Светлана Ледовская №2

Метод

Автор:
Евгения Мекшун
Метод
Работа № 346Дисквалификация в связи с неполным голосованием
  • Опубликовано на Дзен

- Господа? - раздался над ухом скрипучий голос. - В чём дело, господа?!

- Ни в чём, профессор.

- Полагаю, у вас, студент Нагоршин, есть более свежие идеи на тему лечения бесплодия, - с треском врезался в парту кончик указки, - чем любезно предоставленный нам сегодня образец новейшего изобретения. Венца прогрессивной медицины! - пафосно продекларировал наставник, и кончик его вездесущей деревяшки, опасливо вильнув над головой юноши, уткнулся в центр лекционного зала. Там, издавая мелодичные звуки вперемешку со скрежетом и пыхтением паровых механизмов, стояла гигантская металлическая кровать. Из-за прозрачного хрустального основания ножек казалось будто она застыла в воздухе, а клубы пара, окутавшие ложе, создавали эффект неземного - райского - времяпровождения, коему предавалась демонстрационная парочка «влюблённых».

- Я бы тоже не отказался от такой терапии, - зевнул сосед Нагоршина, когда профессор, удалившись от них на приличное расстояние, уже зудел над следующим ученическим затылком. - Ещё Соломон говорил, что сон - лучшее лекарство. Тоже мне новейшее средство, - кивнул он в сторону чудо-кровати, единственным назначением которой был крепкий совместный сон супружеской пары, положительно влияющий на мозговые процессы. - Интересно, не боится ли Мадмуазель-манекен заявленных последствий? Хотя, - вольготно растянулся сосед на столешнице, - после лекции об источниках гистероса ей не привыкать.

- Гистерос - обычная истерия. Она же не виновата, что древние греки решили, будто её причина кроется в матке.

- Всегда знал, что Мадмуазель тебе нравится, - дружески поддел сосед Нагоршина.

- Нет, - сухо ответил тот. - Мне её жаль. Манекеном на медицинском становятся не от хорошей жизни.

***

Молодой человек спрыгнул с подножки экипажа, отсчитал нужную сумму и нехотя передал её возничему. Тот взял деньги и сочувственно улыбнулся.

- Не моё это дело, барин, но оно того не стоит.

- Что? - не понял юноша.

- Ботиночки-то на вас одинаковые. А у того, другого, каждый раз новые, да лучше прежних.

Парень потупил взор, уставившись себе на обувь. Старик взял в руки вожжи:

- Вот и я говорю, что зря вы туточки, - и тронул коляску.

Нагоршина накрыл мучительный приступ собственной никчёмности.

- Чёртов дед! - выругался он и быстро, широкими шагами, пересёк мостовую. На пороге особняка непривычно долго мучил дверной звонок, намётанным глазом студента психиатрического отделения отмечая у себя признаки тревожного состояния, причиной которому была болезненная любовная привязанность.

- Андрей Петрович, - вывел его из оцепенения бархатистый тембр. Нагоршин встряхнулся. Он и не заметил, как оказался в приёмной зале. - Что с вами? Вы бледны.

- Всё в порядке, Нина Дмитриевна, - заставил он себя поднять глаза на собеседницу и замер от неожиданности. Та была одета к выходу. - Вы? Вы уходите?

- Да. Прошу прощения.

- Но я…, у вас осмотр!

- Бросьте, Андрей Петрович. Я совершенно здорова.

- И всё же. Я настаиваю. Вам необходим ежедневный…

- Андрей Петрович. Этот осмотр уже давно нужен вам больше, чем мне, - скользнула по красивому лицу женщины лукавая улыбка.

Нагоршин почувствовал, как по коже пятнами разливается краска.

- В таком случае, - вновь уткнулся он в носки туфель, - вынужден буду сообщить профессору о вашем отказе от дальнейшего наблюдения.

- Ну что вы? - мягко коснулась его плеча Нина. - А как же наши встречи? Ваши чувства? - издевательски проворковала она.

- А ваши? - неожиданно вырвалось у Нагоршина.

Нина Дмитриевна холодно улыбнулась:

- Вы забавный. Жду вас завтра после полудня.

«Забавный» крутилось в голове всю обратную дорогу. Как заправский психиатр Нагоршин искал в словах Нины скрытый смысл, пытался прочесть подтекст. Чувства ли это? Или признак равнодушия? Он не питал напрасных иллюзий, не сетовал на судьбу за их встречу. Напротив, был даже рад страданьям и представлял себя этаким первопроходцем медицины, испытывающим на себе болезнь. Юноша был твёрдо уверен, что любовь это душевное расстройство, требующее медикаментов.

В мечтах о славе Мечникова, намеренно заразившим себя тифом, Андрей Петрович подошёл к двери общежития. Потянул на себя ручку - безрезультатно. Попробовал снова и тут услышал знакомый голос:

- Кто там? Отпустите, - робко попросила девушка. В проёме показалось бледное лицо Кати Калининой, больше известной как Мадмуазель-манекен. - Андрей Петрович? Это вы?

- Катерина…

- Сергевна.

- Катерина Сергевна, - поклоном приветствовал Нагоршин даму. - Нам с вами одновременно понадобилась дверь. Забавно, - машинально вырвалось беспрестанно крутившееся в голове слово, и он скривился.

- Простите, - приняла гримасу на свой счёт Катя. Ей не впервой было сталкиваться с подобным отношением. Мало кто из учащихся видел в ней человека. Чаще вещь для демонстрации учебного материала. Она уже повернулась, чтобы уйти, когда Нагоршин удивлённо спросил:

- Вы знаете, как меня зовут? - В самом деле, не могла же Катерина знать каждого студента по имени отчеству.

Девушка опустила взгляд:

- Ваши туфли.

Нагоршину показалось, что он ослышался. Опять туфли?!

- У моего брата такие. Копила на них, вот и запомнились, - неловко пожала она плечами, смущаясь собственной откровенности.

Который раз за день Андрей Петрович оглядел свою обувь.

- Они хорошие, не волнуйтесь! - горячо заверила его Катя, опасаясь, что обидела неловким сравнением с родственником.

- Я знаю, - вздохнул Нагоршин и откланялся. - Доброго вечера, Катерина Сергевна.

На следующий день он вновь увидел Катю. Обнажив верхнюю часть тела, она стояла в центре лекционного зала. Рядом находился автор очередной диагностической методики, необычайно высокий импозантный человек с серьёзным лицом.

- Прошу вас, мадмуазель, - пригласил он её к большому тёмному квадрату. Катя бесстрашно прижалась к нему грудью.

Строгий человек придвинул к её спине часть массивного аппарата напоминавшего раструб. Другую такую же часть расположил прямо перед девушкой. Щёлкнув несколько раз переключателями, человек замер. Через минуту протянул Катерине одежду, а из чёрного квадрата вынул тёмный гибкий лист.

- Очень хорошо, - скупо улыбнулся он и поднял лист над головой. - Таким образом, господа, мы получили чистый отпечаток человеческой души. Не всегда чистой, к сожалению, - без юмора скаламбурил изобретатель. - Тем не менее, сейчас мы имеем удовольствие наблюдать редчайший образец гармоничного внутреннего устройства. Плавные линии, правильной формы частицы души…. Пожалуй, - изобретатель вытянул перед собой диагностический лист, - легко угадываются очертания цветка. Редкостной красоты душа, мадмуазель, - не сдержался он от похвалы, чем сильно смутил Катерину. - Полюбуйтесь, господа, - пустил он «картину» по рядам студентов и продолжил: - Однако же, в случае наличия у пациента расстройств душевных качеств, на отпечатке имеются чётко выраженные изменения. Так у людей безразличных, чрезмерно холодных снимок изобилует кристаллическими структурами. В иных случаях, как при страдании любовью, вы увидите тонкие нисходящие струи напоминающие потёки. Признаться, впервые увидев подобный душевный изъян, я решил, будто обронил снимок в воду, - нахмурился человек, вспоминая неприятный эпизод из жизни.

Когда «душа» Катерины Сергевны наконец попала в руки к Нагоршину, его пальцы тряслись от возбуждения. Теперь он знал, что должен сделать. Изобрести вакцину от любви.

Вечером того же дня Андрей Петрович сопровождал Нину Дмитриевну в лабораторию. Он не мог ждать дольше, не терпелось увидеть отпечаток её чёрствой надменной души. Именно эти качества должны были лечь в основу вакцины, которая облегчит страданья всем тем, кто безответно влюблён. Всего частица, кристалл от души Нины сделает сердца несчастных твёрже. Души перестанут таять от любви. И прежде всех его собственная.

Пока хозяин лаборатории проводил съёмку, молодой человек не находил себе места. Наконец изобретатель вышел к нему со знакомым тёмным листом.

- Будьте уверены, аппарат исправен, - протянул он Нагоршину отпечаток. Тот бессмысленно уставился на пустой чёрный лист.

- Как же это? Такое возможно?

- К сожалению. Такое бывает, что не бывает души, - грустно скаламбурил Рентген[i].



[i] Открытие Вильгельмом Рентгеном Х-лучей пришлось на пору увлечения эзотерикой и спиритизмом. Многие тогда были уверены, что с их помощью можно увидеть человеческую душу.

0
01:24
759
19:18
Создается упрямое впечатление некой незавершенности. Эпизод с Ниной Дмитриевной не имеет начала. С ботиночками тоже не все хорошо. Они не выстрелили. Катя — ее образ незавершен. Слепок, конечно, интересно, но мало. Характер героя прописан слабо. Я не успел проникнуться к нему, как все закончилось. Кстати, с концовкой тоже получилось не очень. Как падение ножа гильотины. В то же время, обвинение автору в том, что выложил часть романа тоже выглядит притянутым за уши. Короче, мне не хватило. Текста до обидного (язык и антураж хорош) мало, чтобы сделать себе мнение.
14:13
Мелковато как-то для конкурса. Очень сыро, не додумано, без начала и конца. Хотя по тексту чувствует определенный талант автора. Но сам рассказ не плох и не хорош. Это даже не рассказ, а его кусочек. Оценивать будет сложно.
10:41
По стилю напоминает классиков начала XX века вроде Булгакова. Жаль, что все сюжетные линии оборваны.
Загрузка...
Алексей Ханыкин

Достойные внимания