Испытание ложью

В первый раз Давид назвал Дэли братом на охоте. С тех пор они всё делали вместе.

Охотники ушли с базы три дня назад, не взяв ничего кроме того, что всегда держали при себе. Много ли в лесу надо: соль, два ножа, две фляги с простой водой и одна - с Водой Жизни. Остальное найдёшь без труда, если знаешь, что искать. В пути братья почти не разговаривали. В словах не было нужды.

Давид доверял младшему. Дэли был уверен в старшем брате, как в себе самом. И даже больше.

Лишь одно омрачало его мысли: Давид много общался с Дикарём. Он держал это в тайне от других сыновей Шехарда, но рискнул открыться брату. Старшие поносили изгоя и отступника. Дэли боялся мудрецов, но доверие брата стоило дорого, поэтому младший молчал, когда они встречали Дикаря, и Давид без страха с ним разговаривал.

В прошлый раз они охотились вместе. Изгнанник унёс с собой поросёнка и маленький мешочек соли, а братья утащили две шестиногие кабаньи туши. Дэли тогда сильно боялся, что Старшие спросят про соль, которую пришлось делить с отступником. Минерала на базе осталось мало. Устройство, его синтезировавшее, сломалось ещё до появления Дэли. Мудрецы внимательно следили за расходом запасов. Тогда у Дэли получилось уйти от вопросов о соли, но какой ценой…

В этот раз Дикарь не появился. Младший охотник был рад. Но счастье длилось недолго: когда они вышли на кабаний след, Давид внезапно засобирался проведать отступника.

- Если с ним что-то случилось, Вода Жизни ему пригодится, - объяснил он.

- Не ходи к нему, брат, - взмолился Дэли. – Что с ним будет? Он ловче кошки и хитрее лисы – никакой зверь ему не навредит.

- И всё же надо проведать его. Он не раз выручал меня.

Давид был добрым и смелым. Шехард мог бы гордиться им.

Дэли напросился с братом. Они запомнили, где нашли кабаний след, и повернули к горам.

В пути Дэли думал, как он оправдает их задержку, если Старшие спросят. Про прошлую охоту он придумал историю, будто бы Шехард явился ему во сне. Дэли подумать не мог, что слова будут так легко слетать с губ. Внутренне робея, он ждал сурового испытания каждый миг. Шехард пожалел глупца, но не стоило пользоваться его милосердием.

Пусть ложь будет больше похожа на правду…

Нарастающий гул отвлёк его от мыслей. Братья переглянулись и, не сговариваясь, полезли на ближайшее дерево. Тля изгрызла ствол, оставляя выемки, как раз, чтобы вскарабкаться. Главное было не напороться на самих жуков: присосутся – срезать придётся вместе с мясом. Будучи ещё глупым и беспамятным Дэли не раз целыми днями ходил с огромными бляшками на руках, пока брат не брался учить его, как от них избавляться. Из всего своего опыта Дэли понял самое главное – на тлю лучше не напарываться.

Поэтому лез он осторожнее и медленнее Давида. Когда раздался оглушительных грохот и задрожала земля, младший свалился с дерева. Он пролетел пять метров и ударился спиной о выступающий древний корень. Что-то внутри смачно хрустнуло. Тело застыло в нелепой позе.

Земля успокоилась, старший брат соскочил к младшему. Он стащил Дэли с корня, перевернул на живот, не обращая внимания на скулёж. Младший охотник даже вдохнуть не мог – так ему было больно. Брат стянул мешок с его спины, задрал куртку и рубашку, провёл рукой по позвоночнику, ища место перелома. Найдя его, он потащил брата прочь от дерева. Дэли жмурился от боли и плакал.

- Здесь ровнее, - объяснил Давид, остановившись. Он снова перевернул брата на спину. У того всё лицо было измазано перегноем. Охотник перехватил Дэли под мышками.

- Вдохни поглубже, чтобы вправить позвонки, - посоветовал он.

- Больно, - просипел Дэли.

- Конечно, больно, - Давид приподнял стонущего брата. – Боль - это плата. Так завещал Шехард. Если позвоночник срастётся неправильно, ты не сможешь двигаться. Не будет больше охоты, брат. Вдохни – и Шехард будет гордиться тобой. Как и я.

Дэли зажмурился и втянул воздух, насколько хватало лёгких. Внутри снова захрустело. Дикая боль разлилась по рукам и ногам. Вместо крика изо рта вырвался кровавый кашель. Багряные капли оросили лицо Давида. Он даже не моргнул – лишь сильнее прижал к себе брата.

Судороги шли одна за другой, порождали новые волны боли. С каждым разом они становились всё слабее. Дэли выгнулся дугой уже абсолютно целый, перевернулся на бок и сплюнул остатки крови.

- Молодец, - похвалил Давид.

Он потрепал его по голове и помог подняться.

Брат оставил Дэли внизу, а сам влез на дерево, посмотреть, что же произошло.

- На востоке дым, - сказал он, вернувшись.

- Время огня ещё же не настало, - удивился Дэли.

Подтверждая его слова, сквозь кроны деревьев-исполинов прорвались первые капли. Охотники ждали дождь к вечеру, но никак не утром.

Раз в году в лесу царила засуха, болота на юге начинали горько дымить. Но сезон огня давно прошёл, а до следующего было ещё долго.

- Я хочу сходить проверить. Тебе лучше вернуться на кабанью тропу, - Давид кивнул в сторону, откуда они пришли.

Его идея Дэли нравилась ещё меньше, чем поход к Дикарю. И он снова напросился с братом, заверив того, что при малейшей опасности влетит на дерево быстрее птицы.

По словам Давида идти было минимум полдня. Уставший от исцеления Дэли уже через час еле волочил ноги. Всякий раз, когда старший брат смотрел на него, охотник ускорял шаг и иногда опережал. В один из таких моментов, Давид внезапно скомандовал:

- Наверх, быстро!

Страх согнал усталость. Дэли подскочил к дереву, что стояло прямо перед ним. На сухом немного покосившемся стволе борозды от жуков были едва заметны. Охотник ловко взбежал по крутой опоре, вцепился в нижнюю ветку. Между ударов собственного сердца он смог различить шум надвигающейся опасности.

Давид тем временем вскарабкался на другое дерево. Оно было ближе к тому месту, на котором он остановил брата. Напуганный Дэли его даже не заметил.

Первыми бежали клыкастые кролики. Они вместе с другой мелкой живностью легко лавировали между деревьев на дикой скорости. Топот их сливался с хлопками: напуганные птицы вспархивали и взмывали ввысь. Следом за кроликами бежало стадо кабанов. Их волну проредили шипастые олени. Последние неслись наравне с кроликами, но дороги совсем не разбирали: то и дело задевали деревья. Один попытался вбежать на дерево Дэли и рухнул, задыхаясь. То, что их гнало, не заставило себя долго ждать.

Самый страшный зверь леса - костяной медведь - тоже попытался стать соседом Дэли. Он скрёб трёхпалыми лапами по сухому стволу. Корни внезапно поддались под его тяжестью. Дерево начало заваливаться. Тем временем из чащи показалась истинная причина паники.

Тёмная волна двигалась обманчиво медленно.

Братья переглянулись и, не сговариваясь, полезли выше. Дэли перебрался на самый конец ветки, которая была ближе всего к дереву, где Давид уже тянул к нему руки.

Отупевший медведь подминал под себя ствол.

Дэли прыгнул за мгновение до того, как тот осел. Дерево не рухнуло, но спасенья на нём было уже не найти. Младший охотник повис на руке брата. Волна подкатила к их убежищу. Несколько чёрных капель взметнулось ввысь. Стрекоча одна упала на лицо Дэли. Взбешённый жук вцепился в щёку. Охотник одним движением вырвал тлю. Ранка мгновенно заросла. От движения ветка, на которой они висели, хрустнула.

Чёрная масса не сходила. Казалось, вся тля леса поднялась на охоту.

Младший охотник с ужасом наблюдал за тем, как его сильный старший брат сползает вниз. Давид натужно дышал, но не сдавался.

- Отпусти, - одними губами произнёс Дэли.

Давид зарычал от натуги, пытаясь подтянуть брата. Младший снова испробовал ветку на прочность: он извернулся и достал из старого ботинка нож.

- Ты - лучший брат, - произнёс он и вонзил оружие в крепкую ладонь охотника. – Помни: я люблю тебя.

Хватка ослабла. Давид не смог заставить своё тело двигаться. Прогнувшаяся опора выправилась и подкинула его вверх.

Дэли исчез в чёрных волнах.

***

Субстанция разошлась кругом, а потом хлынула в пустой центр. Фронты столкнулись и поползли вверх, словно строили новое дерево. Пять ветвей, на каждой по ладони, а в сердцевине - знакомое лицо. Оно вынырнуло из тени. И вот уже перед Давидом Джунта – один из первых сыновей Шехарда. Вылез из скопища чёрных шлангов, цепляясь за них мускулистыми руками. Ног у Старшего не было.

Давид стоял посреди зала, стены которого покрывали отводные каналы. Здесь было самое тёплое место на базе – зимой можно было ходить без одежды. Всегда нагой Джунта сторонился свежего воздуха и открытых пространств.

Старший открыл глаза. Залитые чернотой они походили на тлю. Взгляд был таким же въедливым.

- Тфой прат не толшен расскасыфать о том, што фител в сфоих снах, Тафит.

Охотник опустил голову. Глупый Дэли наговорил Старшим небылиц, и те поверили или решили перестраховаться. Только Шехард знал, чем может обернуться простая ложь.

- Неокрепшее соснание мошет непрафильно истолховать фитения. Если тругие сынофья Шехарда услышат его, то это мошет стать пофотом тля ссоры.

Давид вдохнул горький запах разогретых шлангов.

- Дэли не так глуп, чтобы говорить о таком в открытую, - вступился он за брата.

- Хорошо. Но етинстфенный спосоп уберечь его от ошибок – это фхлючить в наши ряты.

Охотник поднял испуганный взгляд:

- Вы хотите назначить ему испытание безумием?

Джунта вскарабкался выше, скрылся в тёмном трубчатом мессиве.

- Отпрафляйтесь на охоту, хах обышно, а мы решим, што телать, - его голос потонул в стрёкоте.

***

Давид слез с дерева поздней ночью. Стайки жуков ещё шуршали в корнях. Обглоданный истончившийся скелет медведя так и остался висеть на покосившемся стволе. Останков брата охотник нигде не увидел.

Он побрёл вперёд, ориентируясь по горькому запаху, что оставался от тли. В темноте он вышел к реке. Насекомые обходила воду стороной. Давид мялся на месте, не зная, куда идти дальше. Без костей брата невозможно было вернуть того к жизни. Оступившись, уставший охотник свалился с крутого берега в обмелевшее русло. Ледяная вода не по сезону едва доходила до колен. Выбраться здесь оказалось невозможно.

Давид пошёл вверх по течения, слушая поток, шептавший на два голоса. Вода цвета охры несла ветки, то и дело в между ног охотника проносилась испуганная рыба. Неразборчивая речь успокаивала. В какой-то момент один голос стих. Другой продолжал монотонно вещать.

Зубы стучали от холода, застуженные ноги ныли. Благословение Шехарда не давало ему упасть в изнеможении. В груди медленно стучало сердце. Он слышал его впервые за долгое время.

Через несколько часов Давид вышел к свежевырытому «рукаву» реки. Пропаханная траншея убегала на юг – к болотам. Дым давно развеялся. Поваленные деревья расходились в стороны. Вокруг нового озерца лежали вывернутые куски породы.

На берегу сидело существо.

Оно было похоже на Давида и одновременно сильно отличалось. Но не как Старшие. Мудрецы были такими же сыновьями Шехарда, как и остальные. У каждого из них было лицо отца – у кого-то больше одного, - его голос и запах.

Существо не было сыном Шехарда. Хилое, с чужой внешностью, оно тонко выло, вцепившись в спящего Дэли.

***

Однажды, усомнившись в мудрости Старших, Давид стал проситься к Дикарю: разделить с ним кров и охоту. Изгой отказал, а на вопрос «почему?» предложил самому испробовать прелести братства. Давид выбрал Дэли. Младший тогда умел лишь глупо улыбаться да по деревьям лазать.

Давид с радостью следил за успехами брата и искренне не понимал, почему изгой отказал ему.

После разговора с Джунтой, он впервые подумал, что братская участь не так прекрасна, как казалось. Охотник боялся представить, что за испытание ждёт младшего из-за глупой лжи.

Но ещё больше его страшила мысль, что Шехард забрал брата в назидание ему. Тогда винить было некого кроме себя.

Иномирец цеплялся за бесчувственное тело, как за самое родное. Давид рассматривал раненного: грудь вспорота, одежду пропитала кровь. Безмятежный взгляд его был устремлён в ночное небо.

- Всё ложь, что говоришь! – крик разорвал лесную тишину.

Давид испуганно обернулся. В десяти шагах от него, прямо на поверхности озера пылал костёр. От разъярённого Дэли Давида отделяли вода, спина смеющегося Дикаря и огонь.

Изгой подавился собственным смехом и закашлялся.

- Что вы делаете? - спросил Давид, не рискуя подойти ближе.

- Спорим, - не оборачиваясь ответил Дикарь. – Но получается как-то не очень. Не хочешь при…

- Он говорит, что Старшие выросли из гнилых семян, брат! И только этим они от нас отличаются. Говорит, что они безумны, что Шехард ошибся, дав им своё благословение! – Дэли обошёл костёр, прошёл по воде подняв ворох брызг.

Давид с тоской посмотрел на ищущего поддержку брата.

- Ты прожил на свете два года, - напомнил охотник. – Сам решай, кому верить.

- Отец не может ошибаться! – рассвирепел Дэли. - Ему одного взгляда хватит, чтобы узнать, кто проклюнется из семени. Он и Старшим передал своё умение.

- Конечно, - поддержал Дикарь с издёвкой. - Ведь никто не усомнится в их словах.

- Слова Шехарда – истина!

- Но не слова ваших Старших.

- Дикарь, прекрати, - попросил Давид. – Сейчас он не поймёт.

- Как скажешь. Оберегать его вечно ты всё равно не сможешь, - изгой подкинул веток в костёр.

Вспыхнувший огонь прошил насквозь водную толщу.

Ударная волна сшибла Давида с ног. В ней мешались горячий пар, раскалённые камни, обугленное дерево. На грудь навалилось тяжесть. Охотника швырнуло и протащило по земле. Сквозь удушающую боль Давид услышал хруст переломанной шеи.

А потом всё прекратилось.

Несколько мучительных бесконечных мгновений охотник лежал слепой и глухой.

В черноте проступили звёзды. Когда они заполнили небосвод, абсолютно невредимый сын Шехарда вернулся к иномирцу. Тот всё также прикрывался телом. Теперь охотник чётко видел, что чужие черты не имеют ничего общего с братскими.

Но имело ли это значение? Ему дали новый шанс, упускать который он не в праве.

Пришелец мямлил что-то. Давид достал нож и замер, задумавшись: что взять на роль семени? Это могло повлиять на будущее его нового младшего брата.

Увидев оружие, иномирец замолк. Он прижал к груди забывшее, как лечить себя, тело и испуганно замотал головой.

- Не надо! – разобрал Давид.

- Хочу помочь, - ответил охотник.

По лицу пришельца пробежала судорога.

- Не помочь, - ответил он и вздохнул. – Поздно. Надо закопать, а то звери…

Невнятная речь перешла в рыдания.

***

Пришелец шёл за Давидом, поднимая шум. Их спасало то, что зверей распугала тля. Охотник уже успокоил себя этой мыслью, когда со стороны болот выскочил медведь. Пришлось снова карабкаться на дерево. Иномирец оказался в разы шустрее Дэли, но по пути нацеплял тли. Охотник успел оторвать пять штук. Ещё три вгрызлись, практически полностью уйдя под тонкую светлую кожу. Давид достал нож. Пришелец боязливо подставил руки.

Медведь скрёб ствол, бодал его костяным наростом на лбу. На него сыпалась редкая тля. Её было слишком мало, чтобы отпугнуть зверя – толстая лысая шкура одиноким жукам была не по зубам.

Пока Давид выколупывал насекомых из рук пришельца, тот снова расплакался. Охотник был благодарен ему: слёзы иномирца не позволяли лить собственные.

Одна за другой тля выпадала из ловко сделанных надрезов. За ней лилась кровь. Она не останавливалась. У Давида от ужаса сердце подскочило к горлу.

Охотник медленно поднялся, встал на ветку и ухватился за другую, превозмогая усталость, он подтянулся и вынырнул из резервуара. Пришелец стоял на приставной лестнице. Он что-то говорил, протягивая Давиду руку. Охотник попытался схватить за неё. Собственное тело не слушалось. Он глянул вниз: в желтовато-охристой полупрозрачной жидкости, вместо ног торчали одни обглоданные кости. Где-то в тазовых застряла гора кишок.

- Всё будет хорошо, - пообещал иномирец.

Он сам дотянулся до скользкой, лишенной кожи ладони Давида и осторожно погладил её.

- Спи. Я спою тебе.

Голос пришельца стал похож на монотонный ропот обмелевшей реки. Разве что звучал громче.

Охотника накрыла усталость. Ладони разжались.

И он вернулся на ветку, где несчастный иномирец истекал кровью. Отчаявшись, Давид достал флягу с густой желтой Водой Жизни и облил ей места укусов. Пришелец зашипел. Раны не затянулись. Закрылись коркой, опухоль спала за считанные минуты. Гость подобрал несколько густых капель, растёр между пальцев, понюхал и удивлённо посмотрел на Давида.

Охотник повторил заветное слово:

- Помощь.

- Спасибо, - ответил иномирец, и добавил, – Эми.

Одно слово заглушило отголоски мирного пения. Вечерний лес растерял все жёлтые краски.

Пришелец указал на себя и повторил:

- Имя – Эми.

- Давид, - охотник склонил голову.

- Спасибо, Давид.

***

Медведь не уходил. Когда сумерки сгустились, опасностей стало меньше. Ища тепло, тля поползла вниз к опавшей листве. Пришелец дремал на ветке выше охотника.

За несколько часов до рассвета воздух разорвали три всполоха. Заснувший было медведь сдавленно рыкнул и испустил дух. Лес наполнился треском и шелестом: сонные птицы продирались сквозь листву. Закурился дымом влажный перегной. Застрекотала проснувшаяся тля.

Давид уже без страха спрыгнул с дерева. Из дальних зарослей показалась знакомая фигура.

Дикарь был истинным сыном Шехарда: ниже Давида на полголовы, крепче, в теле его не было никаких изъянов, присущих Старшим, но глаза сияли мудростью.

Охотники пожали друг другу руки.

- Из вас вышла неплохая наживка, - улыбнулся Дикарь. – Зови своего увальня, надо разделать тушу.

Усталость и радость вспорхнули с плеч Давида словно испуганные птицы.

- Со мной нет Дэли, - ответил он переменившимся голосом.

- Кто же там?

Давид с трудом сглотнул комок в горле. Охотник посмотрел вверх. Среди ветвей проглядывали жёлтые тучи. Они медленно колыхались, выжидая момент, чтобы затянуть его в кошмар.

- Эми, - позвал охотник.

Пришелец спустился на ветку ниже. Давид слышал его тревожное дыхание. В такт ему волновалось небо.

- С каких пор на базе дают такие имена? – удивился Дикарь.

Он как ни в чём не бывало проверил своё странное оружие, пристроил его за плечом и вплотную подошёл к медведю. Желтоватая туша грозила вот-вот растечься.

- Эми, - повторил Давид, надеясь, что иномирец снова выручит его. – Друг, - он указал на Дикаря.

Эми что-то ответил. Давид не понял. Краски мира сгустились и наполнились родной чернотой, принося облегчение. Вытащивший было нож Дикарь чуть не выронил его из рук.

- Быть не может, - произнёс изгой осипшим голосом и выдал ещё что-то уже на языке иномирца.

***

Дикарь отвёл их по реке выше, где на время сделал себе ночёвку. Здесь Эми накормили жаренной рыбой. Изгой осмотрел укусы. Его не удивило, что раны до сих пор не затянулись. А узнав, чем Давид их обработал, махнул рукой.

Когда солнце встало, пришелец спал в шалаше, поставленном на промытой гальке.Дикарь возился со свежей медвежатиной. Выпотрошенную тушу они оставили насекомым. С собой забрали лишь пару кусков мяса.

- Из шкуры вышли бы отличные ботинки, - сокрушался изгой над плоским камнем, на котором нарезал свежатину. – Может вернёшься да сдерёшь? Тебе не нужны, а Дэли пригодились бы.

Его слова стали последней каплей. Давид рассказал о чёрной волне и о внезапной потере брата. Дикарь выслушал, не перебивая.

- Мне жаль Дэли, Давид, - посочувствовал он. - Ещё бы пару лет, и парень научился бы жить без оглядки на Старших. Сообразительный был.

- Ничего не осталось, - не успокаивался охотник. – Он как будто испарился.

- Твой брат теперь в лучшем мире. Там он будет есть досыта, и ему никогда не причинят боли.

- Он подменил истину ложью, – не сдержался Давид. – Примет ли Шехард такого сына?

Эми в шалаше заворочался, но не проснулся. Когда он успокоился, Дикарь спросил:

- Дэли лгал тебе?

- Нет, - взгляд Давида блуждал по берегу. – Он солгал Старшим.

- Ты тоже им лгал, и не раз, - Дикарь вытер нож о штанину.

- Но не так. Он говорил, что сам Шехард явился ему. Что пророчил своё возвращение на базу. После охоты Старшие собирались испытывать его безумием.

- Надо же. Оказывается, парень был не из трусливых. И впрямь жаль его. Хотя не знаю, что страшнее…

Давид закрыл голову руками. Шёпот реки усилился. Мутная вода подступила к ногам.

- Брат, он – безумец, - нашёптывал Дэли, зная, что он не спит. – Я не корю тебя за то, что ты связался с ним. Он – хороший охотник. Но он извращает всякую заповедь отца на свой лад. Нет веры такому человеку.

Давид спокойно прошептал в ответ:

- А ты не верь.

- Но ты ведь веришь?

Охотник убрал руки, возвращаясь к Дикарю. Тот замер у костра и даже не дышал. Взгляд его был устремлён к шалашу, спящему в нём Эми.

- Я лишь слушаю, - ответил Давид.

На языке остался противный привкус. Это был единственный раз, когда он солгал брату. Хотя нет, с тех пор как они вышли на охоту он только и делал, что лгал ему. Нарочно тянул время, уводил подальше от базы, надеялся натолкнуться на Дикаря, чтобы вместе с ним решить, что можно сделать, чтобы уберечь глупца.

Дикарь ожил и подложил сырых веток в костёр. Над огнём поднялся жёлтый дым.

- Я не могу вернуться на базу, - уже громче произнёс Давид.

- И не надо, - кивнул изгой. - Тебе нужно поспать. Сон притупляет боль и освежает голову.

Казалось, вместе с братом ушла и потребность во сне. Но Давид последовал совету Дикаря: забрался в шалаш к Эми. Иномирец доверчиво уткнулся охотнику в плечо и засопел. Его теплое дыхание прогнало все гнетущие мысли. Усталость взяла своё.

***

Давид проснулся от чьего-то уверенного бормотания. Он улавливал смысл некоторых фраз, но скорее интуитивно. Как будто кто-то коверкал родные слова, придумывал новые, изредка произносил знакомые. Места в шалаше стало больше. Высокий голос Эми звучал за его пределами:

- Вы не понимаете насколько это важно, Джекарт! Сообщение нужно доставить любой ценой.

- Я прекрасно всё понимаю, – спокойно ответил Дикарь.

- Коалиция вот-вот нападёт на Мид. Даже если планета не войдёт в Альянс, мы обязаны предупредить…

- Не войдёт? – усмехнулся Дикарь. – Одна единственная планетка против целого союза. А пакт о включении будет секретным? Или Коалиции всё же сообщат, чем чревата её типичная политика, до того, как она вдарит по бандитскому рассаднику.

- Мид - один из древнейших культурных центров, - не успокаивался иномирец. - Вы оперируете какими-то устаревшими стереотипами.

- Считай меня консерватором.

Трещал огонь, пахло тушённым мясом. Давид сонно пощупал пояс и не нашёл мешочка с солью.

- Но ведь многомиллионные города будут просто растёрты в пыль, исчезнут... – иномирец запнулся. - Безвозвратно.

Упоминание о безвозвратном исчезновении согнало с Давида остатки сна. Он открыл глаза, приподнялся на локтях и сразу же встретился взглядом с Дикарём. Эми сидел к охотнику полубоком и сверлил изгоя взглядом.

Дикарь вздохнул:

- Все мы – пыль Вселенной. Да и кому нужен мир на краю освоенных территорий?

- Мы точно говорим про один и тот же Мид?

- Разумеется.

- Мне кажется, ваши познания о расселении человеческого вида отстают лет на пятьсот от текущего положения, - очень холодно отчеканил Эми. - К сожалению, у меня нет времени посвящать вас во все события, произошедшие за этот период. Удивительно уже то, что в этом изолированном безнадёжно отсталом мире мы говорим с вами на одном языке. Я не прошу от вас много: просто отведите меня обратно к месту посадки и обеспечьте безопасность, пока я настрою маяк.

- Что будет потом?

- За мной вышлют спасательную группу. Вас вознаградят, а я улечу. Больше вас никто не побеспокоит.

Дикарь молча поднялся со своего места, зачерпнул металлической миской из котелка еду, подошёл к Давиду и вручил ему. Охотник слушал настолько внимательно, что забыл сглотнуть слюну. В результате чуть не подавился ей. Он достал нож из ботинка и принялся за похлёбку: кусок мяса нанизал на лезвие, а бульон отхлебнул через край. Изгой криво ухмыльнулся и оставил рядом флягу с водой.

- Значит, Мид уже не окраинный мир, - продолжил он, присев поближе к Эми.

- За последние четыреста пятьдесят лет граница продвинулась больше, чем на тридцать парсеков.

- Видно, у тебя были хорошие оценки в школе, раз помнишь такие вещи.

- Каким краем это касается дела?

- Ты помнишь каково процентное соотношение газов в дыхательной смеси?

- Семьдесят восемь - процентов азот, двадцать один – кислород, остальное – примеси, - не раздумывая ответил Эми. – Такой же состав был в нижних слоях атмосферы Земли, до того, как она оледенела из-за метеоритной бомбардировки.

- Метеоритной? – удивился Дикарь и неожиданно рассмеялся. – Значит так теперь называют ядерную войну?

- Я не понимаю.

- Ты здесь больше суток без скафандра. Ничего не замечаешь?

Эми покрутил головой по сторонам, словно и впрямь в ночи могло прятаться что-то, что и днём не увидишь.

- Ты дышишь нормальных воздухом, - оборвал его мучения Дикарь.

Он снова поднялся и обошёл костёр по кругу, вещая в ночь:

- Чистый воздух и вода! Комфортная сила тяжести. Естественная и – прошу отметить – частично воссозданная флора и фауна. Умеренный климат на большей части планеты. Недавно открытый нуль-пространственный переход всего в трёх световых днях, и это ещё не всё! Первых поселенцев ждут таинственные исторические реликвии времён становления Коалиции!

Давид не понял ни его тона, ни слов, ни жестов, а Эми… вжал голову в плечи. Пришелец старался не смотреть в глаза Дикарю. Изгой не отступал: он вплотную подошёл к иномирцу.

- Не надо строить из себя дурочку. Ты прекрасно знаешь, на что этот мир обречёт одно твоё слово, посланное союзникам.

- Это…

- На новую метеоритную бомбардировку, Эми, - вкрадчиво произнёс он.

Иномирец вскочил и вздёрнул подбородок, оказавшись с изгоем нос к носу:

- Значит вы готовы пожертвовать миллионами жизней ради своего спокойствия? – прорычал он сквозь зубы.

Огонь бросал на их лица дурные отсветы.

- И пальцем не пошевелю ради очередной политической забавы, - заверил Дикарь.

- Вы - бесчеловечный ублюдок, Джекарт.

- Поверь, у меня есть право им быть.

Мясо в миске закончилось. Спать больше не хотелось, а вместо боли нутро скреб голод. И уже никакая мысль о потере не могла его перебить. Охотник выбрался из шалаша, и отправился на поиски съестного. Его мешок из-под соли нашёлся рядом с деревянной лоханью, где Дикарь замариновал остальное мясо.

Эми резко развернулся вышел из освещённого круга. Дикарь наоборот сел к огню. С его лица пропало надменное выражение. Взгляд наполнился тоской. Давид очень редко видел его таким. От силы пару раз.

Шорох гальки становился всё тише. Когда он совсем заглох, Дикарь вскочил с места и убежал за иномирцем.

***

Переброшенный через плечо Эми вопил и бил изгоя по спине. Дикарь пронёс его мимо костра и плоскоголового валуна, через весь берег – к речке. В ночи послышался плеск. Давид одолел вторую миску варева и отправился посмотреть, как дела у купальщиков.

Иномирец цеплялся за Дикаря, что-то визжал, а тот, не обращая внимания, раз за разом погружал Эми в воду.

Давид узнал испытание холодом. Все сыновья Шехарда через такое проходили. С непривычки ледяная вода быстро утомляла.

Когда пришелец повис у Дикаря на руках, изгой отнёс его обратно к шалашу.

- Никому даром не дался твой героизм, - продолжил он, когда убедился, что Эми не рискнёт отойти от костра ближайшие пару часов. – Тем более посреди ночи.

Давид вытащил из своего мешка старую облезлую шкуру и подал несчастному.

- Если снять одежду, то согреешься быстрее, - посоветовал охотник.

Эми посмотрел на него со злобой, но шкуру взял. Собрал комом и прижал к животу. Он дрожал всем телом.

- Ч-что вы с-со мной с-сделаете?

- Ничего, - ответил Дикарь. - Просто дадим время отдохнуть и подумать. Если решишь остаться, поможем устроиться.

- А если нет?

- Тебе же хуже, - он пожал плечами. – И лучше прислушайся к его совету.

- Я не поняла, что он сказал, - пробурчал иномирец.

***

- Не понимаю, - помотал головой Давид.

Дикарь устало выдохнул. Дело шло к рассвету. Над водой поднималась дымка. Ещё дремлющий ветер слегка теребил её. Они сидели на холодном берегу спиной к шалашу. За ними догорал костёр, рядом с которым устроился Эми. Одежду он снял и разложил сохнуть.

Смотреть на него было нельзя. Дикарь запретил.

- Ладно. В цветах ты не знаток, - продолжал он. - Как насчёт кабаньей стаи? Ты же замечал, что не все кабаны пасутся вместе?

- Так и сыны Шехарда не сидят на базе кучей. Кто-то ходит на охоту, кто-то собирает травы и дикие плоды, кто-то работает в саду.

- Подожди. Не будем ходить дальше леса. Так вот: есть два разных вида кабанов. Ты потрошил их своими руками, ты должен знать.

Охотник кивнул.

Дикарь напряжённо потёр лоб.

- Эми – это другой вид людей. Понимаешь?

- Эми не сын Шехарда, - кивнул Давид. – Я и так знаю.

- Сыновья Шехарда дают потомство, погружая семена в Воду Жизни.

- Истинно так.

- А другие виды людей так не умеют.

- Как же они справляются?

- Это сложный процесс, в котором участвуют двое. Иногда больше. Но двое из них обязательно должны быть разных видов. Тогда они смогут сделать новые семена.

- Значит Эми из другого вида людей?

- Да, - усмехнувшись, кивнул Дикарь.

- Поэтому, когда его кусала тля, раны не заживали?

Улыбка сползла с лица изгоя.

- Точно. Именно поэтому.

- Значит, если разрезать его грудь, он перестанет шевелиться и остынет?

- Да, Давид. Это называется «смерть».

За спиной зашуршала галька. Уже одетый иномирец обошёл охотников и встал напротив. Теперь Давид не искал в его внешности родные черты и смог взглянуть по-новому. Волосы были чёрными не от грязи. Это был настоящий цвет. Лицо почти круглое, подбородок острый. Нос и рот маленькие тонкие, а глаза большие и тоже тёмные. Бледная кожа не знала солнца.

Эми смерил его взглядом.

- Если намерена его о чём-то спросить, то учти, что он тоже понимает через слово, - вмешался Дикарь.

- Кто вы друг другу? – Эми наконец оторвался от созерцания охотника.

- Он - мой младший брат.

Давид не знал радоваться ему или обижаться: Дикарь нарёк-таки его своим братом, но сделал это так буднично, что исчезло вся торжественность момента.

- Вы очень похожи, - отметил иномирец.

- Близнецы. Разница всего-ничего.

- Вы только вдвоём на планете?

Дикарь помедлил с ответом:

- Нет.

- Есть поселения? – взгляд Эми загорелся надеждой.

- Одно, и там тебя не примут, - отрезал изгой.

Иномирец закусил губу. Поразмышляв, он присел напротив охотника.

- Давид, мне нужно вернуться, - Эми старательно выправлял свои кривые слова. – Проводи меня, пожа…

- Сказал же: исключено, - вздохнул изгой.

- Я разговариваю не с вами, Джекарт, - отчеканил Эми.

- Давид не сделает ничего без моего разрешения, - то ли забывшись, то ли специально Дикарь вернулся к родному наречию.

Туман над головой иномирца сгустился и пожелтел. Голоса препирающихся стали тише, их перекрыл звон в ушах. Давид попытался разогнать сгусток руками, упёрся во что-то твёрдое и скользкое. Он изучил это пальцами. Добрался до верхней кромки и вцепился в неё. На свой страх и риск подтянулся, нырнул в туман лицом…

- Оставь нас, Эми, - Дикарь стоял рядом с резервуаром, заполненным охристой жидкостью.

- Опять не спит, - иномирец подошёл и протянул Давиду руку. – Доброе утро! Ты в последнее время беспокойный.

Охотник непонимающе уставился на Эми. Темные волосы пришельца стали заметно длиннее. Лицо слегка загорело. Странную мешковатую одежду он сменил на обычную: штаны и рубашку из мягкой кожи.

- Так и должно быть, - Дикарь прошёл к стойке с оборудованием и мимоходом смахнул руку иномирца с пути.

- Он спокойнее, когда я рядом. Кажется, ему нравится, когда я пою.

- Мне твоё присутствие мешает.

- Может, проблема не во мне, а в тебе?

- Можешь так считать, - напряжённо ответил изгой. – Главное – уйди.

Эми не сделал и шагу. Он разглядывал Давида сквозь стекло. На ногах у охотника ещё не хватало мышц. Зато из живота больше не вываливались кишки. Кровеносная система тоже функционировала. Правда она оставалось незамкнутой, и вместо крови сердце качало питательную жидкость.

- Он правда помнит всё, что произошло? – спросил иномирец.

Дикарь не ответил.

- С трудом верится, что после такого…

- Ты мешаешь, - оборвал изгой, не оборачиваясь.

- Но я могла бы помочь, если бы ты посвятил меня в детали.

- Я тебе уже рассказал, всё что знал.

- История про вживление генов морской звезды в человеческую ДНК? Это, конечно, великолепно, но про итог реальных опытов не было ни слова.

- Это военная тайна Коалиции. Мне её не доверяли.

- Ты ведь каким-то образом наладил процесс воспроизводства, - Эми демонстративно постучал по стеклу резервуара.

Изгой вздохнул и устало потёр переносицу.

- Лес вокруг базы, - наконец ответил он.

- Это здесь при чём?

- И тот, что за рекой… - он повернулся к иномирцу. - Всякий раз, когда у меня не получалось, я садил дерево.

Пришелец не нашёл, что ответить.

- Я был обычным лабораторным кроликом, Эми. Нас вылавливали из десанта чуть ли не сачком после каждого крупного сражения. Выбор был невелик: или обрубком на эксперименты, или с протезами на поле боя. У штабных от желающих продыху не было. Мало кто хотел возвращаться в мясорубку. Меня ни во что не посвящали. Только обкалывали, кормили да выносили всё, что я сблёвывал. Раз десять, а то и двадцать я чуть не сгорел в лихорадке. А потом у меня снова отросли руки и ноги. И внезапно я оказался единственным, кто пережил всю серию опытов. Белые халаты и клонировать меня пытались, и повторить курс на новых солдатах, но всё было без толку: клоны выходили нежизнеспособными уродами, а новые «кролики» загибались на первых же фазах. Потом обнаружили эту «псевдовегетативность». Они здесь все чуть с ума не посходили, когда выяснилось, что из одного моего пальца можно вырастить целый полк таких же бессмертных солдат. Без колб и искусственных маток. Готового неубиваемого солдата. «Нас ждёт настоящий прорыв», - говорили они…

Он устало перевёл дыхание, даже не заметив, как бледный напуганный Эми прислонился спиной к резервуару, и продолжил:

- Только дальше нас всех ждал один большой… разрыв. База потеряла связь со штабом. Мне об этом, разумеется, не сказали. И как ни в чём не бывало пичкали транквилизаторами и кромсали на кусочки. Лелеяли мечту вырастить целую армию. Ещё и не всякий кусочек им подходил. У какого-то процента клеток осталась стара ДНК. Они всё решали, как сделать меня более «однородным»… А я мечтал дотянуть до конца войны. Думал, не вечно же они будут меня использовать. Что к чему понял, когда халаты начали дохнуть от старости и впадать в маразм. Оказалось, почти весь рядовой состав перестреляли после первого же бунта. Выжившие офицеры настояли на продолжении работы. В один голос трындели, что о нас не забыли, что связь наладят, когда разберутся с более важными вопросами, - Дикарь вздохнул. - Но о нас забыли, Эми.

- Но как же… - прошептал иномирец.

- А вот так… - ответил изгой. – Я остался здесь с кучкой моих неудачных копий. На всех десятерых мозгов не больше, чем у одного младенца. Чтобы не свихнуться, мне надо было хоть чем-то заниматься.

- Джекарт, - Эми потянулся к нему.

- Оставь, - снова отмахнулся он.

- Но я…

- И вообще держись от меня подальше.

- Да чем я тебе так сильно не угодила?

- Ты – женщина.

- Для тебя - да, а для остальных я – мессия, посланная вашим Шехардом. После показательного изгнания троицы уродов со мной рядом стоять боятся. Лишь с тобой и с Давидом я могу общаться нормально. Не гони меня.

Дикарь напряженно сглотнул.

- В отличие от остальных, Эми, я знаю, что можно сделать с одинокой беззащитной женщиной. Поэтому ради своей же безопасности поменьше крутись рядом.

- Значит проблема в этом?

Дикарь отвернулся и принялся перебирать кабели, которые подходили к резервуару.

- Не хочу ошибиться из-за того, что башка занята чем-то непристойным. Не вертись здесь хотя бы пару дней. Когда он вылезет из резервуара, - Дикарь кивнул на Давида, - понадобится твоя помощь. Отдохни, пока есть возможность.

- Хорошо, - кивнул Эми. - Потом мы ведь вернёмся к этому разговору?

- Если захочешь.

***

Давид вынырнул из поредевшего тумана. Воздушная взвесь стремительно светлела…

- Хорошо, мы доведём тебя до туда! – буйствовал Дикарь на берегу реки. - Но ни я, ни Давид, ни минуты там не задержимся!

- Благодарю! – не уступал ему Эми. - С остальным справлюсь сама!

- Тупорылая дура! – бросив это, Дикарь подскочил и направился к костру.

- Неотёсанный хам! – полетело ему вдогонку.

***

Лагерь они собрали на следующее утро, попутно уложив копчёную медвежатину в кожаный мешок. Эми оценил их расчётливость на первом же привале, умяв три жёстких куска.

Давид предложил держаться берега реки, чтобы точно не заблудиться. Дикарь помотал головой и увёл их в лес. Охотник оглянуться не успел, как они вышли к обрывистому берегу реки.

При взгляде на мутный поток память обожгло воспоминание о горячей подводной вспышке. Сколько он пролежал там на берегу, пока тело залечивало раны? Сколько вообще прошло времени с того момента, как Дэли отпустил его руку?

- Будешь так стоять – свалишься, - предупредил Дикарь.

Давид шагнул от края берега. Вода внизу была прозрачная, словно звала напиться вдосталь. Язык теребил солёный привкус то ли копчёного мяса, то ли… крови. Сердце охотника сдавила тревога.

Он безмолвно двинулся вслед за изгоем.

***

На проточном озере собралось двадцать сыновей Шехарда.

Младшие развели костёр и по очереди ныряли, исследовали конструкцию, чья верхушка торчала над водой.

В чистом небе сияло оранжевое солнце. Оно прогрело водоём, а прохладный ветер всё равно гнал ныряльщиков к костру – докладывать Старшим об увиденном.

Семеро из десяти мудрецов пришли специально, чтобы изучить находку. Возглавлял их Джира – пятиликий сын Шехарда. Огромная голова его вросла в узкие плечи. Она не поворачивалась. Ему было и не нужно: три из пяти пар глаз были зрячими. Никто не мог представить каким Джира видит мир, но все относились к нему с уважением. Мудрец был нем – общался жестами и с помощью письма. Говорили, что сам Отец обучил его.

Теперь он с другими Старшими рассматривал что-то больше, перепачканное в земле.

Наблюдая издалека, Давид не сразу понял, что вызвало такой интерес. Дошло, когда Эми спрыгнул с дерева. Сверху на него сразу же рухнул Дикарь.

- Куда прёшь, глупая? Жить надоело?! – зло прошептал он, вжимая иномирца в опавшую листву.

- Они вырыли Калеба, - прохныкал тот в ответ.

- Родственник? Друг?

- Боевой товарищ.

- Ему уже всё равно, а тебя сначала покалечат или убьют, и только потом будут разбираться, кто ты и зачем пришла.

- Они не похожи на зверей, Джекарт.

- Они хуже. Зверей хотя бы убить можно.

Дикарь посмотрел наверх и кивнул Давиду.

Охотник слез с дерева.

- Попробуем так, - начал изгой, наблюдая за тем, как очередная тройка младших отправилась к воде. – Ты сейчас пойдёшь к ним, расскажешь про Дэли и про то, как наткнулся на челнок, - видя, что брат не понимает, Дикарь указал в сторону торчащих из-под воды обломков. – Но про Эми ни слова. И про меня тоже. Скажешь, что закопал пришельца, а потом решил продолжить охоту.

- Но это ложь.

- Не в первый раз, Давид, - Дикарь ободряюще потрепал его по плечу. – Нужно убедить их уйти. Если ты расскажешь про меня, то ничего страшного, разве что тебя точно изгонят. Упомянешь Эми – нас всех так просто не оставят.

Дикарь был прав. Учитывая, что Калеб так ни разу и не вдохнул, хотя на теле его была всего одна рана, легко представить, что будет с Эми, когда ему отрежут руки и ноги или переломят позвоночник, чтобы обездвижить на время. Иномирцы были слишком хрупкими.

- Может дождёмся, когда они сами уйдут? – предложил охотник.

Из-под воды показались ныряльщики. Они лопотали про какой-то тяжёлый ящик и просили людей с берега кинуть верёвку, чтобы вытащить общими усилиями.

Эми помотал головой и смахнул с плеча тлю.

- Если они будут продолжать в том же дух, то вытащат и переломают всё оборудование, - он боязливо оглядел себя, выискивая других жуков. – Маяк остался внутри.

- Что ж ты его сразу не вытащила?

- Я пыталась реанимировать Калеба. А потом мне было не до того: шла за Давидом, надеялась, что доведёт до цивилизации.

- Скажи «спасибо», что не довёл, - заметил Дикарь на наречии иномирца и вновь обратился к охотнику. – Мы уйдём на время к излучине, на тот случай если они решат обыскать лес перед уходом, - он помог Эми подняться и тут же заставил пригнуться. – Если они заберут тебя на базу, то я буду ждать здесь или на зимней ночёвке. Приходи, когда отправят на охоту, брат.

- Погоди, - Давид наконец сообразил, что его бросают одного против Старших. – Как мне их убедить?

- Ты и сам знаешь.

***

Страх бежал по жилам вместо крови. Давид шагал к костру Старших, стараясь не думать о том, с чего начнёт. Хотя скорее продолжит. Витиеватый узор лжи уходил в прошлое. Он вился вокруг охотника целую вечность.

Давид не верил в святость Шехарда. Его светлый образ развенчали речи Дикаря много лет назад, когда неопытный охотник встретился с отступником посреди леса. Но не изгой начал всё это. И не Старшие. Просто Шехард ошибся, вложив в одно из семян сомнение. Может он и не думал, что гнилое семечко проклюнется и из него вырастит вечно сомневающийся, вечно ищущий Давид?

Охотник спрашивал – ему не отвечали. Дикарь смог отчасти утолить его любознательность, хотя порой казалось, мучить несчастного неопределённостью ему нравится гораздо больше.

Дэли на время принес в жизнь Давида покой. Быть старшим братом значило не сомневаться.

Но охотник не справился. Дэли оказался отравлен сомнением. Разве иначе рискнул бы младший проверять, насколько мудры и прозорливы Старшие? Разве потребовались бы испытания, чтобы проверить его готовность вступить в ряды Совета? Младший слишком рано соприкоснулся с ложью. И всё по вине Давида.

Когда охотник подошёл к костру, Старших вокруг него не было. Зато сидел Дикарь. В ногах у него лежало бездыханное тело Дэли. Хотя с таким же успехом оно могло принадлежать Давиду или другому сыну Шехарда. Младший брат завалился на бок. Изо рта его лезла тля, словно ложь, проевшая нутро и подавшаяся наружу.

- Да не испытания это, - спокойно вещал Дикарь. – А подготовка к встрече с миром. Первый вдох, первый приём пищи – с такими вещами так просто не справиться.

Он протянул руки к огню.

- Холод помогает привыкнуть к климату. Боль учит терпеть саму себя. Кстати раньше было немало таких, кто калечился и с ума сходил от увечий. Заблудится в лесу, уснёт под деревом, а к утру тля ему глаза выжрет. Полное брюхо жуков, а сам живой, руками-ногами дрыгает. Такого легче сжечь. Кто из вас не рискнёт это сделать? Я сам не сразу сообразил, как лучше поступать.

- Ты говоришь про испытание безумием?

- Это уже не я придумал, - отмахнулся Дикарь. – Этим уродам никогда ничего путного в головы не приходило. Извратили всё, что было можно. Даже имя своего отца нормально произнести не могут, бестолочи.

- Разве не Шехард им отец?

- И ты туда же, - закатил глаза изгой. – Впрочем, не важно. Я уже и не помню, когда кто-то в последний раз правильно выговаривал. Давай лучше с оленем разберёмся, - он пнул Дэли, лежавшего у него в ногах.

Давид с ужасом уставился на тело, которое медленно преобразилось в едва узнаваемого покалеченного иномирца.

- Не надо, - запоздало произнёс он.

- Што это са сферь? – спросил коротышка Джилин. Туловище Старшего состояло из одних рёбер. Ноги, руки и голова торчали прямо из костяной бочки.

Давид часто заморгал.

- Я не знаю, - сказал он. – Он плавал в воде. Я… я хотел взять от него семя. От Дэли ничего не осталось, и я подумал, что…

- Тах фосьми, - подбодрил Старший Джеф. У него было пять рук как у Джунты, но двигать он мог только двумя.

- Это будет гнилое семя. Оно не прорастёт, - помотал головой Давид.

- Не тепе решать, Дшафит, - напомнил Джилин.

Охотник поднял глаза на Джиру. Тот равнодушно наблюдал за происходящим. Понимал ли он хоть что-нибудь?

- Здесь всё прогнило, - Давид окинул взглядом собравшихся у костра. – До последнего бревна, - продолжил он громче. – Это, - указал на торчащие из воды обломки. – Гнилое семя чужого мира. Святость нашего отца не остановит его рост. Уходите, пока яд не угнездился в ваших телах.

Отец никогда не будет гордиться им. И не нужно. Всё потеряло смысл с исчезновением наивного глупого Дэли.

Люди, тянувшие ящик из озера, радостно завопили – над водой показался щербатый угол. Но даже их голоса не смогли перекрыть едва слышное:

- Лошь, фсё што гофоришь.

Люди у костра обернулись к Джире. Никто не сомневался, что в уста немого слова вложил сам Шехард.

- Если лгу, пусть Отец испытает меня, - спокойно ответил Давид.

Радостные подначивания за его спиной сменились тревожными возгласами.

- Горит! – крикнул кто-то. – Под водой что-то горит!

Давид обернулся встретить вспышку очищающего пламени.

Но вместо боли почувствовал корявую ветку под собой, а вместо света узрел падающего в чёрную массу Дэли. Он тянулся к брату, чтобы спасти. Прогнувшаяся опора выправилась и подкинула его вверх.

Пара крепких рук схватила Давида и вытащила из вязкого безумия.

***

- Представить страшно, что всё это время творилось у него в голове, - Эми рассматривала мирно спящего охотника.

Тот дышал спокойно. Ничего не напоминало, что совсем недавно он бился в судорогах и чуть не выкашлял собственные лёгкие.

- Чем меньше будешь об этом думать, тем лучше, - заверил Джек.

Он сидел у «новорождённого» в ногах. Усталость оставила темные отпечатки у него под глазами.

- Надо хоть чем-то забить голову, - вздохнула девушка. - Иначе стану размышлять над причинной взрыва, из-за которого мне теперь не вернуться.

- Считай это провидением, - предложил мужчина - Там война. Гибнут люди. А здесь - мир и спокойствие.

- Войны заканчиваются, Джекарт. У меня была возможность прекратить одну ещё до начала.

Полное имя Джека звучало, как «Джек Декард». Он уже давно не слышал, чтобы хоть кто-то произносил его правильно.

- Это похоже на сон, - решил сменить тему Джек. - Крутишься в мыслях, иногда выплываешь в какие-то воспоминания. Бывает, несколько комбинируются в одно.

- Откуда ты знаешь?

- Мне самому раз пять отрезали голову. Ещё когда здесь всем заправляли белые халаты. Старики под конец совсем обезумели.

Эми испуганно вздохнула.

- Ты ещё привыкнешь к подобным историям, - усмехнулся Джек.

- В Альянсе бы такого не допустили!

- В Коалиции тоже по общим каналам не транслировали, - пожал плечами мужчина.

В белом свете ламп бетонные стены казались подозрительно желтым.

В лесу было проще. Там всегда было чем занять себя и мысли. Но в лесу Эми долго бы не протянула. На руках и ногах девушки за полгода появилось немало шрамов от укусов. Последний отправил её в лихорадку, знаменуя конец действия искусственного иммунитета. С трудом вылечившаяся Эми в лес больше не ходила.

- Есть ещё вопросы, на которые ты жаждешь получить ответ? – продолжил Джек.

- Как мне выбраться с базы клонов-извращенцев? – без промедления поддержала девушка.

- Верь в чудо – будешь спасена.

- Очень оптимистично.

- Что-нибудь ещё?

- Как ты все эти годы продержался без женщины?

Эми пыталась застать его врасплох. Джека уже давно ничего не смущало.

- Первые лет пятьдесят, меня пичкали транквилизаторами, а потом как-то пообвык.

- Во время нашего последнего разговора, мне показалось, это насущная проблема.

- Я тогда был на взводе. Сейчас уже лучше.

- Просто хотела сказать, что в принципе не против.

- Хорошо, учту.

Пауза в разговоре для девушки стала неловкой. Эми устала делать вид, что разглядывает спящего Давида.

- Ладно. Пойду отдохну, - сказала она и вышла из палаты.

Джек долго смотрел в светлый проём двери, размышляя над тем, сколько Эми здесь протянет. Стоит ли на чистоту обсудить её перспективы и предложить пройти путь, через который в своё время прошёл он? Или лучше оставить всё, как есть, и наблюдать за её медленным увяданием?

Когда Давид придёт в себя, это станет первым, что они обсудят. Забота о девушке могла помочь ему справиться с потерей. Очередной из длинного списка.

- Знаешь, из тебя раз за разом вырастает отличный старший брат, – произнёс Джек в пустоту. – И впрямь стоило высадить целый лес, чтобы получить нечто, настолько отличное от меня. Не жалко ни капли затраченных усилий.

Воздух густел, с трудом проливаясь в лёгкие. Джек закрыл глаза, отстраняясь от наваждения.

- Я никогда не злился на тебя, только на себя. За то, что оставил под гнётом этих выродков. Но не живя во лжи и безумии, не научишься ценить истину и покой, - он вздохнул и посмотрел на спящего. - Рад, что ты справился с испытанием, и горжусь тобой.

Он наклонился и коснулся губами лба Давида.

- Набирайся сил, сын мой. Твой путь будет долог.

Сказав это, Джек поднялся и вышел из комнаты.

Когда его темный силуэт растворился в свете коридора, веки Давида дрогнули. Горячие слёзы смыли жёлтую пелену с его глаз.