Мы все учились понемногу…

Мой институт был в соседнем городе, и меня не сразу поселили в общежитие. Но ездить каждый день было накладно для моих родителей, так что в конце сентября я все-таки получила там место.

В комнате со мной жили две девочки. Одна - солдатка. Раз в месяц, кажется, мы ходили с ней на почту, где она звонила в часть своему парню и кричала в трубку: “Коммутатор? Дайте Луну!” А потом приходила домой и ставила на магнитофоне “Ненси”. Дым сигарет с ментолом выедал мне мозг, после завершения стороны кассета просто переворачивалась, и все начиналось снова. Моя попытка заменить кассету на Queen провалилась. Парня она так и не дождалась, впрочем, в институте тоже не доучилась. Зато познакомила меня с моим будущим мужем.

Вторая моя соседка варила кофа и встречалась с одноклассником, который учился тут же. Вообще, они все были одноклассниками: мои две соседки и три мальчика в соседнем блоке. За одного из которых я и вышла замуж.

В нашем общежитии на двух последних этажах жили китайцы - студенты по обмену. Мы ходили играть с ними в пинг-понг и даже выигрывали. Они сильно удивлялись. С наступлением зимы они стали сильно мерзнуть, и мы водили их на рынок, покупать меховые шапки. Они брали себе русские имена, понимая, что их имена для нас слишком непривычны. Больше всего мы дружили с Ромой. Он был очень высоким и красивым. На прогулке, увидев сербернара, он говорил: “Красивая собака. Вкусная, наверное.” А потом добавлял: “Шутка, мы не едим собак.”

Один парень из общаги сильно сдружился с китайцами. Возил их к себе домой, учил язык. Я думала, какой молодец. А он потом назанимал у них денег и пропал.

Китайцы уехали, а на последних этажах поселили семейников. Вскоре туда перебрались и мы, прихватив с собой кота. У нас был кот, а у моей одногруппницы - двухлетняя дочь. Дочь ходила к нам в гости, и мы кормили ее вафлями. Когда мы встретились лет через десять после института, она сказала: “О, я вас помню! У вас был кот и вафли!” Потом и у нас появилась дочь.

Чему нас учили в институте? Физик учил жизни. Он говорил: “Ученье свет, неученье - чуть свет на работу.” Да, на работу мы ходили на час позже цеховских работяг. Но и уходили на час позже.

Электротехник рассказывал про последовательное и параллельное соединение на примере бегущей стаи волков. Правда, сейчас я уже не помню, кто куда бежал.

Философ учил не сдаваться. Когда я отвечала свой билет на экзамене, он мне сказал, что я отвечаю неправильно. Я судорожно стала копаться в памяти, и поняла, что на эту тему я ничего больше не знаю. И я ему сказала: “Как же не правильно? Это же то-то и то-то.” И он сказал, что да, все правильно.

Гидравлик учил добиваться своего. “Хорошо, вам четыре.” “Как четыре? Мне надо пять.” “Да? Ну, ладно, тогда пять.”

Препод на кафедре учил искать корень проблемы. “Ковалев, у вас родители не учителя, случайно?” “Нет, а что я такой умный?” “Нет, просто у учителей на своих детей вечно не хватает времени.”

Ну, и, конечно, учили сами одногруппники. Учили, что в середину диплома можно тупо вставить переписанный художественный текст. Все равно его никто не читает. Или на чертеже пресса можно изобразить на фронтальной проекции один пресс, на горизонтальной - другой, а на боковой - вообще молот. И даже есть учителя, у которых это может прокатить.

Жизнь в общежитии учила подвергать все сомнению. Не всегда слово обозначает то, к чему ты привык. У мальчишек в комнате была особая чашка, в которую сливались остатки чая после чаепития. Чтобы не ходить на кухню каждый раз. Как-то раз к ним зашел сосед. “О, пацаны, что это у вас в чашке?” “Это? Сливки.” И содержимое выпито залпом. Фу.

Да, многому мы учились, хоть и не помним теперь большую часть. Я вот сижу и думаю, куда же все таки волки бегут в этих проводах?