Город Ноль

Перехваченная корреспонденция из бокса 7–12, 21:32 pm

Как же все это случилось? Как я позволил втянуть себя во весь этот бедлам? Снова и снова я пытаюсь попробовать разобраться и раз за разом прихожу к неутешительному выводу, что во всем виноват я сам.

Хотя нет, подожди, я тебя обманываю. Все мне известно, просто я стыжусь взглянуть правде в лицо. Марго... Да-да... Именно Марго. Твоя мама. Это из-за нее я потерял голову и погряз в реальности, к которой был совершенно не готов. И вот час мой пробил. Прямо сейчас, ожидая газовой камеры, я наконец-то поделюсь с тобой правдой, жесткой, пряной, слегка солоноватой, такой, какая она и встречается в природе.

Завтра в десять часов ноль-ноль минут приговор приведут в исполнение. А значит, у меня есть только эта ночь.

Я пишу эти строчки для тебя! Знаю, что во все это будет очень тяжело поверить, но тебе придется. Возможно, эти восемь листов — все, что останется после меня. Скорее всего, официальную информацию из баз данных они почистят, удалят архивы, сотрут память всем, кто меня окружал. Я не могу знать наверняка, доберутся ли эти строчки до тебя. Я могу лишь на слово верить охраннику. Он ведь грек, а слово грека — крепкое. Адрес, который я указал на последней странице, — это пристанище, в котором я искал спасения перед тем, как меня схватили. Там за кафелем, в стыке горячей и холодной труб я спрятал фотографии. Надеюсь, они убедят тебя в разумности и здравости моих слов. Потому что просто так взять и поверить в то, что я сейчас тебе расскажу, — очень непросто. Да, это будет трудно, приготовься! Не пытайся понять, просто доверься своему отцу.

Здесь невыносимо темно и жарко, но карандаш мой остр и сух, как и мое сознание.

Итак, вот она, моя исповедь.

Как я уже сказал, все началось со знакомства с твоей мамой.

Я очень хорошо помню тот октябрьский день. В Москве непривычно рано выпал снег и улицы превратились в вязкую сжиженную кашу, перемешанную с дешевыми реагентами, собачьими экскрементами и почерневшими окурками. Большой сильный Город, который я люблю настолько же, насколько и ненавижу.

Я проснулся в своей однокомнатной берлоге задолго до рассвета от громкого стука, донесшегося с кухни. Гребаный шум. Никуда от него не спрятаться, ни ночью, ни днем. Я чуть не поседел спросонья. Эти странные ночные скрипы и шорохи — они меня сводили с ума. Я вообще не то чтобы с детства боялся темноты — просто не очень любил спать в одиночку. Никогда. А с этими скрежетами и шуршаниями я превратился в параноика и даже пару раз смог заснуть только с включенным светом. Как какой-то мальчишка.

Я помню, как встал, заглянул во все углы, в ванну, кладовку, антресоль и в очередной раз ничего не обнаружил. Интуиция и чутье на все девятьсот девяносто девять процентов подсказывали мне, что внутри жилища что-то поселилось. Просто я его не видел. Точнее не мог видеть. Наверно, осязал его седьмым позвонком или восьмой чакрой, или пятым глазом — индусы бы придумали разумное обоснование, это по их части. Главным вопросом было — что этой сущности было нужно? Ведь если бы оно вышло на контакт, написало бы солью на столе «Привет» или передало лампочкой сообщение с помощью азбуки Морзе — мне было бы намного проще. Но у этого существа была своя, ведомая только ему цель. Я вернусь к этому моменту немного попозже.

Повторюсь, на тот момент я еще не особо верил в невероятные события и к подобным полтергейстам относился с толикой скепсиса и здоровым цинизмом. Я клал конфеты под кровать, ставил свечки и иконки на холодильник, прятал монетки за плинтус и наивно надеялся, что все рассосется. Тем более, что настал важный день «Б». Почему «Б»? В районе обеда должна была заехать моя Бывшая, забрать свои сменные колготки и тряпки, оставить ключи и самоудалиться из файлов памяти навечно.

Мысли мои уже продолжительное время были заняты твоей мамой, и возможность снова увидеть ее через пару часов по пути на работу вселяла надежду на перемены. Нет, ничего конкретного. Мы даже не были знакомы. Представляешь? Я просто видел ее несколько раз в метро. Странная ситуация, да?

Никогда не считал себя романтиком, а тем более каким-нибудь робким или скованным птенцом. Но встречаясь снова и снова с твоей мамой взглядом на платформе в метро, я так и не решился ни разу с ней заговорить. Она была невероятно красивой женщиной, загадочной, элегантной. Не то, что все эти любительницы туалетного «утенка», помешанные на цацках и поклоняющиеся Инстаграмму. Рядом с твоей мамой все другие девушки становились какими-то безликими, серыми, словно статистами из массовки. И в такие моменты в одночасье «вся сцена» начинала принадлежать только ей, твоей маме. Нет, не подумай! Я не преувеличиваю! Наверно, это была любовь с первого взгляда. Я всегда улыбаюсь, вспоминая это чувство. Это неуловимо и прекрасно. Надеюсь, тебе посчастливится его однажды испытать.

Что дальше? Я нацепил на себя свою самую лучшую рубашку, подстриг бороду, начистил туфли, посыпал сахаром бегонию и воодушевленный помчался навстречу новому дню, как ликующий пионер на свою первую линейку.

***

Я спустился в метро и проехал нужную мне станцию дважды, специально прокатился взад-вперед, но все мимо. Встречи не произошло. Работал я тогда, к слову, билетным распространителем. Если в общих словах, мне давали на день около полусотни билетов в малоизвестные театры второсортных актеров, и мне нужно было все это «добро» как-то реализовывать, продавать. Только, пожалуйста, не думай, что это была легкая глупая работа. Нет. Приходилось выслушивать горы ругани, недовольства и даже угроз и оскорблений. В офисные помещения можно было пробраться, только представившись налоговым инспектором или судебным приставом, а уже после, широко улыбаясь со словами «И снова здравствуйте!», впихивать и навязывать эти паршивые, никому ненужные, гадские билеты. Будь они неладны.

Подожди, для чего я все это рассказываю? Ах, да. Большой Театр! Как лучшему агенту месяца, мне подарили проходку на две персоны в «Большой»! Честно-честно! На гастроли какой-то польской труппы, постановка ремейка «Журавлиной песни», я уже точно и не помню.

Важно то, что я хотел найти твою маму, подойти к ней, познакомиться и пригласить ее на эту премьеру. Это была моя цель.

Эх! Как бы ни так! Как назло, сеньора удача избегала меня в то промозглое утро. Повернулась, так сказать, и уткнулась выпуклым веснушчатым влажным задом мне прямо в лицо. И дала насладиться ее ароматом полной грудью.

Но вот на станции Площадь Революции в тот самый момент, когда я уже собирался свыкнуться со своей никчемностью, я увидел ее — девушку моих грез, музу моих снов, венец моих фантазий! Увидел твою маму!

Она куда-то сильно спешила, кое-как лавируя среди плотных струй человеческих масс. Мама твоя всегда одевалась одинаково — темное пальто, кожаные сапоги на высоких каблуках и иногда аккуратные очки с круглыми темно-зелеными линзами. Нетипичный внешний вид, согласен. Но меня он не отпугивал. Бывало и хуже. В метро какие только фрики не попадались.

И вот я довольный бегу навстречу моей избраннице, чтобы радостно ей сообщить о своих серьезных намерениях, как вдруг меня сшибает с ног какой-то грязный чумазый мужик, весь в изодранном тряпье. Короче, абрек с нездоровым лицом, без пяти минуты бомж. Когда я встал и отряхнулся, его и твоей мамы как след простыл. Они оба словно в воздухе испарились. Я замечаю многое, меня сложно удивить по жизни, но чтобы за мгновение ускользнуть посреди плотной толпы! Это показалось до неприличия странным.

На испачканном полу платформы прямо у своих ног я обнаружил красивое портмоне из коричневой дорогой грубой кожи с золотой защелкой. Его обронил тот самый исчезнувший «бомж», когда врезался в меня, дрейфующего и опьяненного соками Купидона. Знал ли я тогда, что смертельная опасность, неприятности, ужасы и невыносимые страсти уже поджидали меня впереди? Нет, не знал. Иначе я ни за что бы не поднял тот портмоне.

Но я его все-таки взял, поднял и открыл.

***

Тот день был таким же, как и все остальные. Работа, геморрой, общение с разными людьми: умными и дебилами, нормальными и курящими, гиперактивными и ленивцами. Короче, половину можно смело вывозить из Москвы куда-нибудь в Сибирь — пусть добывают уголь, валят лес, приносят хоть какую-то пользу. Мы вырастили целую прослойку нахлебников, иждивенцев, онанистов и лоботрясов. Вопрос лишь в том, найдется ли смельчак, который возьмется однажды и наведет порядок?

Весь день я думал только об этом, о том, что прозевал твою маму, а еще мне хотелось отыскать того «бомжа» и всучить ему назад его портмоне.

Ты спросишь, что было внутри? А я как раз и не хочу об этом говорить, потому что это был сущий кошмар. Помимо пустой черной визитки внутри лежал необычной формы прозрачный ключ и завернутый в фольгу вытянутый медицинский бутылек со светящейся зеленоватой жидкостью. Я ничего подобного в своей жизни не видел. Откупорил я его из любопытства уже в трамвае, вечером, когда возвращался домой. Помню, как вдохнул запах этой отравы через нос. Голова закружилась, острая боль резанула в коленях, перед глазами вспыхнул свет. На мгновение мне почудилось, что высоко над городом в небе парит какой-то крупный летающий осьминог и смотрит прямо на меня. Но потом, слава Богу, меня «отпустило».

Не менее странной показалась фигурная надпись на черной визитной карточке: «Опасайся незнакомца в белом». Я готов был поклясться самому себе, что до этого ее там не было.

Дома, в моей обители холостяцкой невинности, ожидал самый настоящий сюрприз. Ты подумала о бывшей? В точку! Входная дверь оказалась приоткрыта! А внутри кто-то довольно громко копошился и, видимо, что-то настойчиво искал. Я сразу подумал об этой истеричной «гиене» с ее непрекращающимися фокусами.

Но сквозь щелку я разглядел то, что увидеть не ожидал никак. Крепкий мужчина в белом защитном комбинезоне активно выкидывал содержимое моего шкафа на пол — глаженые сорочки, ремни, пуловеры. Вот же мерзавец! Лицо его было скрыто дыхательной черной маской. Неподалеку, в центре комнаты неподвижно лежала моя бывшая. То ли усыпленная, то ли оглушенная. Но однозначно живая. Признаюсь, это крайне паршивое чувство, когда не можешь что-то объяснить. В такие минуты тобой овладевают страх и беспомощность. Наверно, нашим далеким предкам эти ощущения были обыденностью, но мы-то живем в прогрессивное время!

Настроение стремительно скисало, словно оставленный на жаре творог. Я не стал трусливо убегать или звать на помощь соседей. Я решил быть героем.

Украдкой я пробрался в прихожую и сквозь косяк поднял приставленную к стене комнаты военную винтовку. Ну и тяжелая она была! Мужчина меня по всей видимости услышал и обернулся, но, на его беду, я среагировал первым. Я огрел его прикладом винтовки по голове так, что он бездыханно рухнул на пол и впал в глубокую отключку.

Я захлопнул за собой дверь, щелкнул щеколдой и вставил цепочку. Внимательно изучил степень нанесенного ущерба моему непосильно нажитому добру — плазма валялась на полу, ноутбук разбит, вещи разодраны в кашу. Еще и эта Бывшая... Господи! Самый настоящий маленький конец света! Ничего хуже быть уже не могло.

Не поверишь, но первая мысль, пришедшая в голову, — надо бы сбросить этого ассенизатора из окна, пусть копы решат, что это моя Бывшая его так. Тем более, они оба своим бесчинством заслужили эту справедливую кару. И только я собрался на полном серьезе исполнить свою дерзкую задумку, как кто-то взял меня за плечо:

— Не надо! — голос был женский, бархатистый, но звонкий и властный. Я навсегда запомнил, как в тот момент по спине моей забегали мурашки.

Я повернулся. И увидел твою маму! Прекрасную обворожительную незнакомку из метро, которой я бредил уже несколько недель.

— Всеволод. То есть Сева, — я машинально протянул руку, показывая дружелюбие.

Но мечта моих воздыханий ничего не ответила. Ее что-то сильно тревожило, к тому же в квартиру она явилась не одна. Сзади стоял крепкого телосложения верзила с неприятной агрессивной маской, закрывающей все лицо.

А он то откуда взялся? Вышел из шкафа? И как твоя мама меня вычислила? Была ли она и этот верзила любовниками? Ох, как хотелось получить хотя бы пару коротких ответов.

— У нас мало времени! — буркнул здоровяк себе под нос и подозрительно покосился на меня. —Что будем с ним делать?

Твоя мама кивком показала на кухню, и бугай подтолкнул меня вслед за ней.

— Выключи свет, пожалуйста, — спокойно попросила она.

Я повиновался. В полумраке кухни, подсвеченной уличным желтым фонарем, она уставилась на вытянутую тень от холодильника и будто у живого человека спросила:

— Сколько их было?

— Еще трое, — ответил невидимый вкрадчивый шепот.

Кто-то прятался в тени? Вроде нет, только что у холодильника никого не было.

— Они нашли, что искали? — твоя мама знала больше, чем я.

— Нет, оно до сих пор у него...

Твоя мама повернулась ко мне и довольно строго приказала:

— Показывай!

Я прекрасно понял, о чем речь. Решив не валять дурака на «первом свидании», я достал из внутреннего кармана пиджака портмоне с золотой защелкой и протянул ей:

— Я открыл только один раз и слегка понюхал, клянусь!

Помню, как это сильно рассердило твою маму. Она извлекла из портмоне светящийся бутылек, убедилась, что он полный, положила назад и, ты не поверишь, неожиданно все вернула мне назад:

— Ты преследуешь меня не первую неделю. Что тебе нужно?

— Я... Я просто хотел пригласить вас в театр, — а что мне еще было ответить.

— Что ж, ты сделал первый шаг. Посмотрим, сделаешь ли второй. Твоя жизнь в опасности. По-хорошему, бросить бы тебя с твоими проблемами здесь, но, раз уж ты так сильно хочешь быть героем и раз уж ты не задумывал ничего плохого, — она лукаво улыбнулась, — я дам тебе шанс...

— Марго?.. — взбудоражился верзила, и в тот момент я наконец узнал, как зовут твою маму. Марго!

— ... шанс помочь нам, помочь себе и, быть может, вернуться к нормальной жизни. По рукам?

— М-м, по рукам, — мысли в голове путались, тело будто скручивали в тугой узел.

Идти на попятную было бессмысленно. Прежняя жизнь уничтожена. Квартира в хлам. К тому же меня чертовски нервировали те странные «трое», о которых упомянул холодильник.

— Тогда пей! — Марго невозмутимо скрестила на груди руки.

Сбоку от холодильника, прямо из темноты снова донесся этот вкрадчивый шепот:

— Они поднимаются. Времени мало.

Верзила извлек из поясной сумки странную маленькую куклу, похожую на мумию, и отнес ее в прихожую, усадив прямо напротив запертой входной двери.

Я откупорил светящийся бутылек, зажмурился и залпом осушил его, словно рюмку. Прежде чем в зрачках забликовали пятна, словно разноцветные брызги гуаши, я отчетливо и осознанно прочитал на черной визитке в открытом портмоне проявившуюся из ниоткуда фигурную надпись: «Тук-тук».

Словно во сне я услышал, как вышибают тараном мою входную дверь, как в панике кричат ворвавшиеся, как стреляют в разные стороны. Потом увидел брызги крови и фрагменты конечностей в проходе. А затем почувствовал, как крепкая рука верзилы в маске тащит меня за шиворот и толкает в темное пространство за холодильником.

После этого мое тело словно окунули в горячий кисель, а когда я очнулся, потерял дар речи от того, что увидел вокруг...