Алексей Ханыкин

Асцендент

Асцендент
Работа №68 Автор: Степанова Екатерина Сергеевна

В империи Сон самым тяжким преступлением является двойственность человеческого характера. За него могут приговорить к рабству. Закон, превращающий свободного человека в раба, существует почти двести лет. В нашей стране с рождения известно каждому, что рабство хуже смертного приговора; что наша власть поставила крест на последнем ради построения светлого будущего. Первым несогласным укоренявшейся в то время системы был средний класс. Тогда и свершилось самое абсурдное — то, к чему человечество шло порядка пятисот лет, разрушилось мгновенно — данный социальный класс исчез, будто его и не было. Не могу сказать, что согласна с безрассудством своих собратьев: я тоже не вижу светлого будущего с такой системой, но так опрометчиво поступать пусть и ради достижения благой цели — просто глупость. И всё же не мне судить своих предков, иначе я с братьями по несчастью сейчас бы не стояла посреди судебного зала, закованная в цепи, перед представителями суда.

Все они смотрят на нас свысока, не скрывая своего презрения за то, что потомки выходцев среднего класса пали ниже, чем их предки. До чего же это отвратительно — превратить заседание в публичное развлечение. Эти заносчивые глупцы просто хотят, чтобы неуверенные двадцатилетние рабочие испытали весь позор, как их предки. Не дождетесь — и у нас есть крупица гордости. Какими бы сомневающимися в себе мы не были, она не позволит нам унижаться перед Вами.

— Подсудимая № 88, выйдите вперед, — монотонный голос обвинителя раздался по всему залу. Я сделала шаг, ожидая последующих его слов. Странно чувствовать страх, при этом твердя себе быть сильной. Проклятая дрожь, уймись, эти люди не смеют нас ставить ниже себя. Чёрт, да кто они такие?! Мнимый ком застрял в горле. Как же мне хочется пить. Давайте уже быстрее, господа «Односторонние». — Вы знаете, за что Вас обвиняют?

— Я потомок тех, кто с первых дней пытался оспорить Вашу смехотворную систему. Разумеется, мне известны все причины, — оскал, являющийся моим «приветствием», должен был ввести обвинителя в заблуждение, но Бородатый не моргнул и глазом. — Однако моей вины нет в том, что бываю неуверенной в себе и, как следствие, во мне развилось несколько сторон личности, — С трудом подняла скованные руки и направила указательный палец на обвинителя. — Согласитесь, Вы просто дискриминируете нас, потому что боитесь признать, что Ваш закон полон недостатков, что ваша «идеальная» рабская система затрещит по швам после этого! — Стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал твёрдо и грубо, но это проклятое давление со стороны заседающих подбивало мою уверенность.

— Именно поэтому Вы никогда не подниметесь выше, — снисходительным тоном проговорил обвинитель. Он взял в руки документы и, надев очки и пробежавшись взглядом по тексту, продолжил: — Однако Ваша вина заключается в несколько ином ключе. Мисс Арин, Ваши коллеги по работе утверждают, что в последнее время Ваше поведение весьма нестабильно. Это вызвало у них панику, и они опасаются Вас.

В жизни не слышала такой чепухи. И как же это, интересно, они собираются доказать мою «вину»? Просто преподнесут свою правду, и судья с присяжными им на слово поверит? У нас нет никаких приборов, способных зафиксировать моё поведение, только если не... Тут меня осенило. Три недели назад Фридман, племянник начальника, приходил снимать документальное кино на ткацкую фабрику. Возможно, я попала несколько раз в кадр его «Аэроскопа».

Так и есть. Первый свидетель — тот самый горе-оператор. Стесняется говорить громко, всё время поправляет очки от волнения, но при этом, жестикулируя руками, яро пытается афишировать моё поведение как самый тяжкий проступок. Обвинитель демонстрирует судье и присяжным вещественное доказательство, и на лицах последних отражается, куда большее отвращение, чем было в самом начале. Фридман впопыхах достаёт платок и вытер пот со лба, после чего метает в мою сторону заносчивый взгляд, будто это — его личная победа.

Последующих свидетелей ни судья, ни присяжные уже особо не слушали. Зачем, ведь им продемонстрировали самое лучшее доказательство?! Кроме того, рабочий класс выслушивается только ради соблюдения некоторых формальностей. Нас даже никто не защищает.

Когда присяжные удалились на совещание, нас оставили под стражей. Я попробовала заговорить с расплакавшейся девушкой. Но во рту пересохло, и говорить было трудно. Пытаюсь успокоить человека, имени которого я даже не знаю. Тем временем меня приговорят к рабству, и даже никто не заступится, не утешит — всем безразлична моя судьба, что говорить об интересе выяснения причины моего «возмутительного» поведения. А ведь дело было всего-навсего в гиповитаминозе, даже до слёз обидно. Все мои беды случаются из-за проблем со здоровьем.

Присяжные вернулись. Все присутствующие «зрители» и прочие обвиняемые замерли, затаив дыхание, в ожидании вердикта, как будто им сейчас огласят совсем новый приговор.

— Доказано ли, что деяние имело место? Да, доказано. Доказано ли, что это деяние совершила подсудимая? Да, доказано. Виновна ли подсудимая в совершении этого деяния? Да, доказано, — вот и всё. Вот так утверждения могут сломать жизнь. После присяжных слово представилось и судье. Меня приговорили к самому худшему наказанию, поставив пожизненное клеймо «Раб самосознания».

Раздался лязг цепей — меня уводят прочь с глаз напыщенных людей. Я даже не знаю толком, что теперь меня ждёт. По слухам, раб самосознания сразу после суда попадал к своему хозяину, минуя аукцион. Это происходило из-за того, что покупатель всё это время находился в зале суда и заранее получил право на владение новой «вещи».

Когда меня вывели из здания суда, я увидела элитный паромобиль. Раньше я так близко не могла его разглядеть, но сейчас восторг и счастье переполняли мою душу. Даже в моей ситуации может произойти что-то хорошее. Однако, похоже, сидящий в салоне господин заметил мой пристальный взгляд. Дверца паромобиля открылась, и показалась миниатюрная женская ножка. Так это еще и женщина, что стократ хуже, нежели владельцем транспорта был бы мужчина. Досада, сейчас начнется скандал.

Из паромобиля вышла молодая аристократка. Она по-доброму улыбнулась мне и поприветствовала меня так же, как если бы я была того же статуса. Меня подвели к ней ближе, и тогда я обратила внимание на шестиконечную звезду-брошь, которую носила эта девушка на груди.

— Разреши поприветствовать тебя, Арин, я — Изабелль Миранда Льюис, твоя хозяйка — леди протянула мне навстречу руку. С недоверием смотря, как та излучает дружелюбие, мне всё пришлось пожать её в знак знакомства. — Прошу, садись, — она указала кончиками пальцев на открытый салон паромобиля. — Уверяю тебя, мы доберемся до столицы быстрее, чем ты можешь себе представить.

Мне не понятно, о чём думает эта веснушчатая, приглашая такой мусор, как я, ехать с ней в одном транспорте. Однако совру, если скажу, что не рада такой выпавшей возможности прокатиться на паромобиле, да и к тому же побывать в самой столице!

— Скажи, у тебя есть проблемы со здоровьем? — Спустя некоторое время с начала поездки нарушила тишину Изабелль. — Мне необходимо знать это, чтобы я могла правильно распорядиться о том, какую работу тебе дать.

— Именно из-за проблем с ним я и стала рабом, — с тяжелым вздохом отвечаю ей в ответ. — У меня слабое тело, поэтому оно часто подвержено болезням. А недавно я получила гиповитаминоз. К счастью, его можно вылечить, принимая нужную дозу витаминов.

— В таком случае, я помогу тебе с лечением и поначалу не стану тебя сильно напрягать. Так или иначе, у меня еще будет возможность понаблюдать за тобой.

С момента этого разговора минуло почти шесть недель. Столицу я увидела мельком, но этого было вполне достаточно, чтобы запомнить, как в ней кипит жизнь.

Тут так же, как у меня дома, небо скрыто за вечным паром, однако общая атмосфера была здесь совершенно иной. Большое количество аристократии можно было встретить на улицах. Их настроение легкого ежедневного торжества заглушало находящихся в тени рабочих. Но и они, казалось, были счастливы. Всё-таки достаток у тех был больше, чем у их коллег из провинции, отчего и легче жилось. И самое главное — эти люди были свободны.

Значение этого слова теперь мне следовало забыть. Меня привезли в имение Льюис, где я стала выполнять обязанности прислуги. Как мне сказали «правильные» слуги, мне следует от души благодарить госпожу.

Но даже Её великодушие не способно придать смысл существования рабу. Мне поручили разносить еду господам. Для этого приходилось учить названия блюд, но, честно, я плохо их освоила — мне настолько были безразличны последствия моего отношения, что готова была терпеть большее унижение, чем сейчас. «Если я не хочу что-то делать, не буду» — простое правило, выдуманное мной, которого всегда придерживаюсь, несмотря на то, что это только ухудшает ситуации, происходящие в моей жизни.

Одним вечером мне сильно досталось. Господин решил проверить знания блюд недавно прибывшей прислуги. Я была единственной провалившейся, за что об мои волосы этот человек вытер свои жирные руки, попутно ругая свою дочь за то, что та выбрала самую проблемную преступницу.


— Что с тобой происходит? — Вызвав к себе, сразу спросила Изабелль. — Ты до сих пор не можешь привыкнуть к новому положению? Спустись с небес на землю, пожалуйста. Ты теперь — раб. Тебе придется подчиниться новым правилам.

Нет такой расы, как раб, девочка. Хотелось бы заявить ей об этом со всем презрением ней. Но не могу. В моих силах сейчас только отстраненно смотреть куда-нибудь в пол. Я не хочу из кожи вон лезть ради неё, чтобы доказать, что хоть чего-то стою.

— Не молчи, пожалуйста, — она подошла вплотную, что я почувствовала её тонкий аромат лавандовых духов. — Если... если тебе нужна помощь, попроси у меня.

— Это невозможно, — ухмыльнувшись, отстраняюсь от неё. — Дефекты не могут меняться. Я уже смирилась с тем, что живу на дне общества. Моя персона не стоит Вашего внимания.

— Арин, как думаешь, почему я выбрала именно тебя? — Сощурив свои голубые глазки, строго спросила Изабелль. Откуда мне знать? Потому, что представляю наибольшую проблему, выгляжу самой замкнутой или считаюсь самой безнадежной? Но, разумеется, я не выдвину ни одно из своих предположений. Пусть уж лучше считает меня последним вариантом. — Причина в том, что мне хочется тебе помочь, — честно заявляет мне она, потеряв терпение. — Пойми, пожалуйста, всё, что с тобой происходит, не приговор! Каждый может изменить свою жизнь к лучшему!

— Допустим, я осознаю это, но ничего не делаю. И что с того? — Резкие ноты прозвучали в этих словах. — Госпожа, Вы сами сказали, что я раб. А надо ли рабу хоть как-то менять свою жизнь?

— Пожалуйста, освободись от невидимых оков, тогда я подарю тебе настоящую свободу! — Сложив руки в замок, дрожащим голосом произнесла Изабелль, игнорируя мой вопрос. Проблемная девушка — моя хозяйка. Она сказала, что теперь будет контролировать меня сама, для чего мне следует всегда находиться подле неё.

— Если это — Ваш приказ, тогда я подчинюсь, — склонив голову перед госпожой, даю сдержанный ответ. Кто знает, возможно, Её затея не так уж и безнадежна.

После этого разговора меня не покидало чувство действовать так, как велела мне Изабелль. Эта девушка располагала к себе даже самого замкнутого человека. Впечатляющий у неё талант. Но даже он не уничтожит во мне неуверенное «Я», зато попытается придать сил моей другой стороне.

Ещё на суде я представляла себе сцену, в которой сражаюсь со своей стороной, тянущей меня вниз. Держа в руках кинжал, выжидала момент, когда смогу вонзить его глубоко в грудь так, что вытащить будет невозможно. Замарав свои руки, может, я бы почувствовала желанное удовлетворение оттого, что таким образом победила свою неуверенность.

— Пожалуйста, для начала постарайся меньше нервничать, когда слышишь приятные вещи. Я заметила, что ты стала стараться. Научись благодарить людей за искренность. В конце концов, если они так говорят, значит, действительно так считают. Ах, да, и не забывай и сама себя хвалить за успехи, пусть и небольшие. Ты же заслуживаешь этого! — Во время плетения кос ни с того ни с сего заявила Изабелль. Я хотела повернуться, чтобы взглянуть на наверняка Её довольное выражение лица, но та мне не дала этого сделать.

— Заплетать косы рабу... — Пробормотала больше себе под нос, нежели хотела, чтобы это услышала Изабелль. — Вы уверены, что это нормально?

— А что такого, чтобы проводить время вместе с подругой? — Беззаботно спросила госпожа.

Должно быть, ослышалась. Но на сей раз мне никто не помешал развернуться и недоуменно посмотреть на Изабелль. Она пыталась улыбаться, как обычно, но получалось у нее это плохо.

— Что-то произошло? — Эта девушка заставляет волноваться о себе, что мне совершенно не нравится. Она кажется задумчивой. Такое ощущение, будто в этой комнате её нет вовсе. Но мне придется «вернуть» госпожу сюда. — Изабелль!

Пришедшая в чувство Льюис кивнула в ответ, после чего присела напротив меня и, не отрывая взгляда, вкрадчиво спросила:

— Арин, когда я освобожу тебя, отправишься ли ты со мной в путешествие? — Голос Изабелль дрожал от волнения, чего раньше никогда не случалось. Хотелось спросить у неё, с чем связана такая резкая перемена её поведения, но в этот момент она добавила: — Я хочу помочь, как можно больше таким людям, как ты!

— Ваша цель благородна, — стараюсь правильно оценить происходящее, — однако не будут ли Ваши родные беспокоиться о длительном отсутствии Вашей персоны?

— С этим уже не будет никаких проблем, — выдерживая короткие паузы между словами, отрезала Изабелль. — Сомневаюсь, что они заметят уход младшей дочери и нескольких слуг.

— Вы так и не ответили, госпожа, — как же она любит мне досаждать. Я бы назвала её маленькой эгоисткой, не будь та одного со мной возраста. — Что произошло?

— Можешь считать, что теперь я предоставлена сама себе. Мне пришлось пойти на конфликт с отцом, несмотря на свою покладистость. Я впервые решила отстоять свой взгляд касательно рабства, заявила перед его сторонником, мол, что оно должно исчезнуть из нашего мира. Отец был невероятно зол. Он сказал, что такая дура, как я, должна убраться прочь из столицы, пока наш уважаемый родственник-судья не узнал об этом, — в этот момент Изабелль казалась такой отрешенной от мира. Её ситуация так походила на мою. Разница была лишь в том, что ей выпал шанс «сбежать». — Сказать по правде, я так завидовала твоей откровенности, что захотелось однажды набраться смелости и высказать всё, что думаю отцу. Какая ирония! Если бы он не настоял в своё время на моем присутствии на суде, то я ни за что не решилась на такой отчаянный шаг! Видишь, Арин, я такая же, как ты!

Не знаю, как правильно описать свои мысли и чувства в этот момент. Она действительно оказалась непоколебимой идиоткой, выражающей свои мысли свободнее, чем это делала я. Однако её прежняя «личность» прекрасно сочеталась с той, что была выставлена напоказ всё это время. Наверно, таким должен быть человек, притягивающий к себе сердца людей. Теперь эта девочка заставляет меня восхищаться ею.

— Кстати, Арин, — Изабелль пристально посмотрела на меня, — ты уже определилась, кем являешься на самом деле?

— Если правильно Вас понимаю, то моё желание остается прежнем — «убить» неуверенную часть себя. Но за то время, что провела в Вашем доме, я стала значительно терпимее относиться к своим слабостям. Можно сказать, Вы способствовали моему осознанию того, что для гармонии самим с собой важно знать свои сильные и слабые стороны, грамотно и справедливо оценивать свои достижения.

— Ну, это уже ближе к той правде, что я желаю услышать. Ты стала гораздо живее, чем раньше,- Изабелль отцепила от платья свою брошь и протянула мне. — Это — знак капитана дирижабля. Его у меня ещё не успели отнять. Если он будет твоим, то мы расположим к себе гораздо больше количество людей, чем можем себе представить.

— Скажите честно...вы просто не хотите быть капитаном? — Мне казалось, что одной из причин, из-за которой Изабелль отказывалась командовать экипажем, было желание оставить всё, что связывало её с семьей.

— Не то, что бы. Людям, нуждающимся в помощи, понимании и поддержке, необходим, прежде всего, ориентир, некий символ, за которым они потянутся. Думаю, если ты станешь им, то у нас всё получится, хотя я не скрываю того факта, что просто использую твоё положение. Прости.

— Всё нормально, — приняв подарок Льюис, снисходительно отвечаю. — В конце концов, мы используем друг друга ради благой цели, не так ли? — Мне нравится неподдельный энтузиазм, появившейся у меня благодаря Изабелль.

— Мы компаньоны! — Словно прочитав мои мысли, воодушевленно воскликнула Изабелль Миранда Льюис. — Значит, тебе пора перестать обращаться ко мне, как к своей хозяйке! Я — Изабелль Миранда Льюис, твоя подруга и «правая рука»! — Второе знакомство звучало так нелепо, что вызывало звонкий смех. Изабелль разыгрывала этот спектакль ради того, чтобы я чувствовала себя уютно. Пожалуй, это единственное разумное объяснение.

— Арин Люмьер, — кратко представилась я. — Что такое, Иззи? С чего вдруг такой недоверчивый взгляд?

— И всё? Обычно новый знакомый старается дать больше информации о себе, нежели просто назвать имя! — Немного надувшись, сетовала Изабелль. Зная, что ей сильно досталось, мне даже не хочется относиться серьезно к её ребячеству. Напротив, я желаю подыграть.

— Ладно, ладно, а если так? Меня зовут Арин Люмьер, я — бывший раб, а ныне — капитан дирижабля! Мне нужны помощники в предстоящих путешествиях! Не желаете ли присоединиться ко мне?

Полное приветствие, как и говорила Изабелль, оказалось эффективным. Среди рабов мы действительно нашли несколько человек, желающих изменить не только свою жизнь, но и — многих людей, нуждающихся в помощи.

Однако не всё прошло так гладко, как полагала Изабелль. Она рассчитывала сбежать, не доставляя больше никому проблем. Но именно прощание отца и дочери должно было стать завершением этой бравой истории.

Став капитаном уже официально, в моей голове по-прежнему мелькают сцены тех событий. Моя подруга твёрдо держалась перед главой семьи Льюис, подтверждая свои слова действиями. Покидая имение вместе с нами, она сказала ему: «Нет такой расы, как раб. И ты, и твои единомышленники скоро это поймете. Нельзя отбирать свободу у людей за их недостатки ради мелочного контроля над ними! Я ухожу с Арин и остальными из столицы, как ты и хотел. Но делаю это ради того, чтобы завершить весь спектакль, происходящий вокруг! Прощай»!

-2
00:05
909
13:50
+1
Похоже на начало какого-то большого произведения, т.к. не чувствуется завершенности. Но в целом неплохо. Хотелось бы более глубокого объяснения, что за «двойственность» имеется в виду, и как выглядят «правильные» люди, потому что из текста это не очень понятно. Описать это через действия, показать контрасты между поведением «правильных» и «неправильных» людей.
06:59
+1
много канцеляризмов
Тогда и свершилось самое абсурдное — то, к чему человечество шло порядка пятисот лет, а к чему оно шло? и почему все человечество, если речь идет об одной стране?
судить своих предков, иначе я с братьями по несчастью сейчас бы не стояла посреди судебного судить, судебного
диалоги надуманны
ваше, вас с большой буквы зачем?
рабочий класс выслушивается только ради соблюдения некоторых формальностей. Нас даже никто не защищает. так пролетариат или средний класс?
не стану тебя сильно напрягать сильно тут лишнее
и вообще, сложно построенные предложения, надо проще
скучно
никакой прорисовки
никакого сопереживания
08:52
В целом, произведение наивно, без вдумывания в жизнь и логику действия окружающих людей (да-да, вопреки поднятой в рассказе теме).
Нет логики в действиях героев… Нет… Вообще в рассказе всё накидано от балды, как захотелось автору
09:09
+1
Переход на личность автора является некорректным.
Пожалуйста, комментируйте рассказ, а не личность автора.
11:13
Простите, забываюсь.
Автор, не примите за оскорбление
D-G
09:59
Начало хорошее, есть продуманность… хотя не очень отчетлива, фантастического мира. Не очень стыкуется средний класс и рабочие. В середине рассказ совсем тонет и становиться не интересный. Очень много ненужных разговоров главного героя со своей новой хозяйкой, такое ощущение, что они добавлены просто для объема.
13:53
Начинать рассказ с объяснения главной героиней того, в какой мир мы попадаем и как он обустроен — самый отстойный ход в сюжете. Кому она это говорит, если сейчас её судят? Себе объясняет, что ли?
Ну, какое начало, такое и продолжение. Жвачка из неизвестно с какого перепугу взятых мыслей, неадекватно себя ведущих персонажей и навязанной тексту идеи.
И, конечно, в финале они ушли в закат…
17:18
+1
У меня только один вопрос. А при чем тут асцендент???
Загрузка...
Андрей Лакро

Достойные внимания