смелый вывод, что люди, оказавшиеся в Волшебной стране, изменяются, становясь подобными фэйри. Причём это благое преображение, приближающее человека с состоянию божества: «во всех легендах и преданиях о фейри ни один смертный в Волшебной стране не стареет ни на день, сколько бы лет он ни провел там. Этот мотив приводит на память мечтания средневековых алхимиков, которые тщились отыскать такое магическое зелье, которое преобразит человеческое тело целиком, вплоть до последней частички, и смерть станет над ним не властна…» Эванс-Венц объясняет двойственность состояния тех, кто умер и был похищен фэйри, именно этим переходным периодом преображения и приводит параллель из Евангелия: «Иисус, восстав из мертвых (вернувшись из подземного мира или из незримого царства субъективности, которое тоже в своем роде Волшебная страна), явился лишь некоторым, но не всем, и одни смогли его узнать, а другие — нет. И относительно природы того тела, в котором совершилось Вознесение, богословы не пришли к общему мнению. Но некоторые полагают, что это было тело физическое, которое очистилось и преобразилось в такой степени, что стало подобно или тождественно духовному, а потому могло становиться невидимым и обрело способность войти в царство Духа. Эту же самую параллель использовал один шотландский священник и ясновидец, описывая природу и способности фейри и духов...»

При этом Эванс-Венца совершенно не смущало то обстоятельство, что простые ирландцы совершенно не стремились обрести это высшее состояние и не выстраивались в очередь у волшебных холмов, чтобы проникнуть в страну вечной молодости. Да и в древних сагах далеко не все герои, удостоившиеся любви и милости сидов, соглашались остаться с ними в подземной Ирландии. Вернуть человека, оказавшегося в плену у фэйри, считалось обязательным для родственников похищенного и весьма желательным для него самого.

Эскапизм народному мышлению не свойственен. Так что оставим Добрым соседям их волшебный мир, а сами будем жить в своём и делать его по возможности лучше.

Литература

Бриггс К. Эльфийский словарь / Пер. Степан М. Печкин (с) 1998-2000.

Волшебные кельтские сказки собранные Т.К. Крокером. Спб.: Издательский проект «Квадривиум», 2020.

Даймлер М. Фаэри и души умерших / Пер. Анна Ласомбра (с) 2018

Эванс-Венц У. Вера в фэйри в кельтских странах / Пер. Анна Блейз (с) 2019.