Тренинг для писателей №42
Авторы, добрый день!
Сегодня мне хочется с вами обсудить такой литературный жанр, как "Ужас". Пожалуй, каждый из нас читал работы неподражаемого Стивена Кинга, его способность описать страх - невероятна!
Задание для тренинга под №42 заключается в том, чтобы поместить своих персонажей в представленную локацию и заставить читателя дрожать от страха! (Фото испуганных читателей приветствуется))
Итак, наша локация: морское побережье курортного города.
Будем рады тем, кто захочет обсудить с нами данную тему, поделиться опытом и оценить работы участников!
Итоги:
Оценки и результаты будут доступны после завершения конкурса
Морской туман так и манил в одиночестве искупаться в слегка зеленоватой воде. Казалось, будто вода тихонько шептала на ухо, зазывая в морские пучины. Постепенно этот шепот нарастал, но миг, когда он перешел тихое пение, ударяющееся о волны, был упущен. Моя воля сломалась буквально через пол минуты, после того, как море начало петь. Раздевшись, я медленно заходил в прохладную воду, а море всё пело и пело свою безумно-красивую, мягкую мелодию. Эти звуки окружали меня повсюду. Они уже давно звенели в ушах, но отвлечься и перестать слушать я не мог. В этот миг, всего на один миг пение прекратилось. И тогда прогремел гром. Громкий, заставивший меня выти из этого смертельного транса. Оказалось, я зашёл в воду уже по плечи и совершенно не ощущал ног. Я медленно и молча шумно вдыхал, заледеневшими, от утренней прохлады, ноздрями ледяной воздух Южного острова. Я не мог даже позвать на помощь, ведь зашел настолько далеко, что берег давно перестал быть виден. В моих силах было только стоять и смотреть на зеленоватую гладь воды. Я не знаю сколько я стоял, ощущая себя безжизненной куклой, но моё сознание постоянно соскальзывало на эту удивительную морскую песню.
Мне казалось, что я давно умер, так и стоя по плечи в воду, словно древний истукан. Один в этом океане, один в этом месте, один в своих мыслях. Моё тело давно не ощущалось, но перед этим я чувствовал, как неосознанно пытаюсь согреться судорогами, а потом, как теплая человеческая кровь неизбежно остывает в моих венах и артериях. Она (кровь) становилась будто смола густой и всё медленней и медленней циркулировала по телу. Эти мгновения стали последним, что я мог осознавать. Дождь внезапно обрушившийся на мою голову стал моим вестником смерти, заставив особенно ярко почувствовать, как сердце последние несколько раз сократилось. Эти медленные и тяжелые толчки, уставшего перегонять кровь внутреннего органа, отзывались в моих ушах колокольным звоном. Я чувствовал, как другие органы тоже навечно завершают свою работу.
Последний раз судорожно вздохнув, я почувствовал как сердце остановилось, но я не перестал воспринимать окружающий мир.
Вот моё тело безвольной куклой падает в воду, из-за побледневшей кожу мертвого тела, на моём лице видно все вены, губы посинели и покрылись инеем, оставшись приоткрытыми. Но самыми страшными были глаза, они побелели и опустели, зрачок закатился вверх, оставляя лишь заиневшие ресницы и брови.
Но это был не конец, видимо мне нельзя было уйти из мира этого просто так. Напоследок в меня ударила молния. Заставив почувствовать боль, сильную боль, заставив сердце совершить еще три удара. И только после этого я смотрел на своё, лежащие на морском дне тело, на свою вымученную синюшную улыбку, на руки оставшиеся в странном жесте…
А потом меня забрали Они. Это были люди. Женщины, мужчины, дети, старики… Они медленно шли вглубь океана. Они шли с улыбками и слезами, горечью и страхом. И пели. Пели ту песню, которая меня убила..Медленную, такую тягучую и такую убийственную. Я видел, как Они подхватили моё тело, забирая его на века. И тогда я понял, что это Они меня убили, не песня, а Они. Они приговорили меня к смерти, Они и убили.
Эти люди давно ушли, а песня до сих пор откликается в моей голове дождём, морем, просто водой. Любой водой. Навеки эта песня будет вместе со мной. Но потом, спустя время, я присоединюсь к Этим людям и буду, как и Они петь и провожать на смерть, заставляя вступать в Наши ряди других.
Хочется отметить, что момент описания умершего героя самим себя — скверный. Тут нужно было показать КАК он чувствует изменения в теле, ибо видеть их он не мог… Синие там губы или фиолетовые, Вот если бы чувствовал, как набухают, не слушаются или ещё что…
Спасибо за вашу работу, надеюсь, что не обидела отзывом. Успехов вам))
— Это же надо так напиться, что убежать неизвестно куда! Надеюсь, у него хватит ума не лезть к воде, — злобно бурчал я, пытаясь разглядеть в тусклом свете луны, хоть что-то. Уличных фонарей или какого-то другого освещения не было, ведь мы, по просьбе все того же Майка, поехали на маленькую базу отдыха на берегу моря. В такое время немногочисленные ее постояльцы уже давно спали. Я тихонько выругался, оглядываясь по сторонам. И тут мне показалось, что вдали, прямо возле нагромождения беседок, мелькнула тень.
-Попался!
Я бросился бежать, стараясь делать это как можно тише, чтобы не спугнуть нетрезвого друга. Оказавшись около беседок, пришлось остановиться. Мрачные, похожие на коробки строения перегораживали пляж, и даже звук волн был здесь более глухим и далеким. Внезапно за мной скрипнула галька. Я развернулся, но никого не увидел.
— Пьяные прятки, ну надо же!
Осторожно я двинулся к месту, где слышал звук. Заглянул за угол беседки –пусто. Галька скрипнула еще раз. Правда, теперь это больше походило на шаги. Звук снова был за моей спиной. Это начинало раздражать, но я пошел в нужном направлении. Снова ничего, точнее никого. Только возле столика одной из беседок валялась кепка. Она показалась мне знакомой. Пытаясь разглядеть лучше, я присел на корточки. В это самое мгновение какая-то тень метнулась из-под стола в сторону соседней беседки. От неожиданности я упал на пятую точку и замер. За спиной снова послышались звуки. Только теперь не было никакого сомнения, что это шаги. Кто-то размашисто шагал от беседки к беседке. Дыхание перехватило. Судорожно пытаясь сообразить, что делать, я боковым зрением заметил, как сдвинулась лежащая на земле кепка. Тень точь-в-точь как я уже видел, метнулась в сторону шагов, а за ней еще десяток беззвучных собратьев. Сердце громко ухнуло, отдаваясь в голове тихим звоном. Мелькнула мысль, что надо бежать, но я не знал, куда и не мог заставить себя пошевелиться. А шаги тем временем становились все отчетливее. Мне даже показалось, что ветер донес чей-то тихий вздох. Собрав последние силы, я метнулся в беседку и заполз под скамейку. Сжавшись, я лежал на мокром деревянном полу. Ноги и руки покрылись липким холодным потом. Меня била внутренняя дрожь, сотрясающая все органы, мешающая сделать вдох. Внезапно свет луны пропал, а шаги раздались практически возле моего уха. Все что я смог сделать это закрыть глаза и прижать нос к коленям, сбивчиво повторяя в уме то ли молитвы, которых я никогда не знал, то ли просто набор слов. Тихий вздох пронесся над пляжем. Я обмочился и, кажется, потерял сознание.
Нашли меня только ближе к обеду следующего дня. Мокрого и скрюченного. Чтобы вытащить меня из-под скамьи пришлось сломать прикрученный к полу стол. Я кричал, отбивался и, говорят, нес какую-то чушь про шаги, тени и все звал Майка, который как выяснилось потом, мирно спал в домике по соседству с нашим. В обнимку с миленькими близняшками.
Эмоции очень хорошо вышли, за это вам браво! Страх персонажа чувствовался, да и жутковато было) Спасибо)
Глупо спать в эту ночь. Она, нагая, наслаждаясь теплом южной ночи, подошла к раскрытому окну, облокотилась на подоконник.
Пляж был совершенно пуст. Ещё бы, в три часа ночи. Полная Луна заливала своим светом прибрежный песок, ряды отельных шезлонгов и зонтиков, манила дорожкой на водной глади. Нежный морской воздух окутал молодое тело, «Маргарита» слегка кружила голову.
— Окунуться бы разочек, завтра будет не до этого!
Она накинула парео, вышла из отельного домика и поспешила к морю. Босые ноги при каждом шаге тонули в мягком песке, ночной бриз подгонял, игриво путаясь в волосах.
У воды она оглянулась на домики. Ни в одном из них не было света — все спят, утомленные жарким днём, активным отдыхом и горячей вечеринкой. Убедившись в этом, она сбросила парео, забрала волосы в тугой пучок на затылке и вошла в море. Вода, казалось, ещё теплее ласкового воздуха ночи. Море постепенно скрывало наготу, хотя, от кого? В домиках все спят, а что до посторонних, так недаром пляж называется Секретный Рай. Уютный уголок на побережье надёжно укрыт зарослями южных растений, переходящих в прибрежный тростник.
Зайдя по пояс, она остановилась в дорожке лунного света, невольно залюбовавшись разлитым серебром. Как зачарованная, она протянула руки к Луне. Стразики на маникюре вспыхнули огоньками, будто на кончиках пальцев засияли маленькие звездочки.
За спиной послышался протяжный вздох. Она вздрогнула от неожиданности. Тут же вспомнила, что совершенно обнажена, с плеском окунулась в воду, пряча себя от чужих глаз. Сердце бешено колотилось, внутри все сжалось в комок. Пытаясь разглядеть подсматривающего на берегу, она вытягивала шею и напряжено щурилась. Но пляж был пуст, окна домиков темны, лишь в зарослях тростника еле заметное движение.
— Ветер…
Она, немного успокоившись, даже посмеялась над собой, но вынырнуть из воды, встать в полный рост на мелководье, все ещё почему-то не решалась. Стоя на коленях, обнажив над поверхностью плечи, она набрала пригоршню воды и стала, играя, плескать во все стороны «лунные» брызги. Это увлекло ее настолько, что она и думать перестала о пережитом страхе, брызнула перед собой и засмеялась.
На берегу тростник склонился, как при резком порыве ветра, вдоль всей береговой линии, словно кто-то огромный, пробегая мимо, провёл по стеблям невидимой рукой.
Холодок пополз по спине, кожа покрылась мурашками, купаться расхотелось. Перед тем, как выйти на берег, она, на прощание, окунулась с головой. Смахнув воду с лица, отпрянула назад. Ей на миг почудилась огромная тень на берегу. Она снова присела, скрываясь в воде, но приглядевшись, уже рассердилась на себя, на свою нелепую пугливость, испортившую все ночное купание. Вздохнув, она стала выходить к месту, где белым пятном на песке лежало ее парео.
Выйдя из воды, она нагнулась, чтобы подобрать его, но вместо ткани рука ухватила пригоршню песка. Накидки на этом месте не было. Она оказалась чуть в стороне. Ничего не понимая, она сделала ещё шаг, нагнулась снова. Ткань, как живая, тут же отдернулась от протянутой руки. Она, не отдавая себе отчёт, в каком-то первобытном азарте, сделала ещё несколько рывков в погоне за убегающей накидкой, пока осознание невозможности происходящего не пригнуло ее к земле.
Она сжалась в комок, обхватив колени руками, мокрая, голая, напуганная столкновением с необъяснимым до судорог во всем теле. Белая ткань теперь медленно ползла по берегу прочь от неё, к тростникам, словно невидимка медленно тянул за край. Она пыталась закричать, но горло сковал спазм. Вместо крика получился слабый сип.
Парео замерло на песке. Она одним прыжком, как кошка, кинулась к нему и, ухватив за край, рванула на себя. Ткань натянулась, повисла в воздухе. За другой конец явно держали, но никого не было видно. Конец просто уходил в пустоту. Захлебываясь рыданиями, в панической истерике, она дергала ткань на себя, снова и снова. Раздался смех. От неожиданности она застыла в оцепенении. Перед ней совершенно из ниоткуда возникло гигантское существо. Ростом оно было на несколько голов выше любого рослого мужчины, которого она могла только себе вообразить. Могучий торс даже в неясном лунном свете поражал рельефом мышц. Мощное, атлетическое тело венчала косматая голова. Волосы были спутаны, скатаны, как шерсть дикого животного, торчали во все стороны, почти полностью закрывали лицо. Казалось, оно тоже все покрыто шерстью. Было не разобрать, где заканчивается косматая шевелюра, и начинается курчавая борода. Среди бурной растительности белозубо сияла широченная улыбка, больше похожая на оскал зверя. На лбу сквозь кудрявые пряди пробивались самые настоящие козлиные рога.
Она зажмурилась, пытаясь прогнать жуткое видение, но когда открыла глаза, кошмар не отступил. Чудовище медленно, шаг за шагом, кралось к ней на своих уродливых ногах, как-то нелепо вывернутых назад и покрытых густой, звериной шерстью.
Остекленевшим от ужаса взглядом она наблюдала как раздвоенные копыта, вместо нормальных человеческих ступней, оставляют глубокие отпечатки на песке. Чудовище неумолимо приближалось, сминая в комок парео, в которое она вцепилась намертво и не в состоянии была выпустить из рук.
Монстр остановился в двух шагах, склонил голову на бок, разглядывая её, содрогающуюся от страха и рыданий, с высоты своего роста. Он был теперь настолько близко, что обдавал жаром и запахом тела.
От великана разило козлом. Этот резкий, сладковато-звериный дух привёл ее в чувства не хуже нашатыря. Она пронзительно завизжала и кинулась прочь.
Чудовище бросилось в погоню. Ему не доставляла никакого труда настигнуть её в несколько шагов, но он затеял игру — широченными скачками несся рядом, постепенно оттесняя ее к зарослям кустарника. Она уже выбилась из сил, не чувствовала ног, трахея горела, не давая дышать. А он только заливался визгливым, диким смехом.
В два прыжка он оказался перед ней, перегородив дорогу, присел, раскинул ручища, призывая ее свои объятия, и она опять бросилась бежать. В висках стучало, она уже с трудом делала вздох. Слезы душили. Дикий ужас и отвращение гнали вперед. Она не соображала, куда бежит, где искать спасения, она просто бежала от него, прочь. Не сбавляя скорости, она ворвалась в заросли тростника, ранясь об острые обломки стеблей, жесткие листья, крича от боли в ссадинах и порезах, но гораздо больше от ужаса и омерзения.
Грубая рука крепко ухватила за руку, рванула назад и поволокла за собой по смятому тростнику. Голова закружилась, перед глазами суматошно замелькали стебли травы. Она беспомощно повернула голову и сквозь слезы ещё успела взглянуть на огромную красную Луну.
— Кто-нибудь, помогите! — еле выдохнула она.
А потом ноги просто вросли в землю. Чудовище тянуло такой силой, что, казалось, ещё немного и вырвет ей руку. Только никакой руки больше не было. Не было ни стройных ножек, ни гибкого тела, ни тонких изящных рук. Вместо всего этого в один миг появились крепкие корни, тонкие стебли, узкие листья. Стразы на кончиках пальцев засверкали росинками. Она вырвалась из рук обидчика, зло разрезая острыми краями листвы грубую кожу его ладони, гордо распрямила стебли, сердито зашуршала, презрительно закачала, замахала на него листвой.
Дикий рёв отчаяния разорвал сонную тишину Секретного Рая.
Дрожал от ужаса, похоти, любопытства. Все ждал когда проснется. Финал ошарашил. Ничья.
Несомненно плюс и Голос.
Ада перевернулась на живот, подставляя бледные телеса португальскому солнцу. Голову прикрыла парео. Она только выбралась из воды, ещё купальник не высох.
День сегодня нежаркий. Вода показалась довольно прохладной.
Выпитый бокал «Махито»и осознание, что впереди ещё шесть дней отпуска, создали превосходное настроение.
Бегающие возле Ады дети визжали, перекрикивались, изредка осыпали её песком. Потешный голенький карапуз, целенаправленно ковылял к воде. Папаша разрешал ребёнку добираться до пены, выплёскивавшейся на берег очередной волной, слышал визг пацана, подхватывал на руки и относил на берег. Трое братьев карапуза возрастом четырёх — шести лет разбегались в стороны, лезли в воду, а папа благодушно наблюдал за ними. Мама лежала в сторонке, как и Ада, поворачивалась с одного боку на другой и не реагировала ни на мужа, ни на детей. Маленький кусочек рая.
Монотонный шелест волн убаюкивал.
Проснулась Ада оттого, что затекла шея, хотелось в туалет, да и поесть не мешает. Потянулась, резко вскочила и замерла. На пляже пусто. Ничего себе! Горазда она спать.
Темнело здесь, как и везде на юге, стремительно, солнце закатилось и горизонт затянуло чернотой ночи. Порывы ветра яростно бросали на берег громадные волны, клочки пены и брызги подбирались к ногам.
Ада торопливо отбежала. Плавает она скверно. Возле берега поплещется и на полотенце, загорать, если волна утянет, ей кранты, не выберется.
Ветер швырнул песком. Волны мчались одна за другой, сталкивались, создавая буруны, выбрасывались на берег. Зрелище завораживало, вызывая в груди восторг.
Очередная волна выплеснулась так далеко, что Ада отскочила. Сарафан моментально промок, облепил тело. Подхватив сабо, проваливаясь в мокром песке по щиколотку, поспешила с пляжа. Направилась по обходному пути. Он считался длинным, потому что приходилось взбираться по лестнице, затем проулком между глухими стенами домов выходить на окраину городка.
На закрытый пляж Ада пробиралась коротким путём, пять минут, и у воды. Чтобы попасть в отдельную часть пляжа, надо было на четвереньках пролезть под скалой. Со стороны смешно смотрелось, как взрослые мужики и бабы вставали на карачки и резво забегали в нору, вырытую водой и ветром. Пользоваться этим ходом можно исключительно во время отлива. Едва Ада делала первые шаги под скалой, её немедленно накрывала истерика и одна минута под давящей массой горы превращалась в вечность. Днём ещё куда ни шло, кое-как себя держала в руках, но ночью! Спаси и сохрани! Ни за что туда не сунется.
Подгоняемая ветром в спину, она добежала до деревянного помоста. Под краном сполоснула ноги, смыв песок, благо предусмотрена такая услуга, надела шлёпанцы и направилась к ступенькам. Крутая и извилистая лестница, к счастью, имела перила, предприимчивые отельеры облагородили спуск.
Позади шумел океан, ветер трепал подол сарафана и швырял в лицо пыль с песком. Похолодало. Вода за спиной буквально ревела.
Пройдя часть лестницы, Ада остановилась отдышаться. Излишний вес сказывался. Оглянулась. Только полоска пляжа выглядела светлым пятном, остальное – тьма, не различить, где заканчивается вода и начинается небо.
И как она умудрилась столько проспать? Озноб пробежал по спине.
Ветер набрасывался, трепал волосы, вырывал из рук сумку и отнюдь не помогал восхождению. Ада спешила скорее покинуть лестницу. В испуге обернулась, представив, что волна настигает её.
На обзорной площадке, чуть постояла, уперев руки в колени. Ноги дрожали, дыхание восстанавливалось, накатившая тревога немного отступила.
Помедлила, вздохнула и шагнула в тёмный проход между домами.
Побеги растений создали тенистую арку. Листья тревожно шелестели, шуршали. Ветки сталкивались, цеплялись, раскачивались, а ветер нёсся по переходу и завывал.
Ада испуганно оглянулась, сзади померещились шаги.
Ладошки вспотели, а спина наоборот, заледенела. В этом своеобразном коридоре было гораздо темнее.
Кто-то провёл по её обнажённым плечам холодными мокрыми пальцами.
Она заверещала, прыгнула вперёд, врезалась плечом в выступ стены дома. Удар слегка развернул. Ада прижалась спиной к стене. Ветер по-прежнему нёсся, свистел. Позади никого не разглядела, осторожно вдоль стены сделала шаг, затем другой, осмелев, снова двинулась вперёд. И тут сумку дёрнули с плеча. Она рванула сумку к себе. Раздался треск, лямка оторвалась и Ада, проиграв битву, бросилась вперёд, туда, где едва виднелось светлое пятно выхода.
Ей померещилось, что она слышит завывание полицейских сирен, видит проблесковые маячки.
Ноги дрожали, из груди рвалсья выдохи-всхлипы, но она, отталкиваясь рукой от стены, прибавила скорости. Оглянуться назад не осмелилась.
Внезапно светлое пятно исчезло. Навстречу ринулся концентрированный мрак. Дохнуло лютым холодом. Она замерла, ошеломлённо глядя вперёд и вытянув руку. Во мраке вспыхнул светло-зелёный блик, её протянутая рука натолкнулась на морозную волну воздуха.
Ада тихо заскулила, медленно отступая. Под ногой треснула сухая ветка, издав резкий звук. Из приближавшегося мрака, едва не задев её, метнулся сгусток в виде щупальца.
Она скорее почувствовала его, чем увидела, шарахнулась. Нога выскользнула из шлёпанца.
Ада скинула второй шлёпанец, замирая от ужаса, повернулась спиной к надвигавшейся опасности, и помчалась обратно. Дважды обернулась, спиной ощущая ледяной воздух, но видела позади только мрак.
Пальцем ноги врезалась в камень, взвыла, но продолжила бежать. Короткий проулок никак не заканчивался.
Вырвавшись из прохода на смотровую площадку, она наступила на нечто мягкое, заорала, подпрыгнула и тут Аду за ногу схватили холодные руки существа, лежащего бесформенной глыбой.
Ветер ударил в грудь, едва не свалив. Ада замахала руками, удерживая равновесие. Вырвала ногу из скользких пальцев, вопя, перепрыгнула через две ступеньки, едва удержавшись за перила, и помчалась вниз. Дыхание вырывалось хрипом, по спине холодными струями стекал пот. Начавшийся ливень мгновенно намочил волосы и сарафан.
Вспышки огромных разветвлённых молний освещали беснующуюся воду. Ветер превратился в ураган, сталкивал с лестницы. Она подкатилась босой ногой, сверзилась с двух ступеней, проехав по ним задом. С трудом поднялась, рыдая и растирая ушибленный копчик, и захромала вниз к спасительной пещере.
Возле скалы ещё светилась полоска песка, пока не затянутая чёрной водой.
Ступеньки закончились, босые ноги зашлёпали по помосту. Ада уже не шла, а ковыляла.
Вода заливала вход в пещеру, но не настолько, чтобы совсем перекрыть доступ. Ада, собрав силы, наискосок рванула к скале. Она успевала влезть в нору.
По намокшему песку двигаться оказалось намного труднее, ноги проваливались, погружаясь в песок. Очередная волна окатила её и отхлынула, едва не утащив с собой.
Следующая волна вырастала, грозя затопить мир, даже в сгустившейся темноте, надвигающаяся чёрная масса проступала отчётливо. Приближалась волна-убийца.
Ада в ужасе закричала, развернулась и помчалась к деревянному помосту. Ветер помог ей, подтолкнув сильным порывом в спину. Она свалилась на доски, обхватила руками столб, удерживающий навес и зажмурилась. По лицу катились горячие слёзы вперемешку и холодным ливнем. Вместе с волной на помост выплеснулась и тьма.
А сверху по ступенькам скатывался мрак, переливаясь странными всполохами и замораживая ступени ледяным дыханием.