Друг человека и плач в темноте

Дым с кружившими в нем лепестками пепла почти не мешал, отлично отгоняя мошкару, обувь быстро высохла у огня, а обжигающий чай пах медом и чем-то неуловимо летним – вечер был чудесным. До того момента, как брат заявил:

– Говорят, здесь пропадают люди, – голос упал до драматического шепота. – Без следа.

– Правда? – Оля придвинулась ближе, заглядывая в глаза, и Ярослав не сдержал победной улыбки.

– Стоит одинокому путнику войти в лес, ночью...

– Он по пьяни свалится в канаву, – Лена раздраженно поджала губы. Хлопать ресницами ей было незачем, выслушивать сомнительные байки – тем более не хотелось.

– Зря не веришь, я сам слышал.

– Хватит, а? Знала бы, не пошла.

Жди теперь, пока ему надоест. Захотелось, как в детстве, двинуть этому дылде подушкой, но теперь же не достанешь. И подушек здесь нет – дебри кругом, бурелом, шорохи, не вспомнишь сразу, что до цивилизации меньше часа пешком.

– Да ладно, нас много, – утешил Рома. – Всех не съедят. Или съедят не всех.

Блестяще, и этот туда же. Парни, правда, думают, что такие фокусы срабатывают? Лена попыталась взглядом показать клоунам, чего они стоят со своими выходками.

– Что? – Рома намека не понял. Похоже, с пантомимой у нее было плохо. Или он просто дурак. – Все фильмы так начинаются.

– Спасибо, мне легче.

Откровенно говоря, Лена сама не знала, с чего так завелась, но мурашки по спине маршировали буквально толпами.

– Не нервничай, – Оля первой заметила, что разговор подруге неприятен. – Ребята шутят, брата не знаешь?

– Не успокоила. У него воображение как у табуретки.

«В отличие от меня», – печально поняла Лена, когда темнота в трёх шагах от костра разом перестала казаться уютной. Оля с извиняющейся улыбкой развела руками.

– Будешь со мной в кусты ходить.

А вот нечего было этих умников защищать!

– Могу проводить, – тут же предложил Рома.

– Знаешь что?! Из всех неудачных подкатов... – от неожиданности Лена растеряла слова, даже не возмутившись толком.

– Да ладно! Хотел тебя от чупакабры защитить.

– Они у скотины кровь сосут.

– Серьёзно? – придумают же люди! – Тогда можно не бояться.

– Мне! Зато тебе – точно крышка, – Лена хотела добавить про сходство бородатых юмористов с копытными и рогатыми, но это было бы грубо и незаслуженно.

– Она всегда такая добрая? – Рома развернулся к Ярославу?

– Нет, конечно, – ухмыльнулся любящий братик. – Обычно хуже.

– Я тебя, – Лена огляделась в поисках достойной угрозы, – комарам скормлю!

Вытащив из рюкзака спрей от насекомых, она со злодейской усмешкой спрятала баллончик в карман и довольно потянулась. Наедине Ярослав полез бы отбирать, зато при Оле все приличного строит. Знал бы, как его девочка-цветочек через заборы на каблуках лазит и какими словами ругается, с них же навернувшись. Но не узнает, конечно, – не у всех в невестки лучшая подруга метит. Пусть воркуют. По крайней мере, не завидно.

Лена оценивающе посмотрела на Рому, решая, перебраться к нему на бревно или продолжать гордо сидеть на кривом пеньке. Пень был неудобным. Сырым. И дальше всего от костра. Лена неуверенно оглянулась на тени за спиной. Чтоб их страшилки! Глупость же, но ей фантазии не на банальные ужастики – на полноценную хичкоковскую жуть хватает. Сама вообразит, сама от каждого звука дёргаться станет. Вот весело будет!

– А вообще, я тоже читала, – задумчиво протянула Оля.

– Что?

– Про пропавших.

– Не смешно, – от подруги Лена такой подставы не ждала, зато парни разулыбались.

– А я что говорил! – Ярослав вскинул шампур, чуть не уронив с него сосиску.

– Подробности? – подначил Рома. – Здесь был могильник, алтарь культистов, тайный бункер учёных?

– Очень смешно, – прохладный тон намекнул на обратное. – На мотопробеге двое не закончили дистанцию. У байкеров все серьезно: искали, не нашли. Узнали, что не первый случай, но не конкретно здесь, – Оля неопределенно махнула рукой.

– Правда? – Лена переспросила совсем не так, как недавно подруга.

Оля кивнула.

– Извини. Не хотела пугать, но сказать стоило.

– Конечно.

Лена вернула кивок. Одно дело – чупакабры с инопланетянами, другое – реальные уроды.

– Сменим тему?

Лена немного нервно улыбнулась, огляделась и запустила руку в рюкзак, вытащив карты.

– На раздевание? – сходу предложила домашняя девочка Оля.

– Бельем перед комарами хвастать?

– Ты первая их кормить собиралась.

– Братом!

– Кто против? – девушки переглянулись и дружно расхохотались. Оля увернулась от игривого подзатыльника Ярослава, оступилась и прицельно упала к нему на колени. – И вообще, я не виновата, законы жанра требуют обнаженки!

– Женщина, я на тебе женюсь.

– Эй, ты уже обещал!

– Тихо! – не участвовавший в шутливой перепалке Рома резко вскинул руку. – Слышите?

Привстав, он с прищуром всматривался в окружавшие поляну кусты. Напряжённое внимание на его лице Лене очень не понравилось. То, как резко оборвался гомон не верящей в страшные сказки компании, – понравилось ещё меньше. Очень-очень захотелось, чтобы Ромка глупо шутил, но она уже услышала это сама.

Плач. Тихий, но явный. Откуда-то из тянувшегося к ним сплетения ветвей. Лена сглотнула и, не поворачиваясь спиной, попятились к огню. Оля держалась за Ярослава. Рома включил фонарь, но не спешил направить свет вглубь леса.

Плач раздался ближе, жалобный и высокий, как плакал бы ребенок. Это мог быть розыгрыш. Еще как! Но мог быть ребенок. Потерявшийся и уставший, спотыкаясь шедший к свету и голосам. Только почему так тихо? Должны трещать сучки там, шишки-ветки всякие?

Лена нервно сглотнула, оттянув ворот.

– Ребенок, – почти уверенно шепнула Оля.

– Проверим? – на пробу предложил Рома.

– Нет! – синхронно выдохнули Лена с Ярославом. И так же хором продолжили:

– Он нас уже нашел.

– Если это не... В легендах...

– Сказок перечитала, – неожиданно жёстко оборвала Оля. – Ребенок может не дойти.

Поджав губы, Оля отпустила руку Ярослава и быстро, боясь передумать, пошла в темноту. На секунду все замерли, осознавая выходку.

– Стой, Олька! Какого... – Ярослав бросился за ней, хлопая себя по куртке в поисках фонаря. Лена потерянно огляделась и прижала к себе шампур, поняв, что придется идти следом. Смотреть в глаза родителям, если эти самоубийцы покалечатся или что-то их...

– Сиди! – взяв за плечо, Рома толкнул ее обратно к костру, поднял топорик и шагнул за границу освещённого круга.

Лена по инерции подалась за ним, но остановилась на полушаге. Она никому не поможет, если заблудится. А если погаснет огонь, никто не поможет им всем. Из каких первобытных глубин всплыла последняя мысль, Лена не знала, но паническое "не отойду от света" сменилось рассудочным и не менее напуганным "не дам костру погаснуть".

Топот и окрики быстро стихли за шелестом листвы. Лена надеялась, что это хороший знак: ребята догадались не шуметь, может уже нашли ребенка – ребенка, а не подзывающее обед нечто, – и тихонько успокаивают, а густой подлесок просто глушит голоса. Это же нормально? И в разы вероятней встречи с притаившимся в темноте чудищем.

Лена представила себя часами блуждающей в ночной чаще, мелькнувший вдалеке огонек, отзвуки смеха и силы, которых просто нет, чтобы двигаться дальше. А если у человека перелом? Оля права, надо нелюдью быть, чтобы сидеть и ждать: дойдет, не дойдет?

Стало стыдно, а потом – спокойно.

Изменился мир или восприятие, но немое молчание леса стало уютным и живым. Кто-то стрекотал, ухал и пищал. Трещали дрова. В тенях зеленели искры двух светляков. Лена подняла фонарь и помигала вслед ушедшим. Почти сразу ветер принес в ответ отголоски голосов. Совсем с другой стороны, но в лесу такое, кажется, случается. Окончательно успокоившись, она присела на бревно, поворошила забытую в углях картошку. Подумав, добавила на шампур еще колбаски – если ребята приведут потеряшку, он точно будет голодным.

Тревожное ожидание, обещавшее обвить липкой паутиной, пробраться под кожу, шевеля волосы на затылке, за делами проскользнуло с мимолетностью июньского пуха. Лена ещё не закончила готовить, как послышался шум не умеющей ходить по лесу компании. Судя по смеху, ничего страшного они не встретили, а легенды… легенды действительно стоит читать реже.

Лена с улыбкой поднялась.

Первым на прогалину шагнул хмурившийся Рома, следом – Ярослав в одной футболке, придержавший за собой ветку – Лена с облегчением выдохнула,– и, наконец, Олька, прижимавшая к животу его куртку. Страшные подозрения не успели вернуться, как скомканная куртка зашевелилась. Показался черный нос, красный язык и любопытная, щурящаяся на свет мордочка.

– Какой хороший! – Лена с трудом сдержала порыв тут же затискать прелесть, вспомнив, что зверей в лесу лучше не хватать.

– Волчонок?

– Сама ты! – Оля насмешливо закатила глаза. – Щенок же. Лапы другие, голова. Смотри.

Щенок вместе с курткой был усажен возле костра. Лена послушно посмотрела, на что велено. Лапы вполне себе, толстые, голова лобастая, шерсть набивная, курчавая. Несуразная смешная зверюга с костяком на вырост. Словно возмущенный такой оценкой, щенок широко зевнул, показав белые молочные зубки, и смешно кувыркнулся, выбираясь из капюшона.

– Мне теперь блох выводить?

– Вряд ли, – Оля тепло улыбнулась Ярославу, но тут же нахмурилась. – Шерсть чистая, ухоженная. Недавно потерялся.

– Это он так плакал? Как человек, – Лена вспомнила голос, отчетливо казавшийся детским. – Мы же глубоко в лесу.

– Так бывает, – Оля присела на корточки и принялась легонько тормошить щенка в поисках незамеченных повреждений. Тот не возражал, доверчиво и счастливо подставляя бока. – Хозяева завозят подальше и бросают. Часто – привязывают.

– В лесу?

– Зачем?

– Сами догадайтесь, – прозвучало бесцветно и отстраненно.

– Какими тварями надо быть? – Рома понял первым, но не поверил.

– Приличными.

– Больше деть некуда? – у Лены в голове такое тоже не укладывалось.

– Рядом с домом бросить нельзя, соседи плохо подумают. Они ещё грустят погромче, что собачка сбежала, – Оля совсем не по-девчоночьи сплюнула в сторону. – Иногда находят еле живую, в круге выщипанной травы, возвращают благодарным владельцам, а к вечеру собака уже в другом лесу воет.

– Ушлепки, – высказал общую мысль Ярослав.

– Мягко сказано, – с недоброй усмешкой согласилась Оля.

– Если зверюга здоровенная, не все подойти решатся, – задумчиво протянул Рома, – не то что отвязывать.

– Люди боятся, это понятно, – Оля грустно кивнула и пересела на бревно, устроив щенка на коленях. Ярослав ободряюще положил руки ей на плечи, но Оля все равно не улыбнулась. – Я знаю бультерьера, который визжал от счастья, когда его спасли. Он же не виноват...

Щенок, не одобрив тоскливую интонацию, развернулся и, поставив новой подруге лапки на грудь, дотянулся облизать подбородок и нос. Потоптался всеми четырьмя лапами, оставляя мокрые отпечатки, и под общий смех довольно спрыгнул на землю.

Настроение переменилось.

– Может, его покормить? – Лена вспомнила об оставленной в который раз еде.

Идею приняли на ура. Ярослав на пробу бросил схваченный в полете ломтик чипсов, получил по рукам и от кормления пёсика был отлучен. Оля, подув на кусок колбаски, предложила на открытой ладони – Лена бы так не рискнула, но лезть с советами не стала, – щенок ткнулся носом и слизнул его единым махом, толком не обнюхав и не прожевав. Умильно вильнул хвостом и выжидательно посмотрел на оставшуюся часть колбаски.

С двух попыток убедившись, что малыш не хватает за пальцы, Лена тоже начала разламывать сосиску. Ромка предложил очищенную от углей картошку. Только Ярослав, похоже, прикидывал, сколько будет есть эта зверюга, когда подрастет: Оля не тащила домой всю живность подряд – а если тащила, то пристраивала, – но у найденыша были все шансы стать исключением. Лена улыбнулась. Если что, ее голос у щенка есть. Все равно ухаживать будет Оля или они с Ярославом на пару, а она – играть, покупать разные собачьи штучки и выкладывать фото.

Кстати, идея!

Достав телефон, она с новым интересом посмотрела на малыша. Шерстка косматая, черная, глазки то зеленью, то отблесками костра посверкивали. На краю сознания заскреблась какая-то мысль, но Лена не успела ее додумать. Сфотографировала без вспышки, щадя глаза, и получила смазанное пятно с красно-рыжими мазками. Сменив режим, она испортила ещё один кадр и, задумавшись, подманила радостно подскакавшего щенка. Подхватила его под грудь и животик, поднесла к лицу и, подавившись вздохом, разжала руки.

Падать было невысоко, но ловкость, с которой пухлый щенок приземлился на лапы, бросилась в глаза всем. Лена с не меньшей прытью отскочила к Оле с Ярославом, намертво вцепившись в обоих. Щенок посмотрел прямо на нее и блеснул в улыбке широкими массивными зубами. Челюсти показались тяжелее, голова и грудь – шире. Глаза не отражали, а испускали свет, как багровые, мерцающие прорехи между этим миром и чем-то другим: чуждым и непредставимым.

Зверь подобрал упавший на землю кусок, потянулся и вырос на две головы. Оля одними губами зашептала ругательства, а может молитву или беззвучное «Мама!». Пёс, подросший до размеров овчарки, укоризненно дёрнул ухом.

– Что. За. Тварь.

– Черный пёс, – Лена ответила до странности ровно. Свой голос она не узнала.

– Не слепой, – огрызнулся стоявший в одиночестве Рома. – Он что?

– Черный пёс, – вопрос удержал на грани истерики, заставив судорожно перебирать воспоминания. – Призрачные гончие. Грим, Баргест, Дикая Охота, разные...

– Нападают?

– Редко.

Все предпочли бы однозначное «нет», но мифы твердили другое.

– Воют, идут следом.

– Зачем?

– Предсказывают... плохое.

– Насколько? – подключился не отводивший взгляда от пса Ярослав.

– Смерть... – Лена замотала головой. – Не обязательно. Помогают тоже, может, охраняют. Мы же хорошие, мы же никому...

– Ясно, – остановил Рома. – Защищаться как?

Пёс заинтересованно повернул голову.

– Не трогать, не смотреть, – Лена с удивлением поняла, что ей передалась капля чужой выдержки.

– Поздно. Мы уже, – так же спокойно возразил Ярослав.

– Бежим?

– Нет, – отчеканила Оля. – Бросится.

– Еще соль и железо, – Лена вспомнила совсем другую сказку, но решила, что хуже не будет.

– Только сплавы, – ободрил Ярослав, оглядывая разбросанное снаряжение.

– Плевать, – Ромку не смущало уже ничего. – Все тяжёлое и острое. Кипяток. Спреи.

Лена вспомнила про баллончик от комаров и поняла, что готова влюбиться. Если завтра наступит.

– Куртки надеть. Горло закрыть, – подключилась Оля. – Если схватит – руку в глотку, до упора.

Девчачий щебет сменили рубленные, знакомые только Лене фразы, и надежда оказаться дома, живыми, стала чуть менее призрачной.

А потом по глазам ударил белый режущий свет.

– Оп-па!

Вышедшие из-за деревьев парни даже на вид были пьяны, но обступили поляну тихо, с погашенными фонарями.

– Зачетные крали!

Перемена оказалась так внезапна, а явившиеся – настолько не вписывались в потусторонний кошмар, что сама возможность их существования здесь и сейчас, на одной поляне с призраком, не укладывалась в голове.

– Вам чего?

К подавшему голос Ромке развернулась вся кодла.

– Нам?

– Ниче се… Место наше!

– Рассеялся здесь и рот разевает. Сам свалишь или...

– Остынь, – придержал самого шумного приятель. – Охота разбираться?

Парень растрепал волосы и почти миролюбиво предложил:

– Бухло и девочек нам – и гуляйте.

– Своих найти не дано?

Наверно, Рома зря это сказал. А, может, и нет. Ярослав, задвинувший за себя сестру и невесту, других вариантов тоже не видел.

– Чё?

– Борзый, да?

Нескольких рук полезли в карманы. Блеснуло первое лезвие. Лена поняла, что все очень плохо. Этот момент пёс выбрал, чтобы развернуться.

– Нехилая псина, – впечатлили горящие глаза или ниточка слюны на слишком длинных клыках, но шайка начала стремительно трезветь.

Пёс оценивающе посмотрел на одну компанию, на другую, отряхнулся и встал, оказавшись ростом с мотоцикл.

– Породистый, да? – с надеждой спросил главный. – Дог?

– Собака Баскервилей, – выдала Оля. И ясно, светло улыбнулась.

Пёс одобрительно фыркнул и беззвучно, не приминая травы, шагнул к новым лицам. Замер, глядя куда-то им за спины, и скользнул в сторону, обходя по дуге, как гигантская черная кошка. Или – сужающая круги акула. Сгрудившимся в тесную кучу парням было не до сравнений.

Нож, кастет или другую железку вытащил каждый, но первым поднять руку, отгоняя навязчивую зверюгу, желающих не находилось. Пёс, подобравшись вплотную, отирался о бока – соприкасаясь с шерстью, ткань курток и джинсов истлевала, распадались на волокна. Руки, сжимавшие оружие, тряслись и серели. Пёс продолжал расти. Его жертвы, толкаясь, пытались пятиться, но лишь топтались на месте. Лена подумала, что скоро один из них упадет и тогда...

Что будет тогда, она не узнала.

Пёс выбрал парня, записавшего его в породистые, и, как недавно с Олей, поставил лапы на грудь. Тот пошатнулся – пёс смотрел сверху вниз, возвышаясь на целую голову, – вывалил из пасти язык и облизал небритую щеку. На коже проступили белый в синеву след. Парень придушенно захрипел, и пёс отступил, с откровенным интересом разглядывая дрожащих перед ним людей.

– Бегите, – подсказал Рома.

Живой голос разрушил вязкую, гипнотическую тишину, и не помнящая себя толпа, спотыкаясь, ломанулась прочь сквозь кусты.

Пёс обернулся к оставшимся. По-человечески усмехнулся через плечо и неслышно скользнул в тень деревьев. Отправился за бегущими или по своим, призрачным делам?

Воздух на поляне стал ощутимо теплее. Подул ветер. Вернулись звуки, сменившие бешеный стук сердец.

– Ушел?

Лена рассеянно пожала плечами. Все опять переменилось слишком быстро, чтобы хоть что-то понять.

– Мы теперь… – Рома попытался подобрать слова.

– Что?

– Он предсказал смерть?

Об этом Лена не думала. Хотелось убедить, что нет, все будет хорошо, но легенды в один голос вещали…

– Предсказал, – кивнула Оля, сияя ярче затухающего костра.

– И? Чему радоваться? – осторожно переспросил Ярослав.

Лена с новым беспокойством посмотрела на подругу: та больше всех возилась с тварью. Уже?..

– Не поняли? Он предсказал. Этих, – Оля нетерпеливо махнула в сторону удалявшегося треска сучьев. – Если бы мы остались у костра...

Лена представила, что ее могли послушать, и похолодела. Ребята не пошли бы на плач в темноту. Переждали в тепле и безопасности, а через час к огню вышли бы гости. И вой призрака оказался бы похоронным.

Сумасбродство подруги полыхнуло новыми красками.

– Если я ещё назову тебя сумасшедшей...

– Назовешь, – Оля нервно, с облегчением рассмеялась и, обняв себя руками, шмыгнула носом. – Спасибо. Что тоже пошли. Одна... я бы…

– Не сочиняй. Ты всех спасла, – прозвучало грубо, но слова Ромы все поняли правильно.

На щеках Оли заблестели слезы, но в глазах отплясывали радость и влюбленность во всю жизнь разом. У Лены тоже намокли ресницы. Хотелось разрыдаться или целоваться.

– Мы ещё в лесу, – не дал расслабиться Ярослав, с топором в руках всматриваясь в ночь.

Конечно, он был прав. После случившегося, могло произойти что угодно, но страха больше не было.

Лена не знала, вернётся ли Черный пёс, бандиты или нечто совсем иное, но почему-то не сомневалась: рассвет они увидят.