То, что нужно ценить

Лучи заката едва пробивались сквозь гущу плотно прижавшихся друг к другу деревьев. В поисках места, где можно было поймать хотя бы небольшое их количество и ощутить теплоту уж месяц как ушедшего лета, я бродил в диком, доселе никем неизведанном, лесу. Такое место нашлось. Но, увы, вдоволь насладиться ниспосланной благодатью, было не суждено. Бутыль, дарующая путнику мнимое чувство неиссякаемого душевного счастья, в скором времени, как это всегда и бывает, опустела. С каждым мгновением становилось всё холоднее и холоднее, тёмная ночь, как и всегда, брала верх в борьбе за господство в этом мире и, как и всегда надеялась, что не уступит своих позиций до конца времён. В моём походном рюкзаке имелся скудный запас провизии: коробок спичек, соль, почти пустая фляга с бодрящим напитком и остатки от дичи, подстреленной два дня назад. Хорошо, что патронов для старого ружья, не раз выручавшего меня в борьбе за существование, было ещё достаточно. Одно мгновение и искры пламенного костра взлетают в воздух, стремятся ввысь, но их запала вряд ли хватает, чтобы добраться до неба к дальним родственникам – звёздам. Ведь те, по сути своей, также загораются для цели, нам неведомой, чтобы потом, спустя миллионы лет, потухнуть. Разница кроется лишь в восприятии наблюдателей, коими мы и являемся. Для ничтожно малой человеческой жизни звёзды кажутся незыблемыми хранителями вселенной. Но такое ли ощущение испытывают сущности, имеющие более длительный срок существования? Сущности, что живут века, тысячелетия, а может и дольше…

Заканчивая свою скудную трапезу, я начал готовиться ко сну, предварительно выкопав яму для углей и приготовив постель из еловых веток прямо над ней. Огонь в костре, конечно же, необходимо было поддерживать всю ночь, периодически подбрасывая собранный заранее хворост. Многих современных людей мучает бессонница, порождаемая стрессами, употреблением нездоровой пищи и другими проблемами цивилизации. Тяжелый восьмичасовой рабочий день, включающий в себя выполнение монотонной работы, вряд ли доставляющей удовольствие большинству жителей любого населенного пункта, дорога домой в окружении таких же, как и ты сам серых личностей, не имеющих в мыслях ничего кроме насущных бытовых проблем – конечно же, всё это заставляет ржаветь нервную систему, жаловаться на жизнь… Но не сломить так просто дух: стремление оставить после себя движет каждым и выражается в самом драгоценном, в том ради чего все и существуют – в детях.

Такие мысли бродили в моей голове несколько минут, и, осознав, что выхода из чертогов разума на волю им нет – отступили. Я заснул. Восемнадцать часов в пути – лучшее лекарство от вышеупомянутой бессонницы. Морок окутал мозг и словно паук плёл паутину сновидений, создавая реплику, как можно больше похожую на оригинал. Хотя спорить о том, что есть реальность, а что виртуальность – глупо. Невозможно никакими логическими умозаключениями опровергнуть солипсизм и вообще доказать, что внешняя вселенная существует. Поэтому войти в резонанс с дурманом, ласково манящим любого в своё царство, - это лучшее решение.

Поверьте, когда вы находитесь ночью в одиночестве в лесу, хруст веток, лежащих неподалеку, заставляет мигом подняться с места и сконцентрировать всё своё разбросанное на какие-либо мелочи внимание на наступающей опасности. Несколько голодных, жадных пар глаз впивались в единственное теплое тело в округе. Этот первый этап, пожалуй, страшнее того, что должен был последовать за ним. Там уже безысходность положения заставляет стремиться к нулю функцию любви к жизни. Но пока любое существо находится в её экстремуме, вряд ли какие-либо внешние факторы могут заставить покинуть эту возвышенность. И вновь можно надеяться только на огонь: размахивая догорающей головешкой, как обезумевший, своим отчаянным воплем нарушая сон многих в километровом радиусе, скорее хватаешься за ружьё. Выстрел. Один из врагов падает с ног прямо в костёр, дико скуля, прощаясь с миром, в котором останутся лишь его жалкие останки. И тут резкая боль: в ногу вцепился хитрец, подкравшийся сзади. Удар приклада размозжил его череп, ещё один выстрел спугнул остальных. В это же самое время из-за ели прямо навстречу ко мне вышел путник, подошёл в упор и протянул руку, призывая продолжить путь. Опасаясь возвращения непрошенных гостей, я счел этот совет дельным. Кое- как ковыляя (рана, перевязанная куском рубахи, давала о себе знать) к рассвету мы дошли до реки, у которой стоял дом. Валящий из трубы дым говорил о наличии жильцов, помощь которых была бы сейчас очень кстати. Одной рукой опираясь на спутника, а другой на деревянный забор, тянущийся вдоль участка, я дошёл до калитки. Сил стоять на ногах не было…

Очнувшись спустя несколько часов, я увидел перед собой прекрасную девушку, что внимательно и заботливо смотрела на слабого пациента, ненароком свалившегося ей на голову. Любовь, как и морок, о котором я упоминал выше, завлекает в свои сети, но в отличие от него уже никогда не отпускает. Опомниться от этих чар невозможно. Да и надо ли? Обмен взглядами всё расставил по своим местам. Она не хотела, чтобы я уходил, я понимал, что не могу остаться. Спутник, сидевший в самом отдаленном углу комнаты, встал и резким жестом показал, что нам нужно идти. Не сумев перебороть эмоции, хозяйка ринулась ко мне в объятия, прижала свою голову к моей груди…

К концу следующего дня было пройдено ещё пара тройка десятков километров. Ряды деревьев, выстроенные в цельный отряд, не хотели расступиться. Не хотели показать мне чистое поле, которое не преломляло бы полёт моих мыслей, направленных бумажным самолётиком в небо. Но вот к моему удивлению я увидел её: распущенные волосы развевались на ветру, она бежала так быстро, обгоняя звук трескающихся под ногами листьев, да даже поглощая в себя все звуки от всех источников, находящихся вокруг. Вновь объятия, не продлившиеся и минуты. Суровый компаньон насильно вёл меня за собой, пытаясь сохранить пару, так наивно радующуюся каждому мгновению, проведенному вместе. Но его усилия были напрасны…

Стая свирепых тварей вновь окружила меня и путников, находящихся рядом. Каким то образом они знали дорогу, по которой я пойду и загнали меня у гол этого бесконечного отрезка. Много врагов. В разы больше, чем в предыдущие встречи. И вот, понимая всю суть положения, я сказал:

- Слушайте, внемлите мне. Признаю, что бежал от вас долгие годы, шёл тропой неизведанной, бесцельно. Знал, что рано или поздно вы меня настигните, разрушите моё естество. Но я не корю никого из присутствующих. Ведь сам вас и породил… Простите, что не хотел жить с вами в мире, что не хотел принять каждого в свой дом, а строил зловещие образы, несоответствующие действительности. Да, некоторых я любил, позволял им идти с собой бок обок, выделяя их по критериям, вбитым в подкорку общественным строем. Так не должно было быть, простите…

Строгие взоры смягчились под действием моих слов. Два моих спутника понуро опустили глаза, понимая, что будет дальше. Последний патрон, оставшийся в стволе, ждал своего триумфа, стремился исполнить предназначение, которое было дано ему с рождения…

И вот всё мое окружение, оставив меня под деревом, скидывающим свои пожелтевшие листья, что в последствие станут мне тёплым пледом, торжественным маршем, отправилось вдаль. Она шла в конце и, обернувшись через плечо, успела бросить мне последний ласковый взгляд, ставший мне утешением. Они шли прямиком на поляну, уже виднеющуюся невдалеке. Ненужный балласт был сброшен. Ничто теперь не мешало вечности, впереди открывающей свои врата. Сущности, ничуть не колеблясь, вошли в них...