Мир

Шлёп. Шлёп. Босые ноги, свешивающиеся вниз, разбрызгивают воду, капли взмывают вверх и, становясь дождём, падают в океан, наполняя его новыми адептами. Юный взгляд скользит по плоскости воды, ограниченной серым, в тучах, небом. И внизу глубоко-о-о! Три ярких факела позволяют увидеть дно, но ведь это явный обман. Где же всё? Скрывающееся под толщей океана пространство напоминает сейчас гладкую пустыню... Обман зрения.

Зиусудра-то ошибался, какие там семь дней! Идёт уже сороковой... Эй! Есть ли у нас овцы и быки? Почему нет ответа?! Впрочем, ладно, не понимаете и не надо. Да и Ану не увидит ничего сквозь такую-то пелену из туч... Как там было? «Скот степи, зверей степи, всех мастеров я поднял...» Быки и овцы точно должны быть, если, конечно, Ормузду Рассам ничего не напутал и не взял по неосторожности не тот текст. Хотя он и относится к сказаниям жителей славного Кадингирры, сути то не меняет.

Помню, как огромное строение, тень от которого закрывала полгорода, покачнулось. Питер Брейгель, ну, который старший, ближе всего показал это нелепое сооружение. Я гордо стоял на его вершине в числе немногих, я был у самого неба, мог дотронутся рукой до пролетающих мимо белоснежных облаков. Но что-то мы не рассчитали: после первого толчка последовал второй, а потом громогласный низкий голос произнёс... Прямо как сейчас. Точно! Бас многократно отражается от небесного свода и заставляет дрожать, глядя на бушующий под ногами океан. Внезапно я падаю вниз. Тогда я не обрёл крыльев и рухнул на землю, сейчас же погружаюсь в воду.

Задыхаюсь! Вдруг вода, уже готовая проникнуть сквозь искажённый в крике рот, отступила, океан не захотел принимать новую жертву, ему достаточно тех, что навсегда остались там, в его глубинах, вместе с обломками нелепого строения, вместе с... Опять бас. Боже! Я силюсь понять, что мне говорят, но не могу. И хоть башне уже больше двух тысяч лет, отголоски тех событий до сих пор слышатся в нашей жизни.

Я упал вниз, сдёрнутый с нагретых солнечными лучами кирпичей, и полетел на землю. Я был готов разбиться в лепёшку, но поток ветра в последний момент подхватил меня и куда-то понёс... Некто снова что-то произносит своим низким голосом. Эхо ещё какое-то время повторяет его слова, а я уже лечу вниз, чтобы вновь очутиться в ненасытном океане. В этот раз я, наученный горьким опытом, уже не кричу, а, зажмурив глаза, смирно пережидаю погружение...

Несколько позже того знаменательного падения тоже была вода. В абсолютной темноте, как ни странно, не было страшно. Тёплые воды омывали моё тело, из-за стены доносился приятный убаюкивающий голос, такой спокойный и приятный... А сейчас холодная вода и бас, эхо от которого, наконец, исчезло вовсе. С меня стекают капли воды: я поднимаюсь вверх. Волосы вымокли и скатались, тело дрожит, я вопрошаю к нечто: «Когда же это всё кончится?» Вдруг вместо баса слышится тот самый убаюкивающий голос, бешено бьющееся сердце сразу замедляется, а на губах появляется улыбка.

Третий раз. Я уверен, он и последний. Толща воды снова приближается ко мне, такая угрожающе тёмная и неизведанная. Как та невероятно красивая ночь, когда город спал под светом полной луны. Именно в ту ночь толпа не узнала двух ангелов в образе мужей, люди стучали в дверь, кричали, ломились в окна. Я не мог успокоить беснующихся зверей, диких и необузданных. Но мои гости сами смогли за себя постоять. Вскоре небо над городом окрасилось десятками огней и... Я гляжу вверх и чувствую, как неуклонно приближаюсь к факелам.

Помню, как воды расступились перед нами, даруя спасение от преследователей. Мы шли по песчаному дну, оставляя сотни, тысячи следов, которые тут же были поглощены морем. Вместе с армией, мчащейся позади. Нас вёл белобородый старец (он бы точно смог понять, что хочет сказать обладатель баса). Старец уверенно шёл впереди великого множества людей, а море отводило многометровые волны, создавая дорогу...

Я снова оказываюсь на воздухе, зубы отбивают чечётку... «Ну, всё?» — спрашиваю дрожащим голосом. Опять нет ответа. Серое стальное небо между тем медленно скользит всё ниже и ниже, открывая моему взору новый мир. Я поражён. Океан остаётся далеко внизу... Да и океан ли это вовсе? Меня охватывает какое-то новое, светлое чувство, а замёрзшее тело окутывает белый виссон. Убаюкивающий голос что-то шепчет прямо на ухо, я успокаиваюсь. Рядом бас разговаривает с другим, тоже мужским, голосом, отдалённо знакомым мне. Тогда рядом с неспешными мутными водами великой реки нам явился белый голубь и закружил вокруг худой фигуры, выходившей из воды. С небес раздался голос, а мы стояли и благоговейно молчали, глядя на происходящее чудо. Была зима, но холода не достигают тех мест...

Мне тоже тепло, я смирно сижу и смотрю на мир, который был, конечно, гораздо больше того океана, что остался где-то там, внизу, но вместе с тем мир этот мнился гораздо более загадочным и удивительным, чем толща воды и серое стальное небо. Бас воодушевлённо произносил непонятные мне слова, я ничего не отвечал ему: и так понятно, что разговариваем мы на разных языках. Меня согревал белый виссон, а рядом слышалось дыхание, такое знакомое и родное.