Метод
- Господа? - раздался над ухом скрипучий голос. - В чём дело, господа?!
- Ни в чём, профессор.
- Полагаю, у вас, студент Нагоршин, есть более свежие идеи на тему лечения бесплодия, - с треском врезался в парту кончик указки, - чем любезно предоставленный нам сегодня образец новейшего изобретения. Венца прогрессивной медицины! - пафосно продекларировал наставник, и кончик его вездесущей деревяшки, опасливо вильнув над головой юноши, уткнулся в центр лекционного зала. Там, издавая мелодичные звуки вперемешку со скрежетом и пыхтением паровых механизмов, стояла гигантская металлическая кровать. Из-за прозрачного хрустального основания ножек казалось будто она застыла в воздухе, а клубы пара, окутавшие ложе, создавали эффект неземного - райского - времяпровождения, коему предавалась демонстрационная парочка «влюблённых».
- Я бы тоже не отказался от такой терапии, - зевнул сосед Нагоршина, когда профессор, удалившись от них на приличное расстояние, уже зудел над следующим ученическим затылком. - Ещё Соломон говорил, что сон - лучшее лекарство. Тоже мне новейшее средство, - кивнул он в сторону чудо-кровати, единственным назначением которой был крепкий совместный сон супружеской пары, положительно влияющий на мозговые процессы. - Интересно, не боится ли Мадмуазель-манекен заявленных последствий? Хотя, - вольготно растянулся сосед на столешнице, - после лекции об источниках гистероса ей не привыкать.
- Гистерос - обычная истерия. Она же не виновата, что древние греки решили, будто её причина кроется в матке.
- Всегда знал, что Мадмуазель тебе нравится, - дружески поддел сосед Нагоршина.
- Нет, - сухо ответил тот. - Мне её жаль. Манекеном на медицинском становятся не от хорошей жизни.
***
Молодой человек спрыгнул с подножки экипажа, отсчитал нужную сумму и нехотя передал её возничему. Тот взял деньги и сочувственно улыбнулся.
- Не моё это дело, барин, но оно того не стоит.
- Что? - не понял юноша.
- Ботиночки-то на вас одинаковые. А у того, другого, каждый раз новые, да лучше прежних.
Парень потупил взор, уставившись себе на обувь. Старик взял в руки вожжи:
- Вот и я говорю, что зря вы туточки, - и тронул коляску.
Нагоршина накрыл мучительный приступ собственной никчёмности.
- Чёртов дед! - выругался он и быстро, широкими шагами, пересёк мостовую. На пороге особняка непривычно долго мучил дверной звонок, намётанным глазом студента психиатрического отделения отмечая у себя признаки тревожного состояния, причиной которому была болезненная любовная привязанность.
- Андрей Петрович, - вывел его из оцепенения бархатистый тембр. Нагоршин встряхнулся. Он и не заметил, как оказался в приёмной зале. - Что с вами? Вы бледны.
- Всё в порядке, Нина Дмитриевна, - заставил он себя поднять глаза на собеседницу и замер от неожиданности. Та была одета к выходу. - Вы? Вы уходите?
- Да. Прошу прощения.
- Но я…, у вас осмотр!
- Бросьте, Андрей Петрович. Я совершенно здорова.
- И всё же. Я настаиваю. Вам необходим ежедневный…
- Андрей Петрович. Этот осмотр уже давно нужен вам больше, чем мне, - скользнула по красивому лицу женщины лукавая улыбка.
Нагоршин почувствовал, как по коже пятнами разливается краска.
- В таком случае, - вновь уткнулся он в носки туфель, - вынужден буду сообщить профессору о вашем отказе от дальнейшего наблюдения.
- Ну что вы? - мягко коснулась его плеча Нина. - А как же наши встречи? Ваши чувства? - издевательски проворковала она.
- А ваши? - неожиданно вырвалось у Нагоршина.
Нина Дмитриевна холодно улыбнулась:
- Вы забавный. Жду вас завтра после полудня.
«Забавный» крутилось в голове всю обратную дорогу. Как заправский психиатр Нагоршин искал в словах Нины скрытый смысл, пытался прочесть подтекст. Чувства ли это? Или признак равнодушия? Он не питал напрасных иллюзий, не сетовал на судьбу за их встречу. Напротив, был даже рад страданьям и представлял себя этаким первопроходцем медицины, испытывающим на себе болезнь. Юноша был твёрдо уверен, что любовь это душевное расстройство, требующее медикаментов.
В мечтах о славе Мечникова, намеренно заразившим себя тифом, Андрей Петрович подошёл к двери общежития. Потянул на себя ручку - безрезультатно. Попробовал снова и тут услышал знакомый голос:
- Кто там? Отпустите, - робко попросила девушка. В проёме показалось бледное лицо Кати Калининой, больше известной как Мадмуазель-манекен. - Андрей Петрович? Это вы?
- Катерина…
- Сергевна.
- Катерина Сергевна, - поклоном приветствовал Нагоршин даму. - Нам с вами одновременно понадобилась дверь. Забавно, - машинально вырвалось беспрестанно крутившееся в голове слово, и он скривился.
- Простите, - приняла гримасу на свой счёт Катя. Ей не впервой было сталкиваться с подобным отношением. Мало кто из учащихся видел в ней человека. Чаще вещь для демонстрации учебного материала. Она уже повернулась, чтобы уйти, когда Нагоршин удивлённо спросил:
- Вы знаете, как меня зовут? - В самом деле, не могла же Катерина знать каждого студента по имени отчеству.
Девушка опустила взгляд:
- Ваши туфли.
Нагоршину показалось, что он ослышался. Опять туфли?!
- У моего брата такие. Копила на них, вот и запомнились, - неловко пожала она плечами, смущаясь собственной откровенности.
Который раз за день Андрей Петрович оглядел свою обувь.
- Они хорошие, не волнуйтесь! - горячо заверила его Катя, опасаясь, что обидела неловким сравнением с родственником.
- Я знаю, - вздохнул Нагоршин и откланялся. - Доброго вечера, Катерина Сергевна.
На следующий день он вновь увидел Катю. Обнажив верхнюю часть тела, она стояла в центре лекционного зала. Рядом находился автор очередной диагностической методики, необычайно высокий импозантный человек с серьёзным лицом.
- Прошу вас, мадмуазель, - пригласил он её к большому тёмному квадрату. Катя бесстрашно прижалась к нему грудью.
Строгий человек придвинул к её спине часть массивного аппарата напоминавшего раструб. Другую такую же часть расположил прямо перед девушкой. Щёлкнув несколько раз переключателями, человек замер. Через минуту протянул Катерине одежду, а из чёрного квадрата вынул тёмный гибкий лист.
- Очень хорошо, - скупо улыбнулся он и поднял лист над головой. - Таким образом, господа, мы получили чистый отпечаток человеческой души. Не всегда чистой, к сожалению, - без юмора скаламбурил изобретатель. - Тем не менее, сейчас мы имеем удовольствие наблюдать редчайший образец гармоничного внутреннего устройства. Плавные линии, правильной формы частицы души…. Пожалуй, - изобретатель вытянул перед собой диагностический лист, - легко угадываются очертания цветка. Редкостной красоты душа, мадмуазель, - не сдержался он от похвалы, чем сильно смутил Катерину. - Полюбуйтесь, господа, - пустил он «картину» по рядам студентов и продолжил: - Однако же, в случае наличия у пациента расстройств душевных качеств, на отпечатке имеются чётко выраженные изменения. Так у людей безразличных, чрезмерно холодных снимок изобилует кристаллическими структурами. В иных случаях, как при страдании любовью, вы увидите тонкие нисходящие струи напоминающие потёки. Признаться, впервые увидев подобный душевный изъян, я решил, будто обронил снимок в воду, - нахмурился человек, вспоминая неприятный эпизод из жизни.
Когда «душа» Катерины Сергевны наконец попала в руки к Нагоршину, его пальцы тряслись от возбуждения. Теперь он знал, что должен сделать. Изобрести вакцину от любви.
Вечером того же дня Андрей Петрович сопровождал Нину Дмитриевну в лабораторию. Он не мог ждать дольше, не терпелось увидеть отпечаток её чёрствой надменной души. Именно эти качества должны были лечь в основу вакцины, которая облегчит страданья всем тем, кто безответно влюблён. Всего частица, кристалл от души Нины сделает сердца несчастных твёрже. Души перестанут таять от любви. И прежде всех его собственная.
Пока хозяин лаборатории проводил съёмку, молодой человек не находил себе места. Наконец изобретатель вышел к нему со знакомым тёмным листом.
- Будьте уверены, аппарат исправен, - протянул он Нагоршину отпечаток. Тот бессмысленно уставился на пустой чёрный лист.
- Как же это? Такое возможно?
- К сожалению. Такое бывает, что не бывает души, - грустно скаламбурил Рентген[i].
[i] Открытие Вильгельмом Рентгеном Х-лучей пришлось на пору увлечения эзотерикой и спиритизмом. Многие тогда были уверены, что с их помощью можно увидеть человеческую душу.