​Дом неотправленных писем

Я всегда была уверена в будущем – распланировав жизнь на год вперед, безукоризненно следовала выбранному пути. И так должно было быть всегда – по крайней мере, мне этого хотелось. Но судьба, случай или высшие силы решили вмешаться и, вместо вкусного ужина в любимой квартире, я пью чай, сидя у окна мчащегося вдаль поезда. Это не путешествие – это рывок отчаявшегося человека. Впервые за долгое время, чувствую себя счастливой. Странное дело – стремишься всю жизнь к одной цели и в определённый момент понимаешь, что она бессмысленна. И, возможно, чуточку ничтожна. Мда…

От размышлений отвлёк резкий гудок и, притормозив, поезд остановился. Пора выходить и покупать новый билет. Я потеряла счёт количеству посещённых городов – и даже не понимаю, зачем всё это. Просто бегу, бегу, бегу. И буду продолжать – насколько хватит денег и сил. Возможно, на одном из таких перронов однажды остановлюсь и останусь навсегда.

- Доченька! – раздался позади мягкий женский голос. – Поможешь мне?

Оглянувшись, я увидела стоящую с двумя большими сумками старушку. Из-под цветастого платка выбивались пряди седых волос, которые тут же подхватывал ветер. Серая вязаная кофта на больших пуговицах была слегка великовата, кое-где виднелись заплатки. Длинная чёрная юбка и такого же цвета закрытые туфли довершали наряд старушки. Добившись моего внимания, она вновь произнесла:

- Доченька, можешь мне помочь? Я тут недалеко живу, но боюсь, сама не донесу. Или ты садиться на поезд будешь?

- Да нет, - коротко ответила я.

- Извини, что отвлекаю – так неудобно получилось. Что ж… Ещё кого-то спрошу, - вздохнула женщина и посмотрела по сторонам. Странное дело – шумный и оживлённый вокзал полностью опустел. Лишь у дальней лавочки копошилась стая голубей, сражаясь за корочку чёрствого хлеба. И как бы не хотелось мне остаться в одиночестве, в душе понимала, что не смогу оставить старушку и уйти прочь. “Это ненадолго!” – пронеслась мысль и я подняла сумки.

- Спасибо! Я тебя чаем угощу! – улыбнулась женщина и засеменила рядом, указывая дорогу…

“Дом неподалёку” располагался на окраине густого леса. Сидя за небольшим столом с кружкой горячего чая в руках, я с тревогой поглядывала на быстро темнеющее за окном небо. Не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше, едва вслушивалась в мягкий голос Анны Ивановны.

- Ой, доченька! – вдруг воскликнула бабушка и всплеснула руками. – До чего же я глупая! Ты посмотри, как поздно! Неужели ты ради меня поезд пропустила?

- Нет, не переживайте. Он… Он завтра будет, - солгала я, сделав очередной глоток.

- Тогда сегодня заночуешь у меня – и никаких возражений! – сказала Анна Ивановна, погрозив пальцем. Что-то в её голосе и позе заставило меня улыбнуться, и старушка расценила это, как согласие. – Пойдём, пойдём, я комнату покажу – пока переоденешься, успею приготовить ужин. Ты не будешь возражать против картошечки с грибочками? Сама собирала, сама сушила! – хвалилась она, открывая дверь в мою временную спальню.

Дом, как и сама хозяйка, был небольшим и очень опрятным. Я успела рассмотреть прихожую, кухоньку с обеденной зоной, две спальни и ванную комнату. Наверно, Анне Ивановне кто-то помогал, потому что одна бы она такой дом не выстроила. И в то же время казалось странным, что ни на стенах, ни на комоде не было ни одной фотографии детей или внуков. Решив не расспрашивать об этом, я молча наслаждалась вкусным ужином, не замечая на себе пристального взгляда старушки, которая сидела напротив, подперев лицо ладонями.

- Доченька, тебе ещё не надоело убегать? – внезапно спросила она

- Вы о чём? – удивлённо спросила я.

- Ты знаешь о чём, - настаивала Анна Ивановна. – Поезда не увеличат расстояние между тобой и болью. Нет, нет, не возражай, - предупредила она, - я вижу правду. Давай, послушаешь мою историю и, если захочешь, расскажешь свою.

Из большого старого сундука старушка достала несколько стопок писем и поставила их на стол. Её глаза слегка затуманились, когда она коснулась ладонью старой пожелтевшей бумаги. И чем дольше она говорила, тем менее заметней становились её морщины, тем ярче сверкали глаза, тем тяжелей становилось дыхание…

Они были слишком молодыми, слишком наивными и искренне верили, что никто и ничто в целом мире не сможет им помешать. Родители, как и в большинстве подобных случаев, осуждали и препятствовали – любимая Аннушка, как они называли девушку, должна была выйти замуж за более достойного человека. И, как в сказке, поставили её возлюбленному невыполнимую задачу – заработать баснословную по тем временам сумму. Парень, захватив самое необходимое, отправился в путь следующим же утром.

- Нам удалось провести вместе ту последнюю ночь. Нет, мы до конца хранили верность обычаям и не совершили ничего недозволенного. Спрятавшись на берегу, проговорили до самого утра. До сих пор помню его последние слова. “Ты только пиши мне, хорошо? Со мной ничего не случится, пока я буду читать твои письма!”, - прошептала Анна Ивановна.

На следующий день родители заперли девушку в комнате, запретив посещать её даже подругам. Ни крики, ни слёзы, ни уговоры не помогали – Аннушка лишь напрасно тратила силы, пытаясь послать хоть словечко любимому. А спустя несколько месяцев пришла ужасная весть – Степан погиб, так и не получив ни единого письма от любимой.

- Я написала их ровно сто… - прошелестел голос старушки. – И все они, перевязанные ленточками, которые мне дарил он, остались лежать здесь. А я убежала. И бежала так долго, так далеко, что оглянуться не успела, как осталась одна. Когда вернулась домой, не застала никого – ни родителей, ни друзей, ни знакомых. В пустом доме меня ждали лишь неотправленные письма.

И боль, от которой так долго пыталась избавиться, никуда не делась – она даже не выходила за порог моей комнаты, словно знала, что однажды я переступлю его снова. Ночью, когда мир, казалось, вновь разлетался на части, я достала первое письмо и положила перед собой на стол. Я говорила с ним, словно оно было живым, умоляла найти моего Степана и рассказать, как сильно его люблю, любила и никогда не перестану любить.

Первое, что увидела утром – открытое письмо на столе. Оно было прочитанным, я в этом была уверена, потому что боль сделал шаг в сторону. Небольшой такой шаг, но очень ценный. А вечером я положила на стол ещё одно запечатанное письмо…

Анна Ивановна замолчала, но ей и не надо было продолжать – я прекрасно знала, что было дальше. За неё говорило сто стоящих передо мной писем, аккуратно перевязанных цветными ленточками – и каждое было открыто. Поднявшись со стула, старушка подошла ко мне и нежно провела ладонью по волосам:

- Пойдём, я покажу тебе кое-что.

В глубине коридора спряталась ещё одна небольшая дверца и когда женщина её открыла, я увидела невероятное – по периметру светлой комнаты до самого потолка располагались деревянные квадратные ниши, в каждой из которых лежали письма. Я почему-то знала, что их ровно сто на каждой полочке. Слева у окошка стоял старенький стол, а на нём – стопка чистой бумаги, несколько ручек и конверты. Резной стульчик был отодвинут и женщина жестом пригласила меня присесть.

- Все эти письма – истории удивительных людей, пытавшихся справиться в одиночку с чем-то очень сложным. Боль, которой они поделились, навсегда останется в этой комнате – ведь она никогда не выходила за порог. Я не представляю, какой бы была наша жизнь, если б Степан не уехал, но знаю, что всё было не напрасно. Ведь наша любовь живёт… Во мне, - закончила Анна Ивановна, прикоснувшись ладонью к сердцу.

…Прошло полгода, прежде чем я закончила писать свои сто писем, и всё это время добрая старушка с улыбкой приносила мне горячий чай и чистую бумагу. В наш последний вечер она достала из сундука ленточку и вложила мне в ладонь. И в маленькой комнатке небольшого домика на краю густого леса исписанными страницами заполнилась ещё одна деревянная ниша. Мне кажется, я до сих пор чувствую, как они дышат, словно моя боль уснула навсегда. Чудный дом неотправленных писем, подаривший мне свободу…

…- Сынок! – окликнула невысокая старушка молодого человека в измятом костюме, нервно теребящего пачку сигарет на перроне небольшого вокзала. – Поможешь донести мне сумки? Тут недалеко…