Слон е7

... секреция адреналина резко повышается при стрессовых состояниях, пограничных ситуациях, ощущении опасности, а также при тревоге, страхе и усиленной мышечной работе.

***

Волны беспокойства и сдержанного, напряженного ожидания, перекатывались по залу, как морской прибой. Глухо рокотали, обвивались вокруг столпившихся людей, подбирались к освещенной сцене, разбивались пеной и откатывались назад, в перешептывающийся зал. Сцена была пуста и свободна, только посередине, как валун на песчаном пляже, стоял небольшой столик, по бокам его — два простых стула, а на самом столике — доска, фигуры и шахматные часы. Обыкновенные часы с двумя циферблатами и большими клавишами наверху, так похожие на взрыватель, готовый выплеснуть чудовищную энергию в окружающее пространство.

Шелестящий зал на мгновение замер ... хлопок, другой ... негромкие, сдержанные аплодисменты покатились, приветствуя игроков. Справа показалась Ю Чэнь, китаянка, игравшая черными, слева — Ольга Панфилова, Россия, белые. Рукопожатие, вспышки фотокамер, всё быстро и сосредоточенно.

— Как большие... Такие серьёзные девчонки, — вполголоса сказал кто-то.

Фёдор смотрел на сцену и чувствовал, как потеют его ладони и окружающие звуки становятся ватными, едва слышными. Китаянка сидела спокойно и прямо, глядя куда-то в сторону. Взяла стакан с водой, отпила, поставила на стол. Ольга перебирала в пальцах свой счастливый кулон — серебряного морского конька, которого Фёдор подарил ей на двенадцатилетие и в честь одного из первых выигранных серьёзных турниров.

Уже давно Ольга, а для него всё ещё Оленька, Олюшка, ... зайчик. Это была их любимая игра, в детстве. Скажет он: «Здравствуй, зайчик!», Олюшка сложит маленькие лапки перед собой, склонит голову и спросит так жалостно: «Морковку принёс?», что сердце его переполняется нежностью и оба весело смеются.

«Зайчик...» Он так и не смог привыкнуть к её победам. Сначала в районном шахматном кружке, где один за другим сменялись её соперники, становясь всё старше и старше. Удивленные, недоумевающие, сердитые, когда маленькая черноглазая девочка по другую сторону доски уверенно добивалась своего. Она давно обогнала папу, а он всё никак не мог поверить, что его маленький зайчонок имеет вот этот сумасшедший рейтинг, что недостижимый для него второй разряд был взят ею с легкостью ядра, пролетающего сквозь бутафорскую крепостную стену.

«Как большие...» Только Федор знал, сколько раз этой девочке уже приходилось делать трудный выбор, сколько труда, нервов и денег было вложено в долгий путь к успеху, в её талант. От чего Оля-маленькая научилась отказываться, как они вместе выкарабкивались из горечи редких и потому особенно обидных поражений. От чего пришлось отказаться ему, променяв свою жизнь на будущее своей дочери. Сколько раз он отказывал себе в необходимом, вновь и вновь делая выбор в пользу её будущего, и постоянно отвечая на вопрос — а нужно ли это? а правильно ли он делает? да, нужно, да, правильно, потому что ты ничего не значишь, а она... она ... любимый зайчик.

— Ну что, Фёдор Петрович, сожмём кулаки? Соперник серьёзный, ну и мы не лыком шиты, — прошептал подошедший тренер. — Будем посмотреть...

«Кулаки? Если б это было так просто.» Выдавив вымученную улыбку, Фёдор прерывисто вздохнул, пытаясь унять едва заметную дрожь в теле. Нервы не слушались.

— Ну что они тянут...

Ему уже было душно в костюме; пот противными ручейками пополз по спине и где-то в груди бухала знакомая паровозная топка, разгоняя нестерпимый жар всё больше, больше, больше.

— Да не волнуйтесь вы так, Фёдор Петрович. Это же блиц, через двадцать минут всё будет кончено, так или иначе...

— Прошу тишины! — прозвучал громкий голос из динамиков и зал замер, затаился. Последние ручейки разговоров перешли на шёпот и исчезли.

Повинуясь невидимому зрителям знаку, соперницы подобрались и придвинулись к доске. Ю Чэнь — невозмутимая, как каменная статуя Будды, Ольга — живая, как затаившаяся, текучая вода, готовая каждую секунду взорваться кипящим гейзером. Миг... и Ольга, передвинув пешку, нажала клавишу часов. Игра началась!

На большом экране над сценой вспыхивали ходы; пешки, кони, слоны пропадали и появлялись в новых местах. Руки соперниц порхали над доской, плавно подхватывая фигуры и неслышно перемещая их по клеткам, вновь и вновь возвращаясь к клавишам часов. Щёлк! Плавный полёт... Щёлк! Секунда на размышление, миг на движение, удар по клавише! Щёлк! Вот Олина рука застыла над доской, пальцы нерешительно пошевелились в одну сторону, в другую... кисть, как чайка, нырнула вниз, передвинула ладью, метнулась к часам. Щёлк! Тренер одобрительно кивнул головой.

Дебют проскочили быстро и вот уже времени на каждый ход затрачивается все больше и больше, напряжение натягивается, как воротом древней катапульты. Фёдор уже потерял нить игры, он видел только, что борьба идёт равная и упорная, за каждый дюйм шахматной доски, за каждую клетку. Вот Ольга задумалась над ходом. Пробежали пять секунд, десять, пятнадцать. Фёдор поймал себя на том, что перестал дышать. Ольга машинально взяла серебряного конька в кулачок, другой рукой двинула своего слона вперед и, подхватив черного коня, убрала его с доски. Группка китайцев неподалёку встревоженно зашелестела, склоняясь друг к другу головами. Теперь задумалась Ю Чэнь. Фёдор закрыл глаза. «Держаться, держаться! Давай, девочка, ты можешь, давай, родная моя!» Потом открыл глаза и заставил себя смотреть на сцену. Так уже было однажды — с закрытыми глазами он терял равновесие и мог упасть. Сейчас это могло помешать её игре. «Смотреть, держаться!»

Ю Чэнь сделала ход, мягко, кошачьей лапой двинув свою фигуру вперед. Ольга быстро ответила. Размен. Ещё размен. Тренер едва слышно чертыхнулся. Фёдор не верил своим глазам. Количество взятых белых фигур росло с пугающей быстротой. Плюс две пешки у китаянки. Плюс две пешки и конь. Снова размен.

— Господи, что она делает? Оленька, зайчик... — он схватил тренера за плечо. — Ну скажите же ей!

Ольга передвинула белоснежного слона на е7, нажала клавишу и ... замерла, неверяще глядя на доску. Потом сгорбилась и обречённо закрыла лицо руками. Китаянка улыбнулась, медленно протянула руку и сняла белого слона с доски, поставив на его место черного ферзя. Клавиша пошла вниз и часы щёлкнули. Ольга сидела, закрыв лицо руками, словно боясь снова посмотреть на доску. Фёдор повернулся и пошел прочь.

***

На площадке второго этажа было пусто и безжизненно. Ну почти.

— Ты представляешь, — донеслось слева. — Я ей говорю, мне Ральф Лорен нужен, а она такая — Лорена не осталось, возьмите Гуччи. Это мне-то — Гуччи??! Ну да ... Деревня!

Фёдора передёрнуло. Девица в обтягивающем костюме, вольготно расположившаяся на кожаном диване, покосилась на вышедшего мужика, тяжко вздохнула и спросила в телефон: — А у тебя что?

Фёдор сделал шаг и чуть не упал, споткнувшись о розовощёкого малыша, уцепившегося за его ботинок.

— Эй, там, осторожнее, слепой, что ли? — послышался гневный голос. — Максик, сколько раз тебе говорить, иди тут играй! Да. А он что? Я тебе так скажу, Наташ...

Фёдор вздохнул и стал спускаться по круговой мраморной лестнице к видневшемуся внизу столу охранника. Добравшись до немолодого мужика в форме и, вытащив из кармана пачку сигарет, безнадёжно спросил: — Курить нельзя?

Охранник поморщился и покачал головой.

— Что, нервы? Да ты присядь, — служивый зевнул и рассеянно глянул на монитор. — Ууу, здесь такое бывает. Недавно из-за штанов скандал был. Представляешь, один гроссмейстер, швед, пришел на игру в бермудах. А ему говорят — нельзя в бермудах, давай брюки одевай. А он — да ну вас, я всегда в них хожу, и вообще, это мои счастливые штаны...

Из зала послышался отдаленный шум аплодисментов и гулкий голос судьи. Фёдор тоскливо посмотрел наверх и обомлел. Сквозь баллюстраду второго этажа протискивался тот самый малыш, пытавшийся достать прилипшую снаружи блестку. В горле мгновенно пересохло. Фёдор сделал шаг и негромко, но слышно сказал: «Эй, мамаша, ребенка приберите...» Малыш заинтересованно глянул на дядьку внизу и сорвался. В тот же миг Фёдор, не раздумывая, оттолкнулся и прыгнул, протягивая вперед руки. Спустя мгновение тело взорвалось болью от ушибленного живота, локтей, коленей. И тут же пришла довольная мысль: «Поймал!»

Впервые за этот вечер Федор счастливо, глупо улыбался. Кое-как поднялся, сел на холодном полу, прижимая к себе малыша. Тот крутил головой, во все четыре зуба ухмыляясь забавному дядьке, придумавшему такую смешную игру. Рядом уже хлопотал охранник, то хватаясь за рацию, то порываясь бежать куда-то, то дергая его за плечо.

— Мужик, ты как? Ты в порядке???

А Фёдор прижимал к себе малыша и всё думал: «Поймал... Ай, молодца!»

Охранник наконец угомонился и присел на корточки.

— Ну ты даёшь, герой! Слушай, вот это был рывок! Фантастика!!! Как ты успел, а?

— Не знаю, — пожал плечами Фёдор. — Адреналин.

Двери наверху распахнулись, по лестнице повалил народ, а он всё сидел, улыбаясь и иногда морщась от отдававшейся во всем теле тупой боли. Охранник помог ему подняться на ноги, взял на руки малыша и тут Фёдор увидел, как сверху спускаются тренер и дочка.

Ольга шла, весело помахивая сумочкой, а тренер с гордостью и радостным удивлением оглядывался по сторонам. Фёдор видел, что случилось что-то хорошее, но не понимал, как это стало возможным. Ольга подошла к нему и довольно кивнула.

— Выиграла!

Голова его закружилась и всё вокруг потеряло резкость.

— Но как???

— А! Ты тоже купился! — Ольга ехидно показала на отца пальцем. — Я её обманула. Был большой риск, но... Жертва слона и мат в три хода!

Она подняла руки и закружилась на месте, мечтательно зажмурившись.

— Белые начинают и выигрывают!

Необыкновенное счастье наполнило Фёдора. Он схватил дочку в охапку, поднял и закружился вместе с ней, шепча: «Выиграла, выиграла, ты мой зайчик...», — и пытаясь утереть побежавшие слёзы о её плечо.

Ольга смеялась.

— Ну пап, ну поставь меня на место! Я же не маленькая уже, в самом деле!

Фёдор поставил её на пол и остановился, стараясь отдышаться и унять шум в ушах. «Мы победили!» — стучало в голове. Ольга притворно сердито топнула ножкой и тут же лукаво улыбнулась.

— Пошли мороженое есть!