Незаменимый

Глава 1.

Не знаю, как насчет других «неодушевленных» предметов, но будильник – точно бездушен. Только он может петь такое, что с первой секунды становится страшно, со второй тошно, а с третьей ты уже настолько взбешен, что от смерти этот кусок железа со стрелочками спасает лишь надежда тихонечко, без лишних движений, вернуться в прекрасный мир бессознательного. Потом проходит время, и понимаешь, что надо вставать на работу, учебу, да и тот самый сон уже не вернется. Встаешь в холодную и чуждую твоим желаниям и потребностям реальность – чистишь зубы, ешь, думаешь о предстоящем дне. А ненависть к будильнику остается. Так и началось мое «сегодня», как и «вчера», «позавчера» и так далее.

Когда же отменят утро? От него одни страдания. Вчерашняя водка в черепе взрывается, словно бензин в двигателе машины, которая уже давно не нарушала скоростные ограничения. Ничего не помню, а это значит, что покутили мы отлично! Сейчас посмотрим… Да уж. Надо ввести в инстаграм функцию, которая будет запрещать постить в пьяном состоянии. Пьяный Муд, лицо все в вине, делает сальто и приземляется на спину, Ак поливает-крестит его водкой, приговаривая «объявляю тебя мужем и женой», а я, видимо, все это дело снимаю. Придурки, а не друзья. Чего удалять, все уже посмотрели…

Интересно сколько я вчера денег оставил в этом кабаке… Сообщения: «Покупка», «Покупка», «Покупка», «Баланс 430 рублей». А до зарплаты неделя. Вот что за несправедливость: за простой человеческий отдых надо платить деньги, да ещё столько. Скоро уже люди не смогут и дышать бесплатно. Выходишь ты на улицу: смотришь на мир, все его краски, слышишь магическую музыку городской жизни, ловишь всем телом этот легкий весенний ветерок. И рвет из тебя наружу: «Мир, любимый мир, вот он я, лови!» – затянешься воздухом этой дивной новой жизни, и тут из кустов появится полицейский, закроет тебе нос и рот дубинкой и чинно произнесет: «С вас пятьдесят рублей, уважаемый». Что за времена…

Ладно, с деньгами, друзьями и прочими делами я решу, сейчас надо полежать в ванной, поправиться.

Зарубил на скоряк хлеб с сыром, выпил 3 стакана воды и осторожно, стараясь не шевелить шеей, головой и всем остальным выше груди, на которую я вчера принимал литрами, прошел эти несколько метров до заветной комнаты. Время есть, можно не спешить. Развалился, подумал о жизни, почистил зубы прямо в ванной. Вообще не люблю чистить зубы, всегда делаю это между делом. Не хочу, чтобы меня считаликонкистадором, наевшимся ацтекского золота.

Нет, все-таки утро – хорошее время. Особенно, если не нужно сразу после пробуждения бежать куда-то, сломя ноги от скорости, голову об дверные проемы, руки об «передайте за проезд».

Как же хорошо…

Черт возьми! Уже восемь! Сейчас опоздаю!

Выскакиваю из ванной, наспех вытираюсь, одеваю что попало и вылетаю из дома, как левый прямой Макгрегора.

Так, к остановке, пулей! Опоздаю хоть на секунду – лишусь премии. А я Инве обещал – этим летом точно в городе не торчать! Вздрагивает в кармане, видимо, телефон. Достаю на бегу.

«Доброе утро, любимый!».

Так, котенок, мяу-мяу, конечно, и все дела, но отвечу позже. Тут судьба нашего Крыма решается!

Мой автобус! Сейчас уедет. Ну нет, так просто Лида без моря, пьянок и девочек никто ещё не оставлял, даже мама в школьные годы! Прибавляю ходу! Залетаю в последнюю секунду так, что мою тень прищемило. Надеюсь, без обид.

– За проезд, пожалуйста, – говорю и передаю купюру парню. Не слышит.

– Передайте, пожалуйста, – опять говорю. – За проезд не передашь? – Никак. Не слышит и все. Ну, и ладно с этими наушниканцами, не особо-то и горел желанием. Проехали пару остановок, а водитель все ещё не кричит, разрывая себе горло ради поганых двадцати рублей:

«Так, за проезд передаем» или «Пока все не передадут за проезд – дальше не поедем».

Ну да ладно… Так, моя остановка. Выхожу.

Бегу, осталось 5 минут. Должен успеть, просто должен!

Слева бабушка сидит и просит милостыню. А на моем пути ни одна попрошайка не остается без денег и ни один промоутер с флаерами. Я ведь тоже когда-то был беден… Останавливаюсь, кидаю ей полтинник – последнее, что было налом.

– Держи бабуль, – ноль эмоций. Будто меня здесь и нету. Я не падкий на благодарности и добрые слова. Но я деньги отдал, можно сказать, одни из последних, да ещё и время, все отделяющее меня от моря, и жду своей заслуженной устной благодарности. Ведь, если из человека вырвать вежливость, что останется? Пустая, злая душа.

Пока я стою и жду, как Наполеон ключей от Москвы, мне прилетает менее приятная вещь – мясистое плечо какого-то мужика. Врезался и отлетел от моих костей в пальто.

– Дружбан, осторожнее будь-то, а. Здесь и бабуля рядом сидит, а ты ходишь тут, плечами размахиваешь. – Бабуля все молчала, как и этот мужчина. Последний таращился сквозь меня с такими ошарашенными глазами, будто на чердак его дома приземлилось НЛО, и он не знает, что делать – вызвать полицию, допить пиво и убежать к соседу или попытаться зарезать этих слуг Америки и врагов Отечества. Это продолжалось секунд пять, может, десять, потом он перешел на другую сторону тротуара и, все ещё озираясь в мою сторону, продолжил движение. Что ж за день сегодня?

Так… 8:59. Да черт возьми.

9:09. Подбегаю ко всем, становлюсь в строй, будто был здесь с самого начала. У нас босс, в общем, вполне адекватный, но то ли в армии пересидел, то ли пересмотрел «Неудержимых», – имеет страсть к утренним построениям персонала, всяким «Так точно» и «Никак нет» и другой экзотике, на которую при большом желании и зарплате можно было закрыть глаза. Ещё он любил проговаривать слова, которые он считал особо важными, по слогам. Справа от меня в строю стоял Муд.

«Ну че, живой?», – спрашиваю чуть глумливым шепотом. Не отвечает. Наш Сильвестр Сталлоне, или кем он себя возомнил, все затирает про прогулы и опоздания.

«Если кто забыл, товарищи персонал, я напомню. У нас – серьезнейшая компания, единая система, ме-ха-низм, который начинает работу строго в девять утра, а заканчивает, как минимум, в шесть вечера. Каждый сотрудник – гайка, винтик, болт в этом механизме, нет хоть одного из вас – механизм ло-ма-ет-ся. Ваши гриппы, свадьбы, другие болезни и неблагоприятные происшествия меня аб-со-лют-но не волнуют. Хотите заболеть – ищите работу в боль-ни-це. У нас тут бизнес, война и кон-ку-рен-ци-я. Всем все ясно?

– Так точно, босс, – все твердили.

– Я надеюсь, – он оглянул присутствующих, – где опять этот Лид? – спросил он, обращаясь к Муду.

– Так вот он я, босс, – говорю.

– Не знаю, босс, – отвечает Муд, – вчера вечером виделись.

– Так, ваши пьянки и девочки меня не вол-ну-ют. Передай ему, что, если он не будет на рабочем месте к де-вя-ти-трид-ца-ти, пусть больше не приходит. Вещи свои заберет на охране.

– Так точно, – говорит. Достает телефон и начинает что-то писать.

– Так, все, сбор окончен, все расходимся по рабочим местам.

Что происходит? Они решили меня разыграть?

– Вы чего, с ума все по сходили?

Все продолжали расходиться. Может, оно и к лучшему, потому что, если бы босс услышал эти мои речи, все равно бы меня уволил и запретил всем реагировать на меня, как на живого человека. Действительно, ощущение, будто меня уволили откуда-то или выгнали за какой-то просчет… Но вроде бы ничего плохого, по крайней мере настолько, в последнее время я не делал.

Трынкнул телефон.

«Брат, ты где? Жив? Лучше беги быстрее на работу, босс зол… Тем более, он знает, что мы вчера пили. В 9:30 не будешь – тебе конец».

Видимо, это такой розыгрыш. Но не смешно ни капли. Дурно что-то, выйду на свежий воздух.

Опять трынкнул телефон.

«Котик, с тобой все хорошо?».

Так, надо уже ответить, чтобы не волновалась. Прикладываю палец для разблокировки. Не получилось. Ввожу пароль – неверный. Что за чертовщина?

Надо поесть. На голодный желудок все равно не разберешься, что происходит. Главное сейчас – еда.

Глава 2.

Прошел дальше по улице, захожу в кафешку. Сажусь за столик. Так, чего же поесть… Листаю меню. Проходит 5-10 минут, 15… Ко мне никто не подходит. Сзади слышу смех и разговоры входящей любовной парочки. Садятся за мой стол, друг против друга. Я между ними. У них такие веселые лица…

– Ну, что будем есть?

– Не знаю даже… Сладенького бы чего-нибудь…

– А, может, выпьем?

– Вообще, не очень хочется… А, ладно, чего бы и не выпить! – и это утром. Эх, посидеть бы сейчас с Инвой, покушать и выпить чего…

Сижу, наблюдаю за их разговором. Мое новое положение мне непонятно, но грех не воспользоваться его плодами. Никогда не слышал, как наедине разговаривают.

Они минут 30 посидели, не замечая, что я подрезаю у них то еду, то винишко, и ушли. А я остался. Один. Грустно как-то…

А тем временем на сцену вышел молодой парень с добрым лицом, зализанной прической и в очках модной фирмы. Его белую рубашку украшала бабочка брэнда «FranchescoPerella».

– Дамы и господа. Начнем же наш поэтический кружок. Наши гости, талантливые поэты, будут читать вам стихи, а вы, господа, просто наслаждайтесь этим ручейком искренности, энергии и мудрости. Всем. Хорошего. Дня. Поприветствуем первого поэта – Владлен Страдание.

Отовсюду полетели аплодисменты, я тоже хлопал. Обожаю поэзию, особенно, Владлена. А тем временем, он, грустнолицый, стоял на сцене, в серой кофте, шляпе и шортах. У него было такое выражение лица, будто вся истина мира сего перед ним открыта, но он рыгал, чихал и плевал на неё, потому что его великий талант находится в его когтях власти и никуда не убежит. И, с претензией на пафос Маяковского и лицензией на выжигание человеческого мозга, начал изрекать:

Лучик света подарил мне тебя, друже

Смотрю на тебя – и как во сне

Тучки мучат меня, душу мою на юле любви кружат

Без тебя больше нету жизни мне

Встретил я тебя на большом проспекте

Подошел к тебе очень непринужденно и слегка эффектно

Говорю – не уходи после антракта

С тобой мне жизнь в поэзии, не прозе

Скажи мне, как хоть один мужчина без тебя день выносит

К чему иллюзии ваших курьезов?

Смотрю на тебя и сердце радуется

Люблю с тобой шаловливо баловаться

Небо синее, как твои глаза

Никогда не забуду, как выглядит твоя п…

«Браво! Бравоооо!» – посыпалось отовсюду вместе с восхвалениями и междометиями, указывающими на нарастающее сексуальное возбуждение противоположного пола. Я хлопал тоже, но… Поэзия Страдания сейчас мне не особо нравилась. Когда я в прошлый раз приходил на его выступление, я был так ошарашен, так вдохновлен, что в перерыве мигом побежал за цветами, подарил ему их вместе с самыми теплыми словами благодарности, восхищения, а потом шел домой с таким чувством, будто я побывал на восьмом кругу рая, существующего только для него одного – Владлена. Сейчас же мне его стихи надавили не на сердце, а, видимо, на мочевой пузырь.

Захожу в туалет. Помочился, мою руки, смотрю в зерка….

А-а-а-а-а!!!

Что с моим лицом?! Что это! Что за урод! Нет!!!

В крайнем испуге и панике выбегаю из туалета, из ресторана, с главной улицы. Прячу лицо от прохожих.

Захожу в тень, достаю телефон и в отражение экрана рассматриваю нового себя. Почему я превратился в урода? Что со мной происходит? Так, стоп, а где моя маска? Почему я не в ней?

Так, надо подумать, где я её мог оставить… Дома? Наверное, дома, да, конечно… Надо срочно домой!

Добрался. Перерыл все – ни на кухне, ни в спальне, ни в прихожей, ни даже под кроватью её нет. Где же она?

Сообщение от Ака:

«Лид, ты где? Хорош уже дрыхнуть».

Телефонный звонок. Не могу разблокировать. Не могу ответить. Сижу на кровати, обнимаю колени.

Сообщение от Инвы:

«Что, неужели так сложно ответить? Так, значит, ты меня любишь?».

– Да люблю я тебя, Инвочка, люблю же! – кричу.

Может, это просто сон? Дай бог. Лег спать.

Проснулся от звонка, видимо, в дверь. Уже вечер.

3 сообщения.

«Лид, ты издеваешься надо мной? Срочно позвони!».

«Знаешь, мне надоело такое отношение. Ты либо делай меня счастливой, уделяй мне время, либо мы расстаемся».

«Если сейчас же не позвонишь, мы расстались! Я не собираюсь звонить тебе первая!», – последнее сообщение 3 минуты назад.

Иду открывать дверь. Кого же, интересно, принесло к новоиспеченному изгою?

Открываю дверь, стоят Ак и Муд. Осторожно проходят в квартиру. Я и не собираюсь к ним обращаться: все равно не услышат. Осторожными шажками заходят на кухню.

– Лид, брат, ты здесь? Ты где?

Это так трогательно, что они волнуются за меня. Решил угостить их чем-нибудь. Открываю холодильник, наливаю им по стаканам липтон, кладу на стол. Ак и Муд перегляделись, и убежали так же стремительно, как и медленно вошли. Ошалели от живых стаканов, а как же. Хах.

И что же мне делать… Закрыл дверь. Мне кажется, это…

Сообщение, открываю:

«Все, Лид, это конец. Прощай. Мы больше не пара».

Да, это конец…

Глава 3.

Так я просидел дома целую неделю. Друзья пописали да успокоились. Любимая моя и не думала подавать признаки заботы, интереса или хотя бы жизни. А что, если меня похитили? Вбила себе что-то в голову… Хотя, если честно, мне самому стало так плевать на все в этом мире: девушку, друзей, работу, расписание движения автобусов, футбол, объем ВВП, новостную сводку.

Кстати, крайне странно, что я не обращал внимания на то, что все люди ходят в масках. Я знал, что у людей есть лица и они прикрывают их, но этот факт никак эмоционально не отпечатывался в моем сознании. Просто знал и все. Это было само собой.

Через неделю я уже постепенно выходил на улицу. И, знаете, начал находить плюсы в моем новом положении. Да и сам я себе нравился больше сейчас, чем с маской. То, что я поначалу считал уродством, со временем начало казаться мне истинной красотой. Да, черты лица не идеальны, но ведь красота и есть в сочетании прекрасного и уродливого. Первое без последнего – фальшивка, а последнее без первого – лишь результат неполного рассмотрения предмета.

На днях посмотрел фильм по телевизору. Главный герой – моряк, у которого нет абсолютно ничего и никого, кроме маленького жалования и корабельной крысы. Посреди моря, на корабле, начинается пожар, он, позабыв о своем друге-крысе, бросается в море со всеми остальными. Люди, крысы – все в море, кроме той самой, которая бегает по трюмам, в попытках найти главного героя – моряка. Взрыв. Моряк смотрит на горящий, тонущий корабль и ищет среди крыс своего друга с тремя голубыми ниточками, завязанными вокруг шеи. Он лишился своего единственного друга из-за эгоизма и трусости… Фильм закончился, и, по дороге на кухню я увидел свое лицо в зеркало…

Теперь, когда я вижу это все на своем лице – грусть и радость, скуку и веселье, любовь и ненависть, я уверен в праве своего сердца чувствовать, жить. И пусть меня никто не видит, не разговаривает, пускай! Зато я настоящий и могу себе позволить видеть свое плачущее лицо. И могу кому угодно показать, если он сможет увидеть.

Но что будет потом, что, если я останусь таким навсегда? Посмотрим, может, само как-нибудь пройдет.

Шли дни, и все вокруг, внутри меня переворачивалось. Я будто всегда жил в какой-то грязной, заваленной всяким хламом комнате, и, вот, это происшествие волшебной палочкой начинает разметать мусор, класть вещи по местам, а я начинаю понимать – где должен стоять чайник и как пользоваться стиральной машиной. Выходя на улицу, я много наблюдал, размышлял. Теперь я начал понимать, что все люди притворяются, и эти маски – лишь средство для того. Часто заходил в то кафе, смотрел на поэтов, выступающих в масках отчаяния, грусти и полнейшей безысходности. Особенно наблюдал за Владленом. Все прояснилось окончательно, когда однажды я, тотчас после выступления, увидел его у выхода из кафе в совсем другой маске – веселой.

«Лживый ублюдок!», – вырвалось из самого нутра меня.

Глава 4.

Еда и сигареты заканчивались, а мое положение оставалось тем же. Я серьезно начал думать о том, что делать дальше. Каким-то днем я, уже жутко голодный и без сигарет бродил по городу, надеясь на помощь от господа, случайного прохожего, обронившего чизбургер, какой-нибудь крысы, которую можно зажарить – от кого угодно. Присел на скамеечку, кстати, рядом с нашим когда-то любимым баром, надеясь украсть у кого-нибудь сигарету. Смотрю в сторону выхода – нет ли жертв на примете, и вижу Ака, Муда, моих друзей, и, мою бывшую, Инву. Они направлялись в мою сторону. Муд обнимал её по-любовничьи: между бедрами идущих не прошла бы и зубочистка и обхватывал он её демонстративно, как свою собственность. Да уж… Я отодвинулся в сторону, чтобы дать им сесть.

Разговор.

Инва: Ну и туса же сегодня. Просто жара. Н-даа!

Муд: Детка, поверь мне, жара будет сегодня у меня дома. Такую жару ты никогда не видела. Твой Лид тебе никогда такого не делал.

Ак: Эй, ребят, вообще-то я здесь.

Они все вместе засмеялись.

Любимая: Котик мой, я в тебе и не сомневаюсь. Ты зажжешь меня…

Муд: Но сначала выпьем весь этот чертов бар! Пошли.

Они бросили сигареты и направились ко входу. Я взял в руки железную мусорку и со всей силы сзади дал Муду ей по голове. Он упал без сознания. Пока Инва и Ак оглядывались по сторонам в попытках понять, что происходит, я высыпал мусор на голову этой сучке. Ушел, не оборачиваясь. Не досталось только Аку. Ну ничего, ему ещё всю ночь свечку держать. Если Муд оклемается, конечно. Если нет – Ак будет сегодня на замене, так сказать.

Удивительно, будто меня в их жизни никогда не было. Веселятся, радуются. Друг, парень пропал у вас, идиоты! Ай, да что уже…

Пообщаться бы с кем-нибудь, я уже обсудил со своими органами, всеми частями тела, телевизором все, что только можно было обсудить! Хочется человека, подойти к нему и просто рассказать что-нибудь, потом выслушать ответ, посмеяться, что бы он ни сказал, и продолжить так до утра!

Возвращаюсь в сторону дома, эмоционально разбитый и физически уничтоженный.

– О, какие люди. Настоящий! – послышалось мне со стороны разбитой лавочки.

Я направился на звуки, которые я хотел расценить как обращение ко мне, но здравый смысл отказывал в этом. Но… Постойте! Это человек! Смотрит на меня!

– Ты меня видишь! – как же я рад.

– О, да. Я тебя вижу. Ведь ты настоящий. И я – настоящий. Мы друг друга, – махнул двумя раздвинутыми пальцами на свои глаза, потом на мои, – видим издалека. Присаживайся.

– Господи, как же я рад поговорить с кем-нибудь. – и охотно принимаю предложение уже полюбившегося мне старичка.

Мы болтали часа 2-3, я совершенно не контролировал свой язык. Не думал, что мне может быть интересна совершенно любая тема – от способов заваривания чая, до сегодняшнего положения на валютной бирже.

– А ты, дед, как так живешь? Тоже поговорить, небось, охота? Я так понял, у нас с тобой такая проблема, потому что масок нет?

– А ты смышленый, – неопределенно посмеялся. – А проблем у меня нет: мне есть с кем, о чем и когда поговорить. У тебя она скоро тоже отпадет.

Я недоумевающе смотрел на него.

– Ладно, не буду мусолить, интриговать. Пошли, познакомлю тебя со всеми.

– С кем – всеми? – я был и удивлен и рад хотя бы иллюзорной возможности РАЗГОВАРИВАТЬ ПОСТОЯННО.

Не ответив, он встал и пошел в сторону узенького проема между двумя высотными домами. Я побрел за ним.

Мы оказались в подвальном помещении, не большом, но теплом и сытом, оно было набито людьми. Человек 20, не меньше. Дед представил меня, полетели поздравления, аплодисменты, приглашения к столу, выпить, поиграть в карты, поболтать… Так произошло мое знакомство с миром, который, по воле приключившегося со мной несчастья, мне удалось увидеть.

5 глава.

Здесь моя жизнь сразу наладилась. Мне было что есть, что курить, а главное – с кем разговаривать. В свою квартиру я больше не возвращался. Здесь было весело, по крайней мере, веселее, чем в одиночестве. Все вокруг болтали, играли в шахматы, выпивали и курили. Кто-то даже что-то пописывал, но в это я точно не вникал. Так же, как и в то, кто все эти ребята, что это за место, как они нашли друг друга. Даже все вопросы около масок, их природы меня теперь не особо заботили. Главное, что я хотел понять – как здесь жить и каково мое место здесь.

Комната, не очень большая, как я уже говорил, была заставлена столами, стульями, книгами, где-то были шкафы. Здесь было, конечно, не очень грязно, но видно явно – горничную они не держат. А местные обитатели, уж не знаю, как я это сразу понял, не особо имеют дело до чистоты. Но что тогда их заботит? Мне, как не особому защитнику порядка, мягко говоря, такое убранство было не совсем понятно. Ну, сидишь ты за столом, читаешь часами… Ну видно же, что любишь книги! Почему ты к ним так относишься? Почему они валяются вокруг тебя, почему ты кладешь на них чай? Не понять.

Вообще, местная публика была очень разношерстная и, по лицам видно, интересная. Хоть и занимались они не тем, чем должны заниматься, на мой взгляд, интересные и умные люди. Несмотря на разнообразность данного, не знаю как назвать, сообщества, они все были схожи в безмерной искренности и, порой граничащей с безрассудностью, всепозволительной инфантильностью. Как я узнал из разговоров, у каждого была своя история о том, как они выпали из большого мира, который здесь называют миром Масочников. Но при всей первовзглядной разности этих историй, они сводились, по сути, в одно – случайность. Кто-то разбил свою маску, упавши, у кого-то она сама отпала, по браку или по воле господа… В общем, никто по своей воле сюда не попадал. Единственный, кто выделялся в этом отношении – Старик. Он, говорят, самостоятельно снял с себя маску, понявши суть мира сего, и создал это общество. Вылавливал таких же, как я, одиночек и приводил в этот подвал. Потихоньку они все вместе обустраивали его и, вот, он превратился в такое приятное всем местечко. Эта вся его деятельность на благо других, да ещё и то, что он сам отказался от «большой жизни», делало его безусловным лидером. Все к нему относились с глубоким почтением, можно сказать, сакрально. Несмотря на это, Старик никакой власти, привилегий на себя не брал.

Мы находились здесь то ли, как в подполье, то ли, как на вечных собраниях сумасшедших сектантов. Никто о нас не знал, что очень удивительно. Ведь, представляете, люди живут: ходят на работу, празднуют дни рождения, хоронят родителей и не знают, что мы существуем. Как не знал и я до недавнего времени. Получается, что мы знаем о них, а они о нас нет. Это преимущество, да ещё какое! Очень странно это понимать, ведь я не чувствовал никогда за собой никакого превосходства. Да я об этом даже и не думал никогда. Прямо хочется его как-то его использовать. Но только как? Я пытался поговорить об этом со здешними ребятами. Они говорят, что тоже думали об этом. Но единственное, до чего они додумали – это красть чизкейки из местной булочной, сигареты, чай и другие продукты из магазина. Странно… Очень странно.

В общем, так я и жил в этом новом мире, знакомился с ним, думал, как здесь выжить. Через пару дней я обжился и передо мной начали вставать совсем другие вопросы.

Я начал задумываться о своем месте в этом новом мире. Вообще, что это за, как называют здешние, Настоящий мир. Чем отличаются эти два мира: Настоящий и Масочный. Где мое место? Как я сюда попал и должен ли здесь находиться?

Знаете, здесь все по-другому – вот, что сразу понял. Там, где я жил, люди к тебе относятся по-другому. Даже не знаю, как это объяснить. Здесь, где нет масок, люди все знают и все видят. Когда я хлебнул горячий чай, прижег небо и мне было очень больно – это все увидели и засмеялись. Не со зла, но все же. Мелочь, скажете вы, но нет! Мне даже не обидно стало, что я оказался поводом для смеха, а как-то страшно, что ли. Ведь я оголен полностью перед всеми ними! Я не хочу, чтобы люди постоянно, круглосуточно видели мои эмоции. А здесь скрыться негде.

Здесь нет никакого чувства единения. Здесь ты сразу понимаешь, что все люди свободны друг от друга, хоть и живут вместе, не имеют личной жилплощади. Этот союз независимых личностей улавливается через общий дух. В мире Масочников: с друзьями, девушкой, да даже на работе, которую я ненавижу, было чувство того, что я часть чего-то высокого, великого. Здесь этого нет. Поначалу меня это впечатлило. Сейчас – скорее отталкивает.

С другой стороны, по прошествии пары дней, я уже перестал понимать, как живет мир Масочников. Ведь они всегда улыбаются, когда нужно, плачут, когда выгодно. Вспомнить даже того Владлена. Это ужасно! Причем люди настолько к этому привыкли, что не придают этому значения. Ведь замечаешь только тогда, когда видишь альтернативу. Даже меня взять в пример: я же начал думать об этом только, когда остался без маски.

Я будто застрял между двумя мирами. Из одного уже вышел, а в другой все никак не могу войти. Может, вернуться в прошлый, пока есть возможность… Хотя, да, какая возможность. Её нет. А если бы была?.. Что бы я сделал?..

Несмотря на эти нравственные скитания, я начал понимать жизнь. Именно здесь. Теперь я ничуть не удивлен тому, как моя Инва так быстро перескочила с меня на Муда. Ведь мы ничем для неё не отличались. Я, Муд, десяток парней, что был у неё до меня и который будет после… Ведь мы для неё, как и она для нас – лишь способ удовлетворить потребность в любви, чувстве сохранности, поддержке, сексе. Ведь мы не ищем одного-единственного, а лишь любого из определенного типа, который будет способен удовлетворить наши потребности. Эта взаимовыгодная связь и называется любовью. Люди встречаются, узнают друг друга, понимают, что подходят друг другу и женятся. Я и никогда не думал, насколько меркантильно и мерзко звучит фраза «она мне не подходит». О какой любви или другом высоком чувстве вообще может идти речь? А ведь так оправдывают расставания большинство в мире Масочников. В этом нет ничего постыдного, такова природа человека. Прости, Инва, что я высыпал на тебя мусор! И ты, Муд, тоже меня прости.

В общем, я категорически не знал, что мне делать и как дальше жить. Я все думал и думал об этом, играя в шахматы, карты, распивая алкоголь с местными жителями, пока со мной не приключилось одно событие, которое рассудило все. Как говорится, мы предполагаем, а женщина располагает.

6 глава.

Я не понимаю, не могу представить, как я её не заметил раньше. Она – единственная девушка здесь. Первый раз в жизни я жалею о том, что не имею способностей поэтически описать. Вы бы видели её… Походка такая, будто она будто птичка, готовая взлететь до рая в любую секунду, но из-за своей доброты сидит лапами в навозе. Её короткие, но несильно волосы… Каре это называется или как… подчеркивали её кругленькое личико.

Носик и глазки выстраивали треугольник. Вот он, значит, как выглядит бермудский треугольник. Когда я смотрел в него, у меня кружилась голова, а глаза самостоятельно приближали его и отдаляли. Если бы я был самолетом, я бы падал каждый раз, когда смотрел туда. Джинсы подчеркивали её «пацанятость», а свободная, легкая блузка, наоборот, женственность. В общем, такова была она. У меня сложилось впечатление, будто я вижу настоящую девушку в первый раз.

Судя по всему, она здесь ни с кем особо не общалась, но все хотели, это было видно. По тому, что все смотрели на неё, но виновато и чуть злобно отводили взгляд при встрече – она тут многих отшила. У меня будто страх и все другие чувства, инстинкты, кроме любви к ней отключились, поэтому я подошел к ней.

В общем, я бегал за ней весь день и, без лишней лирики, она меня отшила.

– Но почему ты даже не скажешь своего имени? Разве ты не видишь, как я в тебя влюблен.

– Вижу, – по-королевски усмехнулась она, – поэтому, да… даже имени тебе своего не скажу. Не подходи, – сказала она, улыбнулась и улетела в сторону соседнего угла комнаты.

В конце дня я сел и, видимо, первый раз в жизни, заплакал. Опять же, я знал, что люди могут плакать, но никогда об этом не задумывался и никак не примирял это на себя.

Тут ко мне подошел Старик, как из ниоткуда.

– Плач – это нормально. Плач – это бывает.

– Но почему все так, Старик? Почему жизнь настолько несправедлива? Как же я хочу любви…

– Ну, – улыбнулся он мудречски, – а кто не хочет? Все хотят, Лид. Но мало кто получает.

– Почему все так?

– А потому что любовь, отношения с женщиной – это всегда игра. Ты не скрываешь симпатии к ней с самого начала. В этом ты не виноват, ведь у тебя нет маски. Но, все же, о какой же игре может идти речь?

– А что же делать?

– Ну, пока с какой-нибудь проститутки из борделя не слетела маска – ничего. А ты что думаешь, куда я ухожу каждое утро на час? Ищу, Лид, ищу…

– Как же мне плохо, Старик… Я так хочу любви.

– Понимаю, друг. Свыкнись с этим. Это нормально. Мы, Настоящие, народ вообще очень одинокий. Понимаешь, нам открыта возможность постичь истину и жить свободно, что, по сути своей, одно и то же. Ради этой возможности надо что-то отдавать. Любовь – самый маленький дар.

– А что тогда большой?

– Об этом мы поговорим потом. Если получится… Если ты не убежишь обратно к Масочникам. А сейчас я оставлю тебя наедине с собой. Держись, – повернулся и начал уходить.

– Да если бы я мог вернуться!

Он повернул голову ко мне:

– Конечно, можешь.

– И как же, позвольте спросить великого мудреца? – меня уже начал бесить его наставительный тон.

– Убийство, Лид. Убийство. Ты сам это знаешь, – сказал он и ушел.

Действительно, как же я сам не подумал об этом. Мое место не здесь, мне надо уходить. Я хочу любви, хочу единения с кем-то. И плевать я хотел на эту свободу и истину. Но пока что надо поспать. Я взял три свободных стула, поставил их вдоль, лег. Так крепко я ещё никогда не спал.

7 глава.

Проснувшись, я вышел из подвала.

Мне больно писать об этом, поэтому без лишней лирики и пошлятины – я зарезал куском стекла мужчину в переулке, одел его маску, одежду, забрал телефон. Вышел на главную улицу и испытал то, давно забытое, – внимание большого мира к себе! Девушки проходили мимо и улыбались. Видимо, тот мужчина, царство ему небесное, был весьма красивым малым, то есть, имел красивую маску. Да… Надо заново привыкать. В кармане завизжало, достаю. Теперь на МОЙ телефон пришло сообщение:

«Любимый, чуть задержусь. Не забудь – Ресторан «Мирный Див», 21:00.

Я пошел на встречу или, возможно свидание. Моя жена, как оказывается, встретила меня с объятиями, по которым я так тосковал. Мы мило побеседовали о том, как прошел день, выпили бутылку вина и, когда я с радости напился, отправились домой.

Секс – это замечательно, друзья. В жизни с «настоящими» мне больше всего не хватало именно этого. Ну, да, ещё и любви. Точно.

Проснувшись, я очутился в уютном загородном доме. Бассейн, два этажа, охрана и так далее. Познакомился со своими детьми, их трое. Два сына с хулиганскими наклонностями, но, в общем, благовоспитанные ребята и дочь, чуть младше них, но уже демонстрирующая зачатки будущей ослепляющей красоты.

Мы собрались на завтрак всей семьей. Знаете, я никогда в жизни такой еды не видел, даже в фильмах про жизнь олигархов. Но сейчас я на полных правах отца семейства уплетал это все так, что стало даже жалко, что у меня всего две щеки. В центре большого овального стола работал проигрыватель. Из него под легкую и мягкую мелодию скрипки и пианино читал стихи Владлен Страдание. А, все-таки, хорош он!

– Так, ладно, – говорю, – видимо, мне пора на работе.

– Конечно, милый, – улыбнулась мне моя сексуальная женушка, а вместе с ней и вся остальная семья, – мы тебя так любим.

– И я вас люблю, – отвечаю. Ну, надо же привыкать.

Встал со стола, сказал спасибо, и все неожиданно вскочили и обняли меня с такой заботой, любовью, почтением и уважением, как никто никогда меня не обнимал.

– Ты у нас самый лучший, – говорит сын.

– Да, пап, я вырасту и стану таким, как ты, – сказал второй.

– Папа, мы тебя так любим ты такой хороший, – сказала дочка, сдерживая слезы любви.

– Ты наш самый незаменимый! – сказала жена.

Далее, я проследовал на работу, боясь опоздать, но встретили меня кружкой кофе и удивлением по поводу того, почему же я приехал так рано. Оказывается, я босс. Как же здорово, слов не нахожу. Вот, видите как, все, что ни делается – все к лучшему. Так началась моя новая, прекрасная жизнь.

Да, друзья, никогда больше не сниму маску, ни по пьяне, ни по другим обстоятельствам. На следующей неделе у меня операция по привариванию маски к лицу. Знаете, на всякий случай. Пусть будет.

Будьте счастливы, друзья, и не снимайте маску! Никогда!