Ойк

Ойк и сам не помнил, как оказался на этой антресоли. Может он всегда там жил? По крайней мере его это жильё вполне устраивало. Сухо, пыльно, уютно, пустые стеклянные банки своим неярким блеском оживляют интерьер, а картонные коробки и кипа старых журналов заменяют мебель. Ойк любил полистать какой-нибудь журнал на досуге, картинки посмотреть; вот так, листая, и читать научился.

Когда Хозяин квартиры уходил куда-нибудь по делам, Ойк выбирался из своего убежища и, тщательно расчёсывая роскошную гриву перед зеркалом в прихожей, любовался своим отражением: "Красавец! Пожалуй, я похож на шаровую молнию." Серый пушистый комок дополняли чёрные глазки-бусинки и такой же чёрный блестящий нос: "Я мог бы сделать карьеру "смайлика" в каком-нибудь издательстве". Но привычка к одиночеству и тишине похоронила мысли о карьере: "Вся эта суета не для меня".
Затем Ойк навещал герань на кухонном окне и, в зависимости от настроения, устраивался смотреть в окно, размышляя о странностях бытия, или читал книги, разложенные на столе: Хозяин писал какую-то серьёзную научную работу.
Иногда на Ойка находило шаловливое настроение: он прятал хозяйские очки в кухонный шкаф, скидывал с письменного стола ручку или карандаш, заталкивал один тапок далеко под диван или, оторвав пуговицу от пальто, прятал её в туфель. А потом трясся от тихого, еле слышного хохота, наблюдая с антресоли, как Хозяин, кряхтя и громко возмущаясь, разыскивает пропавшие вещи.
Как-то раз, заметив на столе энциклопедию, Ойк задался целью определить, кто же он такой. Долго листал страницы, рассматривал рисунки и фотографии, но так и не понял: то ли он домовой, то ли привидение. В общем, вопрос остался открытым. "Не важно, кто ты, - решил Ойк, - домовой, квартирный или антресольный, главное - быть доброй и полезной сущностью".
С этого момента поведение Ойка изменилось, он перестал делать мелкие пакости и даже старался сам найти и положить на видное место потерявшуюся вещь. Хозяин-то человек неплохой, безвредный, да и в возрасте - тяжело ему шарить под столом да под диваном. Ойк осознал себя "помощником", и так тепло и радостно стало на душе, теперь-то он не сам по себе, а вроде как при деле.
Помощник звучит гордо!
"Вставай, лежебока антресольный, на работу пора!" - говорил себе Ойк, проснувшись утром, и, дождавшись ухода Хозяина, отправлялся осматривать квартиру на предмет какого-либо непорядка и поливать герань, отчего та радостно цвела, раскрывая пышные яркие соцветия.
Однажды к Хозяину зашла соседка. Она долго и настойчиво что-то тараторила в прихожей. Ойк смог разобрать только "котика" и "ненадолго" и тут увидел с антресоли этого рыжего дьявола. Кот потёрся об ноги хозяйки, безразлично окинул взглядом Хозяина и, грациозно ступая, пошёл осматривать квартиру. Стол как стол, ничего интересного, подоконник, шкаф, шифоньер... И вдруг чуткое ухо зверя уловило какой-то шорох на антресоли. Мышь?!! Рыжий насторожился, охваченный охотничьим азартом, зелёные глаза загорелись хищным блеском. Стремительный прыжок... Но Ойк не растерялся и быстро двинул коробку навстречу опасности, а для пущей убедительности ещё и банку на кота скинул. Шум! Звон! Кошачий вопль! Возмущённый Хозяин! Обиженная соседка!
Ну в общем, всё хорошо закончилось. Незваные гости удалились, Хозяин подмел осколки, водворил коробку на антресоль, и счастливая безмятежная жизнь вернулась в своё прежнее русло.

Через некоторое время судьба подкинула новый сюрприз - робкого светловолосого мальчика лет пяти по имени Вася. Сначала Хозяин долго разговаривал на кухне с красивой, но грустной женщиной. Она уговаривала, он не соглашался. Потом женщина попрощалась и со словами "всего лишь на месяц" ушла, а Вася остался.
- Ты мой дедушка? - мальчик поднял на Хозяина грустные голубые глаза, в которых застыли готовые вот-вот сорваться слёзы.
- Да, Василёк! Давай знакомиться: я твой дедушка Иван Игнатьевич. Что же мне с тобой делать-то? Ты есть хочешь? Может кашу? Или сосиски?
- Я кашу не люблю! Лучше сосиски или пиццу.
- Пожалуй, мне придётся в магазин сходить. Не побоишься один остаться?
- Нет. Я не маленький!
Дед усадил мальчика за свой стол, выдал ему бумагу, карандаши и спешно ушёл.
Ойк внимательно прислушивался к шорохам и сопению, пока к этим звукам не добавились всхлипывания и тоненькое подвывание. Ойк разволновался и выглянул из своего убежища:
- Ты чего это? Ревешь?
Мальчик перестал всхлипывать и, повертев головой, упёрся удивлённым взглядом в живую игрушку на антресоли:
- Ты Чебурашка?
- Не-а, я Ойк - помощник твоего дедушки.
- Ты здесь живёшь?
- Да, вон там, на антресоли. Можешь меня не бояться.
Слёзы моментально высохли:
- А я и не боюсь! Мне скоро шесть лет будет!
Ойк приблизился к столу:
- Какой замечательный рисунок: домик, дерево, мальчик с мамой.
Голубые глаза малыша снова наполнились слезами:
- Я домой хочу, к маме!
- Конечно-конечно, мама скоро приедет за тобой, я слышал. А пока ты здесь, научишь меня рисовать?
- Хорошо.
Василёк подвинул Ойку лист бумаги и стал показывать, как правильно рисовать домик. Они так увлеклись, что не услышали, как открылась дверь.
- Вася, я пришёл! Ты тут не скучал?
Ойк быстро шмыгнул на антресоль.
- Нет, дедушка! Мы с Ойком рисовали.
- С каким-таким Ойком?
- Ну, с твоим помощником, что на антресоли живёт.
- А-а-а, - задумчиво протянул дед: "О-хо-хо, детские фантазии. Ничего удивительного, незнакомая обстановка, стресс".
А вслух сказал:
- Василёк, а давай завтра в зоопарк сходим! Ты как, не против?
- Не против! Не против! - обрадовался мальчик и подумал: "Дедушка - хороший!"
Вечером утомлённые дневными событиями люди рано легли спать и быстро уснули. Только Ойку не спалось. В его жизнь пришло нечто новое, непонятное, но, кажется, хорошее. В голове стали выстраиваться планы совместных дел, игр, бесед. Вообще-то, ему и одному жилось неплохо, но дружба открывала новые неизведанные горизонты.
Каждый день, когда они оставались в квартире одни, начиналось веселье. Василёк научил Ойка играть в прятки и догонялки, Ойк рассказывал мальчику сказки и смешные истории, а заодно и с некоторыми буквами познакомил.
Дедушка тоже старался: водил Васю в кино, в парк, в бассейн, добросовестно отвечал на все его "почему" и получал в награду весёлый детский смех, нежную улыбку, счастливые глаза. Внуку прощалось всё: рассыпанный сахар, разбитая чашка и даже разрисованная рукопись (Вася так старался!). А чашку нечаянно Ойк разбил, но дед не поверил, только вздохнул и головой покачал.
Месяц пролетел очень быстро. Василёк радовался - скоро мама приедет! А дед даже думать не хотел о предстоящей разлуке, хотя понимал, что она неизбежна.
И вот настал этот счастливый для мальчика момент - мама приехала! Схватила Ваську в охапку, обняла, расцеловала, закружила. Разговоров - на весь вечер!
А утром сборы, тяжёлый момент прощания.
Василёк обнял деда за шею, прижался к влажной колючей щеке:
- Я люблю тебя, дедушка! Не плачь!
А потом подбежал к антресоли:
- До свидания, Ойк! Ты мой самый лучший друг!
- Я буду скучать по тебе, - тихо донеслось в ответ.