Игра в жизнь

«Не трудно войти в роль. Трудно выйти из нее»

Она мечется по квартире, как шарик в игре «арканоид», как муха в стеклянной банке, как… как старая дура в ломке, подсевшая на роллинги. Ну когда же он придет?!

Кухня. В углу Барсик скребет лапой по пакету. Как настоящий кошачий гурман, он съедает еду только после того, как с пятой попытке не может ее закопать. Царапанье когтей по дереву отдается болью в висках. Да жри же ты уже!

Ванна. Надо умыться. Надо просто принять душ, и станет легче. В сером заляпанном зеркале отражается бледное худое лицо. Короткие спутанные волосы притворяются рыжими, но серебро у корней выдает обман. Пора подкрашивать. Уговаривала подруга сделать гормональную простацию, но это такие бешеные деньги! И зачем, если можно купить сто чипов роллинга и год не вспоминать про возраст!

Нет, в душ нельзя. В шуме воды будет не слышно звонка! Телефон. Где телефон?! Куда подевался этот чертов телефон?!

***

– Привет, Марта. Как дела? – круглый усатый юноша с татуировкой на носу перетек через порог и тут же в прихожей опустился на пуфик.

– Почему так долго? Я сделала заказ еще три дня назад.

– Не три, а два. В договоре сказано, что задержка на сутки допускается. Ну, плюс-минус восемь часов…

– Не наглей! Я просто найду другого поставщика!

– А, ну тогда я пошел, – толстяк даже не сделал попытку подняться.

– Хватит болтать! Давай!

Парень медленно вынул из кейса прозрачный пакет с чипами и потряс ими перед носом клиентки. Разноцветные горошины, похожие на конфеты-драже запрыгали, защелкали. Марта сглотнула.

– Сколько?

– Смотря, сколько будешь брать.

– Все!

– Бабла хватит? Тут на 540 руаней.

– Не знаю. На все возьму, – хозяйка вынула из кармана фартука карточку.

– Ну, смотри, потом не жалуйся, что нечем за квартиру платить, как в прошлый раз.

– Да заплатила уже! Давай быстрей.

***

Женщина достала блюдце и высыпала на него горку «драже». Несколько горошин перекатились через край и весело запрыгали сначала по столу, потом по полу. Марта бросилась на колени и начала их ловить. Кот тут же включился в игру. Кажется, все собрала.

Вот странно, когда нет этих чипов, где-то глубоко внутри начинает пробиваться и расти страшная всепожирающая паника. Она вытесняет мысли и чувства, оплетая своими корнями сознание. Когда они есть, лежат на блюдечке симпатичной разноцветной кучкой, разум приходит в себя, успокаивается и начинает осознавать окружающий мир.

С чего начать? Вот эти белые – это детство, сказка, мамина любовь и беспомощность. В розовых чипах надежда, романтика, первые поцелуи. В прошлый раз она закончила на бордовом. Ух, как было весело! Страсть, секс, любовь! Классно зажигала! В этот раз в тарелке лежало больше всего синих шариков. Вот с них и она и начнет.

Марта налила полную кружку воды и выпила. Так велела инструкция. Оттягивая момент входа, она вымыла посуду, заправила стиральную машину и наконец-то протерла зеркало. Отражение ей снова не понравилось, и она побежала на кухню, к столу, к блюдцу с чипами.

Вот она – маленькая синяя горошина. Женщина медленно поднесла ее ко рту, положила на язык, закрыла глаза и только после этого сглотнула.

***

– Капитан, разреши выдать команде пару бочонков рома. После такого боя не грех отпраздновать.

– Да, конечно. Только выставь на шхуне трезвых сторожевых. Обещай им двойную чарку завтра, – Марат проводил взглядом своего старого боцмана. Да, заварушка днем получилась нескучная. До сих пор рука побаливала.

Капитан надел камзол, поправил перевязь и вышел из шатра. Над головой по иссиня-черному бархату рассыпались алмазами звезды. Где-то внизу шелестел прилив. Почти у горизонта на рейде покачивалась на волнах его шхуна. У костров радовалась жизни уже пьяная команда. Какая-то птица методично повторяла один и тот же позывной. Густой теплый воздух дурманил запахами и манил в темноту.

Марат снял с кола факел и шагнул навстречу таинственным джунглям…

***

Марта очнулась возле горшка с геранью. Надо полить. О ее тапок терся Барсик, методично выкрикивая позывной давешней птицы: «Мяу-у-у-р-р!». Надо покормить. Голова кружилась от выпитого рома, рука ныла. Славно вчера поупражнялся в фехтовании. Поупражнялась! Так. Надо развесить белье.

Ну вот, кажется и все. Ох, пять неотвеченных звонков от подруги. Что-то там у Клавдии случилось. Не могла же она так сильно по ней соскучиться за два дня. Или за три?

– Марта, ты где пропала?! Неделю не могу до тебя дозвониться…

Упс! Неделя. Придется встречаться, чтобы доказать, что у нее все шик-блеск-красота, чтоб все обзавидовались и вообще… отстали. Где-то тут был фиолетовый чип.

– Кла-а-авушка, милая, как я рада тебя слышать. Давай посидим вечером, и я тебе все расскажу. Да, в нашем кафе сегодня вечером. Целую.

***

– Жги, Клавка! Ай, молодца!

Раскрасневшаяся подруга трясла плечами, размахивала подолом пышной юбки. Цыганский барон одобрительно цокал языком, терзая старенькую гитару, и косил черным глазом на Марту. А она, пышногрудая, волоокая красавица тоже поглядывала на жгучего мужчину сквозь занавес густых каштановых кудрей. Как здорово, что они с Клавой решили посидеть сегодня в кафе. Ах, как посидели!

– А спорим, он меня провожать пойдет?! – Марта прижала к себе запыхавшуюся женщину.

Они обе знают, что никакие мачо не разрушат их дружбу. А ревность – это просто игра.

– Спорим. Ой, тебе кто-то звонит.

Марта достала из саше, сверкающего бриллиантами, маленький телефон и сквозь многоголосье цыганского романса услышала знакомое звонкое возмущенное сопрано подруги Клавы:

– Марта, ну как тебе не стыдно! Я тебя уже два часа жду в кафе. Не хочешь встречаться, так бы и сказала. Я не навязываюсь. Не просто обидно. Прощай, бывшая подруга.

***

Что это? Доски? А, паркет. Марта очнулась на полу возле давно пустого холодильника. Свет то слепил, то сужался до точки. Тело было невесомым, а воздух густым и тяжелым. Она лежала, не двигая ничем потому, что ничего уже не было. Только кусок паркета и память. Она помнила всё. Всё!

Это всё началось очень давно, еще в той жизни. В той, где она была ведущей актрисой, примадонной городского театра. Она играла только главные роли. Хорошо играла. Да нет же! Не играла! Она проживала их. Любила и умирала Дездемоной, правила империей Екатериной Великой, даже сражалась на баррикадах Гаврошем. Она входила в роль легко и радостно, как в теплые соленые воды южного моря. И проживала чужие жизни, как свою, с удовольствием и азартом.

А потом что-то пропало. Или волны остыли, или постаревшая душа стала зябнуть. Нет, количество букетов в гримерке не уменьшилось, но длинноногие розы сменились хризантемами и гвоздиками. И галантных кавалеров не убавилось, но они как-то сильно постарели и потускнели.

Вот тогда и появился он, кругленький, добренький с горсточкой цветного роллинга. Она попробовала и… все вернулось! Ах, как она играла! Нет, она не играла роль, она снова жила ею. Сам губернатор сидел в вип-ложе. Не долго. Всего полгода. Потом…

А потом ей стал не нужен этот тесный душный зал, куцая, пыльная бутафория. Она вырвалась из театральных стен и стала жить на полную катушку. Кем только она не была здесь, в своей квартире! Один раз даже любимой львицей в прайде. Незабываемые ощущения, жаль, Барсик сильно испугался и не вылезал потом три дня из-под ванной.

Барсик. Милый котик. Он играет. В сузившемся поле зрения мелькают серые лапки. Шалун что-то катает по грязному паркету. Марта размыкает потрескавшиеся сухие губы, и ей в рот, как шайба в ворота, залетает затерявшаяся горошина, последний чип из рассыпавшейся кучки. Черный.

– Спасибо, Барсик…

Аплодисменты, цветы, овации, крики браво, бис, брависсимо…занавес