Эльвира

Легко одолев перегрузки, Этап-II рассек атмосферу, светлой стрелой нырнул в бескрайний простор Вселенной. Маршрут знал лишь командир корабля — седой полковник Космических сил Теодор Жисту, уходящий с грузом на борту в свой трехсотый рейс.

В отсеке лежало шесть человек. Из всех, Андрей Белый, знал одного — Олега Пахомова — черноволосого, коротко стриженного, со слегка вздернутым носом; узкими, всегда поджатыми губами — малоразговорчивого, задумчивого. Приблизительно одних лет. Остальных Белый не знал.

С трудом приподнявшись на локоть, он разглядел отсек. В небольшом, овальном помещении без углов, диаметром не более трех-четырех квадратов, было сумрачно, хотя под потолком, забранная в мелкую сетку, светила красная лампа. Свет её настолько слаб, что лица людей нельзя было различить отчетливо.

Олег подал знак. Покряхтывая от боли в суставах, Белый подошел, присел рядом.

— Слушай сюда. Как будут высаживать, сразу беги за мной, не задерживайся около разгрузочной шахты.

— Почему? — Андрей не сдержал вопроса.

— При взлёте опалит из сопла, и будешь помирать в страшных муках. Надо от всех оторваться...

Голос из скрытого динамика объявил:

— Двухразовое питание. В стене синяя пластина. При нажатии выдвигается санузел. При беспорядке применяется газ. В случае попытки побега — охрана стреляет на поражение.

— Можно высчитать, куда идёт Этап — II, — шепнул Пахомов. — Если северный сектор — восемь приемов пищи, а южный — десять. Если же больше — уходим за пределы нашей галактики.

— В прошлый раз уходили на подкову Сириуса, — выдал свою осведомлённость один из молчавших ранее. Крепкого телосложения, плечистый, со шрамами, обезобразившими широкое, округлённое лицо, он излучал жестокость.

— Откуда ты знаешь? — Вклинился в разговор Ильгиз и, усмехнувшись, добавил, — Летал туда, что ли?

Много говоришь, — осадил крепыш и, присев рядом с заговорщиками, перешел на шепот. — Я с вами рвану, парни. Обузой не буду, боксом занимался, мастера по метанию диска имею, на Играх Мужества второй приз взял в сотом году (имеет в виду 3100 год — Прим. автора).

— Я работал в поисковой партии, — сухо поведал Олег.

— Ты на других планетах бывал? — поинтересовался Андрей.

— На многих. Ближний космос знаю, как станции метро в Москве.

Окошко открылось и, грубый голос объявил:

— Прием пищи. Через десять минут забираю отходы.

Получив пакеты с капроновыми тарелками, запечатанными в целлулоид вместе с пищей, люди присели на корточки и принялись за еду. После того, как подобрали отходы, из стены, на высоте полуметра, появились гладкие, ровные пластины. Люди, как могли, пристроились на них, попытались уснуть. Андрей закрыл глаза, сложил руки за голову и попытался сосредоточиться. В сознании выплыл космопорт, площадка Наримар, нагретая солнцем кабина катера, взлетный режим, вираж и серебряное тело шлюпки — удар, скрежет разрываемого металла, свист поврежденной турбины и падение...

А, как хорошо начиналось! Технарь плазма — электронного оборудования, красный диплом, престижная, высокооплачиваемая работа в космопорту Наримар. Мальчишество и романтизм, пришедший с молоком матери, привели к депортации с родной, милой сердцу каждого землянина, план.

Корабль с гладким телом, заостренный с тремя круглыми соплами в задней части — получил метеоритное предупреждение с автоматического спутника и, едва заметно, изменил курс. Капитан вглядывался в компьютерную глубину экрана, где светящимися, надвигающимися точками, спутник передал изображение опасности.

— Серьезно, капитан. — Подал голос штурман. — Надо включить защитное поле.

Теодор кивнул и по внутренней связи соединился с начальником транспортного конвоя. Строгое лицо Стива выплыло на экране видеофона:

— Слушаю вас, сэр.

— Все в порядке?

— Окей, сэр. Спецконтингент под контролем.

— Будем входить в полосу метеоритов. Повнимательнее, хорошо?

— Ясность полная. Не волнуйтесь, сэр.

Небо, пугающее своим бездонным чревом, унизанное звездами и планетами, словно негритянка — блестящими бусами — просматривалось отлично. Прочное стекло, выдерживающее лобовое попадание снаряда средней силы, не смотря на большую толщину, отличалось прозрачностью и создавалось впечатление, что между экипажем и космосом нет преграды — достаточно протянуть руку и можно потрогать это чудо, созданное неведомым волшебником.

Неожиданно сработал чуткий прибор безопасности «сторож», высветил на панели красный огонёк, сопровождаемый звуковым сигналом:

— Атака, сэр, — взволнованно доложил второй пилот.

— Это приближение метеоритов. Датчик уловил встречное движение.

— Но, я не вижу их!

— Рано еще. Дай увеличение на главный.

— Есть, сэр.

На экране выросли черные, безобразно-неровные, похожие на глыбы метеориты.

— Ручное! — скомандовал командир и, пристегнувшись в кресле, взялся за ручку управления, унизанную различной величины кнопками и переключателями.

Корабль мгновенно оторвался на изменение курса и, заваливаясь на левый бок, будто раскаленный нож в масло, вошел в метеоритный дождь. Выбивая сноп искр при касании с защитным полем, безжизненные глыбы крошились, задевали по касательной, меняли траекторию полета, а корабль, находясь на пределе энергетических возможностей, слабо вибрировал, гудел, но руля слушался отлично. На лице командира выступил пот. Экипаж напряженно всматривался в стекло, боясь пошевелиться:

— Лобовой! — штурман выдавил страх криком.

Большой палец Теодора коснулся кнопки. Яркая, необычайно скоростная ракета сорвалась с отверстия пусковой камеры, молнией достала гигантский, превышающий по величине корабль, метеорит. Пыхнув, пламя взрыва ослепило на миг. Фейерверк искр, цепляющих поле обломков, осветил сосредоточенные лица экипажа.

Будто из сети рыбина Экипаж II вынырнул из метеоритной ловушки. Выправив курс и установив горизонталь относительности, капитан включил автопилот, отстегнул ремень безопасности и, смахнув с лица капельки пота, улыбнулся коллегам. Все заулыбались, вскочили с кресел, облокотились на приборную панель и посмотрели в глубину космоса.

— Чисто. — Объявил второй пилот. — И датчик молчит — пронесло!

— Милое дело на таком корабле космос дырявить. Не работа — прогулка. Раньше на челноке работал — корыто. Однажды все приборы отказали и двигатель демонтировать в камере начал, а до ближайшей базы сто часов лету. Вот и вспомнили богов.

— Как раньше летали, ума не приложу. — Отпив глотов из чашки, восхитился штурман. — Терялись, блудили по космосу годами, разбивались на посадках, а то и просто в атмосфере на куске тряпки прыгали, а корабль бросали — в море падал.

Командир возразил:

— На моей памяти никто более года не скитался, если не считать пропавших навсегда. Сейчас. — Теодор поставил чашку, повернулся к пульту и набрал на клавиатуре код. — Вот пропавшие корабли с 3074 года. Списочный состав — сто шесть единиц.

— Грузовые? — Поинтересовался второй пилот.

— В основном. Правда, есть и пассажирские. — Жисту сделал распечатку. — Вот. Пропал в 3106 году конвойный транспорт «Закон». Груз: двести десять человек, четыре человека экипаж и одиннадцать конвой. Курс: подкова Сириус. До назначения не дошел, сеанс связи оборвался при выходе на орбиту. В этом районе много метеоритных дождей, блуждающих комет, магнитных астероидов. Квалификация ОПО — орбита повышенной опасности.

— Разбился? — спросил штурман.

— Пропал без вести. — Обыденно констатировал Теодор. — Бывает поймают летучего голландца, а на борту скелеты. Год — крайняя грань выжить.

— Может, сбили? — вмешался второй пилот.

— Внеземных цивилизаций равных нашей — нет. Значит, сбить «Закон» никто не мог. Это абсурд.

— Вы так уверены, сэр? — не сдавался собеседник.

— Я в космосе тридцать лет, майор. Знаю, что говорю. Мы углубились настолько, что давно отыскали бы следы развитых миров. Даже примет нет.

— А, гаурцы? Я читал о них в «космическом вестнике» за прошлый год.

— Это отсталое, злое племя, живущее не десятке планет и самое большое, на что они способны — скакать на манталах и рубить мечом обшивку корабля.

Полковник улыбнулся, допил кофе, поставил чашку в углубление кофеварки и, потянувшись, заявил:

— Мы выполняем обычный рейс — везем свой груз на одну из этих планет. Там нашли платину, наладили добычу драгметалла. Обратно пойдем дорогим рейсом, с тройной охраной и получим солидную прибавку к жалованью.

Штурман присвистнул и, не скрывая удивления, выпалил:

— Дешевая рабочая сила на благо Земли.

— Причем, каждый отработавший на добыче четыре земных года, получит подъемные деньги и прощение грехов. Очень гуманно и лучше, чем пропадать на не жилой планете вечности ...

— Сэр, на экране корабль. — Перебил второй пилот и убавил сигнал «сторожа» до минимума.

— Сканируй и в банк данных. Определи судно.

— Есть, сэр! — он согнулся над клавиатурой, пробежал пальцами по кнопкам и, выждав, повторил маневр.

Командир сел в кресло и разглядел светлое пятнышко с всполохами разноцветных бортовых огней — «габариток».

— Нет такого, сэр!

— Как это «нет». Быть такого не может. Ну-ка уйди, я сам сканирую. — Разволновавшись, Теодор сделал набор. Компьютер выдал информацию «Данные отсутствуют».

— Кто это? — вырвалось у полковника.

— Дай увеличение на главный! — скомандовал Жисту.

На экране вырос плоский, как камбала, громадный корабль с узкими, овальными шахтами, посадочными площадками внешней стыковки, с ледоколообразным килем и кавалькадой огней на узких, длинных плавниках — крыльях.

Второй пилот уронил возглас:

— Ну и кораблище! Раз в сто больше нашего...

От громады оторвалась пара светлых маяков и с быстротой молнии начала сближение с Этапом-II. Встав в боевой «ведущий — ведомый» — один чуть позади другого с левой стороны, они вышли на лобовую атаку и открыли кинжальный огонь из лазерных пушек.

Врубив защитное поле, командир переключился на ручное. Транспорт «нырнул» под градусом, спасаясь от обстрела. Фейерверком рассыпались удары лазера по защите корабля, будто гигантская сварка зажгла электрод. Сумевший избежать катастрофы экипаж — бледный, испуганный, с надеждой взирал на Жисту, работающего над введением полного боевого режима.

Дополнительные секции ракетных отсеков выдвинулись в стороны от центра корпуса Экипаж II, создали боевое крыло, увеличилась маневренность, ощетинились круглые, тупые шахты схожие на барабан большого револьвера.

Тем временем истребители проскочили, взмыли в вертикаль, обнажили чешуйчатые посадочные плоскости и, сделав крюк, вновь пошли на сближение, но на этот раз в «хвост» транспорту, целясь в огненные сопла двигателей.

Заверещал датчик атаки, почуяв опасность. Жисту уронил ручку управления влево до упора, дал правому двигателю «взлетный» — усиленный режим и задуманный маневр удался. Имеющий небольшую скорость корабль развернуло, как авто на льду. Брызнули пламенем ракетные отсеки и черные посланцы с акульим оперением метнулись к истребителям.

Атакующие распались, попытались обогнуть с двух сторон, уйти от торпед. Ведущий успел, свернул «брюхом», поставил верткий истребитель ребром — на крыло, а ведомый пыхнул от прямого попадания. Этап-II вошел в веер обломков, заискрившихся на защитной поле.

С громады сорвалась туча светляков. Выстраиваясь в боевую карусель, они смело охватили корабль землян, сужали мертвую петлю.

— Что будем делать, братцы? — подытожил полковник

— Взлетный режим и ходу! — суетился второй пилот.

Вибрируя от навалившихся нагрузок, на усиленном форсаже Этап-II разгонялся, пытался оторваться от преследования. Но истребители не размыкали круга, поливали огнем лазерных пушек, окружили силовое поле корабля брызгами врезающихся лазеров. Сопротивляемость защиты стремительно падала, мигали аварийные лампы, а развить максимум не удавалось — огромным экраном тормозило постоянное попадание врага.

Повторив маневр с заваливанием под резким, скользящим углом, транспорт землян попытался уйти из настигающего кольца истребителей, но один из лазеров угодил в стык, между соплами, пробил защиту — коснулся на излете, родил желтую вспышку в жизненно важной части Этапа-II — двигателе.

От удара корабль тряхнуло. Свет погас, взвыли сирены. Ещё несколько попаданий оторвали корму на уровне пятого отсека, и несущая часть взорвалась — толкнула волной остатки транспорта, зашвырнуло на огромное расстояние от места трагедии.

Оглушенные, потерявшие ориентацию люди, сжатые гигантской скоростью, остались живы благодаря переборкам между отсеками, автоматически закрывающимися в случае повреждения корпуса, снабженные автономными кислородными накопителями и тепловыми установками конденсаторного действия. Накапливая в полете энергию, они в течение сорока — пятидесяти суток поддерживали жизненный уровень в изоляции.

Жисту сорвало вместе с креслом, бросило на панель управления. Штурман разбился о стекло рубки. Оставив на нем кровавое пятно, свалился на щит теплоподачи с широкими продолговатыми отверстиями для поступления нагретого воздуха. Второму пилоту повезло больше. Его кресло застряло между панелями управления — своей и штурманской.

Гравитация нарушилась после того, как скольжение по инерции упало до минимума. В рубке плавали обломки, сталкивались с креслом командира, пристёгнутого, повисшего вниз головой.

Эдуард Валич — второй пилот транспорта Этап-II, двадцати семи лет, выполняющий свой девяносто первый рейс — пришел в себя первым, огляделся, отстегнул ремень безопасности и, стараясь не делать резких движений, как учили в университете космических сил, начал пробираться к полковнику. Уцепив кресло Жисту, медленно перевернул его, отстегнул ремень и попытался привести командира в чувство.

Теодор открыл глаза, простонал:

— Как же мне больно.

— Надо наладить гравитацию, сэр. — Слова выговаривались с трудом, будто перед ртом стояло непреодолимое препятствие звуку.

— Включи аварийное освещение и питание рубки, дай команду компьютеру включить гравитацию. — Посмотрев на бледного, поцарапанного пилота, сумел объяснить Жисту.

Валич кивнул, взялся за обрамляющую панель ручки, добрался до клавиатуры, ввел приказ и ... вспыхнули люминисцентные лампы аварийной подсветки, обнажили бардак в рубке. Штурман лежал на спине с неестественно заломленной, вывернутой левой рукой. Лицо, обильно залитое кровью, выглядело ужасно. Широко распахнутые глаза остекленели.

Дверь в рубку медленно сползла вниз. Шатаясь, вошел начальник конвоя, огляделся, приблизился и спросил:

— Что случилось? Нас подбили или это был такой маневр?

Жисту попробовал сесть, поморщился от боли и опустился обратно на пол. Глядя на Стива, заключил:

— Нужно обследовать двигатели и установить неполадки, проверить работу солнечных батарей, если они вообще целы. Жаль штурмана, не повезло бедолаге.

— Я проверю, сэр! — Отозвался Валич и направился к выходу.

— Связь тоже не работает, — разглядывая погибшего техника, доложил начальник охраны. — Я пытался определить, где мои ребята, но все отказало и пришлось висеть перед дверью, ждать у моря погоды. Спасибо, что вовремя отреагировали и включили гравитацию.

Через несколько минут вернулся Валич. Доложил:

— Двигателей нет. Шестого, седьмого, восьмого отсека нет. Переборка за пятым — открытый космос. Солнечные батареи повреждены, видны складки деформированной обшивки ...

— Боже спаси! — Сорвалось с губ Теодора. — Эд, сориентируйся по звездам, уточни направление движения корабля, прикинь расстояние до ближайшей планеты с пригодной для жизни атмосферой. И дайте SOS, майор, пока есть питание на сигнал.

— Я сделаю осмотр камер и помогу своим людям, сэр. — Уведомил начальник охраны и неспешно удалился.

Валич подал SOS, повторяющийся каждую минуту по тридцать секунд бесперебойно.

Жисту глубоко, шумно вздохнув, принял решение:

— Возьми карточку экстренной эвакуации, вставь в диск и дай команду компьютеру открыть все камеры.

— Есть, сэр! — Подчинился второй пилот, понимая. Он спешил выполнить приказ. Когда маячок приема сменил красный цвет на зеленый, что означало конец операции «общая эвакуация».

В просторном помещении рубки стало тесно. Сквозь толпу пробивался Олег, распихивал локтями, а слишком уверенный осаживал, прибивал веской фразой. Следом шел Белый.

— Кто тут центровой? — Воскликнул Пахомов, приблизившись к пульту. Разглядев лежачего командира, изумился, — Никак Жисту отдыхает!

Пахомов подошел к клавиатуре, набрал несколько кодов, сделал сброс и, повернувшись, объяснил:

— Экран вышел из строя. Починить не возможно, но отдавать команды мы можем, только не будет изображения. Звездную карту я знаю по памяти. Мы на пути к подкове Сириуса и при таком движении будем у одной из поясных планет годных для жизни через неделю...У нас есть два крыла ракетных шахт для стрельбы. Выдвинем их и при приближении поверхности планеты развернем шахты назад, начнем отстреливать поочередно, по скользящей траектории сядем на ровное место. Лишь бы не скалы, овраги, лес.

Теодор пошевелился, глухо ответил:

— Неплохо. Шанс есть, но для этого надо всех согнать в пятый отсек, чтобы при выстреле нос корабля задирало, не ткнуло при посадке.

Участники совета подошли к стеклу, стали смотреть в бездонный космос. Звезды мерцали, как далекие, маленькие фонарики, а одна, самая хрупкая, величиной с горошину, притягивала взгляд ярким сиянием.

Пахомов продолжил обследование панелей управления. Вспомогательные системы жизнеобеспечения работали бесперебойно. Циркуляция воздуха составляла норму. Теплосеть снизилась после аварии всего на два градуса.

— Давайте сядем и еще раз все обмозгуем.

— Чего тут думать, — присев в кресло второго пилота, ответил Жисту, — нам остается ждать, чтобы Этап-II вынесло на орбиту какой-нибудь живой планеты в подкове Сириуса.

Валич сообщил новость:

— Спутник дает сигнал. Видите на табло огоньки? Компьютер принимает и выдает на экран, но из-за аварии мы не можем прочесть информацию.

— С чего бы это? — Олег приблизился к узкому с палец толщиной и высотой не более пяти сантиментов режимному табло и по разноцветным огонькам прием — передачи, объяснил. — Мы и не так летали. Спутник завершает орбитальный круг и уведомляет, что при такой скорости, мы выйдем на него через сто двадцать часов.

— Это пять суток еще болтаться, — подытожил Валич. — Прямо на Сириус и выйдем, да?

— Нет, левее, на хвост подковы. Карту звездную помнишь? Вся подкова от первой до последней точки идет по алфавиту. Значит: Эльвира, Юната или Ярега — наш причал.

— Я бывал на Яреге, — просветил командир, — звезда без воздушной оболочки, с постоянными магнитными бурями, колебаниями почвы.

— Эльвира и Юната как близнецы. Тяга почти земная, воздух хороший, но полно диких племен гаурцев, хищников, ядовитых турунов — больших летучих мышей с когтями — саблями. Эльвирой правит старый гаурец Хоу. Чужих не любит, сжег нашу экспедицию 3100-го года. — Олег закончил рассказ и, сурово посмотрев на слушателей, сделал вывод. — Мы почти покойники, либо рабы.

— Изначально надо починить солнечные батареи, обеспечить себя защитным полем, — предложил Валич.

— Кто полезет расклинивать деформированные наружные люки? — спросил Жисту. — Допускаю, что в пятом отсеке мы внутренние неполадки устраним, а снаружи.

— Есть скафандры, инструмент, шлюз в рабочем состоянии, — перечислил второй пилот. — Дело известное, я пойду.

— Я тоже пойду, — шагнув вперед, Олег, посмотрел в черноту космоса, задержал взгляд на Сириусе. Звезда увеличилась в размерах и напоминала спелую сливу.

— Я полторы тысячи раз выходил за борт, высаживался в скафандре на голые звезды, брал пробы почвы и ставил маяки. Вдвоем пойдем, — сказал Эдуард.

Работа спорилась. Обработав себя специальным напылением, облачились в скафандры, вооружились инструментом, вошли в шлюз и дождались, когда вакуумный насос втянет воздух. Тяжелый, усиленный дополнительными звездообразными стежками, люк медленно отворился. Пристегнув карабины страховки, они замерли.

Охватившее чувство безграничности окружающей пустоты и необъяснимая красота этого вечного мрака — очаровала. Сколько бы не выходили земляне в открытый космос, не могли объяснить этого явления первой минуты после открытия люка. Сотни инструкций, написанные учеными умами, полугодовые стажировки, опыт ничего не помогало. ОН — космос, так и остался загадкой, тайной не разгаданной ни кем.

Разжав контрольную ручку, Пахомов выплыл в бездну, почувствовал рывок страховки, определился, куда следует двигаться и, уцепившись за ремонтную штангу, медленно двинулся влево к изуродованной поверхности квадратных люков, где прятались сегментальные, выдвижные секции солнечных батарей.

В метре от края шлюза штанга оторвалась от каркаса, лопнула при деформации корпуса. Другой конец ее, загнутый вверх, с повисшими крепежными хомутами оплавился, безобразно отек. Олег остановился, повис в невесомости, начал искать висящий за поясом «присос» — похожую на фонарик трубку с электронным магнитом большой силы, позволяющий висеть на любой вертикальной поверхности

— Что там? — идущий следом Валич, воспользовался передатчиком встроенным в шлем.

— Направляющую оторвало. Встаю на присос и вешаю контрольку в прорыв.

— Тросика хватит или свой резерв достать?

— Хватит. Все, пошел, — Олег ступил на край разрыва со своей стороны, пристегнул к хомуту карабин тросика и, поставив «присос» на вытянутую руку, — включил. Мигнул зеленый огонек подтверждения. Взявшись одной рукой за спасительный прибор, он оттолкнулся, повис на нем и перенес тело к оплавленному разрыву, сцепил вторым концом тросика, наложил «времянку».

— Круто, — восхитился Валич. — Вижу работу профи.

— Ерунда, — отозвался польщенный Пахомов. — Как люк открывать?

— Как говорили предки «с помощью молотка».

Мягко скользит карабин по направляющей штанге. Олег полностью оклиматизировался, двигался уверенно. Эд не отставал.

Звезды сияли. Казалось бы, нет времени восхищаться, но космонавты чувствуют немую красоту Вселенной, ее безграничность и величие. Человек казался песчинкой в этом окружении не подвластном времени.

«Наши деды видели это чудо и дети увидят, — подумал Валич, — потому и тянет сюда. Не успеешь сесть на Землю, как сердце вновь просится в эту черную глубину» — стряхнув мысль, сосредоточился на кромке люка, погнутой, с задранным краем.

— Засверливать надо, — подал голос Пахомов, — подержи в упоре.

Входит сверло в створку, выбрасывает стружку в космос. Подставив отвертку, Эд вывернул ослабленный конец, и металл поддался, открылся долгожданный выход для солнечных батарей. Уставшие, до дрожи в ногах, специалисты вернулись в шлюз. Пахомов смотрел на второго пилота сквозь стекло, улыбался приветливо:

— Ничего, прорвемся.

— Конечно. Люди все могут, если захотят.

Десятки рук потянулись к героям, сняли скафандры. Улыбающиеся, справлялись о самочувствии. Валич отмахивался, пробивался в рубку для доклада. Пахомов не отставал.

— Молодцы! — охарактеризовал работу Жисту. — Теперь точно сядем!

Через несколько часов длинная, сегментальная батарея вышла из своего укрытия, заблистала, поймав лучи солнца, наполнила защиту Этапа-II силовым полем.

Стиснутые катастрофой скитальцы с надеждой взирали на яркую звезду обрамленную планетами, видели в ней спасение. Огромный диск солнца, появившийся по левому борту, зажелтил иллюминаторы, падал в них пучки света. Заискрились пылинки, витающие в воздухе, напомнили матушку-Землю, рассветы в родных домах.

Вскоре спутник повторил сигнал и теперь у скитальцев не было сомнения, что Этап-II несло на Эльвиру, где властвовал жестокий, бессердечный старик Хоу, подмявший всю планету под свою руку. Сириус достиг величины тыквы и в непосредственной близости от него, надвигалась красно-оранжевая Эльвира.

В начале второй сотни лет четвертого тысячелетия люди почти не изменились и жили как двести лет назад: зарабатывали деньги, приобретали катера и шлюпки летать друг другу в гости, женились, выходили замуж, рожали детей...

Единственными сдвигами стали две даты: 3051 — объединение всех стран в одно государство, 3070 — создание Объединенных Космических Сил. Открытия в сфере космонавтики дали возможность бороздить космос, высаживаться на другие планеты, искать полезные металлы и руды, другие формы жизни.

Но избалованное человечество не стремилось покидать Землю и бросаться в глубину Вселенной. Это делали лишь за хорошую плату, как обычную, но весьма опасную работу. Добывать руду и разрабатывать открытые месторождения было некому. «Здоровье дороже» — так считали люди.

На специальном совещании Судебно-Исполнительных Сил было принято решение — осужденных за преступления особой и средней тяжести депортировать для работы на других планетах. Результат не заставил ждать. На Землю хлынули транспорты с рудой, платиной, плутонием и многих других важных и нужных ископаемых.

Факт, что многие гибли, не смущал. Цена оправдывала потери. Жисты и Валич, офицеры Космических Сил, с трудом осмысливали происшедшее. Отбросы общества, превратились в серьезную боевую единицу — отряд, готовый идти на бой без злобы на тех, кто еще вчера забивал их ногами в камеры Этапа-II, обрек на гибель в шахтах, где добывают платину. Этап-II приближался к Эльвире и нетерпение, охватившее людей, достигло апогея. Все ждали развязки.