Ольга Силаева

Юлькина сказка

Автор:
Денис Бушлатов
Юлькина сказка
Работа №479
  • Опубликовано на Дзен

-Дик! Ди-ик! Ко мне!

Строго говоря, пса звали Ричард. Во всяком случае, так было записано в его паспорте.

Юльке всегда казалось, что это полная чушь. Собакам не нужны паспорта, равно как не нужны им калоши и зонты. Собаки не носят шуб и не ходят в туалет. Ну… ходят, да только не в тот туалет, где унитазы и душистое мыло и противный зубной порошок. Мама искренне верила, что от зубной пасты бывает… Юлька зажмурилась…бывает всякое, в том числе и та болезнь на «р», что была у бабушки. Но ведь Юльке всего двенадцать и пока суть да дело, она могла бы чистить зубы вредной, но сладкой пастой, а не портить себе настроение порошком.

Или не чистить зубы вовсе.

Но где же этот треклятый пес. Чертов пес! Она даже повторила ругательство, и вовсе не шепотом, а в полный голос, благо рядом никого не было. Чёртов непослушный, вечно убегающий пес с паспортом.

Дик был трехлетним крупным колли и обычно вел себя как положено. В противном случае, мама не позволила бы Юльке выгуливать его самостоятельно. Он никогда не лез в драку и, что греха таить, был трусоват. Не интересовался противоположным полом и почти не вываливался во всякой… ну, известно в чем. Тут Юлька снова поморщилась и даже прикусила губу, потому что последняя мысль принесла с собой неприятное воспоминание. Около года тому назад, Дик, вопреки своей приличной натуре, все же вывалялся, а после, в невменяемом состоянии, носился по парку, подбегал к собакам и, что немаловажно к их хозяевам и трусил, трусил мехом во все стороны.

Ну пусть. Было и сплыло. Большую часть времени, он вел себя хорошо.

Вот только сегодня, что-то пошло не так. И вроде бы ничего не предвещало-пес постоянно находился где-то поблизости, пусть Юлька и не видела его, но хорошо различала высокий, немного истеричный голос. То и дело, Дик подбегал к ней, тыкался мокрым носом в живот и тотчас же уносился прочь, захлебываясь лаем. На его совершенно мультяшной морде, цвела широченная улыбка. Язык все свешивался влево и Юлька даже опасалась, как бы Дик его вовсе не потерял. До чего глупый пес!

А потом он… словом, пропал. Она даже не поняла как-вот он был, причем, рядом совсем, вон за теми сосенками, а вот его нет.

-Дик!-Юлька пошла быстрей, то и дело оглядываясь кругом. Случалось так, что коварный колли подкрадывался к ней сзади и бросался грудью вперед. Пару раз, он ее даже сшиб на землю. Ну глупый, глупый пес.

-Дик!-она обошла сосенки и вышла на небольшую полянку, усыпанную сухой листвой. Было раннее пасмурное утро и обычно разноцветная подстилка из листьев казалась скучной и совсем пожухлой. Даже сосны, окружающие полянку, были грязно-серого, а не зеленого цвета.

Как правило, на этой полянке собиралась разношерстная компания собачников. Питомцам было где побегать и вдоволь поваляться в листве, а хозяева могли поболтать, то и дело прикрикивая на своих псов. Юлька зачастую останавливалась здесь ненадолго и общалась с тетей Женей, полной женщиной лет пятидесяти, что выгуливала небольшую серую дворнягу преклонных лет. У «дворянина» была заостренная морда и грустные, вечно опущенные вниз глаза. Тетя Женя не раз и не два делилась с Юлькой тайной-на самом деле Бранд, так звали пса, и не собака вовсе, но волк, ну или полуволк, чудом прирученный тетежениным мужем, чье имя Юлька постоянно забывала. Юлька смотрела на крошечного грустного Бранда и понимала, почему ему так горько и обидно. Волки, вон какие огроменные на картинках, а он чуть больше болонки и толстый как бочка на коротких таксовых ногах. Нет, положительно, жизнь у него не сахар.

А вот Дик Бранда любил. Он все пытался вовлечь флегматичного старика в какую-то сложную игру, правила которой были ведомы только ему, и носился, носился кругами. Бранд покорно стоял в центре этой окружности, опустив голову книзу –ни дать ни взять, самый маленький в мире ослик, и ждал, когда закончится мучение.

Но сегодня, полянка была пуста. Возможно виной тому, резкий пронизывающий ветер, поднявшийся с ночи. Или грозовой фронт, медленно, валко надвигающийся с востока-Юлька не знала. Все ей сегодня казалось немного неправильным, будто она встала с постели, а проснуться забыла. А может, она и не вставала вовсе и все это-диковинный сон? Она даже ущипнула себя украдкой, а потом еще раз, сильней. На руке остался красный след и боль она почувствовала, не то, чтобы сильную, но вполне реальную. Нет, не сон. Сбежал, подлый пес.

-За течной, как пить дать,-буркнула она под нос. Она понятия не имела, что это значит, но не раз слышала похожую фразу от тети Жени.

-Убежишь ведь, сволочь, от меня к какой-нибудь течной суке!-говорила она и дергала Бранда за поводок, отчего голова его, опущенная к земле, вскидывалась кверху и тотчас же снова падала вниз-казалось, он кивает, признавая несовершенный еще грех.

Слово «сука» Юлька произнести побоялась даже без свидетелей, но вот все прочее вылетело из нее как горошинка из трубочки. Ведь и вправду убежал. И не слышно его и не видно.

Она вздохнула, пожала плечами, отчего показалась совсем взрослой и потопала прочь, на аллею.

И здесь было пусто. Но теперь, ее стал доставать ветер. Он жалил подло и со всех сторон сразу, угоманивался на мгновение лишь для того, чтобы набрать в себя побольше холодного воздуха и злости и ужалить снова. В легком осеннем пуховичке и тоненьких джинсах, Юльке было совсем некомфортно. И еще хорошо, что джинсы, а то ведь она собиралась одеть юбку. И что тогда, я вас спрашиваю?

Она шла по дорожке, усыпанной гравием и то и дело звала подлого пса, и ветер вырывал его имя и уносил прочь. По обе стороны дорожки, клонились голые деревья. Лишь на некоторых ветках, черных и совсем неживых, тут и там уцелели отдельные листья, но и они, нелепо зеленые на сером фоне, казались и не листьями вовсе, а признаками какой-то диковинной болезни.

Гравий равнодушно хрустел под ногами и звук этот не добавлял радости. Было в нем что-то… Юлька остановилась и прислушалась. И даже оглянулась резко, чуть более резко, чем планировала. Нет, никого.

-Дик!

Она дошла до перекрестка. Во все стороны расходились широкие, мощеные плиткой аллеи. По центру той, что шла перпендикулярно Юлькиной дорожке, были распложены клумбы. Летом, они пестрели цветами всех форм и оттенков, но теперь голые кусты вверх как чертополох и не верилось, что когда-то, давным-давно под ярким летним солнцем цвели на них веселые цветы.

Аллея упиралась в массивное, серое здание-там, посреди широкой площади находилась Городская Дума. Обычно, даже в выходные дни, по площади вовсю шуровали машины и сновали туда-сюда люди-мураши. Но сегодня, под низким, злым небом, площадь стояла тиха и пуста.

Юлька поежилась и пошла вперед, оставляя Думу по правую сторону. Пересекла аллею и снова оказалась на гравийной дорожке, окружённая одинаково качающимися голыми деревьями. Чуть дальше начиналась еще одна хвойная роща-не роща даже, но рощица, состоящая из хилых молодых елей, половина из которых еще летом поржавела и теперь активно сбрасывала иголки. Обычно, Юлька не заходила так далеко, да и мама не раз говорила ей, что в этой части парка порой раскидывают отраву. Но сейчас, у нее не было выбора, верно? Не возвращаться же домой с поводком, на котором нет собаки? И жалко ей было не только глупого подлого пса, но и саму себя, ведь в этом случае, мама будет смотреть на нее серыми, пустыми глазами, качать головой медленно и выговаривать ей низким, суровым, совсем не-маминым голосом.

-Ты-злая, испорченная девчонка,-пробасила Юлька и хихикнула,-Ты не принцесса! Ты-поганка!-она погрозила воображаемой себе пальцем и нахмурилась еще сильней,-Тебя ждет…-впрочем, что ее ждет, она и не придумала, а даже если бы и придумала, то не успела бы сказать-в это мгновение справа, из-за сосенок раздался визгливый и совершенно безошибочный лай.

-Ди-ик! Ах ты, поганка! –она сделала быстрый шаг и ступила на желтую траву,-Дик!

Лай прозвучал снова и в этот раз присутствовала в нем нотка, совсем не понравившаяся Юльке. Так он лаял в прошлом году, когда вывалялся. Тут наказанием не отделаешься! Мама заставит ее мыть проклятого пса в ванной.

-Ну черт тебя побери!-она понеслась в сторону лая, повторяя как мантру про себя: «Только чистый, только чистый!»

Добежав до сосен, Юлька остановилась. Должно быть, она и впрямь давно не была здесь -сосны успели вырасти и вверх и вширь и теперь не казались более хилыми и больными. Напротив, они выделялись яркой, густой зеленой кляксой на сером осеннем фоне.

-Ну и где ты?-не то, чтобы крикнула, а скорее произнесла она, переминаясь с ноги на ногу.

Дик словно ждал этого вопроса и гавкнул задиристо в ответ из-за сосен.

Юлька все еще сомневалась. Вдруг она вспомнила, что ни ей, ни тем более Дику, находиться здесь нельзя. И потом, если он не вывалялся, то наверняка что-то сожрал. Мысль о том, что глупый пес проглотил отраву и теперь заболеет, а может и умрет, была одновременно и пугающей и мотивирующей-Юлька решительно двинулась вперед, раздвинула лапник и шагнула в образовавшуюся прореху.

И снова оказалась на полянке так похожей на ту, что находилась в противоположном конце парка, что на мгновение, Юлька даже задумалась, не свернула ли она куда-то не туда и не вернулась ли обратно? Впрочем, эта полянка, была куда меньше предыдущей и казалась еще более…потаенной, укрытая в тени сосен.

Дика на полянке не было. А были там две женщины. Одна, совсем молодая, одетая в ярко-красный пуховик и шапочку с помпоном, а вторая, приземистая, широкая в кости, напомнила Юльке завхоза из школы, Тамару Степановну, про которую семиклашки шептались, что она зарезала мужа и была… Зэчкой, вот кем она была.

Женщины стояли у самого края полянки, в сосновой тени и совсем не замечали Юльку. Они оживленно, но очень тихо беседовали так, что до девочки долетали лишь обрывки из разговора и отчего-то показалось ей, что незнакомки говорят на иностранном языке, а то и вовсе дурачатся, как порой дурачатся дети, изображая из себя американцев.

-Оурргроуу!-важно завила пожилая, одетая в совсем тоненькую синтепоновую куртку омерзительно лилового цвета.

-Грухрау!-возразила молодая и погрозила подруге пальцем.

Юлька начала пятится назад да так и юркнула бы прочь незамеченной, но уперлась в лапник и на мгновение даже запаниковала-почудилось ей, что ветки вцепились в нее и тянут в разные стороны. Она инстинктивно рванулась вперед и, вылетев прямо на середину полянки, чуть не упала.

Женщины как по команде повернулись к ней. У молодой, в шапочке с помпоном, под глазом наливался чернотой огроменный синяк, придающий ее лицу полукомическое-полузлодейское выражение. Лицо ее пожилой товарки было в целом ничем не примечательным и все же была в нем некая неправильность, словно лепили его впопыхах и не выверили размеры и пропорции, а может и вовсе собрали из частей, принадлежащих разным людям.

Женщины внимательно смотрели на нее и молчали. Юлька тоже помолчала, а потом улыбнулась и даже кивнула вежливо, не раскрывая, впрочем, рта. Со взрослыми, тем более с незнакомыми взрослыми, тем более с незнакомыми взрослыми в запретной части парка на невесть откуда взявшейся полянке полагалось вести себя вежливо и…

«Осторожно…»-прошептала мама ей прямо в ухо. Аж щекотно стало.

-Здравствуйте,-наконец выдавила из себя Юлька, но в последний момент дала предательского петуха и вышло так, будто она задает женщинам не совсем понятный вопрос: «Здравствуйте?»

-Смотри какая…-не поворачиваясь к подруге процедила пожилая. Говор у нее и впрямь был странный, гортанный и ломкий.

-Одна-одинешенька…-мечтательно ответила шапочка-помпон, пожирая Юльку глазами.

-И вот отпускают же таких…-в тон ей продолжила синтепоновая куртка,-Без надзору…

-На самое дно…-закончила за нее шапка.

-Дно…-подтвердила куртка.

Юльке стало совсем неуютно. Взрослые, все без исключения, были странными и как правило раздражающе-медлительными как бегемоты на суше, но в этих тетях присутствовала некая потаенная, злая грация. Они стояли не двигаясь, но что-то подсказывало Юльке, что пожелай они, и мгновенно окажутся рядом с ней…над ней.

-У меня собака убежала,-заявила она и снова получился вопрос.

-Убежала?-повторила за ней молодая. Ее брови взметнулись вверх, правый глаз расширился комично, но левый, заплывший остался недвижен.

-Потерялась, стало быть,-констатировала пожилая.

-Собачка потерялась и девочка потерялась, какая пренеприятнейшая история…-хихикнула молодая. Ее старшая подруга коротко рассмеялась, как харкнула. И вдруг, прервав смех, она действительно харкнула, не плюнула, но харкнула вязкой, черной слюной и тотчас же улыбнулась так широко, что Юльке показалось-еще чуть-чуть и лицо ее да и вся голова расколется пополам и верхняя половина съедет вбок и плюхнется на пожухлые листья.

Во рту у женщины умещалось много острых, белых и маленьких зубов.

-Я полагаю,..-перестав улыбаться, сказала она,-…дорогая Издра, что девочку нужно помочь.

В голове у Юльки прозвучал щелчок. Такой себе щелчок, напоминающий звук, что издают игральные кости, когда ударяются друг о друга. Вот только, она точно знала, что внутри ее черепа, нет, че-реп-ной коробки, никаких игральных костей нет, а есть мозг, мягкий и губчатый и мозг этот только что включился со щелчком, в ответ на совершенно нелепую фразу пожилой зубастой женщины. Она должна была сказать «помочь». Девочке нужно помочь. Стало быть, Юлька просто неверно расслышала и делов-то.

Но она все верно услышала. Не девочке, а девочку и…

Не помочь.

Девочку нужно помучь.

-Конечно, конечно, любезная Здрава!-ответила молодая в шапочке. Она всплеснула руками и комично улыбнулась Юльке,-Что скажешь, маленький ангел?

-Мне нужно искать собаку,-ответила Юлька совсем тихо и попятилась упрямо назад, понимая, что там ее ждет этот чертов лапник, готовый вцепиться в куртку и не отпускать, пока эти две…эти две…

ведьмы

Услужливо подсказал мамин голос.

Она продолжала пятиться, ожидая, что женщины вот-вот бросятся на нее и не бросятся даже, а вдруг окажутся рядом, близко-близко и потянут к ней руки, но вопреки ее ожиданиям, обе

ведьмы

остались стоять на месте, глядя на нее не без интереса, но и без угрозы.

-Послушай, Издра,-задумчиво произнесла пожилая,-но если пес оказался здесь, то он уже…

-Ктинг…-в тон ей ответила молодая.

-Ну да,-кивнула ее товарка,-Ктинг,-и, вдруг, словно бы вспомнив о том, что Юлька еще рядом, на полянке,-Девочка, девочка, Юленька!

Юлька замерла, как укололи ее. Стало быть, они знакомы, вот только-откуда? А не из маминых ли она подруг?

-Из маминых,-тотчас согласилась пожилая,-А давай, мы тебе поможем собачку найти?

Юлька недоверчиво уставилась на женщину. Та кивала ей головой, медленно, как кобра и улыбалась, на сей раз не разжимая губ.

-И нам за это ничего от тебя не надо вовсе,-в тон ей заявила молодая. – Ни конфет там, ни печенья! Мы ради добра!

Последнее слово, она произнесла с такой паточной сладостью, что аж зажмурилась сама.

«Ну вот что!-хотела закричать Юлька, снова добравшаяся задом до края полянки и уже готовая дать стрекача, прямо в колючие ветки,-Я вас не знаю и ничего мне от вас не надо! От вас… воняет!»

От женщин действительно пахло так… Будь они собачками, Юлька бы подумала, что они вывалялись, вот только не в какашках как Дик в прошлом году, а в падали.

Она открыла рот, но вместо того, чтобы отвадить вонючих теток, вдруг, сама не ожидая от себя, спросила:

-Ничего-ничего?

Глупый получился вопрос и совсем непонятный, но обе женщины отлично его поняли и энергично замахали головами.

-Твой песик,-не давая Юльке опомниться, таинственно зашептала молодая, Издра кажется ее зовут или Искра,-во-он там,-она указала себе за спину, как-то смешно повернув плечо,-прямо за соснами, играет с мальчишками на площадке. Ты иди и забери его, проказника, только… не быстро иди, не спеши. Мальчишки, они…шустрые такие, скорые на дело, так что ты к ним…

-Аккуратненько,-закончила за нее товарка.

Они подошли к краю полянки, взялись за сосновые ветви как за занавески и раздвинули их в стороны, открывая проход. И замерли так, с приклеенными улыбками, не сводя своих странных, мутно-белесых глаз с Юльки.

Для того, чтобы выйти, Юльке пришлось бы протиснуться в проем, оказавшись, пусть и ненадолго между двумя женщинами. А этого ей делать совсем не хотелось и она опять попятилась, делая совсем крошечные шаги и чувствуя как колючки впиваются ей в то самое место, что мама все грозилась отшлепать.

И вдруг, она снова услышала лай. Совсем близко! И это был, несомненно, Дик.

Юлька даже и не поняла как оказалась у противоположного края полянки. Мама сто миллионов раз говорила ей-думать головой, но порой ноги сами принимали решения за нее, а за такими прыткими ногами разве уследишь?

И вот она уже протискивается в проем, стараясь не дышать-от женщин пахло совсем гадко. Ей показалось, что они разыграли ее и вот-вот прыгнут и… Но они стояли без движения и улыбались и смотрели на нее, нет, сквозь нее, мутно-белыми глазами и простирали свободные руки вперед, как угодливые швейцары и ей хотелось, очень хотелось как можно быстрей выйти на свежий воздух и оставить их вместе с их чертовой полянкой позади.

Так она и сделала.

За ее спиной раздалось тихое «вуш-ш-ш». Юлька повернулась и увидела, что сосновые ветви снова сомкнулись, будто и не было никакого прохода.

А может и впрямь все это ейпочудилось?

Как бы там ни было, а по дороге домой, как поймает Дика, конечно, она обойдёт эту полянку десятой дорогой.

Юлька хмыкнула и решительно потопала вперед. Остановилась в нерешительности и снова оглянулась, но теперь, когда сосны стояли стеной и полянка и женщины-вонючки пропали, все выглядело уныло как опустевшая арена цирка.

Где-то неподалеку снова залаял Дик. Было в его голосе что-то почти человеческое. Словно издеваясь, в ответ хрипло каркнула ворона и ее сухой, саркастический голос разнесся над парком, отражаясь от серого, тяжелого неба.

Юлька пошла на звук лая, и тотчас же остановилась в недоумении. Посреди неухоженной, замусоренной лужайки, метрах в трёхстах от нее, огражденная лишь низким, ржавым заборчиком, некогда выкрашенным в ярко-красный, а теперь в какой-то потрескавшийся цвет, находилась детская площадка: ржавые качели в количестве двух штук; турник с брусьями, похожий на безголового робота и паукообразная конструкция, в которой Юлька, пусть и не сразу, но признала шведскую лесенку, совмещенную с рукоходом, на котором сидели раскачиваясь несколько фигур, поначалу показавшихся Юльке обезьянками.

Она присвистнула даже и снова остановилась. Голову на отсечение, никакой детской площадки в этом краю парка не было и быть не могло. Тут и деревья-то росли еле-еле и были все больше…-она оглянулась на густые сосны и снова посмотрела вперед; из травы торчали кривые низкорослые уродцы, похожие на застывших осьминогов.

С другой стороны, если подумать, а мама всегда говорила, что нужно думать, а потом уж делать, то выходит, что она не была здесь…может и никогда не была. В таком случае, откуда ей знать, какие здесь должны быть деревья? И про детские площадки с маленькими человечками-обезьянками? Должно быть, это и есть те самые мальчишки, о которых говорили тетки.

И все же, разница между зеленой густой стеной за спиной и раскинувшейся перед нею мусорной лужайкой с деревьями-уродцами была…невероятной. Словно пройдя сквозь проем в лапнике, она переступила через некую невидимую границу и оказалась…

…не там, где была.

Юлька еще раз повернулась, резко, испуганно. На сей раз, она попыталась различить собственный дом, серую, почтенную девятиэтажку, силуэт которой был виден почти отовсюду в парке.

Дома и след простыл. Должно быть, его заслонили эти клятые сосны.

Ну хорошо, хорошо.

Она посмотрела вправо и улыбнулась даже немного-асфальтированная площадь и здание Думы остались на месте. Мама запрещала ходить по проезжей части, но сегодня – особенный день и ей вовсе не хотелось возвращаться обратно через полянку. Все, что нужно-это найти Дика, подлого, глупого пса и повернуть вправо.

Уродливое, массивное здание Думы успокоило ее и Юлька устремилась к площадке, заметно повеселев и даже принялась напевать какую-то песенку на собственном, только что придуманном языке, но тотчас же осеклась. Слова, что выходили изо рта живо напомнили ей о гортанном говоре давешних теток. Вонючек.

Площадка оказалась дальше, чем она предполагала. Юлька вовсю топала по твердой земле, приминая желтую, редкую траву и не забывая глядеть под ноги-мало ли, какие «мины» оставили здесь местные псы, а может и ее пес, глупый и подлый. Но площадка упрямо не приближалась. Человечки вовсю сновали по рукоходу и Юлька даже могла различить их болтовню, напомнившую визг в клетке для мартышек в зоопарке.

-Обезьян не кормить,-заявила она сама себе и хихикнула.

Дик, а это был несомненно он, снова гавкнул и Юльке показалось, что она увидела его у самого края площадки, сидящего в песочнице. Но стоило ей сделать шаг, как Дик пропал.

-Дик!

Нет ответа.

Наконец, она подошла к площадке. Все ей казалось, что она идет не туда и каким-то странным образом петляет на месте. Но вдруг, как в сказке, низенький ржавый заборчик оказался совсем рядом; руку протяни и коснешься.

Юлька потянула.

Металл был холодным и шершавым на ощупь. Хлопья некогда красной краски отслаивались, отчего вся поверхность забора казалась покрытой старой змеиной чешуей.

За заборчиком, на таком же ржавом рукоходе, нахохлившись как грифы, сидели три одетых в какое-то тряпье мальчишки. Все они, не мигая смотрели на Юльку.

На качелях, почти неподвижных и все же скрипящих, примостился еще один мальчишка. Этот был закутан в шарф, а шапку нахлобучил так, что и глаз не видать. Между шапкой и шарфом торчал только нос, белый как поганка. Мальчишка постоянно шмыгал этим носом, то ли подбирал сопли, то ли…

…принюхивался к Юльке.

В песочнице вяло боролись два паренька, одетых в короткие, не по размеру пальтишки и шапки-петушки. Лица у обоих были красные и злые, но даже в пылу борьбы, оба смотрели на Юльку, прямо-таки сверлили ее маленькими глазками-пуговками.

У противоположного края площадки, прямо к забору был привязан Дик. Он спокойно лежал, отвернувшись и положив голову на лапы. Ветер едва трепал его рыжую шерсть и неподвижный Дик более напоминал чью-то позабытую игрушку, чем живого пса.

Юлька остановилась. Схватилась было за забор, но тотчас отдернула руки-прикосновение к ржавому металлу было неприятно и ей сразу вспомнились мамины страшилки про столбняк и заражение крови. По уму, надо бы зайти внутрь и забрать пса, вот только, она нигде не видела входа.

-Пришла к нам девочка,-сухо заявил один из борющихся мальчишек. Он говорил сквозь зубы, тяжело дыша и получилось не «девочка», а как-то по-другому, будто он не выговаривал половину звуков.

-Верно,-согласился один из сидящих на рукоходе. Он поправил шапку, заломив ее на бок,-девочка пришла.

-А вот у меня никогда не было девочки,-пискляво сказал его товарищ. Он вовсю болтал ногами.

-Не было девочки,-в тон ему повторили оба борца и продолжили толкаться.

-Девочки,-прошипел носатый мальчуган на качелях. Он оттолкнулся ногами от земли и качели заскрипели неожиданно громко и жалобно.

Юлька молчала. В ее голове образовалась странная сказочная пустота как во сне и в этом сне снилось ей, что все без исключения не имеет значения. Ни мальчишки эти, ни потаенная полянка за спиной ни даже Дик, в особенности Дик. К тому же, пес лежал к ней спиной и мог просто походить на Дика, и, по здравому размышлению, вообще собакой не являться.

Бывает так, что сон, бессмысленный и скучный, внезапно наполняется тонкими и тревожными ароматами-предвестниками страха. В таких снах, Юлька порой осознавала себя спящей, но не могла ни контролировать развитие кошмара, ни тем более проснуться и ей оставалось всеми силами пытаться успокоить себя, переждать грядущий

кошмар

Но ведь сейчас, она не спит, верно? Она коснулась рукой металла -холодный и острый, неприятный и совершенно настоящий. А вот ветер треплет волосы, что выбились из под шапки и они щекочут щеки. Ветер тоже был настоящим. Или вот, к примеру, качели и их скрип и мальчишка, закутанный по самый нос-он ведь тоже вполне себе настоящий, верно?

Качели внезапно остановились-мальчик подставил ногу. Он резко встал и переваливаясь на коротеньких ножках как моряк, засеменил к Юльке. Остановился у самого заборчика так, что их разделяло буквально полметра и зашмыгал своим носом. Шапка сползла еще ниже и он, небрежным движением сдвинул ее на затылок, чтобы она не закрывала глаза.

Вот только, у него не было глаз.

Юлька взвизгнула и тотчас же осеклась, прижала руку ко рту. Пес, привязанный к заборчику навострил уши, поднял голову и повернул ее в Юлькину сторону. Это был Дик, несомненно Дик, но Юльке было не до него-не отрываясь, она смотрела на ровное совершенно, без следов глаз и глазниц, если уж на то пошло, мальчишеское лицо, на котором жил своей жизнью длинный, белый червяк – нос.

-Эта девочка,-пробурчал он из-под шарфа низким мокрым шепотом,-так себе девочка, но нам и такая девочка сойдет.

-Потому что у меня не было девочки,-плаксиво сказали все дети одновременно.

-Не было девочки с собачкой,-пробулькал носатый. Он вытянул вперёд руку в драной варежке, на которой когда-то были вышиты снежинки, а теперь остались лишь их контуры, более похожие на раздавленных пауков. Сквозь прорехи в рукавице потянулись к Юльке тонкие, извивающиеся макаронины. Именно так она и подумала, прежде чем закричать снова и в этот раз крик получился что надо-стая ворон, сидящих на уродливом дереве неподалеку, взвилась вверх возмущенно каркая.

Макаронины!

Тонкие, белые вареные макаронины.

Ползут.

Юлька сделала шаг назад и еще один и еще, а потом повернулась и побежала прочь изо всех сил.

Только ничего подобного не случилось. Вот она бежит, несется и чувствует холодный упрямый ветер, что бьет ей в лицо, а вот она снова стоит перед низким заборчиком и тонкие белые холодные черви, растущие из мальчишеской руки, мягко прикасаются к ее вискам, ласкают лицо почти нежно. И Дик, Дик смотрит на нее не отрываясь.

А потом случилось совсем странное и страшное. Белые холодные черви вдруг оказались внутри и даже не внутри че-реп-ной коробки, нет, но внутри Юлькиной души и почувствовав их ледяное прикосновение, она на мгновение буквально, на миг, равный одному биению сердца, увидела себя со стороны так, будто очутилась в теле мальчишки, стоявшего напротив, безглазого, но в то же время-зрячего. Увидела себя не так, как обычно в зеркале, а странно искаженной, неправильной.

Увидела пейзаж за собственной спиной.

Не было ни парка, ни сосен.

А было низкое, темное до черноты небо. Был медленно падающий редкий грязный снег. Была черная, твердая земля, равнина, упирающаяся в горизонт.

Были черные камни-клыки, торчащие из земной тверди.

Не было ни дня, ни ночи, а было равнодушное радиоактивное свечение, исходящее от крошечного, далекого и холодного диска на небе.

И прежде, чем Юлька успела сделать лихорадочный вдох, набрать в чужую грудь воздуха, чтобы закричать, она снова оказалась внутри себя.

***

Мальчишка, что только что стоял перед нею, снова сидел на качелях, равнодушно покачиваясь и зевая во весь рот.

Двое других, как ни в чем не бывало, возились в песочнице, а те, что сидели на рукоходе, отвернулись прочь, болтая ногами и ерзая.

Что-то ткнулось ей в ногу.

Юлька медленно опустила голову вниз и увидела Дика, конечно же – Дика, глупого и подлого пса. Он стоял перед нею, глядел прямо в глаза, серьезно и без тени вины.

Она нагнулась механически и прикрепила поводок к ошейнику. В голове была какая-то кутерьма как снег в телевизоре.

Потрепала Дика за ушами. Шерсть у него была мокрой и жирной, словно он и вправду в чем-то вывалялся, но странным образом, Юльке вдруг стало все равно.

Пес тихонько зарычал и это тоже показалось ей вполне нормальным. С какой стороны не погляди, а он побывал в каосгин Сабнаки, в землях Сабнака и вернувшись обратно, принес с собой… гостей. Стоит ли судить пса за это?

-Ты-глистатый, да?-она наклонилась и ухватившись обеими руками за песью голову, заглянула Дику в глаза. Он зарычал чуть сильней, но не шелохнулся; в глубине красноватой склеры метнулись прочь юркие тени.

-Глистатый!-хихикнула Юлька.-И я теперь глистатая! С кем поведешься…-она еще раз хихикнула и пошла прочь, решив срезать через полянку, ничего страшного. К тому же, ей страсть как хотелось как можно быстрей оказаться дома.

Поцеловать маму.

Прямо в губы.

+2
23:50
788

Достойные внимания