Вераванна

Как он плакал в пушистый плед на диване! Всхлипывая, вздрагивая худыми плечами в синей школьной форме. Рев был искренним и одновременно нарочито громким потому, что из кухни вместе со сладким ароматом праздничного пирога доносилось мамино пение.

Мама обязательно услышит его беду. Должна услышать, как ему плохо, не смотря на шоколадные запахи, щекочущие нос. А для этого надо просто плакать чуть громче. Сережка еще поднапрягся. Наконец беззаботная песенка на кухне прервалась, и мама появилась на пороге гостиной.

– Серенький, что с тобой?!

Сережа дождался, пока пахнущая шоколадом ладонь разворошит русые кудряшки, вскочил и обвил мамину шею, путаясь пальцами в мелких красных бусах.

– Мама, мамулечка! Ы-ы-ы!

– Что случилось, солнышко?

– Ну почему, почему так несправедливо?!

– Что, миленький? – мама гладила его спину, целовала в ухо, и казалось, что она сама сейчас заплачет.

– Вераванна сказала, что у всех людей должен быть смысл. Что надо не так просто жить, а что-нибудь искать, а потом найти и не сдаваться. Что без смысла только никчемушные люди живут.

– Никчемные, – машинально поправила женщина.

Сережа отодвинулся, чтобы посмотреть прямо в такие же, как у него карие глаза. Сейчас они тревожно потемнели. Женщина задумалась.

Эта Вера Ивановна уже не в первый раз нарушала их семейную идиллию. То задавала второклассникам рисовать на тему «мама с папой ссорятся», то устраивала бабушкино чаепитие. А так как Сережины бабушки жили в тысячах километрах от места их предполагаемого сбора, мальчику приходилось сидеть на празднике одному.

А однажды, когда сын принес ей справку от окулиста с рекомендациями, Вера Ивановна очень громко на весь класс рассмеялась и заявила: «Это тебе ничем не поможет».

– Мам, она сказала, что нужна цель. Вот у папы есть цель, он ищет бензин.

– Не бензин. Он нефть ищет, – грустно улыбнулась мама. – А потом из нее бензин делают.

– Ты тоже в поиске разных вещей, продуктов в магазинах. Даже Светка в поиске.

– А она-то что ищет?

– Женихов она ищет! У нее в интернете всегда «поиск» включен. Только она его от тебя прячет.

Мама задумчиво уставилась на репродукцию «Всадницы» на стене. Девушка в шляпке была очень похожа на нее молодую, а девочка на Светлану. Да, дочке через месяц шестнадцать. Как время быстротечно. Но с женихами по любому еще рано! Надо бы проконтролировать ее поиски…

– А у меня нет! – отвлек ее от мыслей про женихов сын.

– Чего нет?

– Цели в жизни нет! Мам, я ничего не ищу! – голос снова сорвался на всхлип. – Я не знаю, что мне искать. Я никчемуш… никченый. Ы-ы!

Лоб снова ткнулся в бусы, а в ситцевое декольте закапали горячие капельки. Да уж! Подкинула Вераванна задачку. Ну как теперь объяснить малышу, что искать – не проблема. Проблема находить. Даже не так. Кто-то ищет исчезнувшую цивилизацию, а кто-то заначку в сливном бачке. Важна не дорога к цели, не поиск, который инициативная учительница назвала смыслом жизни. Важна сама цель. Должна она быть достойна потраченной силы и времени.

– Солнышко ты мое. Я тебе один секрет открою: у тебя тоже есть своя цель, свой поиск. Он у тебя есть!

– Какой? – Сережка вскинул зареванную мордашку с двумя карими горящими вопросами меж мокрых ресничек.

– Как какой?! Ты же сейчас ищешь. Ты ищешь, что бы тебе поискать, – мама улыбнулась. – Да? И искать будешь, ну-у, еще достаточно долго. Главное, не торопиться. А то вдруг неправильно выберешь свою цель.

***

Он выбрал правильно. И был счастлив. Потому что не только верно определил цель своего поиска, но и уже шесть раз добивался ее. И каждый раз невероятная всепоглощающая эйфория поднимала его на вершину блаженства, давала стимул и энергию жить и искать дальше.

За окном провинциальной гостиницы бушевала стихия. Август отмечал свой последний день безрассудной истерикой, громыхая железом на крыше, сметая залежалый хлам с балконов, перехлестывая провода, дребезжа грязным стеклом в облупленной деревянной раме. Редкие капли вместе с мусором летели почти горизонтально земле, заколачивая в клумбу под окном последние кустики флоксов.

Сегодня рано утром, только заселившись, Сергей Петрович видел из окна своего номера, как женщина, воровато оглядываясь, срезала пахучие цветы. Конечно, завтра первое сентября – день цветочных жертвоприношений учителям и школе. Авось, зачтется, и дрогнет рука, выводящая нехорошую оценку.

Неожиданно вспомнилось, какой красивый букет первого сентября несла мама, придерживая у груди одной рукой, другой сжимая его горячую ладошку. Это было в первом классе, во втором и даже в третьем. Так они доходили до школы, женщина отдавала сыну цветы и вливалась в родительскую толпу. Розы в шелестящем прозрачном кульке приторно пахли и мешались, поэтому он старался побыстрее отдать их Вере Ивановне. Только ей, как велела мама.

Потом все резко переменилось. В детском доме он цветы уже никому не дарил. Живым никому. Зато к маме на могилу они со Светкой ходили вот с такими же флоксами, сорванными на клумбе. А еще через полгода сестра нашла в интернете то, что искала, принца-жениха.

– Серенький, – она всегда его так называла, когда была в чем-то виновата. – Я обязательно приеду за тобой. Мой Гафур очень богатый, он купил мне билет на самолет.

– А мне он не может купить билет?

– Конечно, может, Серенький! Только у тебя же нет загранпаспорта пока, – Света долго обнимала его, гладила по русому ежику. – Я вернусь за тобой, обязательно!

***

Сергей Петрович тряхнул лысеющей головой, и, задернув шторы, достал ноутбук. Набрав в поисковике название этого забытого богом городка, он вбил номер школы. Городской телефон учительской набирался пятью цифрами.

– Здравствуйте, скажите, пожалуйста, а педсовет уже закончился?

Он уже хотел продолжить, изложить заранее придуманную легенду. Но девушке на том конце видимо было очень скучно, и она сразу охотно ответила на вопрос:

– Ой, вот только что. Все еще тут, зонты делят, – трубка похихикала. – На улице же жуть какая-то. Вам кого позвать?

Мужчина положил на рычаг трубку гостиничного телефона, быстро достал из дорожной сумки дождевик и вышел в вечернюю непогоду.

***

Тогда, в третьем классе маленький Сережка не сразу понял, что в их семье что-то происходит странное, неправильное. Сначала мама перестала петь на кухне, а папа приходить домой. Потом их с сестрой прямо посреди четверти перевели в другую школу.

Все объяснилось на поминках после похорон мамы. Там, сидя за столом с выпивкой и закуской, еще не осознавший беды, мальчик услышал диалог двух старух в черных платках. Худая бабка в очках с удовольствием уплетала пирожок с рисом:

– Надо же, так переживать по этому кобелю, что жизни себя лишить! Подумаешь, бросил. Не первая, поди.

– Да не лишала она себя ничего. Просто заболела.

– Ага, от переживаний и заболела. А теперь вон детки-сиротки.

– И не сиротки. Папка-то живой. Вон сидит, плачет. Похороны приличные сделал.

– Нажрался, вот и рыдает. Откупается кобелина, – зашипела худая, беря еще один пирожок.

– Да что ты все кобелина, да кобелина?!

– А ты что ничего не знаешь?! Он же семью бросил, к этой Верке ушел.

– Какой Верке?

– Учителке сыновой.

Сережа вдруг все понял, ответ вмиг сложился, как в трудной задачке. Черные головы над тарелками поплыли и размазались по «Всаднице». Виски сдавило до звона в ушах, сердце упало куда-то в желудок и стало стучать там бешеным молотком, выгоняя наружу проглоченную кутью и кисель. К нему подбежала испуганная сестра, попыталась вытереть ему лицо.

– Я же ей… мамины розы дарил…, а она…, – его рвало, а он говорил и говорил, захлебываясь и сползая под траурный стол. Вызвали «скорую».

Почти сразу после поминок уехал и не вернулся из командировки отец. Тогда же пропала из города Вераванна, а Сергей нашел смысл своей жизни.

***

Двор кирпичной двухэтажки освещался только желтыми пятнами окон. Но таких просветов было мало. Мужчине в длинном дождевике и надвинутом на глаза капюшоне не составляло труда обходить их, прячась в тени.

Ждать пришлось недолго. Прыгая через лужи, закрываясь от ветра вырывающимся зонтиком, к единственному подъезду шла девушка, быстро перебирая тонкими ножками. Подол светлого плаща бил по коленям, взлетал и закручивался как флаг на флагштоке в бурю.

– Вера Ивановна? – мужчина в капюшоне преградил ей дорогу, шагнув из темноты.

– Да, я – Вера Ивановна.

Девушка резко затормозила. Истерзанный ветром зонт вспорхнул за спину, и Сергею Петровичу открылось юное курносое личико с дорожками потекшей туши на пухлых щеках. В серых наивных глазах не было ни страха, ни досады, только немой вопрос. На миг показалось, что он ошибся.

– Вы учительница?

– Да. Завтра мой первый рабочий день. Страшно, ужасно, – щеки Веры Ивановны вспыхнули. Она улыбнулась.

– Тогда… не могли бы вы ответить мне, как отцу вашего будущего ученика, на один вопрос? Давайте отойдем вон туда.

– Да, конечно!

Сергей Петрович оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей и вынул из кармана удавку….

– Седьмая!!!