Ольга Силаева

Подарок

Подарок
Работа №8

Золотые лучи солнца играли разноцветными искрами в медных волнах длинных волос спящей девушки. Её бледное лицо с лёгким едва заметным румянцем было спокойным, лишь плотно сомкнутые губы и неровное дыхание выдавали тяжёлый утренний сон. Оставалось каких-то пол часа до того, как сработает будильник на настенных часах, на экране которых светилась белыми буквами электронная надпись 4 апреля 2092 года 8.02 до полудня. Она медленно открыла прозрачные в солнечном свете серые глаза и глубоко втянула в себя ещё не прогревшийся воздух.

Жизнь девятнадцатилетней Таси мало чем отличалась от жизни других людей её класса, значительную, если не большую, часть которой занимала работа. Ничего особенного в ней не происходило за исключением нескольких запомнившихся событий, в числе которых был переезд в Кёльн вместе с матерью, когда Тася была ещё совсем ребёнком. В те годы происходил завершающий этап мирового слияния государств и мать в поисках работы и не зная что ещё ожидать от существующего стихийного режима в той местности, где они тогда обитали (где-то под Ростовом в объединяющейся со всем остальным миром России), решила переехать в бывшую ФРГ к своей дальней родственнице. Там устроилась на фабрику по производству удобрений для новых внеземных колоний, куда позже пошла работать и сама Тася. Фабрика была впечатляюще большой и производила порядка 20% всей необходимой для колонизаторов химической продукции. На ней работало 50 тысяч человек и где-то 12% из этой цифры составляли русские – бывшие соотечественники Веры Александровны (так звали мать Станиславы), бежавшие в поисках работы, крыши над головой и надежды на новую лучшую жизнь. Сама Вера Александровна уже мало на что надеялась и решила полагаться только на собственные усилия, особенно после внезапного безвестного исчезновения любимого мужа и отца маленькой Таси.

Детство и отрочество девочки прошло в стенах фабричного училища, где будущим работникам с детства прививали необходимые навыки и давали приземленное общее образование. К слову, никакого другого будущего для ребёнка рабочего фабрики и не подразумевалось. Мать Таси усердно трудилась по несколько смен в день все семь дней и среди всей недели редко находила свободное время на общение с дочерью, от чего девочка рано стала чувствовать себя изолированно. Местные и даже бывшие свои не горели желанием общаться с вновь прибывшими и круг Тасиного общения и вовсе сузился до двух с половиной человек, половину из которых являл собой игрушечный рыжий кот. Его Тася считала ближайшим другом и родственной душой. Училище было подавляюще безликим – серые длинные коридоры и бесцветные кабинеты, где за такими же бесцветными столами сидели дети в одинаковых серых робах носящих гордое название 'форма', хотя никакой формы в этой одежде не было вовсе. От всего этого веяло холодным безразличием. Обучение также не вызывало никаких эмоций – все было до противного гладко и однообразно. Порой жизнь казалась Станиславе одним единственным днем, который никак не может закончится. Какое-то время в сердце девочки ещё сохранялись беспечные надежды на взрослую жизнь, полную увлекательных происшествий и знакомств. Но с годами и они были смыты бесконечным потоком однообразных забот, усмирявших излишнюю в сложившихся условиях мечтательность. После окончания училища Тася заступила на должность младшего оператора смены на пол ставки для первых пол года работы.

'Перед тем как принять тебя на работу, мы обязаны подписать с тобой бессрочный трудовой контракт. Все просто.' - объяснил секретарь, протягивая юной Тасе толстенную пачку из 150 листов. 'Внимательно пробегись по трём первым пунктам, затем распишись на 1,8,16,28, 48,56,76,92 и двух последних листах. А теперь иди домой и приходи завтра к семи утра на центральную проходную корпуса С7 – тебя встретит мистер Гюнтер и покажет производство. Не забудь принести подписанный контракт – оставишь на кпп.' – декламировал заученную речь секретарь, - 'И не забудь надеть форму, иначе на кпп не пропустят, а в журнале поставят прогул. А это не лучшее начало кар-ье-ры.' с пренебрежительной слащавой ухмылкой процедил секретарь на прощание. Тася молча кивнула и поспешила покинуть неприятного собеседника, быстро захлопнув за собой массивную дверь кабинета. В просторном холле секретариата она задержалась возле информационного стенда из толстого прозрачного пластика. Голографическая установка проецировала внутри пластикового куба объемный план фабрики слегка наклоняя и поворачивая на нужный угол к зрителю. План был испещрен различными символами, названиями и маркировками огромных заводских корпусов. Сосредоточенно пробежавшись глазами по верх плана, Тася отыскала нужный символ и проложив мысленный маршрут неторопливо побрела к выходу. Весь вечер и пол ночи Станислава рачительно вчитывалась в документ, ставила закорючки и перечитывала пункты, обозначенные секретарём.

Следующим утром мистер Гюнтер – высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти пяти, типичный немец, начальник одного из производственных потоков, которых оказалось на фабрике более десятка – провел скоростную экскурсию по будущему месту работы. Это было высокое и длинное помещение, с ярким заводским освещением, наполненное бесконечными конвейерными лентами, огромными баками и печами, извергающими клубы пара, извивающимися трубами, то уходящими стремительно вверх, то падающими вниз и разлетающимися в стороны. Через ряд конвейерных лент и труб, змеящихся вдоль пола, были переброшены высокие железные мостки, по которым периодически торопливо прохаживались люди в серых робах. В дальнем левом углу поднималась широкая открытая лестница, примыкающая к длинному виадуку, идущему вдоль всего помещения и упирающемуся в высокий стеклянный куб, повисший под самым потолком. То были кабинеты начальников смены, личный кабинет Гюнтера с переговорной через стеклянную перегородку и контрольная будка, откуда за порядком на производстве следил дежурный оператор.

Над полом всюду сновали прямоугольные автоматические платформы с разноцветными глазками, пустые и нагроможденные пластиковыми ящиками с каким-то зеленым порошком. Если на дороге попадался нерасторопный работник, платформа мягко тормозила и издавала недовольные цыкающие звуки. Над бесконечными металлическими лентами повсеместно летали микро-регистраторы, фиксирующие производственные этапы. В целом вся картина производила на новичков довольно сильное впечатление. Казалось, что жизнь кипит и каждую минуту в цехе происходят захватывающие внимание события. Гюнтер закончил свой краткий экскурс и передал Тасю начальнику смены, который парил на небольшом гидботе над одним из участков производства и когда заметил приближающегося Гюнтера, почтительно опустился что бы пожать ему руку. На Тасю вначале он не обратил ни малейшего внимания. 'Мистер Доусон, вот вам свежее поступление' – громогласно и коротко отрекомендовал Гюнтер и заспешил в свою стеклянную пещеру. Больше Тася на производстве его не встречала.

'Как к тебе обращаться?' – учтиво поинтересовался Доусон. 'Моё имя Станислава, но все зовут меня Тася.' Доусон пристально посмотрел на девушку поверх своих прозрачных ВиАр-очков и после продолжительной паузы заметил, что имя весьма странное для девушки и такого он прежде не слышал. В ответ Тася смущённо поджала губы. 'Пойдём, я покажу тебе твоё рабочее место и прочие прелести.' – приободряющим тоном произнёс Доусон. Он приподнялся чуть выше на своём гидботе сохраняя небольшую дистанцию между девушкой и раскинувшейся справа конвейерной лентой, по которой медленно ползли ящики с маслянистым зелёно-серым содержимым. Его рослое плотно сбито тело в распахнутом рабочем темно-сером пальто, одетым поверх такой же темно-серой робы, с более высокой точки смотрелось ещё внушительнее. Лицо Доусона, скуластое, землистого цвета, с волевым подбородком, как правило, ничего не выражало. Сложно было судить, о чем может думать этот могучий и мрачный человек. Откуда-то пахнуло резким аммиачным запахом и у Таси побежали по спине мурашки, подбираясь к самому горлу. 'Тебе нужны респиратор и каска – возьмёшь на проходной, там где я тебе покажу.' – не оборачиваясь сказал начальник. Он провел новобранку по всему рабочему участку попутно разъясняя задачи, затем показал раздевалку с уборной и душевыми, за ними шли медблок и столовая. 'Входить будешь с северного кпп, через раздевалки. Обед один час - с 11 до 12, смена 10 часов, кроме обеда два перерыва по 15 минут каждый в середине каждой части смены. Если не успеваешь с работой на перерыв – пеняй на себя. Мой тебе совет – старайся меньше пить в обеденное время.' – проводив Тасю до северного кпп, он указал ей на стену с многоярусными металлическим стеллажами, заставленными касками и компактными респираторами. Рядом с ними стоял стенд, набитый информационными листовками по технике безопасности на производстве. Тася взяла одну из них и обернулась поблагодарить начальника, но грозная фигура Доусона уже скрылась за поворотом. Рядом никого больше не было. Потоптавшись немного у стеллажей Тася воровато схватила приглянувшиеся ей белую каску и респиратор, лихо развернулась на пятках и пружинящей быстрой походкой направилась обратно в цех. 'Всё не так уж плохо' – подумала она и заступила на свою первую смену.

В обязанности Таси входило несколько задач – включение податочного насоса гелио-пены (так называли серо-зеленую маслянистую гущу, выпускаемую соплами податчика в пластиковые ящики, которые потом спускались по конвейеру до следующего этапа) и отслеживание своевременного поступления и выпуска ящиков из под раздаточного агрегата. Любое промедление в действиях могло привести к образованию засора конвейерной ленты и остановке всего производственного потока. Пустые ящики доставляли к агрегату и сгружали на ленту автоматические платформы. И если где-то происходила заминка и платформа не успевала вовремя подвезти тару, насос должен был незамедлительно быть отключён.

Натянув каску Тася подошла к громоздкому агрегату из которого куда-то вверх устремлялась толстая стальная труба. Она нажала плоскую красную кнопку на пульте, агрегат заурчал, из какой-то прорези выбилась струя горячего пара, в стальной трубе что-то зашуршало и через мгновение из шести сопел агрегата, находившихся почти напротив лица девушки, полилась отвратительно вонючая зелёная жижа. Тася закашлялась и поспешила натянуть респиратор, сдерживая подступающий к горлу ком. Весь день, неотрывно, она следила за тем, как механические платформы подвозят и выгружают пустые ящики, которые до верху заполнялись слизеобразной пеной, и потом бесконечным потоком скользили по гладкой ленте. На обеденном перерыве Тася сидела одна за квадратными пластиковым столом, освещаемым лампами холодного дневного света и понуро ковырялась в фабричной еде обшарпанной металлической ложкой. После прохождения ещё одного конвейера вдоль длинных шкафов с едой на подносе у девушки оказались несколько тарелок с непонятной субстанцией, именуемой 'овощным пюре' и 'салатом из свежей зелени'. Обед не внушал аппетита. Перед глазами пронеслись последние несколько часов работы, зелёная масса в ящиках и есть расхотелось совсем. Тася с трудом дождалась окончания перерыва, нервно сунула поднос с нетронутыми яствами на стеллаж для грязной посуды и поспешила вернуться на рабочее место. Оставшиеся часы тянулись бесконечно долго и к концу смены Тася почувствовала как на неё холодным потоком накатываются усталость и голод. Приняв в раздевалке душ и быстро натянув привычную городскую одежду девушка отправилась на кпп, где её уже ждал Доусон. 'Как первый рабочий день?' – отстранённо поинтересовался он и не дожидаясь ответа заключил 'Надеюсь, что все прошло превосходно', затем он протянул руку и отдал Тасе электронную карту это-для-кпп, велел не опаздывать утром на смену и распрощался со своей новой подчинённой.

От фабрики в город уходили аэроавтобусы, набитые уставшими от молчания, ведущими оживленные беседы людьми, разных возрастов, национальностей и рас. Мужчины и женщины смешались в единообразную массу, издающую мерный гул внутри металлического контейнера, несущегося над гладкой лентой автострады. Через пол часа автобус опустился возле остановки на въезде в Кёльн и толпа схлынула на асфальтированную гладкую поверхность автобусной станции. Ещё через двадцать минут Тася уже сидела в кафе недалеко от своего дома, уплетая местную дешёвую стряпню, которая на вид и запах была вполне сносной. После плотного ужина девушка прогулялась по местным лавка в поисках какой-нибудь стеклянной посудины, что бы таскать на работу домашнюю еду. В одной из лавок она приобрела старинный, ещё в бумажном переплёте, томик какого-то немецкого писателя, имя которого она никогда прежде не слышала. Уловив вторую волну накатывавшейся усталости, Станислава заспешила домой, прочь от оживленных вечерних улиц и их суетливых обитателей. Гулять её не тянуло, да и особенно не с кем было. За семнадцать лет Тася не успела нажить себе хоть пару достойных знакомых, с которыми можно было бы проводить свободное время за болтовнёй (надо заметить, что к этому роду занятий тяги у нее не было совершенно). До сна оставалось каких-то несколько часов, которые девушка решила посвятить чтению. Мать все ещё была на работе и в их маленькой квартирке было оглушительно тихо. Тусклое освещение вечерних ламп выхватывало некоторые предметы мебели из сгущающегося сумрака. Электронные часы на стене высвечивали 23 сентября 2090 года 7.18 после полудня. Тася сидела в старом кожаном кресле и медленно перелистывала страницы, пахнущие старой бумажной пылью и сыростью. Наконец веки отяжелели, голова наполнилась белым щекочущим туманом, мягко обволакивающим все мысли и уносящим куда-то вдаль от собственного тела.

В этот вечер Тася не успела добраться до своей постели. Вернувшись с работы, Вера Александровна не стала будить свою дочку и укрыв её лоскутным мягким пледом, который она сама когда-то сшила, выключила напольную лампу.

Ровно в пять утра засвистел будильник на настенных часах, высветив время где-то посередине комнаты. Цифры мигали и переливались, сообщая обитателями жилища о новом трудовом будне. В кухне заработала кофеварка, в часах негромко запел радиоприемник. Тася очнулась от забытья. Книга валялась где-то между подлокотником и её онемевшим туловищем. В окна било рассветное солнце, отраженное от соседских окон напротив. Тася потянулась и немного посидев на ещё теплом кожаном сиделище отправилась в крохотную ванную комнату. После завтрака она собрала себе еду в контейнер и вместе с книгой засунула в дорожный рюкзак, оделась и простившись с матерью побрела на остановку.

Так прошёл год. Тася перебралась на съемное жилье в конце города, ближе к рабочему маршруту. Квартирой это помещение, конечно, назвать было сложно - в него едва помещался диван с маленьким столиком и малогабаритный кухонный гарнитур. Но мамина квартирка была уже слишком мала для двоих взрослых женщин. Кроме того она не любила открывавшуюся из окна панораму на унылые соседские дома. И новую квартиру подобрала исключительно по шикарном виду из огромного окна, идущего от пола до потолка – голое небо и где-то внизу заросшее травой поле, уходившее в подлесок. Отсюда до автобусной станции было всего семь минут пешком, а до ближайшего мегамаркета не больше пятнадцати. При желании прогуляться можно было сделать небольшой крюк вдоль подлеска. Всегда свежий воздух и утреннее ласковое солнце, пронизывающее комнату со скудными пожитками – это все, что было нужно Тасе от этой нелёгкой жизни. Когда она хотела повидаться с матерью, то с неохотой выбиралась в город. Там они гуляли, заходили в дешевые уличные кафе, а иногда выходили на набережную, вдоль которой курсировали небольшие промышленные сухогрузы, плавучие отели и рестораны – изысканный исторический атавизм.

На работу теперь Тася ходила по новому графику – четыре дня по две смены и три по одной вечерней. Так удавалось посвятить немного дневного времени чему-то осмысленному, вроде прогулок или чтения книг, вошедшего в привычку. Возросшая нагрузка нелегко давалась по началу. Станислава долго привыкала к двухсменке, в конце которой валилась с ног от усталости. Первое время она не помня себя добиралась до дома и бросала изможденное тяжким трудом тело в мягкую утробу дивана, тут же погружаясь в глубокий сон. Если утром не приходилось подниматься к первой смене, она продолжала спать практически до самого выхода из дома, что в общей сложности составляло чуть более двенадцати часов. Иногда, заступая на тяжёлую смену она испытывала смутное чувство несвязности с тем, что происходило и окружало её на фабрике, которое она тщетно пыталась осознать. Дни тянулись бесконечно пресной полосой, сменяя друг друга, развевая всякие мечты и надежды на радостные перемены.

Понемногу, цепляясь зубами за суровую реальность, Тася, подобно Мюнхгаузену, вытащила себя на каменистый берег жизни из глубокого омута небытия. Сменив за год несколько участков, она обосновалась на фасовке сухих заготовок, где было много пыли и шума от работающих вытяжных станций. В добавок к каске и респиратору пришлось обзавестись защитными очками и заглушками. В полной экипировке она выглядела словно прошедший через пылевую бурю покоритель далёких миров. Во всяком случае, примерно так Тася представляла себе первых колонистов, ради которых трудилась. Ради которых трудились ещё пятьдесят тысяч таких же, как она. Порой, в коротких перерывах между сменами, её увлекали мысли о величественных кораблях, скользящих в бескрайнем мраке и пустоте космоса, о чуждых холодных землях с безжизненными просторами, о людях, преодолевающих немыслимые расстояния и отдающихся на растерзание свирепым погодным условиям во имя достижения великих целей. В такие моменты она ощущала неуловимую связь с этими людьми и проникалась возвышенным чувством уважения к их нелёгкому пути. И думала о том невозможном, чего не могло с ней произойти. О том, как она скользит во мраке космоса, как ступает на мертвый грунт другой планеты, которая вскоре станет прекрасным новым миром.

Одним осенним нескончаемо дождливым днем, в какие все живое прячется от неумолимой природы, произошло событие, изменившее привычный уклад фабричной жизни.

В тот период Тася работала возле выхода на северное кпп на участке с автоматизированными смесителями – огромными стальными цистернами, в которых измельчалось и смешивалось высушенное сырье. Рядом с ней работала группа немцев из пяти человек, в составе которой были две женщины средних лет, двое молодых людей Тасиного возраста и одна девушка чуть старше, которая очень импонировала Тасе своей неприступной отстраненной молчаливостью – высокая, такая же худая, пепельная блондинка с печальными голубыми глазами. Часто Тася украдкой следила за тем, как она работает, как сидит одна в огромной столовой, как спешно одевается после душа, смущённо пряча молодое крепкое тело за дверцей шкафчика. В какие-то моменты ей казалось, что Анна (так звали девушку) очень близка ей по духу и потому может стать хорошим товарищем. Станислава стала проявлять к ней живой интерес, что для неё было совершенно невероятным явлением. Но за два месяца совместной работы сдружится им так и не удалось.

Некоторое время спустя после обеденного перерыва утренней смены, когда цех начал заполняться сотрудниками, неожиданно сработало аварийное оповещение – одна из цистерн встала, прекратив вращать огромные стальные ножи. Никто поначалу не мог понять в чем дело, люди сонно озирались. Вокруг цистерн засуетились регистраторы. На мостки, находившиеся над гигантскими горловинами смесителей, вбежали техники с начальником смены Доусоном. Доусон натянул свои ВиАр-очки и начал вглядываться вглубь застывшей цистерны. В воздухе повисла гнетущая тишина, прорезаемая визгом сигнализации. 'Ради всего святого, кто-нибудь, вырубите её к черту!' – рявкнул он. Вокруг начала собираться толпа зевак. Доусон наклонившись вперёд что-то разглядывал, затем резко метнулся с мостков, продираясь через толпу он рявкнул снова – 'Здесь не на что смотреть, возвращайтесь к работе! Всем разойтись!' Народ начал нехотя разбредаться по цеху. Через мгновение Доусон вернулся на гидботе с двумя манипуляторами. Он что-то набрал на дисплее своего планшета, манипуляторы взмыли над смесителем и врезались в сухие комья. Через несколько мгновений они извлекли пыльное изодранное тело и медленно уложили его на бетонный пол рядом с цистерной. Какая-то женщина взвизгнула, помещение наполнилось тихими переговорами, изумленными вздохами. Регистраторы, покружив над телом, передали на планшет информацию. Это была Анна Рейн.

Позже, когда тело двадцати двух летней Анны увезли, следователи военной полиции вместе с начальниками цеха просмотрели записи всех регистраторов и обнаружили случайно попавший в обзор момент, когда девушка перелезла через ограду и прыгнула внутрь работающего смесителя. Записи изъяли, цистерну опечатали, а малочисленным очевидцам велели не распространятся об инциденте. Но слухи все равно поползли, предрекая тяжелые страдания тем, кому она была дорога.

Новость о случившемся ледяной лавиной обрушилась на Станиславу, заполняя все её существо ноющей тоской и возникшим чувством вины, свойственным всякому тонко-организованному человеку. Она долго мучилась горестными мыслями о том, что её не было рядом с Анной в этот тяжёлый момент и о подавляемом чувстве внутреннего протеста, которое, должно быть, раздирало эту хрупкую девушку так, что она не в силах была с ним справится. Каждый последующий день рабочее место напоминало об Анне, вызывая болезненные сожаления и глубокую печаль, заставляя сдерживать накатывающиеся удушливым потоком слезы. Эти минуты, часы и дни навсегда отпечатались глубоко в памяти Таси, бесконечно повторяясь в унылых снах.

Где-то через несколько недель после происшествия, когда оно начало постепенно размываться в памяти, теряя свою остроту, и бытие обитателей цеха начало входить в привычное русло, из центрального управления на фабрику поступила директива. Теперь все без исключения работники цехов обязаны были проходить тесты на эмоциональный контроль в фабричных медблоках. Если тестирование выявляло отклонения, работника принуждали к приёму препаратов – дезактиваторов, подавляющих проявление каких-либо эмоций. Особенно это касалось женщин. Какое-то время спустя директива охватила большую часть производств на планете.

* * *

На настенных часах сработал будильник, в середине комнаты загорелась надпись 17 декабря 2091 года 8.20 до полудня. Включилось радио, заработала кофеварка. Тася открыла глаза, потерла прохладными ладонями лицо и прикрыв веки осталась ещё немного полежать в тёплой постели. Новостная радиостанция вещала о приближающемся циклоне с порывистым ветром до пятнадцати метров в секунду и обильными осадками. Тася зябко поежилась, натянула одеяло и уткнулась носом в его пухлый хрустящий край. Потек тонкой струйкой густой кофейный аромат, неспешно заполняя дремотное пространство комнаты. За окном была непроглядная темнота. Сделав глубокий вдох, словно перед долгим заплывом, она быстро юркнула в крошечную ванну с душевой кабинкой. Порция утреннего горячего дождя пронизало сонное тело девушки, заряжая все клетки энергией. Выходя из ванной Тася не глядя привычным движением вытянула из кофеварки стакан с горячим содержимым и встав вплотную к огромному оконному витражу велела радио увеличить громкость.

'В эфире федеральная новостная радиостанция. Новость недели.

Группа учёных из Токийского Технологического Университета представила на научном форуме свое изобретение, над которым команда работала более трех лет. Аппарат со звучной аббревиатурой НУРС* предназначен для стимуляции многократного ускорения роста фитоклеток и протекающих в них процессов фотосинтеза. Специалисты отмечают, что данный аппарат разработан в рамках программы ОАЗИС, которая направлена на поддержку возобновляемых ресурсов и озеленение пустынных районов Земли. А также будет иметь большое значение для космической промышленности, в частности для освоения новых территорий в дальних колониях.

Крайне компактный размер аппарата позволит легко вывести его на орбиту для дальнейшего тестирования на околоземной научной станции. После успешного тестирования аппарата планируется запуск в серийное производство.'

За окном занимался рассвет. Тася ленивой походкой добрела до стенного шкафа и порывшись достала верхнюю одежду, тёплые носки, шапку и шарф, кинула их вместе с пальто на диван, выключила булькающее радио и начала медленно натягивать тёплые вещи. Ей предстояла холодная прогулка в гипермаркет по заснеженным улицам спящей окраины города. Она не признавала время года, когда приходилось надевать на себя целый ворох одежды, когда холодный ветер кусал лицо и пытался добраться до самых костей минуя многоэтажные одежные ухищрения. Ещё меньше ей нравилось ездить в такую погоду на вечерние смены. Сегодня был именно тот день и Тася люто его не любила.

Побродив между одинокими стеллажами маркета она взяла несколько стандартных пачек быстрой еды, которую привыкла есть на работе. Кулинар из неё вышел неважный и когда не было времени зайти в дорожное кафе, приходилось довольствоваться тем, что попадалось под руку.

День прошёл уныло. На фабрике раздавали какие-то листовки. Заголовок начинался с аббревиатуры Специального Корпуса Космических Военных Сил. Тася не стала вчитываться и сунула одну себе в карман рабочего комбинезона, о чем тут же забыла. Весь день начальник смены внимательно проверял участки, раздавал указания подчинённым, порхая на гидботе как колибри по длинному цеху. Следующим днем на фабрику должно было прибыть высокое начальство, о чем неоднократно был оповещен каждый сотрудник. Все суетились. Роботы-уборщики надраивали полы. Автоматические платформы тут и там цыкали на снующих между участками рабочих. Регистраторы мелькали злобными красными глазками над змеящимися лентами. Производство тихо кипело, создавая впечатление видимой активной деятельности. Вся эта картина наводила на Станиславу какую-то внутреннюю тоску и внушала чувство невыразимой безысходности, растворявшейся в пелене химических дезактиваторов. После завершения трудового дня и порции горячего душа, Тася чинно складывала рабочую форму в шкафчик раздевалки. За соседним рядом шкафов что-то оживленно обсуждали три немолодые женщины. Их полуобнаженные рыхлые бледные тела вызвали у девушки стыдливое отвращение. Уже одетая, обшарив карманы формы в поисках проходной карты, она извлекла забытую листовку и не глядя запихнула её вместе с проходкой в рюкзак. Молча кивнув заболтавшимся соратницам, не дожидаясь ответа, поспешила на выход. Завернув по дороге домой в дорожное кафе и взяв на вынос несколько горячих пакетов с едой, съежившись внутри одежды словно улитка, Станислава совершила марш-бросок до своей тёплой конуры. Во время ужина, растекаясь в мягком облаке дивана она развернула сложенный вдвое вынутый из рюкзака белый лист, и стала лениво вчитываться в строгий текст.

_______________

СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРПУС КОСМИЧЕСКИХ ВОЕННЫХ СИЛ

Специальный исследовательский корпус ведёт набор активных молодых людей, женщин и мужчин, в возрастной группе не моложе семнадцати и не старше тридцати лет, с хорошими показателями по здоровью и стрессоустойчивости, без семьи и вредных привычек для подготовки к участию в многолетней программе освоения первой и второй дальних колоний. Колонии прошли все стадии терраформинга и готовы принять первые группы специалистов, которые будут вести организацию строительства жилых поселений и связанной инфраструктуры, а также организацию сельскохозяйственных и научных баз.

Требуются следующие специалисты:

В научный состав групп – геодезисты-геологи, биологи основных направлений, инженеры основных направлений, техники-технологи, программисты высокой квалификации, врачи широкого профиля и младший мед персонал, а также специалисты по ремонту и обслуживанию автоматизированной техники;

В общий состав групп – квалифицированные рабочие градостроительной, сельскохозяйственной, перерабатывающей, машиностроительной отраслей, а также водители крупногабаритной отраслевой техники.

Всем желающим пройти предварительное тестирование необходимо подать заявление в отборочную комиссию, расположенную в Центральном Штабе Военной Полиции города Кёльн. Порядок подачи можно выяснить в справочном отделении районной военной полиции.

Перед подачей документов рекомендуется провести медицинский осмотр у врача по месту работы.

Отбор и тестирование будут проводиться в течение 10 месяцев с момента обнародования данной программы от 15 декабря 2091 года.

_______________

В конце документа стояла огромная печать и подпись главнокомандующего корпусом.

Тася ненадолго застыла в нерешительности с листком в руке, затем медленно его скомкала и швырнула в мусорную корзину для бумаги в углу комнаты. Некоторое время она сидела без движения вслушиваясь в звенящую тишину. В памяти всплыло строгое лицо матери, ведущей жизнеутверждающий разговор с маленькой Тасей о бесплодных мечтах и существующей реальности, в которой каждый должен знать свое место и уметь принимать ответственные решения. Тяжело вздохнув она начала свои привычные неторопливые приготовления ко сну.

Следующий рабочий день, длинный как шея жирафа, был ознаменован прибывшим легионом начальников. В цеху разыгрывалась привычная механическая пьеса, участники которой выглядели безликими марионетками на фоне металлических декораций. Гюнтер подобострастно встречал толпу разодетых в дорогие цветастые костюмы чиновников. Он и начальники смен попеременно жали руки дорогим гостям, приглашая пройтись вдоль конвейерных лент и механических установок. Гости прохаживались с важным видом, задавали без особого энтузиазма короткие вопросы, что-то обсуждали, смеялись, разглядывая работников, что-то советовали, отрицали, соглашались, кивали головами и кривили рты. В какой-то момент один высокий мужчина в сиренево-синем с отливом костюме и очках сухо подмигнул Тасе, когда проходил мимо её участка. От чего она почувствовала себя совершенно обескуражено и застенчиво отвернулась от торжественного шествия, скрывая проступающий румянец. Черты его лица показались Станиславе знакомыми, но она не смогла припомнить, где могла видеть этого мужчину прежде. Спустя пол часа, когда делегация отправилась в другие цеха, она решила для себя, что все-таки ей померещилось и вернулась к привычному состоянию эмоционального анабиоза. Остальные зимние месяцы прошли без каких-либо внушительных событий, даря трудящимся мертвенный душевный покой. Наконец, в город пришла весна.

Весеннее солнце ласково прикасалось своим теплом к выстуженным за зиму стенам маленькой комнаты. Будильник молчал. Тася потянувшись и сонно моргая смотрела в огромное окно, залитое оранжевым светом. Краем ещё не до конца пробудившегося сознания она уловила какое-то изменение — что-то было не так в этом знакомом пейзаже восходящего утра. Мгновенно протрезвев и ощутив лёгкий холодок, пробежавший где-то по макушке, Тася, крадучись словно кошка, медленно скользнула из под одеяла к окну. Сердце возбуждено заколотилось, глаза не верили открывшейся картине. За окном, отражая лучи восходящего солнца, висел на высоте девятого этажа припаркованный новенький глайдер. Прямо перед её окном! Откуда?! Тася видела такой лишь один раз, ещё будучи студенткой училища. Однажды, прогуливаясь тёплой осенью после уроков по чистым улицам Кёльна она встретила весёлую компанию молодых людей, причаливших на своих глайдерах к одному из самых дорогих и официозных заведений города. Выстроив металлическую грядку из мотоциклов вдоль окон ресторана, молодёжь с шумом ввалилась в открывшиеся перед ними двери. Тася медленно прошла вдоль всего ряда по противоположной от ресторана стороне мечтательно любуясь как переливаются городскими огнями металлические корпуса, застывшие над дорожным полотном. Тогда уже почти каждый ребёнок знал, что это были очень дорогие машины, позволить которые себе могли только очень богатые и влиятельные люди. Поэтому увидеть их для простого рабочего было исключительной редкостью. Такой редкостью, что даже мать девочки не поверила рассказу, посчитав его плодом бурно разыгравшегося воображения уставшего от однообразия ребёнка.

Тася сильно зажмурилась и шумно вобрав носом воздух снова широко распахнула глаза. Глайдер был на месте.

Одевшись, она некоторое время молча стояла перед находкой в замешательстве. 'Лучше незамедлительно доложить куда следует' убеждала себя Станислава, любуясь обтекающими формами мотоцикла. С каждым мгновением её все сильнее тянуло к этой холодной громадине. Наконец, устав противиться соблазну, она покорно открыла окно и шагнув через пустоту аккуратно поставила левую ногу на узкую платформу под сиденьем, отгоняя от себя мысли о том, какими неприятностями эта авантюра может для неё закончится. Солнце ослепило глаза, от ставшей осязаемой высоты закружилась голова. Неловким движением девушка ухватилась за рукоять рулевой колонки и переступила через горбатый круп машины. Мотоцикл слегка качнулся в сторону. Чуть не потеряв равновесие, испуганно ахнув, Тася вцепилась в сидение и резко плюхнулась сверху. Несколько раз глубоко вдохнув прохладный воздух в попытке побороть нарастающее возбуждение и усмирить клокочущее в груди сердце, она снова посмотрела на раскрывавшуюся внизу перспективу – казалось, все вокруг застыло в немом ожидании и Тася почувствовала, что просто обязана, во что бы то ни стало, довести начатое до конца.

Обведя глазами приборную панель и наметив кнопку старта двигателя, не ожидая того, что мотор все-таки заведётся, она медленно поднесла к стеклянному дисплею палец. Дисплей загорелся, двигатель гулко заурчал разгоняя свое магнитное ядро, затем звук постепенно исчез и осталась лишь слабая вибрация, отдающаяся приятной щекоткой в костях и мышцах. Немного помедлив, следуя неведомому внутреннему инстинкту, Тася наклонила рулевые колонки и выкрутила ускорение. Глайдер лихо скользнул вниз к дорожному полотну, так, что сердце подпрыгнуло к самому горлу. Ледяным потоком ударил в грудь и лицо плотный столб воздуха. Вдоль спины, у самого позвоночника, стремительно поднялась горячая волна, взрываясь вулканом в голове. Сердце бешено колотилось, всё тело пробила дрожь. Тася отчаянно ловила непослушными губами тягучий воздух. Ускорение едва не заставило разжать и отпустить рулевые колонки превратившимися в вату пальцами. Через несколько мгновений тело привыкло к изменениям, усвоив порядочную дозу адреналина. Лёгкая паника сменилась ощущением разливающегося мягкого тепла. Мир вокруг изменил краски и очертания, становясь необычайно ярким и глубоким, заполняя сознание словно пустой сосуд. Влекомая совершенно новыми чувствами, никогда прежде не испытанными, она бесшумно скользила вперед над пустынной дорожной полосой, абсолютно счастливая, абсолютно свободная. Могла ли она предположить ещё вчера, что судьба преподнесет ей такой подарок?!

Через час она сидела погрузившись в глубокие размышления на своём диване, периодически проигрывая в памяти минуты, когда она впервые внутри себя так чётко ощутила биение самой жизни. Её расфокусированный взгляд был устремлен куда-то за пределы комнаты. Часы за спиной показывали 4 апреля 2092 года 10.17 до полудня. На столе перед диваном лежала разглаженная в мятых бороздках голубовато-белая листовка Спец Корпуса, отражавшая свет безоблачного весеннего неба.

Ещё через несколько часов на кпп фабрики не досчитались одного из сотрудников вечерней смены. На работу Станислава не вышла.

* * *

Отдыхая Тася сидела на густо поросшей изумрудной травой равнине, обвив руками колени. Свежий ветер волной приподнимал края длинных волос и слегка трепал легкую льняную кофту, овевая тело приятным теплом. Чуть левее, на расстоянии нескольких десятков метров, высились стволы редких молодых деревьев, раскинувших свои пепельно-зеленые кроны в бездонную голубизну неба. За ними рябилось небольшое озерцо, пробиваясь между стволов яркими всполохами. Далеко впереди равнина уходила чуть вниз, открывая вид на скорую маленькую речушку и молодой подлесок, из-за которого вздымались сизо-белые кучевые облака, готовящиеся низвергнутся шумными холодными потоками в густую листву. Позади нее над зелёным травяным ковром покорно ждал глайдер, казавшийся призрачным и чуждым монументом, застывшим в воздухе зеркальной глыбой льда. С легкой безмятежной улыбкой Станислава размышляла о том, сколько всего прекрасного ей ещё предстоит и тихо созерцала окружающий простор, залитый светом двух солнц, бросавших на траву причудливые желто-голубые блики.

*англ. – Nano accelerator of growth and synthesis (NAGS).

-2
13:40
785
13:06
Как-будто я прочёл отсчёт по технике безопасности. Не увидел ни художественной и ни смысловой нагрузки в тексте. Слабый рассказ.
Чудесный рассказ! Глубоко психологически проработанный мир. Потрясающее умение автора не просто рассказать, но и показать этот мир, дать погрузиться в него, почувствовать. Очень интересно было читать. Замечательное преобразование главного героя в конце, который вырвался из монотонности обычного мира, поразительно. Я не умею так писать((( Но я буду стараться! спасибо автору!
15:06
Бесконечные описания. Читать скучно!
Комментарий удален
Красивая урбанистическая утопия с детальным психологическим портретом от Фёдора Михалыча.
Бедные одногруппники. Сколько у них времени украдено.
sue
16:56
Сказка про «американскую мечту».
Несколько советов — описывая ужасную жизнь рабочего класса не стоит упоминать «кафе» и «чтение» между сменами. Это сразу снижает доверие к суровости их жизни.;)

И еще есть ощущение, что рассказ и стоило начинать с приема на работу героини. А потом дать описание мира.

В чудесное превращение пролетария Таси в пилота звездолета не поверилось. По-моему, она должна проснуться в финале, и снова пойти на работу в четыре смены.)
07:05
+1
Оценки читательской аудитории клуба “Пощады не будет”

Трэш – 1
Угар – 1
Юмор – 3
Внезапные повороты – 0
Ересь – 0
Тлен – 0
Безысходность – 3
Розовые сопли – 1
Информативность – 0
Фантастичность – 1
Коты – 1 шт
Друзья – 2 шт, но на самом деле 0 шт
Соотношение потенциальных/реализованных оргий – 2/0

Вчера вечером мы, как обычно, собрались на заседании клуба. Я включил звуки арфы и стал зачитывать твой рассказ с выражением. Где-то на середине рассказа со второго ряда стульев послышались стоны наслаждения. Оказалось, что одна из членов, бывшая русичка, билась в литературном мультиоргазме. Пенсионерку конкретно замкнуло на слове “подлесок”, и, чтобы не доводить до преждевременной кончины, пришлось прочитать кое-что из своего. Когда училка убрала за собой следы оргазма, мы продолжили читать шедевр уже под Егора Крида, однако понизить градус крутизны так и не удалось.

Докладываю результат: половина народу уснула, но вторая половина была в восторге от стиля изложения. Очень богатый словарный запас. Похоже, что ты знаешь вообще все слова. И пока это лучший текст на конкурсе, что мы разбирали.

Теперь о грустном. Тебе надо брать в соавторы какого-нибудь зека, бомжа, капрала или моряка дальнего плавания. Любого человека с богатым прошлым, потому что сюжет у тебя совсем не закручивается. Это не рассказ, это описание двух лет жизни девушки. Как будто просмотрел передачу про антилоп: лежат, пасутся, иногда убегают от гиен. Просто кусок жизни из мира животных. Но мы же не животные, нам нужен скрытый смысл и ответы на вопросы, которые возникают во время чтения. Кроме того, есть много логических нестыковок.

Чисто для примера.

После первого абзаца надо проставить звёзды, логически отделить, потому что у тебя далее по тексту время прыгает как безумное и не понятно, что это флэшбэки: сперва ей девятнадцать, а потом вдруг семнадцать.

“Оставалось каких-то пол часа до того, как сработает будильник на настенных часах, на экране которых светилась белыми буквами электронная надпись 4 апреля 2092 года 8.02 до полудня.”

Никто в ближайшие три тысячи лет не будет такие часы использовать в спальне. Днём в глаза не бросается, но ночью они так светят, что хрен уснёшь. Поэтому спальне устанавливай обычные ЖК, а будильник ставь на тумбочку. Проверенная временем классика. Кстати, отдельный плюс за внимание к мелочам, 8:02 AM – это супер.

“Местные и даже бывшие свои не горели желанием общаться с вновь прибывшими и круг Тасиного общения и вовсе сузился до двух с половиной человек, половину из которых являл собой игрушечный рыжий кот. “

Если ты указываешь, что были ещё друзья, они должны появиться. Все детали должны иметь обоснование зачем они здесь.

“'Тебе нужны респиратор и каска – возьмёшь на проходной, там где я тебе покажу.' – не оборачиваясь сказал начальник.”

Очки ей тоже нужны. Их итак суют на любом производстве а у тебя работа с химией, повсюду плещется вонючее дерьмо. Брызги, всё такое. И надо бы Стасю ещё защитным фартуком обеспечить. Safety first!

“В обязанности Таси входило несколько задач – включение податочного насоса гелио-пены (так называли серо-зеленую маслянистую гущу, выпускаемую соплами податчика в пластиковые ящики, которые потом спускались по конвейеру до следующего этапа) и отслеживание своевременного поступления и выпуска ящиков из под раздаточного агрегата. Любое промедление в действиях могло привести к образованию засора конвейерной ленты и остановке всего производственного потока. Пустые ящики доставляли к агрегату и сгружали на ленту автоматические платформы. И если где-то происходила заминка и платформа не успевала вовремя подвезти тару, насос должен был незамедлительно быть отключён.”

Нет, на такую простую монотонную работу даже сейчас людей не ставят. Всё заменяет автоматика. Подъехал контейнер – сработал датчик – включился насос. Дешевле обслуживать систему контроля, чем платить человеку и потом устранять последствия его ошибки. Пусть иногда погрузчики не справляются с объёмами, и Станислава вручную подтаскивает мешки с сырьём и осуществляет общий контроль.

“На работу теперь Тася ходила по новому графику – четыре дня по две смены и три по одной вечерней. Так удавалось посвятить немного дневного времени чему-то осмысленному, вроде прогулок или чтения книг, вошедшего в привычку. “

На заводе смена 10 часов, две смены это уже 20 часов. Остаётся пол часа на дорогу и душ, и три часа на сон, в лучшем случае. Четыре дня подряд. Она остальные три дня только и делает, что спит. Где тут свободное время? И это, где телевизор в каждом доме, который заливает людям в уши ересь про счастливое будущее и отвлекает от реальности? А то так и до забастовок недолго дойти.

“После завтрака она собрала себе еду в контейнер и вместе с книгой засунула в дорожный рюкзак, оделась и простившись с матерью побрела на остановку.”

Если мама трудилась по несколько смен в день без выходных, почему они с Тасей не вышли на работу вместе?

Также не раскрыты темы, которые должны были быть раскрыты полюбому.

1. Двое загадочных друзей Таси
2. Эпизод с сексуальным домогательством девушки начальником смены Доусоном в душевой.
3. Босс, который подмигнул Тасе
4. Загадка появления глайдера
5. Лейсбийские отношения с Анной и истинная причина её смерти
6. Исчезновение отца
7. Тайна древней книги

В общем, слишком много нераскрытых тем и неотвеченных вопросов. Ставлю минус со следами оргазма слезами на глазах. Надеюсь, что это просто хэйтеры взломали твой комп и стёрли половину текста, где находилось всё самое интересное. Восстанавливай резервную копию и обязательно приходи на пересдачу.

Критика)
21:27
Она медленно открыла прозрачные в солнечном свете серые глаза и


Не надо так. Должно было добавить художественности, а добавило криповости.

А это не лучшее начало кар-ье-ры.


Попыталась представить, как герой тщательно проговаривает этот мягкий знак в якобы начале слога… Не смогла sad

Следующим утром мистер Гюнтер – высокий сухощавый мужчина лет пятидесяти пяти, типичный немец


Немножко осторожнее с «типичными немцами». Тянет на расизм и стереотипизацию. Не надо так.

Над полом всюду сновали прямоугольные автоматические платформы с разноцветными глазками


Суровое описание завода и вдруг — разноцветные глазки…

Доусон пристально посмотрел на девушку поверх своих прозрачных ВиАр-очков


Я изо всех сил пыталась понять, зачем на таком заводе использовать ВиАр-очки, и мне пришло в голову только одно объяснение: Доусону хотелось приукрасить суровую реальность.

Он провел новобранку по всему рабочему участку попутно разъясняя задачи


«Новобранку». Слово для меня однозначно новое…

Потоптавшись немного у стеллажей Тася воровато схватила приглянувшиеся ей белую каску и респиратор


А собственно, почему воровато? Ей же прямым текстом сказали, что каску и респиратор не только можно, но нужно взять. Кем-кем, а недалекой мне Тася до сей поры не казалась.

Мужчины и женщины смешались в единообразную массу, издающую мерный гул внутри металлического контейнера, несущегося над гладкой лентой автострады.


Пожалуйста, не надо. Не надо единообразных масс, человеческих многоножек и иже с ними.

Новость о случившемся ледяной лавиной обрушилась на Станиславу, заполняя все её существо ноющей тоской и возникшим чувством вины, свойственным всякому тонко-организованному человеку.


Сейчас прям плюнули в душу всем: и «нетонко-организованным», потому что им, оказывается, не свойственно чувство вины, и «тонко-организованным». Потому что, на мой взгляд, если и есть такое явление, как «тонко-организованные» люди, то им, в силу тонкой организации, должно быть противно и чуждо всяческое разделение людей, особенно на тонко- и нетонко-организованных. Я серьезно.

Тася зябко поежилась, натянула одеяло и уткнулась носом в его пухлый хрустящий край.


Я честно полезла спрашивать у людей, может ли одеяло хрустеть. Мне ответили: «Может, если сильно накрахмалено». Судя по описанию быта Таси, вряд ли такое обстоятельство имело место быть, но даже если так — фраза звучит забавно))
Ей предстояла холодная прогулка в гипермаркет по заснеженным улицам спящей окраины города. Она не признавала время года, когда приходилось надевать на себя целый ворох одежды, когда холодный ветер кусал лицо и пытался добраться до самых костей минуя многоэтажные одежные ухищрения.


Признавай, не признавай, а зима объективно есть. Даже в мире самых тонко-организованных.

А если серьезно, лайк, конечно. И, пожалуйста, не переставайте писать, чтобы Вы тут ни услышали. Способности есть, и хорошие. Технически нужно расти. И жизненного опыта набираться.

Все получится wink
Загрузка...
Маргарита Блинова

Достойные внимания