Светлана Ледовская

Зов горы

Зов горы
Работа №470

Джип подъехал к деревянному одноэтажному строению с выцветшей вывеской. Фонарь над дверью освещал только нижнюю её часть, отчего некогда ярко красные, а теперь бледно розовые буквы с подтёками наводили на мысли о печальной судьбе покинутого места. Однако в окнах горел мягкий жёлтый свет, что сводило на нет устрашающий вид старого здания.

- Выпьем за встречу, - заглушив двигатель, обратился Анатолий к другу.

Тот открыл красные от недосыпания глаза и посмотрел куда-то поверх вывески.

- Вот же она.

Егор кивнул на вершину, которая была едва различима в надвигающихся сумерках. Она возвышалась над долиной на шесть тысяч метров и придавала пейзажу сходство с нарисованной открыткой.

- Два дня, и мы там.

- Полтора дня, - словно бросая вызов вершине, улыбнулся Егор.

Внутри строения располагался уютный бар. Из катушечного магнитофона лилась умиротворённая мелодия кларнета. Столики пустовали, но заведение оживляли седой бармен и растянувшийся прямо на барной стойке дымчатый кот.

- Немного здесь посетителей, - обратился Анатолий к бармену. – Мы с другом приехали за Турункай.

- Здесь бывает много альпинистов, - не прекращая почёсывать за ухом кота, проговорил бармен. – Но сейчас на маршруте свободно, сезон восхождений ещё не начался.

- Мы планируем его открыть.

После стакана виски стало спокойней. Анатолий не понимал, что его тревожило. Эта странная одержимость друга вершиной или просто волнение перед предстоящим рекордом. Егор молча смотрел в пустой стакан. Радость встречи выходила какой-то зажатой.

- Закажем ещё?

- Да, пожалуй.

Анатолий поставил на стол наполненные стаканы. В этот момент в бар вошли новые посетители.

- Думаешь, тоже альпинисты? - Егор обернулся. – Не хочу делить славу с проходимцами, - пошутил он.

Двое парней и девушка сели за столик рядом с выходом. Кот, поёжившись от уличного холода, ворвавшегося в бар, спрыгнул под стойку.

- Я тут подумал, если будем проходить ещё немного после заката, успеем подняться за полтора дня.

- Слишком рискованно, тем более непроверенным маршрутом.

- Какой же ты иногда зануда, Толя. Если уж ставить рекорд, то такой, который ещё не скоро смогут превзойти.

- Что скажет Джил, когда ты вернёшься домой раньше положенного? – улыбнулся Анатолий. Они допили виски и уже забыли про новых посетителей, как те внезапно оказались рядом с их столиком.

- Не возражаете? Мы слышали, вы тоже собираетесь на Турункай.

Девушка откинула назад угольного цвета волосы и первая села за столик.

- Да. Бывали уже на вершине?

- Каждый год туда поднимаемся. Здесь не самый опасный маршрут, в самый раз для начала сезона.

- Каждый год избитой тропой? Какой в этом смысл? – покачал головой Егор.

Повисла неловкая пауза. Другой альпинист украдкой посмотрел на наручные часы с серебряными стрелками. Все трое были похожи между собой, можно было предположить, что они родственники: чёрные волосы, острые черты лица и карие, почти чёрные, глаза, обрамлённые густыми ресницами. Их внешность наводила на мысли о древнем аристократичном роде.

- Другими маршрутами здесь не пройти, много глубоких расселин.

- Интересно, - ни к кому конкретно не обращаясь, проговорил Егор, - сколько подобных заявлений выслушал Хиллари, прежде чем добрался до вершины Эвереста?

- Давайте не будем надоедать друг другу советами, - примирительно сказал Анатолий. – У нас свои планы насчёт этой горы.

- Самоуверенность сгубила не одного альпиниста, - вступил в разговор молчавший аристократ. – Мы лишь предупреждаем.

- Благодарю, - намеренно скучающе протянул Егор, - Может, заключим пари?

- Да брось, - Анатолий хотел утихомирить разошедшегося друга, но было поздно.

- Мы вам заплатим, если доберётесь до вершины своим маршрутом, - сказал один из незнакомцев, - Будем ждать вас в этом баре. Пусть это будет означать, что вы выиграли пари.

Все трое поднялись из-за стола и покинули бар. Было уже за полночь, когда Анатолий и Егор разместились в базовом лагере. Стояла тишина, вокруг одиноко стоящей палатки не было ни души. Открытие сезона должно было состояться через четыре дня. С началом восхождений лагерь не успокаивался и был похож на небольшой муравейник. Альпинисты со всех стран приезжали за желанным трофеем, отчего путь к вершине становился похожим на длинную очередь в супермаркете.

Рано утром, проверив снаряжение, Анатолий с Егором начали восхождение. К этому времени лучи солнца успели коснуться только вершины Турункай, отчего та приобрела золотистый цвет и стала похожа на маяк.

- Через триста метров начнётся крутой участок склона, - сверившись с картой, крикнул Анатолий Егору в закрепленную на правом плече рацию. Тот шёл на десять метров впереди и в ответ вскинул вверх правую руку с поднятым большим пальцем.

Рельеф резко изменился. Мелкие камни под ногами практически исчезли. На этом участке гора состояла из монолита обледенелой породы.

- Начинается самое интересное, - Егор дождался Анатолия у подъёма и теперь пытался перекричать усилившийся ветер.

- Как договаривались, я пойду вперёд провешивать страховку, - растирая потерявшие чувствительность пальцы, прокричал Анатолий. Егор только кивнул.

Металлические закладки со щелчком вставали в трещины. За тысячи лет изъеденная ветрами порода под натиском стихии обрела сходство с внезапно застывшим морским штормом. Словно рукой неизвестного скульптора на почти отвесном склоне были вырезаны морщинистые барельефы. Особенно острые складки норовили распороть плотный материал перчаток или хотя бы оставить на нём расчерченный след.

На ощупь Анатолий добрался до первого балкона. Лёгкие требовали повышенной порции кислорода, но стоило сделать вдох поглубже, как они сжимались, обжегшись ледяным воздухом. Приходилось дышать часто и поверхностно. Анатолий ослабил затяжку на рукаве, чтобы добраться до часов. Подъём на этом участке занял сорок минут, значит, Егору понадобится примерно треть часа.

Анатолий махнул другу. Жёлтая куртка того резко контрастировала с серым цветом камней. Анатолию вдруг вспомнились цветки мать-и-мачеха, распускающейся ранней весной до первых листьев на деревьях. Не к месту и не ко времени пришлись бы здесь раскрывшиеся жёлтые шляпки, хотя дни на календаре неумолимо шли к середине апреля. Пахло здесь не по-весеннему. Чем вообще могло пахнуть в каменистых горах? Кроме холода и снега здесь трудно учуять что-то ещё.

Дождавшись, когда Егор минует первую закладку, Анатолий двинулся выше по склону. Верёвка послушной змейкой следовала за альпинистами, её длины хватало, чтобы достигнуть второго балкона, даже если бы Егор так и не начал подъём до первого. С каждым метром трещины становились всё шире. Гора словно расходилась по швам снизу и, стремясь не рассыпаться на части, собирала в трещинах ледяные кристаллы. Очередная закладка с хрустом закрепилась на склоне. Анатолий продел верёвку и дёрнул, чтобы проверить надёжность страховки. Лязгнула распорка, и закладка, звонко ударившись о каменный выступ, полетела вниз. Отцепив от пояса больший по диаметру френд, Анатолий попытался закрепить его в той же трещине. На первый взгляд получилось крепко, но сантиметровый слой льда предательски крошился. Анатолий ещё раз проверил страховку. Не нравилась она ему. «На страховку надейся, но провешивай надёжно», - говорил ему первый инструктор. Анатолий оглядел склон в поисках более привлекательного рельефа. Справа в паре метров от него чернел стык двух каменных глыб. Если вставить закладку точно на середине, она надёжно запечатается в гору. Приникнув к горе всем телом, Анатолий осторожно сместился вправо. Гора, кажется, не возражала, и Анатолий сделал ещё шаг, попытался дотянуться до стыка, но не хватало ещё сантиметров тридцати. Ледяной воздух стремился ворваться в лёгкие, вынести из них весь запас кислорода и оставить человека задыхаться на высоте двух тысяч метров вдали от гостеприимной зелёной долины, где вовсю цвела весна. Со второй попытки Анатолию удалось вложить закладку точно между кусками пород. Подтянувшись ещё немного, он закрепил оттяжку, чтобы верёвка не делала изгиб, а шла вверх напрямую. Вернувшись на прежний курс, он позволил себе отдышаться.

Где-то внизу по провешенной страховке поднимался Егор. Ему было несколько легче, но холод и ветер не щадили и его, целясь в глаза и забираясь внутрь вместе с вдыхаемым воздухом. Сейчас они связаны не только одной верёвкой. Теперь они оба слышат зов вершины, заставляющий ползти вверх по острым камням отвесного склона в этом царстве минералов и льда. Не имея возможности говорить, каждый почти чувствует, что думает другой. На равнине их дружбе можно позавидовать, но гора доводит её до совершенства, очищая от всего лишнего, отшлифовывая шероховатости.

Анатолий, наконец, добрался до начала пологого подъема. Выбравшись на плоскую поверхность, он около минуты пролежал на спине, стараясь восстановить дыхание и глядя в ослепительно голубое небо, по которому рваными комками плыли разбросанные редкие облака. Теперь он был на две с половиной тысячи метров ближе к ним. Ещё пятьсот метров, и будет пройдена половина пути. Гора звала вверх, нужно было идти сейчас, не тратя время на отдых и ожидание. Однако Анатолий отогнал назойливую мысль.

- Загораешь? – спустя двадцать минут показался Егор.

Тяжело дыша, он опустился рядом с Анатолием, снял перчатки и принялся растирать пальцы.

- Тебя не догонишь.

- От тебя не отвяжешься.

Они разлили из термоса сладкий чай, от которого поднялся густой пар. Егор извлёк из кармана песочное печенье, обмотанное целлофаном, и протянул Анатолию.

- Обожаю печенье Джил, - достав рассыпчатые прямоугольники, улыбнулся Анатолий.

- Лимонное, - Егор, не экономя, отправил в рот сразу два.

- Тебе повезло с ней.

- Угу, - неопределённо откликнулся Егор. – Снова не хотела меня отпускать.

- Это нормально, наверное, - пожал плечами Анатолий.

Они поднимались всё выше, меняясь местами, ступая точно след в след, как пара волков-одиночек, для которых суровый край давно стал домом. С приближением вечера снежная вершина Турункай обманчиво окрасилась в цвета лепестков розового рододендрона. Порывы ветра срывали рыхлый снег и растаскивали его на мелкие частицы, отчего казалось, что вершина окружена сияющим ореолом.

- Скоро стемнеет, - Анатолий догнал тяжело ступающего Егора. – Нужно разбивать лагерь.

Егор будто не услышал, продолжив карабкаться по глубокому снегу. Рука друга легла ему на плечо, но он лишь бросил:

- Поднимемся ещё немного.

Темнело стремительно. Вскоре они уже не смогли продолжать восхождение без фонариков. Анатолий разделял стремление Егора побить рекорд скоростного подъёма, но, как он сам считал, здравого смысла в нём было больше, чем в друге. Недоговорённость там внизу сейчас рисковала вылиться в ещё большее недопонимание.

- Дальше не пойдём, - уже решительно заявил Анатолий.

- Собираешься заночевать прямо здесь? – Егор обвёл светом фонарика заснеженный склон.

Слева его обрамляла округлая кайма наметённого снега, обозначая обрыв. Впереди и справа зиял провал, извивавшийся чёрной лентой. Останавливаться здесь было не безопасно и, к тому же, холодно. Ничего не оставалось, как двигаться дальше, до относительно ровного участка.

- Там провал заканчивается, - указал Анатолий на каменный выступ, называемый жандармом, с которого ветер очистил весь снег, и тот темнел мрачным монументом среди белых холмов. – Обойдём слева и поднимемся по желобу.

- А у нас есть другие варианты? – затягивая лямки рюкзака, усмехнулся Егор.

Ступать приходилось осторожно, чтобы случайно не наткнуться на замаскированную белым покрывалом трещину. Переставлять ноги в глубоком рыхлом снегу становилось всё труднее. Анатолий впервые за восхождение ощутил, что запас сил подошёл к грани истощения. Можно было упасть прямо здесь и дать себе минутную передышку. Но Анатолий знал, чем чревато потакание такой слабости. Обманчиво терпимая усталость настигнет и прыгнет на плечи, как кровожадный хищник, стоит только остановиться. С каждым шагом её голос, требующий сделать привал, звучал всё настойчивее.

- Давай я пойду первым, - догнал Егор Анатолия, - побереги силы на подъём.

Анатолий не возражал. Кружок света фонарика прыгал по куртке Егора, заставляя мерцать на рукавах серебристые светоотражатели. Небо затянуло облаками, отчего казалось, что оно нависало совсем низко над склоном. Вообще здесь Анатолий чувствовал себя зажатым в складках рельефа. Гора не давала свободы выбора, словно направляя по единственному существующему пути, отрезав альпинистов от остальных троп.

Внезапно Егор вскрикнул, а верёвка между ними резко натянулась. Анатолий упал, выронив фонарик, и его потащило вперёд. Руки только загребали снег, безуспешно пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь. Всё произошло настолько быстро, что Анатолий даже не успел выхватить ледоруб, закреплённый на поясе. Расселина затягивала их в свой зев, глотала целиком, и всё, что они могли сделать, это повиснуть на одной верёвке, если кому-нибудь удастся удержаться на выдающейся из стены породе.

Верёвка дотащила Анатолия до края расселины, и, проигнорировав его попытки зацепиться, нырнула вниз в темноту. Анатолий хватался за каждый выступ, один из которых рассёк перчатку и повредил левую руку. Боль обожгла кисть и, нервным импульсом прошив тело, дошла до мозга. По рукаву к плечу потекла тёплая кровь. Однако жертва оказалась не напрасной, падение прекратилось. Анатолий ухватился за выступающую породу и здоровой рукой попытался подтянуться, но вес был слишком велик. На лбу выступил пот.

- Егор! – попытался крикнуть Анатолий, но крик вышел больше похожим на хрип.

- Наблюдаю твои ботинки, Толя. Посветить тебе? – снизу возник луч света, раскачивающийся так, будто исходит от маятника.

- Ты на дне?

- Как тебе сказать. Джил не жалуется.

- Я про…

- Я понял. Нет. Болтаюсь тут, как карась на крючке.

Анатолий попытался нащупать стопой какую-нибудь опору на стене. Получилось поставить носок ботинка в узкую трещину, что несколько уменьшило давление на раненую руку, но подтянуться так и не получилось.

- Попробуй закрепиться! - крикнул он Егору.

- Не могу, стены далеко.

- Чёрт… - Анатолий на ощупь поискал пояс с закладками, но пальцы лишь рассеяно ощупали воздух. Потерял, пока с ветерком ехал до расселины. Сердце будто упало в низ грудной клетки.

- Раскачай верёвку! Отцепи и раскачай!

- Я тебя так не удержу.

- Раскачай верёвку!

Анатолий покрепче ухватился за выступ, здоровой рукой отцепил верёвку и сделал два витка вокруг запястья. Верёвка тут же впилась в кожу каждым квадратным сантиметром, будто желая задушить державшую её кисть. Слишком малая амплитуда и большая длина не позволяли расшевелить груз на другом конце верёвки.

- Не получается…

Раненую руку Анатолий уже не чувствовал, всё внимание было сосредоточено на одной цели. Но тут он ощутил, как пальцы медленно разжимаются, и он не в силах этому противиться. Перед глазами плыли тёмные круги, в ушах стучала кровь. Все его отчаянные старания не сорваться терпели крах. Пальцы соскользнули с выступа, натяжение верёвки сразу ослабло, и двое альпинистов полетели в тёмную пустоту расселины.

Удар смягчил набитый вещами и провизией рюкзак. Обе кисти словно окунули в кипяток, они превратились в узлы пульсирующей боли. Не в силах сдержаться, Анатолий закричал так, что заложило уши. Когда в лёгких закончился воздух, он осторожно вдохнул, боясь острых приступов боли в грудной клетке. Но рёбра, кажется, были целы. Не рискуя пошевелиться, Анатолий скосил глаза на правую руку. Верёвка всё ещё обвивала распухшее запястье, которое не откликалось на попытки пошевелить им. При падении фонарик Егора, должно быть, разбился, и теперь со всех сторон их обступала то ли мгла, то ли чернеющие стены колодца-ловушки. Сам Егор должен был лежать тут же. Анатолий отвёл в сторону левую руку и попытался нащупать пуховую куртку друга. Осторожно перевернувшись на бок, он продолжил водить раненой ладонью по ледяному дну. Сейчас было важно одно: найти Егора и привести его в чувства. Другие мысли он запер в дальней комнате своего подсознания.

- Егор! – рука друга, почему-то без перчатки, белела в темноте.

- Холодно. Почему так холодно? – прошептал он.

Анатолий подполз ближе. Из уголка губ Егора стекала струйка крови, пробегая по шее и ныряя под воротник. И всё же Анатолий испытал облегчение. Они оба живы, хотя в сложившейся ситуации их положение казалось как никогда зыбким.

Над головой угадывалось рваное жерло, а ещё выше – затянутое ватными облаками небо. Но нельзя было сказать наверняка, что находится вокруг, куда ни направить взгляд, всюду он упирался в темноту. Было в этом что-то сюрреалистичное, нереальное, как в тяжёлом сне после серого угрюмого дня. Подложив под голову Егора его рюкзак, Анатолий отыскал свой. Ткань была сильно изорвана, одна лямка оторвалась и болталась на остатках ниток. Но сейчас было важно другое. На дне рюкзака под консервами и запасным свитером покоился сигнальный пистолет. Анатолий всегда брал его с собой, никогда не рассчитывая всерьез, что он понадобится.

Раненой рукой он вытряхнул содержимое рюкзака, в ладонь легла пластиковая рукоять. Было мало надежды, что до открытия сезона на горе появятся другие альпинисты, разве что те трое, которых они встретили в баре. Однако ночью сигнальная ракета могла остаться незамеченной даже ими. Оставалось ждать.

Анатолий очнулся от того, что яркий луч бил в глаза сквозь закрытые веки. Вытянув левую руку, он направил пистолет вверх. Выстрел ошеломил громким звуком, отразившимся от неровных стен. Рука обессилено опустилась, а в голове, сталкиваясь друг с другом и путаясь, мелькали обрывки мыслей. Нужно было подняться, поискать закладки. У Егора должен был остаться пояс. Может, удастся провесить страховку и выбраться, тогда Анатолий вытянет друга из этой ловушки. Только правая рука никак не хочет слушаться, должно быть, вывих или перелом, и левую словно жгут калёным железом. А ещё холод, как в склепе. Нужно проверить, как Егор.

Друг был без сознания. Дыхание и пульс едва угадывались. При дневном свете расселина выглядела ещё более холодной и непригодной для длительного пребывания. В трещинах скопился слежавшийся снег и кристаллы льда, отчего казалось, что стены ощетинились всеми острыми гранями, твёрдо решив не выпускать добычу. Анатолий встал, намереваясь изучить одну из стен на возможность выползти по ней на поверхность. Но стоило подняться, как боль появилась снова. На этот раз Анатолий не успел понять, откуда она пришла. Перед глазами вновь поплыли тёмные пятна, череп будто сверлили снаружи. Обхватив голову руками, Анатолий рухнул на камень.

- Сколько карандашей вы видите?

Глаза долго привыкали к яркому стерильному свету больницы. Наконец, удалось разглядеть оранжевый стержень.

- Один.

- Головокружение, головные боли? – оранжевый стержень исчез, и Анатолий разглядел лицо медсестры. Она деловито смотрела в свои записи, поджав тонкие губы. Светлая чёлка аккуратно уложена на левую сторону.

- Руки… Я их не чувствую.

- Вам ввели обезболивающее. Ничего страшного, обычный вывих правой кисти и рваная рана на левой ладони. Через пару дней вы поправитесь.

- А Егор? Куда его определили? Я могу к нему пройти?

- Вам пока лучше не вставать. Я узнаю у врача насчёт вашего товарища и сообщу вам, - словно намерившись узнать в ту же минуту, медсестра быстро встала и, одернув халат, удалилась, стуча каблучками.

Когда действие обезболивающего прошло, Анатолий снова погрузился в абстрактные видения. Ночь сменяла день, медицинский персонал сновал от койки к койке, в палате стойко пахло йодом. Часы спеклись в неразделимый комок времени, из которого нельзя было вычленить какой-то конкретный час или минуту.

- Завтра вас выписывают. И с завтрашнего дня сможете навещать вашего товарища, он уже пришёл в себя, - Анатолий хотел расспросить медсестру о Егоре, но она, словно угадав его намерения, добавила – Он будет рад вас видеть.

В коридорах больницы пахло по-иному. Здесь к запаху йода примешивался запах хлорки и почему-то варёного лука. Сложив скромные пожитки в изорванный рюкзак, Анатолий шёл по больничному туннелю, всматриваясь в номера палат. Вдоль стены стояла пара каталок, а в конце коридора чернело инвалидное кресло. Анатолию было здесь не по себе. Сердце сжималось при виде больных, устало бредущих мимо. Кажется, для них, как недавно для него самого, не существовало времени, не ощущалась и жизнь, текущая за территорией больницы. Здесь царило другое измерение, из которого хотелось поскорее выбраться.

Он остановился у облупленной белой двери, на которой сияла золотая табличка с нужным номером. Анатолий огляделся, и не найдя места, где можно было бы оставить рюкзак, поставил его на плиточный пол у входа в палату. Нерешительно взялся за ручку и осторожно отворил дверь. Он ни к чему не готовился, не воображал то состояние, в котором может пребывать Егор, ему просто хотелось увидеть его живым. Возможно, поэтому при виде друга Анатолий будто перестал ощущать собственное тело. Словно в невесомости он приблизился к дальней койке палаты, по пути растеряв все слова.

В нос ударил острый запах зелёнки. Лицо Егора было пугающе бледным с отсутствующим выражением, и лишь по смотрящим в потолок глазам можно было угадать, что он жив. Тонкое одеяло укрывало плечи и ложилось ровными складками по длине всей кровати, но тело Егора неестественно кончалось там, где полагалось быть ногам.

Рядом с койкой стоял потрёпанный табурет так, чтобы посетитель мог видеть лицо больного. Анатолий опустился на него, всё ещё не чувствуя тела. Егор не шевельнулся, лишь перевёл взгляд на Анатолия. Необходимо было что-то сказать, но Анатолий никак не мог справиться с потрясением, и лишь глядел куда-то мимо друга на правый угол подушки.

- Рад, что ты жив, - тихо заговорил Егор, - а я, как видишь, только наполовину.

- Я тоже рад, что ты жив, - честно ответил Анатолий.

- А по тебе не скажешь.

Повисло тягучее молчание. Почему его не предупредили? Почему не сказали, как нужно себя вести? Это не правильно, что в больницах совсем не уделяют внимания душевному состоянию пациентов, тем более в таких безнадёжных случаях. Необходимо консультировать посетителей, прежде чем пускать в палату. Анатолий мучительно подбирал слова, чтобы развить разговор.

- Как руки? – Егор, не отрываясь, смотрел на него, будто хотел спросить совсем о другом.

- В порядке. Меня уже выписали, - ответил Анатолий и, помолчав, добавил – оказывается, я провалялся здесь четыре дня.

- Там мы провалялись всего лишь полтора суток. Но мне и этого хватило, чтобы получить некрозы.

- Должно быть, кто-то заметил сигнальную ракету. Чудо, что нас нашли и вытащили.

- Я в чудеса не верю. Тем более теперь, - Егор снова перевёл взгляд на потолок.

Анатолий чувствовал себя, как обвиняемый в зале суда. Ему хотелось поскорее уйти, но он не мог себе этого позволить. Он решил переменить тему.

- Как Джил?

- Она была здесь, прилетела, как только узнала. Я отпустил её. Незачем ей мучиться, - Егор снова посмотрел на Анатолия и продолжил – Я и тебя отпускаю. Не хочу больше видеть твою кислую рожу.

- Я исправлюсь, - Анатолий попытался улыбнуться.

- Даже не старайся, у тебя не получается. Ты остался в той жизни, до которой мне уже не дотянуться. Ты будешь продолжать забираться на горы и, может быть, однажды на одной из них и останешься, но всё это без меня. Новые вершины, новые рекорды… Мне в эту жизнь путь заказан.

- Но восхождения совершают и на протезах.

- Я не хочу это обсуждать.

- Извини, - Анатолий опустил глаза на сложенные на коленях руки.

- Тебе лучше уйти.

Хотя Анатолий с самого начала испытывал непреодолимое желание покинуть палату, но от официального разрешения на это он всё равно не испытал облегчения. Он медлил, что-то казалось ему недоговорённым. Так и не найдя нужных слов, он поднялся.

- Я ещё зайду.

- Не стоит. И кстати… Ты не виноват. Если вдруг тебя начнёт мучить совесть.

Анатолий лишь кивнул, и вышел из палаты. Он покинул больницу с тяжёлым чувством, будто что-то оставил в этих стенах. Какой-то очень важный осколок себя. Рядом с другом от него что-то откололось и разбилось, оставив его искалеченным с торчащими острыми краями на месте недостающей части. До базового лагеря пришлось добираться на рейсовом автобусе. Всю дорогу Анатолий смотрел в окно, не видя меняющегося пейзажа. Его мысли возвращались то к первому вечеру в баре, то к Егору.

Анатолий быстро отыскал оставленный джип. Сел за руль, провёл рукой по приборной доске, взглянул на соседнее место. Было непривычно видеть его пустым. Над баром клубился пар от работающей печи, а в окнах горел всё тот же тёплый свет, но теперь там мелькали силуэты посетителей. Анатолий в оцепенении смотрел на выходящих из бара людей. Все были одеты в тёплые пуховые куртки, кто-то выходил подышать, лишь накинув куртку на плечи поверх шерстяного свитера. Двое альпинистов отошли от бара, один из них указал в сторону горы. Второй толкнул его плечом, и оба громко засмеялись. Анатолий смотрел в лобовое стекло, как в экран телевизора, будто то, что там показывают, происходит где-то очень далеко и не имеет к нему никакого отношения. Нужно было завести мотор, вырулить на дорогу и уехать, держа курс на северо-запад. Но все эти действия сейчас казались непосильными. Будто тягучая субстанция заполнила салон автомобиля, парализовав тело и пытаясь остановить мысли. Избавиться от наваждения было невозможно. Анатолий медленно, словно под водой, покинул джип.

В баре было жарко и людно, играла современная поп-музыка, заглушаемая голосами около двадцати альпинистов. Не найдя свободного столика, Анатолий разместился у барной стойки, но и здесь пришлось плотно прижать локти к себе, чтобы не мешать соседям. Посетителей обслуживал тот же бармен, который встретил друзей в первый их день пребывания здесь. Заказов хватало, но он не оставил без внимания и нового клиента.

- Рекомендую новый коктейль, изобретен в честь открытия сезона. Альпинисты успели назвать его «Кубарем по склону», но от него почти нет похмелья.

- Нет. Что-нибудь классическое. Покрепче.

- Завтра на вершину собираешься? Тогда не советую покрепче, парень, - повернулся к Анатолию сосед справа. Его могучая ладонь держала за ручку огромную кружку янтарного пива с густой шапкой из пены.

- Не собираюсь.

- Ты, вроде, был с другом? – Бармен прищурился, чтобы рассмотреть Анатолия. - Помню тебя. Вы здесь были ещё до открытия. Где же он?

- В больнице, - Анатолий смотрел в полную рюмку, не испытывая никакого желания вливать в себя её содержимое.

- Вы добрались до вершины?

Анатолий покачал головой. Но тут он вспомнил одну важную деталь их злоключений.

- А те трое альпинистов, которые заходили в тот же вечер? Они появлялись здесь снова?

Бармен разливал выпивку и не сразу ответил на вопрос. Только после того, как компания крепко сложенных альпинистов, поднялась из-за стойки и отправилась к выходу, бармен вновь подошёл к Анатолию.

- Нет, они больше не появлялись. Я их вспомнил. Их называют Чёрными альпинистами. Они редко бывают среди людей. Радуйся, что вы остались живы, Чёрные альпинисты не любят самоуверенности.

- Что за чёрные альпинисты? - недоверчиво спросил Анатолий.

- Они вроде стражей Турункай. Когда я только начинал здесь работать, на Турункай люди гибли, как мухи. Каждый ходил, где ему вздумается, хотел записать имя в историю горы. Вот и эти, кажется, прокладывали новый маршрут. Только говорят, что погибли они не сами, а кто-то им помог. Конкуренция или зависть послужили причиной, не знаю. Их тогда так и не нашли. Вот теперь они и следят за порядком на горе.

- Так они живые?

Бармен достал вторую рюмку, наполнил прозрачной жидкостью и залпом опрокинул в себя.

- До этого я видел их только раз. За пару дней до того, как погибли члены группы «Скальные волки». Четверо, кажется. Ожидался сход лавины, и те, кто был на маршруте, вернулись в лагерь. Но не эти отчаянные ребята. У них не было шансов.

- Они тоже поспорили с Чёрными альпинистами?

- Чёрные альпинисты предупреждают. Ваша беда, что вы никого не слушаете, ни семью, ни друзей, ни самого чёрта.

Бармен протёр и убрал рюмку. Разговор был окончен. Но вдруг старик снова повернулся к Анатолию.

- Неужели оно того стоило?

Анатолий не ответил, потому что сейчас уже ничего из случившегося не имело смысла. Как будто всё это время они шли по тупиковому пути, и это было очевидно всем вокруг, кроме них. Так не имеют смысла начатые, но не доведённые до конца дела, когда время и силы уже потрачены, а результат ещё не достигнут. Правильнее всего было бы закончить задуманное, невзирая на первую неудачную попытку. Но вся эта философия, проникнутая духом непокорности обстоятельствам, работает только в тепличных офисных условиях. Ни один альпинист в здравом уме не станет соваться в один и тот же капкан. В самом безнадёжном случае он попробует наступить в него другой ногой, предварительно надев защиту.

Поставленная друзьями одиночная палатка обросла гроздьями соседей, которые теснились в хаотичном беспорядке. Анатолий не сразу нашёл нужную, шагая по извилистой тропинке между ярко-жёлтых холмиков. Наконец, Анатолий оказался внутри родного кокона. Оставалось дождаться утра.

Анатолий начал восхождение ещё до рассвета, когда палаточный лагерь досыпал последний час до подъёма. Сейчас по проложенному с Егором маршруту двигаться было быстрее. Вся страховка осталась на месте, ветер не свирепствовал и, кажется, сама Турункай сегодня была в лучшем расположении духа. К полудню он поднялся к проглотившей их расселине. Она оказалась несколько шире, чем представлял себе Анатолий, находясь внутри. При дневном свете её было трудно не заметить. Цепочка действий определяет будущее, и незачем сетовать на случай, когда происходит то, к чему эти действия вели. За непройденной расселиной были другие. Только теперь Анатолий понял, что решение продолжать идти в темноте – слишком безрассудно даже для Егора, который любил рисковать, но всегда делал это с оглядкой, чувствуя ответственность не только за себя.

Миновав ледопад и выйдя к крутому желобу, тянущемуся к вершине, Анатолий снова услышал зов Турункай. Её голос раздавался совсем рядом, над самым его ухом или даже в нём самом. Он уже не принадлежал себе, а как зачарованный следовал за тихим, приятным голосом, который был сладостнее всех звуков на свете. Руки сами делали всю работу в то время, как сознание пребывало в необъяснимом восторге и предвкушении чего-то значимого, ещё никому неведомого на этой Земле. Никакая усталость, никакая боль не могли разорвать ту сладостную песню, которая доносилась с вершины. Анатолий понял, что это именно песня, аккомпанируемая музыкой ветра.

Перед ним лежало последнее препятствие - крутой подъём длиной в двадцать метров, но казалось, что на это расстояние Анатолий потратил половину своей жизни. Он упирался железными кошками на ботинках в затвердевший снег, подтягивался на едва заживших руках, захлёбываясь ледяным воздухом, делал ещё один шаг, и так бесконечно, будто подвешенный в воздухе он карабкался по горе, не продвигаясь ни на сантиметр выше. Гора шутила, ей нравилось играть с отчаянным смельчаком, который, однако, был обречён. Все его стремления, мечты и слабости были в её власти. Он добровольно отдал их ей ради короткого свидания, которым грезил в сотнях и тысячах километрах под защитой безрадостных отвесных башен, которые люди почему-то называли домами. Наконец, она сжалилась над выбившимся из сил альпинистом и позволила ему продолжить путь.

Анатолий забрался на ровную площадку и упал, глядя в мутное, как молоко, небо. Он не сразу понял, что добрался до вершины. Лёгкие яростно раздвигали грудную клетку, а стучащая в ушах кровь заглушила таинственную песню. Он больше не сопротивлялся горе, он принёс ей свою жизнь, как и многие из тех, кто не вернулся с маршрутов. Анатолий не хотел умирать, но откуда-то изнутри поднялось убеждение, что здесь он найдёт нечто больше, чем забвение смерти. Нет, он не умрёт. Он умирал там, в городе, каждое утро спускаясь под землю и забиваясь в угол вагона метрополитена. Слишком большое скопление душ на квадратный метр заставляло его собственную душу сжиматься и блекнуть, теснимую десятками соседей. Здесь же его душа была готова вырваться наружу, и, подхваченная ветром, взлететь ещё выше, нырнуть в облака, а оттуда рассыпаться по земному шару миллиардом снежинок.

- Здравствуй, - произнёс как будто знакомый голос.

Анатолий открыл глаза и увидел стоящие в стороне неподвижные тёмные силуэты. Утопая по колена в снегу, он подошёл ближе и узнал облачённых в чёрное альпинистов. Из снаряжения он заметил лишь верёвки, свёрнутые кольцом и закреплённые на поясе. Анатолий недоверчиво вгляделся в бледные лица, не понимая, сон это или реальность.

- Поздравляем, ты всё-таки здесь.

- Я умер? - пришла ему на ум нелепая мысль.

- Нет, - на лице говорящей девушке отразилась улыбка, - Мы обещали заплатить, если вы выиграете спор. Чего ты хочешь?

- Мой друг… - Анатолий запнулся, - его здесь нет.

- Мы знаем, - голос второго альпиниста был глубокий и успокаивающий, как волны, - Но ты достиг своей цели и заслужил награду.

Анатолий молчал. Сейчас заплаченная цена казалась ему слишком высокой, хотя ещё неделю назад его с другом ничто не могло остановить. Они просто не верили, что однажды что-то пойдёт не по плану.

- Ты можешь попросить о чём угодно.

Альпинисты терпеливо ждали, застыв тёмными изваяниями. Казалось, ветер облетал их стороной и лишь слегка задевал волосы девушки, приподнимая их и разбрасывая по плечам. Анатолий спрашивал себя, что в его жизни было действительно важно, и что он мог поставить на первое место. Он вспомнил, как мечтал жить в горной долине в уютном домике, как хотел вырваться из городских лабиринтов и затягивающей рутины, как жаждал объехать весь свет, оставляя на вершинах самых высоких гор медную монету. Мечты клубящимися облаками проплывали одна за другой, и каждая имела одинаковый шанс стать его настоящим и будущим. Он знал наверняка, что этим троим незнакомцам на вершине под силу всё. Как истинным мастерам иллюзии им не нужно было объяснять, как именно они выполняют свои трюки, ведь прелесть не в знании секрета, а во внешнем исполнении. Анатолий мучительно пытался нащупать то единственное, ради чего всё ещё жил, ту надежду, которая вселяла в него жизнь. Однако чем больше он пролистывал одни и те же картинки, тем менее привлекательными они становились. Сейчас его занимало только одно желание, которое вытесняло все остальные: вернуть прежнего Егора, вырвать его из обвивающих щупалец кошмара.

- Я хочу вернуть Егора к прежней жизни. Чтобы мы снова могли подниматься на вершины.

Один из альпинистов кивнул и повернулся к девушке. Та задумчиво смотрела в сторону вихрящегося снега, зябко обхватив плечи руками. Второй альпинист что-то сказал ей на ухо, она покачала головой, повернулась к Анатолию. От её взгляда его словно обдало ледяным дыханием. Вмиг остекленевшие клетки перестали что-либо чувствовать. Вот и всё. Наверное, он попросил слишком много. Непозволительно исправлять свои ошибки за чужой счёт. Анатолия окружило белое полотно, сотканное из морозного воздуха и снежных призраков. Он уже не различал стороны света, не понимал, где небо, а где земля. Пространство вокруг него сжималось. Может, это и есть смерть? Бесконечная белизна, беспокойная и непостоянная на первый взгляд, и если попытаться пройти сквозь кажущуюся зыбкой завесу, она отбросит обратно, оставив болезненный след от соприкосновения с режущей кромкой реальности. Да, это была она. Анатолий перестал сопротивляться, позволив окружившему его холоду подобраться вплотную и поглотить его. Теперь он станет частью Турункай, принесённым в дар осколком.

- Ну и вид у тебя, - друг сидел рядом с койкой, опираясь о спинку стула и вытянув ноги, - Весь сезон проспишь.

Анатолий обнаружил себя в больничной палате, обе его кисти были перебинтованы, но, судя по ощущениям, оказались на месте. Он не верил своим глазам. Ему хотелось убедиться, что это не сон, но не знал, как это сделать. Он попытался встать, но Егор ловко пресёк его попытку, перехватив за плечи.

- Врач сказал, что тебе нужен покой, - Егор подложил под его спину подушку и помог сесть. Он уже хотел вернуться на табурет, но Анатолий, всё ещё сомневаясь в реальности происходящего, вцепился в плечо друга.

- В чём дело, Толя?

Анатолий крепко обнял друга, чувствуя, как отступает атаковавший его на вершине холод.

- Да ладно тебе, - тот смущенно похлопал его по спине, - Мы ведь живы.

- Живы, - Анатолий отстранился, уже не боясь, что действительность снова начнёт ломаться.

Спустя месяц они собрались за столом в квартирке Егора и, склонившись над картой, искали место, куда отправиться в следующем году. Джил рыжей кошкой сидела на подлокотнике широкого кресла, держа в руках чашку с дымящимся чаем. Дождь за окном отрезал их от внешнего мира, сужая пространство до маленькой уютной комнаты многоэтажки.

- Может на Турункай? - Егор указал пальцем на точку в глубине Азии.

Анатолий взглянул в окно, за которым не было видно ничего, кроме темноты. Капли дождя скатывались по скользкому стеклу, поедая своих сородичей и от этого становясь ещё тяжелее. От созерцания этого зрелища сделалось холодно, а затем и вовсе стало тоскливо, и Анатолий уже хотел отвернуться, как заметил в окне три высоких силуэта. Они стояли неподвижно, как идолы, и было что-то жуткое в их напряжённом смирении. Удары капель перестали создавать хаотичный шум, теперь он превратился в завесу, приглушающую чей-то зовущий голос, который Анатолий сразу узнал.

- Хорошее предложение, - сказал он, - Но давай не в этот раз.

+3
22:35
1123
20:33
В общем, мне понравилось. Про горы, да еще так написано, что я поверила: автор сам альпинист. Читала, оторваться не могла. Искренне жаль, что конкурс по фантастике, а не по реализму. Тут все-таки реализм. Есть мистика, но, как по мне, ее мало. Вот будь конкурс реализма, 10 бы поставила.
14:29
Хороший рассказ, горы — романтика… Они не любят чересчур самоуверенных… Про Черного альпиниста байку слышала, а здесь их несколько, и они проверяли насколько глубока дружба между героями. Мистицизм присутствует, так что считаю, что рассказ вполне соответствует заданному жанру. Автору +
21:52
Очень понравилось, да. Критик удовлетворен, доволен и вообще. Разберу кратенько, ибо все достойно.

1. Персонажи
Они похожи, но они разные. Опять отсутствует описание внешности, да что же это такое-то, а! Так же отмечу, что персонажи наделены приятными моральными качествами, что очень радует.

2. Идея и сюжет
Идея свеженькая для фантастики. Слава богу, что не стали писать второй «Перевал Дятлова». Опять же тема альпинизма для читателя фантастики — неизведанная почти, интересно было про это читать, НО — мы не знаем, чаво такое ваша закладка и прочее, пояснений не хватало. Сюжет достойный и хорошо выверенный. Единственное что — место, где главный герой лежал в больнице скомкано. Все же в наших больницах все как-то не так. Да и парень бы, я думаю, пошел бы не раздумывая искать друга сразу как очнулся. Было бы «эпичнее». В остальном придраться не к чему.

3. Язык
Молчу и стыдливо опуская глазки. Я так не умею. Попалась пара повторов и слишком много слова ЗДЕСЬ. В остальном — идеально.

Мне понравилось. Было бы в моей группе — поставила бы 10. Пусть тема мистики раскрывается только к концу, но произведение свеженькое и хорошо написанное, с чем я вас и поздравляю. Всех благ.
08:55
Подъём на гору – серьёзное дело. Автор профессионально описал процесс восхождения, включая проблемы с дыханием. Один из героев, Егор, слишком импульсивный и неуравновешенный для скалолаза. Безрассудный что ли. Оттого и все беды. Таких в горы брать нельзя. И уж тем более подниматься на спор.
Возникает недоверие в том, что герой с незажившими руками смог в одиночку подняться на вершину, миновав расселины и прочие трудности.
Чёрные альпинисты – единственное фантдопущение. Но если исходить из того, что герой был без сознания и видел сон об ампутированных ногах своего друга, то фантдопущение испаряется. Нет его.
В остальном – хороший рассказ.
15:37
«Народный» сборник для авторов, занявших НЕ первое место.

Почему? Количественный метод «самосуда» на группе из 20-25 чел. определяет победителя с определенной погрешностью (часто – доли балла, вероятность сговора). Но он в 99% случаев определяет действительно сильные работы.

Зачем? У авторов, занявших 2-5 места, сейчас ОЧЕНЬ высокая мотивация. При грамотной организации работы можно добиться лучших результатов, чем с 1 местом.

Что именно: предлагаю в отдельной группе осуществить доводку и доработку работ, которые содержат рациональное зерно. С помощью игротехнических методов и итерационных технологий. Потом выпустить «народный сборник». Своими силами. При возможности, если будет желание, нанять редактора и дизайнера. Рабочее название проекта «Нихт капитулирен» или «Ноу фейт».

Пока прорабатываю почву. Если есть интерес – пишите мне в личку. Будем работать.
Загрузка...
Светлана Ледовская №2

Достойные внимания