Светлана Ледовская №2

​Друг собаке человек

Автор:
Геннадий Кузнецов
​Друг собаке человек
Работа №92
  • Опубликовано на Дзен

- Откуда ты, говоришь, приехал?

Кузьмич оперся о ворота и рассматривал высокого и худощавого человека в бежевом прорезиненном пальто, заявившегося к нему на хутор. Человек был молод, но седина уже захватила пару локонов его волос. Под мышкой он держал коричневый чемодан, обитый качественной кожей. “Городской” – подумал он.

- Я из столицы, - городской поправил очки и шмыгнул красным носом.

- Из какой? – Кузьмич смотрел на паренька из-под бровей, - в наше время столиц больно много.

- Из Москвы.

- А, из этой столицы, - пробубнил Кузьмич, - а я думал с районной. Как звать-то?

- Ох, где мои манеры, простите. Павел Олегович, академик, - он еле заметно поморщился, увидев грязную руку собеседника.

- Кузьмич. Лесник.

- Очень приятно. Где здесь ближайшая деревня находится?

- Ближайшая, говоришь? – лесник открыл калитку и приглашающим жестом впустил академика внутрь, - Кридовка называется.

Двор был не очень большим. Деревянный дом стоял на каменном фундаменте, возвышаясь над землёй. Из трубы шёл серый дымок. Приятно пахло готовящейся снедью. У пристройки к дому стоял мотоцикл с коляской, вокруг него валялись гаечные ключи на траве, канистра с маслом и запачканная инструкция по ремонту. У конца забора стояла старая будка, в которой спал пёс.

И где она находится? – после долгой ходьбы по проселочным дорогам ученый был рад видеть и такое подобие человеческого жилья.

- Кридовка на севере, - Кузьмич уверенно махнул в сторону опушки, - она далеко отсюда, километров тридцать. А ты зачем приехал-то?

- Для исследований, - академик увидел белого грязного пса, спящего в будке и ткнул пальцем, - кусается?

- Шарик-то? Не, можешь гладить спокойно, - лесник подошел к мотоциклу с коляской и вытер руки промасленной тряпкой.

Сколько ему лет?- Павел Олегович посвистел. Пес открыл один глаз. Ученый удовлетворенно кивнул.

- Четырнадцатый годок уже пошел.

- Ваша собака очень подходит для…, - академик достал из кармана платок, аккуратно его положил на стул и сел на самый край, - эксперимента.

- Какой?

- Я привез с собой, - Павел Олегович забарабанил пальцами по чемодану, - с позволения сказать, революционный агрегат. Он позволяет говорить животным.

Возникла пауза. Пес окончательно проснулся от возни и зевнул. Кузьмич смотрел на академика. Тот сидел, закинув ногу на ногу и хитро улыбался.

- Вы там чего, - выдохнул лесник, - совсем одурели от заводской гари? Животные? Говорить?

- Именно так, - парень поставил чемодан на землю, - если согласитесь, будет с кем побеседовать в одинокие холодные вечера, - тут как назло задул холодный ветер, пригоняя тучи. Зашумели березы и липы. Он поежился, - хотите?

- Ну, допустим, - лесник не двигался и внимательно смотрел на академика, - вы ему железку в череп вгоните? Помрёт ведь!

- Нисколько, уважаемый! – академик раскрыл чемодан и перед Кузьмичом предстал агрегат, состоящий из трубок, датчиков и лампочек, - достаточно прикрепить к голове шлем и включить. Благодаря волнам, которые испускает аппарат, мозг животного перестраивается, и оно начинает говорить!

- Мудрено! Шарик, ты согласен? – лесник посмотрел на него. Тот гавкнул в знак согласия, - пес с ним, давай. Хоть одно чудо за жизнь-то надо увидеть. Ну, иди сюда! Фьють!

Шарик подошел к академику. Тот ласково погладил пса по голове и ловко нацепил на него шлем. Пощелкал переключателями, нажал на кнопку. Агрегат чихнул, завелся и затрясся от натуги. Пес так и застыл с высунутым языком. Глаза его закатились. Шлем мигнул лампочками и чемоданчик затих. Павел Олегович снял шлем с пса и оттянул веко. Тот все так же стоял в одной позе. Ученый вскрикнул и достал из кармашка резко пахнущий мелок. Поводил перед носом Шарика, и он очнулся. Пес смотрел осмысленным взглядом на хозяина с высунутым языком.

- Шарик! – Кузьмич стоял и боялся тронуть его, - кто сапоги мои погрыз? А?

- Гав! – Шарик сел, ожидая угощения за проявленный стоицизм в отношении столь желанных на зубок сапог.

- Он у вас не породистый? Парле ву франсе? – обратился ученый к Шарику. Тот посмотрел на него как на идиота, и помотал головой.

- Странно, - пробормотал академик, собирая чемодан, - похоже, ваш пёс слишком стар, чтобы он смог говорить. Мозг уже не восстанавливает нейроны. Но, похоже, он нас понимает.

- Не работает твоя шайтан-машина! – хохотнул Кузьмич, гладя пса, - вроде. Ну ладно, хоть теперь понимать будет, когда получать будет. Да, блохастый? – еще один укоряющий взгляд от пса.

- Я смотрю, у вас есть транспорт, - парень стрельнул взглядом на мотоцикл, - и вы знаете местность. Не довезете?

- Тысяча!

- Но я же пса вашего говорить…

- Не научил! – оборвал его лесник, - а вдруг он заболеет после твоей машинки? Кормить надо его, лекарством! Да и бензин не бесплатный нонче. Тысяча!

- По рукам, - вздохнул Павел Олегович и достал бумажник, отсчитывая купюры.

В Карповку академик приехал за полночь. Кузьмич высадил его у первого двора и уехал к себе на хутор. Он не осмелился постучаться.

Ночная деревня была волшебной. Тучи пропали, на небе светила полная луна, легкий ветерок щекотал траву и шевелюру ученого. За время прогулки из построек насчиталось пять домов и один общий хлев. Он решил переночевать в нём, чтобы не беспокоить хозяев.

Академик пролез в окно и неловко вывалился на стог сена. Пока ученый привыкал к темноте, он почувствовал, что его штанину жуют. Корова мирно ела его штаны попеременно с сеном. Пока академик пытался вырваться из мертвой коровьей хватки, он зажевала широкую штанину до колена. Ученый отбросил чемодан и начал расстегивать брюки, чтобы высвободиться из плена.

Когда Павел Олегович остался в одном пальто, он принялся тянуть брюки на себя. Корова не поддавалась.

- Что ж ты такая глупая, сволочь! – яростно прошептал ученый, раскрасневшись от натуги, - сделать бы тебя…

Он осекся, посмотрел на чемодан и плюнул.

С запада налетели тучи, начался сильный дождь. Грохотал приближающийся гром. Сельчане не слышали возни в хлеву и все более осмысленные вопли коровы. Ночь подходила к концу.

* * *

- У тебя пять секунд, чтобы объяснить, какого чёрта ты делал в нашем хлеву!

Павел Олегович был в крайне неудобном и стеснительном положении. Он стоял в воротах хлева перед толпой сельчан с поднятыми руками. Его держали на мушке три ружья, пара вил для сена и лопата. Учитывая, что его брюки бесповоротно испортила корова, а теперь принялась за пальто, весь срам предстал на свет людей.

- Это Кридовка? – ученый не найдя слов, спросил первое что пришло в голову, - меня Кузьмич вчера сюда привез.

- Кридовка. Дык чего он не зашёл-то? Уже месяц за пузырь расплатиться не может!

- Му-у, - корова перестала жевать пальто и встала рядом с человеком.

- Чего ты мычишь, Машка? – ласково сказал один из сельчан, видать хозяин, - завтра мы тебя…

- Му-у, говорю, - промычала корова, переводя взгляд с одного на другого.

Теперь в неудобном положении оказалась Машка. Всё внимание и оружие перенеслось на корову, стоявшую рядом с ученым. Хотя ей было глубоко наплевать.

- Палыч, я ж грил, что её позавчера валить надо было! – завопил один из сельчан, вставив второй патрон в ружье, - грил же, что странная она! То молока не даёт, а теперь говорить начала!

- Да вы чего? – Палыч опустил ружье и подошел к ней, ласково гладя по боку, - да нам показалось, это мужик этот сымитировал. Ты актёр что ли?

- Я…, - начал было Павел Олегович.

- Му-у, говорю, - отчетливо прогнусавила Машка, смотря на хозяина, - молоко не даю – сразу на мясо? Что-у я, не человек, что-ли?...

- Машка! Итить! Говорит! – хозяин испуганно пятился назад, заикаясь на каждом слове.

- Стойте! Опустите оружие, граждане! – Павел Олегович заслонил собой корову, - я ученый, и эта корова – результат успешного эксперимента! Я вам всё объясню!

Вечером, когда всё прояснилось и успокоилось, ученый ужинал у главы деревни. Ему дали новые штаны, взамен пожеванным Машкой. Она гуляла с остальными по пастбищу, но за ней следили двое сельчан – вдруг убежит. Да и где это видано – говорящая корова?

Ночью, выйдя в вечерний туалет, Павел Олегович увидел Машку, сидящую на кучке пеньков и опершись на стену дома. Её большие глаза, смотрящие в небо, блестели под светом луны и звезд. Корова сидела неподвижно, лишь иногда грустно вздыхая. Даже хвостом не махала.

Ученый сел рядом с ней и закурил. Он смотрел на опушку леса, где в жухлой траве плясали светлячки. Где-то за углом дома лениво стрекотал сверчок. Приятно пахло сеном.

- Начальник, дай зам-у-урить, а?

Академик повернул голову. Корова грустными глазами смотрела на него и переводила взгляд на пачку, лежащую рядом. Он протянул ей папиросы.

- Му-ууу меня рук же нет, - она приблизила морду к пачке, - зубами еще зацеплю, а так…

Академик воткнул ей в пасть папиросу и поджёг. Машка затянулась и выпустила дым из ноздрей.

- Один дурачок местный меня курить заставлял, вот и привыкла, - она посмотрела на наплывающие свинцовые тучи, - потому и молоко не даю. Вот же му-у-у-у…

- Не надо продолжать, я понял.

- Павел, а в М-у-у-скве другие есть? – Машка повернула морду к нему. Выглядело это жутко – корова с вопрошающим осмысленным взглядом смотрела на академика с торчащей из пасти сигаретой, - такие же, как я?

- Нет, ты первая в своем роде.

- Первая, - корова задумалась, - а что ж ты меня выбрал? В хлеву еще много наших стоит. Неужели я особенная?

- Теперь да, - ляпнул Павел Олегович и осекся, - виноват…

- Да ничего, я знаю что я обычная. Была. Зато теперь меня на мясо не пустят. А может, это судьба?...

Машка уже не замечала ученого. Она подняла глаза обратно к небу, бубня что-то про смысл жизни и космос, и продолжила философствовать, выпуская табачный дым из ноздрей. Павел Олегович ретировался в дом.

* * *

- Павел Олегович, беда!

Его тормошили. Он сел в кровати. Голова еще была тяжелой, глаза открывались с трудом. Кое-как продрав глаза, ученый увидел перед собой сельчанина с отвратительно открытым ртом, будто он не умел его закрыть.

- Что такое?

- Машинка ваша нужна, - он подобострастно смотрел на него снизу вверх, сидя перед ним на корточках, - я разрешения у старосты спросил.

- А не у меня разве надо разрешения просить? – раздраженно спросил Павел Олегович, потирая переносицу.

- Ну так, вы ж у старосты живете, я у него и просил. А коль вы б у меня жили, дык я…

- Хорошо-хорошо, сейчас выйду, - ученый нетерпеливо махнул рукой и сельчанин вышел.

Когда хлопнула дверь, он поднял голову. В доме никого не было – староста ушел на сенокос. Обои в доме были белыми с зелеными цветочками, с пожелтевшими от времени краями. Белая глиняная печь стояла в углу дома, внутри стоял котелок.

Он продрог от холода и встал с мягкого, но плотно набитого сеном матраса, в котором ночью кто-то копошился, что не давало уснуть.

Подойдя к большому, человек на двенадцать, дубовому столу, ученый увидел, что кто-то пролил суп, приготовленный специально для гостя. Видать кот, который пакостил с первой встречи. Тарелка сиротливо лежала на боку, упав на плетеный из разных кусков ткани ковер.

Позавтракав чем было, ученый вышел из дома. На крыльце его ждал сельчанин.

- Долго вы, Павел Олегович! А там, может, человек помирает!

- Что случилось-то? – в глаза било солнце. Была ясная, теплая погода с легким ветерком. Открытый рот сельчанина уже не так сильно раздражал.

- Значить, пошли мы в лес, грибы собирать. Я, Пашка и Семеныч. Недалеко ушли, на километр всего. А тут слышим! – рык медвежий из березняка! Ну мы и дали деру в разные стороны. Я в деревню сразу ноги направил, за подмогой. Приходим на место, а там сапоги ток лежат. Семеныча, сталбыть. Ну мы по следам и вышли на него, только там медведица сидит у берлоги, охраняет. И облизывается. Вспарывать животину, конечно, не хочется, но что с Семенычем-то…Поэтому мы ее поймаем, а вы ее говорить научите, шоб узнать.

- Вы предлагаете мне её с вами ловить? – опешил ученый.

- А что? Мы вам сапоги дадим. Ток размер вряд-ли ваш будет.

- Ну что с вами делать…щас, - он осекся, - сейчас возьму чемодан и пойдем. Хоть не пешком?

Тряска в уазике была ужасной. Несколько раз Павел Олегович подлетал и прикладывался головой о крышу машины, уже набив солидную шишку. Через полтора часа доехали до места и выгрузились. Все были вооружены ружьями. Ученый был вооружен своим верным чемоданом, что не придавало ему уверенности в проводимой акции.

Через полчаса дошли до места, где двое сельчан сидели, лежа в кустах за пеньками. Подали знак подползти.

- Значит так, - один из охотников повернулся к нам, пока второй держал медведицу на мушке, - она ходит около норы своей. Патрулирует, сталбыть. Заходим с трех сторон, а товарищ ученый – с тылу с Лёвой.

- А че я-то сразу? – удивленно зашептал тот самый, с открытым ртом.

- Потому что ты вместо того шоб помочь, деру дал. Если Семеныч живой, я тебе только раз по морде настучу. А если нет…- охотник осекся, - в общем, молись, чтобы все обошлось и он на ветке какой сидит.

Вопросов Лёва больше не задавал.

Павел Олегович вместе со своим напарником обошли по широкому кругу берлогу с медведицей, оказавшись у нее в тылу. Остальные заняли позиции среди сосняка, приготовившись по команде стрелять, если что. Ученый с каждой минутой все больше и больше сомневался в данном мероприятии. Если они все останутся невредимы, то это будет чудо.

И чудо произошло. Пострадала только физиономия Лёвы, который в ответственный момент дал деру, оставив ученого одного, да пальто ученого, порванное о кустарник. Медведицу поймали в старую медвежью яму, Павел Олегович сокрушался об испорченном пальто, а Лёва ныл, потирая физиономию.

Когда ученый закончил, медведица посмотрела на стоявших над нею людьми, и рыкнула.

- Где Семеныч, мохнатая? – басистым голосом спросил охотник, опершись на ружье.

- Вбргых…- невнятно пробубнила медведица.

- Она пока не может говорить, нужно время. Агрегат настроен грубо, должно пройти какое-то время, - ученый закрыл чемодан и сел на корточки перед ямой, - уважаемая, если понимаете меня, кивните.

Медведица посмотрела на ученого и медленно кивнула.

- Где наш товарищ? Вы его не съели?

Она помотала головой.

- Он в берлоге?

Кивок. Охотники взяли ружья и пошли к берлоге.

- Мы вас не тронем, нам только нашего забрать. Понимаете?

- Семеныч, ну даёт! – охотники вытащили спящего в обнимку с медвежонком мужчину и положили на землю, хохоча.

- Что такое? – Лёва вскочил, подбежал к спящему и начал тормошить его, - Семеныч, ты че, напился, что-ли?

- В…вудки! – проревела медведица, смотря на ученого.

- Водки? – кивок, - вы хотите водки? – опять кивок.

- Вон, у Семеныча…у медвежонка отобери! – хохотали охотники, - он их, видать, споил! А мы то думаем, почему так легко поймали-то её! Она ж с похмелья!

- Дайте уже сюда, - Лёва выдернул из лап медвежонка бутылку и тот заревел дурным голосом, - держите, гражданка.

Он осторожно дал в лапы медведице бутылку, и та с наслаждением приложилась, шумно глотая. Наконец, выпив всю бутылку, она выронила её из лап, выдохнула и осела наземь.

- Что с ними делать-то будем? Не на мясо же, уже человеки всё-таки…- охотники хохотали, веселясь от души.

- Гражданочка, - в который раз обратился ученый к медведице, - вы будете нас есть?

- Вудка бут – нэт…нэ бут – да!

- Водку в общем припасайте, - ученый встал, отряхиваясь, - давайте, вытаскиваем её и везем в деревню. Вреда она не принесет, а мне будет полезно изучить ее изменения.

* * *

-…И перестал он узнавать знакомых ему людей. Забывал число, месяц, год. Не знал, где он находится. Потом возникли дрожания конечностей...осторожная неуверенная походка, а затем последующие параличи. Подросток под влиянием спиртного буквально озверел. Стал раздражительным, агрессивным, замкнутым. В поведении его обнаружилась отчужденность. Запомни. Потребление алкоголя, особенно в раннем возрасте, когда формируется личность - не только нежелательно, но и недопустимо. Понял?

Павел Олегович проводил ликбез медвежонку по просьбе его матери, но всё бестолку. Мать-то пролезть в маленькие окошки домов и погребов не смогла и через несколько дней отвыкла, а вот медвежонок...

- Да понял, понял, учитель мне тут нашёлся, - прогнусавил медвежонок, сидя на столе перед ученым, - ты лучше мне дай стопку, напоследок, а? А лучше бутылку!...

- Щас мать позову, она тебе даст!

- А может договоримся, начальник? – медвежонок попытался подмигнуть человеку. Получилось жутко, - я тебе мед достану, а ты мне…

- Никаких торгов с алкоголиками! – грохнул кулаком о стол ученый, - ты слышал, что бывает? И это бывает с людьми, а что бывает с животными, науке неизвестно!

- Ну так вот он я! Отличный кандидат для изучения!

- Мария Михайловна! – крикнул ученый, - тут ваш отпрыск отказывается от здорового образа жизни!

- Щас я ему уши-то надеру! – проревела медведица, подходя к беседке, - иди сюда, что с тобой делать!

Павел Олегович не винил животных. Он осуждал Семеныча, который споил двух медведей своими запасами, незнамо зачем взятыми в лес по грибы. Сельчане же смеялись над всеми тремя, подшучивая, мол, может ему на Марии жениться? Как раз семья алкоголиков будет! Ученому шутка не нравилась и ему становилось противно.

Уже неделю он провел в деревне, и агрегат он использовал пять раз. Говорящими стали кот Васька и стайка воробьев. Последних, правда, пришлось на следующий день отлавливать и превращать обратно, поскольку они оказались такими страшными сквернословами, что даже у сельчан, падких на крепкое словцо, вяли уши. Да и обидно было слышать, как какая-то жалкая кучка пуха обсуждает и поносит сельчан.

Вечером был праздничный стол по случаю прощания с Павлом Олеговичем, который уезжал обратно в Москву. Данные он собрал, да вот результаты его не обрадовали.

Выйдя отдышаться, ученый снова увидел Машку, смотрящую в поле грустными глазами.

- Что с тобой, Машка?

- Павел, - она единственная, кто называл его по имени, и он это уважал, - в чем смысл жизни?

Ученый молча сел и закурил, попутно дав прикурить корове. Ему нравилось с ней сидеть.

- Ты знаешь, - он посмотрел на неё, выпустив дым из ноздрей, как она, - смысл жизни у каждого разный. Но в общем плане – жить. Жить и прожить жизнь так, чтобы не жалеть об этом.

- Хмм…а то я тут Канта читала, которого вы мне дали…стою на пастбище, траву жую да читаю. Там такое написано!

- Ну, Кант, это так, - академик махнул рукой, - у меня другого с собой не было, но и это для начала сойдет.

- Эй, Машка! – из дома старосты Семена вышел пьяной походкой Лёва, хохоча, - ты чё, куришь? Я ж тебя научил, спасибо должна сказать!

- Щас я тебе скажу… - угрожающе прошептала корова, выплюнув окурок. Она встала на ноги и шла направив рога на обидчика. Тот пятился.

- Машка, ты чего? Я ж шутя…

- Шутничок, нашёлся! Я из-за тебя молока теперь давать не могу! Чуть на мясо не пустили! А я тоже человек!

Она разогналась и поддела Лёву. Он отлетел в сортир, который не выдержал такого удара. На грохот вышли люди.

- Это что творится? Машка Леву убила!

- Не убила, а покалечила! – корова стояла, шумно сопя, - чтобы знал, негодяй, как коров травить и над животными издеваться!

- А что такого-то?...

- Стой, сволота поганая! Стой! – орал Семен, выбежавший на крыльцо. От него со всех ног бежал кот, похихикивая на ходу.

- Что случилось? – академик подошёл к нему.

- Да котяра этот…домой можешь не приходить – убью! – прокричал вслед убегающему и мерзко хихикающему коту Семен и повернулся. На лице у него красовался свежий фингал, - растрепал всем, что я с Василиской…ну, того.

- Вот оно что, - Павел Олегович глянул на Машку. Та помотала головой и уставилась на опушку.

- Слушайте, расколдуйте…

- Это не колдовство, а наука!

- Ну, разнаучьте, - Семен махнул рукой, - разучите кота это сволочного говорить. Всю контору мне спалит! – он заговорщицки подмигнул и зашептал, - Про Василиску моя-то знает, а вот про Дуню…

- Что-то ваш эксперимент вышел за рамки! – Лёву вытащили из под досок, и он полусидел-полулежал на земле, - корова взбесилась от вашей машинки!

- Медведи всю водку выжрали!

- Детей воробьёв наслушались и матюгаются теперь, сил нет!

- Кот слухи дурные распускает!

- Всё! – крикнул ученый. Гвалт прекратился и все смотрели на него, - животных трогать не позволю. Вы сами на них дурно повлияли! Не надо было их спаивать! Орать матом в поле! Изменять! Издеваться и заставлять курить! Как вы не поймёте, что вы, как и они, такие же люди, а не скотина! К черту!

Ученый плюнул, развернулся и пошёл за чемоданом. Он не хотел здесь больше находиться.

Вдруг из опушки леса выехал мотоцикл с коляской. Это был Кузьмич.

- Павел Олегович! Товарищ академик! – кричал лесник, выскочив из седла, - у меня к вам разговор!

- Кузьмич, ты когда мне за пузырь отдашь? – Семен подошел, ехидно улыбаясь, - если заплатишь щас, вторая – в подарок!

- На, - старик всучил ему сотню и проворчал, - я не пью больше. Отойди, мне с товарищем учёным поговорить надо.

Сельчане ворча удалились в дом.

- Что случилось? – Павел Олегович стоял с чемоданом и ждал.

- Ваша работа? – лесник достал из коляски кота, который всё так же хихикал, - он мне всё рассказал. К Шарику я, конечно, привык, а вот к котам!...

- Он начал говорить? – академик удивился, - неужели сработало?

- Да еще как, - хохотнул Кузьмич, - я поначалу трухнул. Сначала он “абыр” начал лаять. Токмо у нас рыба-то не водится…А потом как заговорил!

- Сожалею, что доставил вам неудобства. Я превращу его обратно.

- Нет-нет, не надо! – Кузьмич замахал руками, - я отблагодарить вас приехал и деньги вернуть! Нехорошо, я конечно, с вами тогда, а вы по доброму отнеслись…Понимаете, я никогда не был так счастлив. Жена моя давно умерла. Шарик – единственное, что у меня осталось. Он считай моя семья.

Ученый слушал и думал.

- А не хотите пополнить вашу семью?

- Вы ещё кого-то кроме кота…

-Васька я!

-…Превратили? О, привет, Машка. Тебя тоже говорить научили? – лесник облокотился на руль.

- Да вот, товарищ академик…, - промычала она, - Кузьмич, ты хороший человек. Забери меня с собой, а? Они ж меня теперь выгонят. Лёва, скотина эта, обошелся парой ушибов, но теперь меня точно на мясо пустят! А я только Канта читать закончила!

- Кузьмич, - ученый взял его за плечо, - вы вернули мне надежду в лучшее будущее этих бедных животных. Если они, - он мотнул в сторону дома, - не достойны звания людей своим обращением к животным, то вы – лесник. У вас это в крови. И человек вы добрый. Помогите им.

Кузьмич думал, теребя седую бороду.

- Ну что ж делать…- лесник завёл мотор, - Васька уже попросился, теперь Машка. Полный комплект! Ух, весело будет! Пойдем, пока сельчане не опомнились.

Ехали медленно, чтоб Машка поспевала за мотоциклом. Всю дорогу болтали. Когда доехали до хутора, нас встретил Шарик забористым лаем. А потом увидел, что это свои и заговорил:

- А, это вы! – Шарик сел и высунул язык, - а то мало ли, может, чужие!

- Мы с ним не разлей вода теперь, - Кузьмич заехал во двор и выключил двигатель, - это самое лучшее, о чём я мог мечтать. Верный пес и верный друг!

- Ну ребята заживем! – хихикнул Васька.

Академик вылез из коляски и подошел к псу.

- Ну, как ты? – он потрепал его по голове и почесал за ухом.

- Спасибо вам. Друг собаке человек, Павел Олегович, - Шарик вилял хвостом, - я видел людей в Кридовке. Им и самим с собой жизнь не мила, а тут еще мы говорить научились. Главное, чтобы человек был порядочный, а не последняя скотина. Тогда и живётся лучше.

- Мы здесь останемся, - сказал Васька с плеча лесника, - здесь человек хороший и нас не обидит. И мы его.

- Кузьмич, я знаю что у-у тебя библиотека дома, - Машка подошла и лизнула щеку лесника, - у тебя есть Платон?

- Есть-есть, - захохотал он, - а если и нету, то купим. Просвещаться тоже надо!

- Я вам буду присылать. – Павел Олегович подошел к ним, - Я думаю, что эксперимент удался. Но агрегат я уничтожу. Считайте вы – штучная работа. Дайте-ка я вас сфотографирую, на память.

***

- Заработались вы, товарищ академик. В отпуск вам пора, - к столу подошел молодой аспирант, смотря на седого, умудренного годами мужчину.

В кабинете великого ученого-биолога, Павла Олеговича, было уютно. Он перечитывал письмо от Кузьмича. В нём говорилось, что Машка, бросив курить, не без помощи остальных, снова начала давать молоко. Около них же поселилась Мария Михайловна с отпрыском. Лесник писал, что о них тут ходят легенды, но он к себе никого не пускает. Васька с Шариком воюют, но в шутку. Машка просит собрание сочинений Лао Цзы, мол, заинтересовалась древнекитайской философией. Мария Михайловна, воюющая с алкоголизмом сына, просит лекарства. Кузьмич же зовет в гости.

На столе у академика стоит рамка с фотографией, в которую никто не верит. На ней изображен молодой еще, но уже с парой локонов седины, Павел Олегович, Кузьмич, и стоявшая позади них Машка, сидящий на плече у лесника Васька и лежащий Шарик. И все улыбались. Все думали, что это было подрисовано.

- А вы знаете, да. Поеду-ка я в отпуск, - сказал академик и засмеялся.

+8
21:05
902
15:50
Человек был молод, но седина уже захватила пару локонов его волос. Под мышкой он держал коричневый чемодан, обитый качественной кожей. скорее чемодан, обитый коричневой
вокруг него валялись гаечные ключи на траве на траве валялись гаечные ключи
автор как-то неверно строит фразы
Ваша собака очень подходит для…,, Я…, -зпт не нужна
со знаками препинания в прямой речи у автора чехарда
Кузьмич высадил его у первого двора и уехал к себе на хутор. Он не осмелился постучаться.Кузьмич не осмелился?
он зажевала широкую штанину до колена академик зажевал? он?
пара вил для сенавилы изначально предназначены для сена, вот ежели бы для другого, тогда надо уточнять (пр. картофельные)
Павел Олегович увидел Машку, сидящую на кучке пеньков и опершись на стену дома автор коров видел только в мультике про Простоквашино?
где в жухлой траве плясали светлячки они летают…
Белая глиняная печь глиняная?
Позавтракав чем было чем? кот-критик, падла, же перевернул тарелку
обозвали бы лесника дядя Федор уж тогда
Простоквашино-лайт
фантастики тут нет
никакое обучение устной речи не способно научить читать даже человека — разные отделы мозга задействованы
и насчет того, благодаря чему физиологически речь возможна у человека, тоже почитайте.
22:31
Может, рассказ и неидеален, но, как минимум, местами позабавил, хотя сатира и показалась грубоватой кое-где. В общем, автор и сам подчеркивает отсылки к Булгакову — так что тут, по крайней мере, все без обмана :)
Гость
13:09
Рассказ мне понравился, читается легко, с юмором, содержание не загружено сложными именами, страшными эпизодами, замысел рассказа ясен и понятен любому читателю, даже детям улёт интересно прочитать его, оце
Гость
13:11
Оценка 4
Загрузка...
Маргарита Блинова

Достойные внимания