Последний шанс

Экипаж еще отдыхал после заморозки, а капитан Михаил Калинин уже стоял на мостике. Если так можно назвать небольшой блок, где помещались всего две стойки панелей управления да видеостена, создающая иллюзию пространства.

Михаилу здесь было тесно, как в клетке. Он усмехнулся, вспомнив, что за глаза его называют Медведь. За то, что огромный, и за то, что русский. Калинин знал и был не в обиде. Сравнение с могучим вымершим зверем, легендой сибирских земель, ему даже льстило.

Капитан подошёл к панели управления и запросил данные по состоянию системы. Удовлетворенно хмыкнул, вызвал изображение на видеостену. Приблизил. Картинка выводилась с камер, выглянувших из лючков на носу корабля, но Михаилу казалось, будто он стоит перед огромным иллюминатором и обозревает будущие владения.

Большой зеленоватый континент среди голубой водной глади. Две полярных шапки и белая поволока облаков. Вот он, Кеплер, ближайшая к солнечной системе планета, пригодная для колонизации, их новый дом.

После криокапсулы мутило, и картинка перед глазами слегка плыла. Мерзкая, конечно, процедура эта заморозка. Но через гиперпространство по-другому никак. Спасибо биологам, придумали гибернацию в криогеле.

Кстати, о биологах.

На мостик вышел Джейсон Мильштейн. Скорее выполз, еле отрывая от пола магнитные ботинки.

А была бы настоящая гравитация, так вообще на ногах не стоял бы? На него и в лучшие времена смотреть было тошно: худющий, бледный, с вечными темными кругами под глазами. После заморозки цвет лица приобрёл зеленоватый оттенок.

– Приветствую, капитан! – прокаркал Мильштейн на английском и вяло взмахнул рукой.

Калинин со школы не любил этот невнятный и лицемерный язык. Но именно английский считался международным. Сильное влияние Объединенной Америки на мировую политику сказывалось даже после третьей мировой. И хотя сейчас доминировал Китай, переходить на иероглифы никто не собирался.

– Неважно выглядите.– Михаил строго посмотрел на учёного. – У вас ещё сорок минут на отдых после криокапсулы.

– Мои жизненные показатели в норме. Пришел посмотреть на наше будущее кладбище.

– Я смотрю, вы оптимист, – усмехнулся Михаил.

– Там куча заразы, которая со временем приспособится и начнёт выкашивать людей пачками.

– То есть ваши препараты никуда не годятся? А зачем мы тащим с собой столько лабораторных животных? – Михаил вспомнил ряды маленьких криокапсул с мышами, крысами и кроликами.

– Это чтобы не сразу помереть. Главный враг – долгосрочные перспективы. Время будет работать против нас. Первое поколение колонистов обречено.

Учёный отвернулся и уставился в видеостену.

«Мы все умрём от страшных болезней. Поколение смертников!» – Михаил мысленно передразнил собеседника и прошёлся взад-вперед по блестящему металлическому покрытию.

А что, нас за хорошие дела сюда сослали? Если бы не проект Пандора, чёрт его дери, меня бы тут не было. Лучше на загаженной Земле дышать воздухом третьей категории, чем тут болтаться!

Раздался сигнал тревоги. Калинин вздрогнул.

Подсветка на мостике пульсировала красным, ей вторил низкий вой сирены.

– Альфа! – капитан вызвал бортовой ИИ. – Доложить причину тревоги! Вывести данные на экран!

– Резкое снижение уровня энергии в блоках питания корабля.

На видеостене появились индикаторы состояния реакторов. Уровень энергии стремительно падал.

– Задействовать резервные источники! – приказал Калинин.

– Выполняю, – отозвался ИИ.

Показатели медленно поползли вверх.

Что за чёрт! Всё системы после прыжка были в норме.

Старшего техника капитан вызвать не успел. Токугава уже вбежал на мостик и вцепился в свою панель. Волосы японца были взъерошены, губы плотно сжаты, пальцы перемещались по сенсорной поверхности с невероятной быстротой. Окна, выводимые ИИ, покрыли всю видеостену, кроме того участка, на который пялился биолог.

Кстати, почему он всё ещё здесь?

– Мильштейн! – чуть повысил голос капитан. – У нас сигнал тревоги. Проследуйте на рабочее место!

Учёный раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но отвлёкся на выкрик Токугавы:

– Резервные блоки тоже теряют мощность! Причина не выяснена!

– Бросить всю энергию на жизнеобеспечение и криокапсулы! И пусть запускают роботов в реакторную, – распорядился Калинин. – Производят диагностику на месте.

– Они не понимают, почему… – Токугава осёкся. – Зарегистрировано излучение! Тип неизвестен. Источник вне пределов корабля.

– Да посмотрите уже на стену наконец! – не выдержал биолог.

В его голосе было столько отчаяния, что капитан не раздумывая, одним жестом смахнул все открытые окна.

В правом нижнем углу экрана на фоне голубой поверхности планеты отчётливо выделялся чёрный прямоугольник.

– Приблизить изображение!

Непонятно, кто выполнил команду, Токугава или Альфа, но добрую четверть стены занял куб с гладкой блестящей поверхностью. Неужели космический корабль?!

– Почему ИИ не сообщил нам? Токугава?!

Японец оторвался от экрана и, запинаясь, произнес:

– Простите, Альфа исправен. Похоже, я перегрузил систему задачами.

Калинин поморщился. Никогда не доверял жестянкам, интеллект, блин, искусственный!

– Альфа, собрать данные об объекте. Сообщать об изменении дистанции.

– Выполняю, – отозвался ИИ.

– Что это за хреновина, Токугава? – обратился Михаил к технику. – Излучение от нее?

– Да, похоже, что это источник. К сожалению, она пока вне зоны действия наших сканеров.

– Но в зоне действия ракет? – уточнил капитан.

– Если дадим по ней залп, потеряем часть энергии. – Японец вопросительно посмотрел на капитана. – Не сможем восстановить работоспособность реакторов – придется отключить несколько блоков с криокапсулами.

Капитан набрал запрос на панели. Это движение не укрылось от глаз учёного.

– Неужели вы думаете, что это земные технологии? – поинтересовался Мильштейн.

– Насколько мне позволяет судить уровень допуска – не российские. – Калинин пристально посмотрел на биолога и перевёл взгляд на японца. – Но если вам есть, что сказать, то сейчас самое время.

– Я же биолог, откуда мне знать. – Мильштейн пожал плечами. – По мне, так не похоже на разработки Объединенной Америки.

– Насколько мне известно, единственный проект Японии подобного уровня – этот корабль, – ответил техник.

Калинин и сам понимал: шансы, что кто-то создал за спиной Содружества ни на что не похожий корабль и доставил его сюда, ничтожно малы. Ждать ответа от центра? Они просто не успеют. Энергия слишком стремительно падает.

Криокапсулы… пожертвовать малым.

– Приготовить ракету для удара, – решился Михаил. – Сколько капсул придется отключить?

Японец побледнел, но его пальцы его быстро забегали по панели.

Калинин задумался. Если это инопланетный корабль, почему они атакуют противника таким странным способом? Сажают энергоблоки? А если не собирались атаковать, почему не подали сигнал?

Сигнал… в принципе, почему не попробовать?

– Токугава, – техник замер и занёс руку над панелью, готовый выпустить ракету. Но капитан отдал другой приказ: – Пошлите SOS этому проклятому прямоугольнику.

Калинин заложил руки за спину и уставился на экран.

– Сделано, капитан! – отозвался японец и тут же бесцветным голосом продолжил: – На данный момент с учётом перераспределения энергии пришлось бы отключить примерно четыреста…

Корабль тряхнуло так, что капитан едва удержался на ногах, японец схватился за панель, а биолог оторвался от пола и отлетел к стене.

«Магнитные ботинки на минимум настроил», – мелькнуло в голове у Калинина.

Видеостена почернела. Михаил не сразу понял, что это не поломка. Это чёртов куб подошёл так близко, что закрыл собой всё поле зрения.

Второе, что понял капитан: о внезапном сокращении дистанции Альфа промолчала.

Он обернулся и встретился взглядом с Токугавой. Японец едва заметно покачал головой.

– Альфа не отзывается. Управляющая панель деактивирована. Сигнал SOS мы тоже больше не посылаем.

Михаил проверил браслет-коммуникатор: связи по кораблю не было.

– И ответ от центра принять не сможем?

– Мы – нет, – ответил японец. – А вот они – смогут. Те, кто перехватил управление.

«Дерьмо!» – мысленно ругнулся Калинин.

Панель управления внезапно включилась и запестрела картинками. Изображение тут же вывелось на видеостену.

– Взламывают бортовой компьютер, – прокомментировал японец.

– Кажется, мы попались. – Мильштейн тоскливо посмотрел на почерневший экран. – В файлах координаты нашего дома, данные по биосфере земли и прочие интересности.

– Их технологии явно превосходят наши, – произнёс Токугава. – Мне даже непонятно, как они включились в сеть!

– Наверное, так же, как высадили термоядерные реакторы на расстоянии, – заметил биолог.

– Почему тогда они не отследили наш зонд? – спросил Калинин. – Миссия готовилась десять лет. У них была куча времени, чтобы подготовить вторжение.

– Значит, десять лет назад их здесь не было. – Биолог развел руками.

– Это не земной корабль. – Токугава пристально посмотрел на капитана – Ямамото Индастриз отслеживает все запуски последние двадцать лет. Мы бы заметили.

Михаил едва удержался, чтобы не присвистнуть. Надо же, японец признался. Ну, тогда выбора действительно нет.

Калинин мог сто раз на дню обругать правительства и корпорации за то, что загадили Землю. Но одна только мысль о колонизации родной планеты чужаками бесила. Да и по-другому с ними не справиться: вон как присосались к кораблю. Ну что ж, устроим пришельцам сюрприз!

– Токугава, мы должны выполнить директиву три.

– Да, сэр, – кивнул техник.

– Связи нет. Придётся спуститься в реакторное отделение и активировать процесс распада вручную. Времени мало. Нельзя допустить, чтобы они успели переслать данные своим.

Японец подскочил к автоматической двери, но она и с места не сдвинулась.

– Заблокировано! Я использую аварийный механизм.

– Вы собираетесь взорвать нас, чтобы уничтожить оба корабля? – Биолог успел подойти и впился в рукав униформы. – Они ведь могли атаковать, но не сделали этого. Может, попробовать контакт?

– Контакт?! Вы бредите? Видели, как они SOS наш вырубили? А энергию кто высаживает? – Капитан попытался вырваться из цепких пальцев учёного. – Думаете, мне хочется убить пять тысяч человек? Мы всё равно сдохнем, только чуть позже, когда система жизнеобеспечения накроется. А эти ещё на Землю заявятся!

– Не взрывайте корабль, – прохрипел Мильштейн. Его взгляд был почти умоляющим. Калинину показалось, что он разглядел искорки безумия на дне серых глаз.

– Да что с вами?! – Капитан схватил учёного за плечи и тряхнул, внимательно глядя в лицо.

Биолог покосился на японца, возившегося с дверью, и прошептал:

– Клоны, они в криокапсулах. Мои разработки. Усовершенствованные. Единственные уцелевшие образцы!

Вот значит как, Калинина сослали за уничтожение объекта с кучей гражданских, а Мильштейн и был создателем. Проект Пандора. И здесь от него никуда не деться!

– Вы с ума сошли?! Как вы протащили это дерьмо на корабль?! – Калинин не рассчитал силы и сжал плечо биолога так, что тот скривился от боли. – Вы понимаете, какому риску подвергли миссию?

– Это – часть проекта. Всё согласовано с Содружеством, – прошипел учёный. – Да отпустите же! Вы мне руку сломаете!

Калинин оттолкнул биолога. С ума сойти! Эти люди в правительстве хоть чему-то учатся?

– Клоны быстрее морфируют, более живучие. На них мы сможем быстро разрабатывать вакцины. Они и создавались специально для колонизации! У людей без них нет шансов, – принялся объяснять Мильштейн. – Ситуация не повторится! Теперь им всем вживлён чип-контроллер.

Понятно, почему ему не сообщили. Знай Калинин о таком грузе, даже на борт бы не ступил. И понятно, почему в миссию завербовали столько силовиков из его отряда. Тех, у кого был опыт в ликвидации.

Заскрипела шлюзовая дверь: японец стоял у открывшегося прохода.

«Лучше бы ты шёл в медблок, как и положено». –Капитан повернулся к учёному, быстрым движением отщёлкнув «импульс» с кобуры. Лёгкое нажатие на курок: Мильштейн даже охнуть не успел, как повалился на пол.

Токугава скосил глаза на оружие и, разглядев синий индикатор, быстро отвёл взгляд.

– Парализация, средний уровень. У нас нет времени улаживать конфликты разговорами. – Михаил пристально посмотрел на японца. – Вы мне доверяете, офицер Токугава?

– Да, сэр, – кивнул техник и прошёл в проём. На биолога он даже не оглянулся.

– Лифт, конечно, не работает. Мы теряем слишком много времени. Реакторная десятью уровнями ниже. – Калинин нахмурился. – Могли бы спуститься по вентиляционной шахте, напрямую, но ваш коммуникатор тоже не работает, доступ к схеме корабля закрыт. Так ведь?

– Не работает. – Японец обернулся и замедлил шаг. – Если отключить магнитное поле ботинок, мы действительно сможем воспользоваться воздушным каналом, здесь недалеко вход.

Да там без схемы заблудишься, понаворочено, чёрт ногу сломит! Михаил оценивающе прищурился.

– Вы что, наизусть всё помните?

– Не всё, – покачал головой японец. – Но вентиляционная система довольно проста. Я проведу нас до центрального канала, по нему спустимся вниз прямо до реакторной. Так мы сэкономим восемьдесят процентов времени. Вы доверяете мне, капитан?

Простая схема, как же! Черт знает, что в голове у этих японцев. Говорят, они уже разработали нейроимпланты без побочки.

Калинин кивнул.

– Ведите.

Вентиляционную решетку пришлось выломать. Калинину. Щуплый японец с ней не справился, зато в открывшийся ход скользнул, как уж. Капитан отжал рычажки на ботинках в положение «вниз», отключая магнитное поле, и протиснулся за помощником.

Калинин с непривычки оттолкнулся слишком сильно: пришлось упереться руками в стены, чтобы погасить инерцию.

Он и не подумал, что здесь будет так темно. Хоть глаз выколи! Будь налажена связь с Альфой, они бы сразу включили освещение.

«Будь налажена связь с Альфой, мы бы тут не болтались!» – перебил свои мысли капитан и поспешил за Токугавой.

В отличие от Калинина, у японца был фонарь. Токугава прикрепил его на предплечье и плыл впереди черным силуэтом в синеватой дымке.

«Интересно, сколько на борту клонов? Меня ведь не поставили бы в известность, пройди всё гладко, – размышлял капитан. – Значит, уничтожив целый исследовательский сектор напополам с клонами и людьми, я прошел проверку на профпригодность».

Японец вдруг остановился в проходе и, перевернувшись в воздухе, завис вниз головой.

– Пришли. Это центральный канал. Нам туда.

Калинин кивнул, и Токугава, оттолкнувшись ногами, упал вниз. На самом деле продолжил двигаться вперед. В невесомости верх и низ понятия относительные. Капитан нырнул вслед за ним.

Этот канал был гораздо шире. Калинин догнал помощника и поплыл рядом.

Освещения хватало метров на шесть. Конец тоннеля терялся в темноте. В свете фонаря взгляд выхватывал кабели напряжения, смотровые лючки, решетчатые гофрированные поверхности, надписи с указанием этажа и направления к центральному охлаждению. Японец по ним, наверное, ориентируется. Может, и нет у него никакого импланта.

– Сколько нам осталось?

– Еще двадцать метров, недолго. – Токугава повернулся. Игра теней превращала его лицо в зловещую маску.

«Скоро мы все сдохнем. Даже в землю не закопают. Так и будем здесь болтаться, как космический мусор, – подумал Калинин. – Хорошо тем, кто верит в бога – умирать не страшно. Интересно, во что верит японец?»

Путь закончился неожиданно. Токугава затормозил, цепляясь руками за стены, и Калинин в него едва не врезался. На выходе решетка оказалась ещё более массивной. С ней пришлось повозиться.

Калинин вышел в холл и, включив магнитное поле, не сразу понял, что стоит на потолке. Токугава сориентировался быстрее и сейчас разговаривал с тремя специалистами машинного отделения, тоже японцами. Они коротко поклонились и спокойно пошли в сторону инженерного блока. А ведь он сказал им, что через пару минут будет запущена программа самоуничтожения. Всё-таки у японцев особое отношение к смерти.

На самом деле корабль всё равно обречён. Вряд ли стоит рассчитывать на милость захватчиков. А на мучительную смерть – вполне. Уж лучше сдохнуть сейчас и прихватить с собой пришельцев, да и клонов заодно.

Калинин догнал японца, когда тот уже входил в шлюз перед реакторной. Здесь полагалось надеть защитные костюмы, но что значит доза облучения, если через несколько минут все равно умирать?

Японец остановился перед последней дверью: высокой, не по человеческому росту. В обычном режиме в нее входили только роботы-манипуляторы, которые сейчас тоже не отзывались. Её управление не было связано с общей системой корабля и, видимо, поэтому работало. Токугава ввёл код на панели, динамик удовлетворённо пискнул и включил обратный отсчет. За двадцать секунд люди должны были покинуть отсек и закрыть за собой шлюз, а дистанционно управляемые роботы войти и обслужить реактор.

Будь Альфа была исправна, давно бы завыла сирена, но сейчас капитан с помощником стояли в тишине. Гнетущей. Пустой.

Калинин не придумал, что сказать. Следовало попрощаться, может, произнести какие-то ободряющие слова, он же капитан. Но на ум ничего не приходило.

– Двадцать секунд. Как же долго они тянутся. – Японец невидящим взглядом смотрел на дверь перед собой. – Будто целая жизнь.

Калинин не нашёлся, что ответить. Утробно загудел механизм, открывая проход в реакторную.

«Вот и всё», – капитан оглянулся, словно там, за спиной, ждал кто-то невидимый, тот с кем нужно попрощаться. Но у распахнутой двери шлюза стояли только пустые оболочки защитных костюмов. А ведь экипаж даже не знает, что жить им осталось считанные мгновения.

– Чи! Шикусё!

Дверь открылась только наполовину, но Токугава уже пролез в реакторную и теперь недовольно ругался на родном языке.

«Что ещё-то могло стрястись?» – Михаил поспешил следом.

Реакторов не было.

Огромные конструкции, занимавших несколько уровней, попросту исчезли. Сверху беспомощно свисали кабели и пазы подключения. Да, ещё остались опоры.

– Какого чёрта?! – возмутился Калинин.

Взъерошенный и бледный японец обернулся.

– Они их забрали!

– Но как? От чего тогда питается корабль?

«И что теперь делать?» – добавил про себя Калинин. А ведь решать предстояло ему.

– Такие технологии! Значит, телепортация всё-таки возможна, – прошептал Токугава. – По-другому они бы их не вытащили.

– Капитан Калинин и старший помощник Токугава, немедленно покиньте реакторную!

Калинин аж подскочил на месте.

– Альфа?!

– Немедленно покиньте реакторную. Остаточная радиация опасна для жизни!

– Альфа, откуда поступает энергия для корабля?

– Капитан Калинин и старший помощник Токугава, проследуйте к лифту номер три и поднимитесь на мостик.

– Бесполезно, она нас больше не слушает. – Японец достал откуда-то миниатюрный дозиметр. – А фонит здесь и вправду прилично!

– Пойдёмте. – Калинин развернулся и на ходу бросил: – И кого она теперь слушает?

– Их, – ответил Токугава.

На мостик, благодаря лифту, они вернулись быстро.

Там поджидал Мильштейн: сидел, привалившись к стене. Видимо, ещё не отошёл после парализатора. Но прожигать командира взглядом сил у него хватало.

«Похоже, я нажил себе врага, – решил Михаил. – Биолог жуть какой злопамятный».

– Обратный отчет пошёл? – прохрипел учёный.

– Какой отсчёт? – не понял Калинин, но тут же спохватился. – Не пошло ничего. Они реакторы спёрли. Радуйтесь!

– Чего? – Биолог приподнялся.

– Нет ничего в реакторной. Пусто! – неожиданно для себя заорал капитан.

– Вероятно, они телепортировали источники энергии с корабля, – пояснил японец. – Как вы себя чувствуете?

– Теперь гораздо лучше, – по лицу учёного скользнула улыбка.

– Уровень энергии в норме! – воскликнул Токугава.

Михаил посмотрел на видеостену: индикатор энергии в левом верхнем углу весело помигивал зелёным. Черный бок инопланетного прямоугольника куда-то делся, на фоне голубого диска Кеплера теперь болтались две белые сферы. Одна подошла совсем близко и протянула серебристые нити к кораблю.

Так вот как они питают нас энергией. Только зачем? Хотят взять живыми для исследований?

– Господин Токугава! – В дверном проёме возник сотрудник технической службы, ещё один японец. – Так как самоуничтожения не произошло, я прибыл за инструкциями, как вы приказывали.

Старший помощник промолчал и кивнул на Калинина.

– Простите, капитан. Какие будут распоряжения? – Японец всем видом изображал смущение.

– Мы вошли в контакт с инопланетным кораблём. Сейчас мы полностью зависим от их энергетических ресурсов. Наши реакторы… блокированы. Не предпринимать никаких агрессивных действий. Всем ждать на своих местах.

Капитан произнёс инструкции и, помедлив, добавил:

– Надо бы как-то до остальных донести. Экипаж не в курсе.

– Передаю распоряжение капитана, – неожиданно звонкий голос Альфы заставил Калинина вздрогнуть. – Мы вошли в контакт…

Все замерли, выслушивая сообщение. ИИ повторял всё слово в слово. А когда электронный голос умолк, Токугава прошептал:

– Они нас слушают.

Капитан и старший помощник переглянулись.

Калинин хмыкнул, заложил руки за спину и громко произнес:

– Мы хотим открытого диалога! Объясните свои действия!

На несколько секунд повисла тишина. Альфа молчала. Японец что-то сказал помощнику, и тот, кивнув, вышел.

Калинин уже решил, что Альфа не ответит, но тут раздался голос:

– Спрашивайте. Мы готовы ответить на любые вопросы.

В голове Калинина пронесся вихрь мыслей. Он решил начать с простого:

– Зачем вы забрали наши источники энергии?

Альфа выдержала паузу и ответила:

– Излучение нашего флагманского корабля случайно повредило их. Они не могли поддерживать вашу систему жизнеобеспечения. Мы забрали их, чтобы починить. Не волнуйтесь, мы – друзья. Мы вам поможем.

Калинин удивленно вскинул брови и получил комментарий от биолога.

– А как ещё должна такая развитая цивилизация разговаривать с низшими? Как с малыми детьми.

На лице японца читалось недоверие.

Случайно высадили реакторы. Ага.

Повисло молчание.

Калинина волновали вопросы, задавать которые напрямую было рискованно. Принадлежит ли Кеплер пришельцам, интересна ли им Земля и что они собираются делать с его кораблём?

Мильштейн кашлянул, привлекая внимание.

– Я понимаю, что переговоры ведёте вы, капитан. Но раз уж возникла заминка, можно я спрошу? По части биологии?

– Давайте.

Пусть займёт пришельцев, пока он обдумывает стратегию.

Мильштейн не стал мелочиться и выстрелил сразу серией:

– Какие вам нужны условия для жизни? Как вы выглядите? Что вы считаете главной целью существования вашей цивилизации? У вас были контакты с другими разумным инопланетными видами?

Калинин не удержался и бросил на биолога удивленный взгляд. Тот озвучил его вопросы, но в другой форме. К примеру, если окажется, что пришельцы похожи на людей по биологии, то о планах колонизации Кеплер лучше не упоминать, и можно начинать переживать за Землю.

Альфа молчала долго, несколько минут.

– Задержка перевода, – предположил Японец.

Биолог улыбнулся.

– Представители вашего вида любознательные. Нам это нравится, – отозвалась наконец Альфа. – Один из вас поднимется к нам на корабль за ответами. Мы уверены, нам обоим будет интересен этот опыт.

Лицо учёного вытянулось, от самодовольной улыбки не осталось и следа. Быстро доигрался.

Калинин посмотрел на биолога и кивнул. Это не приглашение. Они ставят перед фактом. Трудности перевода? Вряд ли. Хотят напомнить, кто хозяин положения.

Мильштейн кряхтя встал и отошёл от стены.

– Я отправлюсь к вам! – громко, будто принимая вызов, заявил он.

– Будет телепортация, – прошептал японец.

Он не отводил глаз от Мильштейна, но биолог просто исчез, без всяких эффектов. Раз! И всё. В воздухе остались висеть его «импульс» и личный коммуникатор. Видимо, пришельцы приняли их за оружие.

– Вот так они забрали реакторы, – пробормотал Калинин и встретился взглядом с Токугавой.

На командном мостике их осталось двое.

***

Мильштейн и охнуть не успел, как оказался на корабле пришельцев. Картинка просто переключилась. Он не почувствовал перемещения. Зато тело тут же налилось тяжестью: гравитация здесь была настоящая, а не симулированная магнитными ботинками.

Учёный несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая взбесившееся сердце. Атмосфера как земная, разницы не чувствуется. Разве что на родине такой чистый воздух баснословно дорог.

Мильштейн огляделся: он стоял в небольшой и абсолютно пустой комнате. До противоположных стен можно было дотронуться, вытянув руки. Пол и потолок были белыми и гладкими, как и стены.

Под потолком появилась горизонтальная полоска, излучающая синий свет. Она медленно спустилась до пола, пробежавшись по телу яркой змейкой, и исчезла.

Биолог почти не сомневался, что его сканируют, и потер вспотевшие от волнения ладони.

Полоска появилась вновь и вдруг ударила по глазам яркой вспышкой. Учёный зажмурился, инстинктивно закрываясь руками, и сжался в ожидании нападения. Но ничего не происходило. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только дыханием и учащённым биением сердца.

Мильштейн подождал ещё немного и наконец осмелился отнять ладони от лица. Прищурившись, огляделся.

Комнату наполнял всё тот же мягкий белый свет. Учёный взглянул на руки: вокруг них светилась синяя дымка, на полсантиметра отступающая от кожи. Он осмотрел себя: похоже, сияние обволакивало всё тело.

– Это защита. Скафандр. Ведь так называется? – произнёс голос Альфы совсем рядом.

Учёный вздрогнул от неожиданности и поднял взгляд.

В стене напротив открылся дверной проём. В нём стоял не человек, конечно, пришелец, но определённо гуманоид, поразительно похожий на человека. Лицо круглое, как у китайцев, да и глаза – щелочки. Только цвет кожи необычный, бронзовый какой-то. Вместо носа три дырки над тонкими губами. Скрученные ушные раковины, действительно походили на раковины. Интересная конструкция: наверное, защищает слуховой проход. Телосложение его было плотное, приземистое: инопланетянин едва доходил Мильштейну до подбородка.

Пришелец тоже откровенно и с интересом разглядывал своего гостя.

Тут гуманоид отступил вглубь корабля и сначала произнес слово на своем языке, а затем откуда-то сверху раздался голос альфы:

– Проходите.

Автоматический перевод. Неужели так быстро расшифровали структуру языка?! Невероятно!

То место, где поначалу оказался Мильштейн, видимо, было приёмным шлюзом. Он вышел в узкий блок, по бокам которого стояли овальные контейнеры с ячеистой поверхностью, над ними висели какие-то круглые ёмкости.

Пришелец, не останавливаясь, прошёл в противоположный конец. Стена тут же разъехалась, открывая коридор. Очередная комната, в которую они вошли, также оказалась светлой и почти пустой. В центре, прямо в воздухе висела карусель из полусфер, Ловко они с гравитацией! Японца бы сюда! Хотя, он и так на уши поставит Ямамото Индастриз после того, как видел телепортацию. Если, конечно, им всем удастся выжить.

Мильштейн обратил внимание, что полусферы с выемками внутри. Похоже на кресла. Только куда они направлены? Панелей управления нет. К стенам?

Стены имели ячеистую структуру, как пчелиные соты: крупные шестигранники, сантиметров тридцать в поперечнике. Некоторые из них пестрели картинками. Биолог пригляделся и понял, что это за изображения: вот полукруг Кеплера, вот черная даль космоса с россыпью звёзд. А тут знакомые коридоры и помещения: реакторная, криокапсулы, командный мостик. Даже видно, как по нему ходит, измеряя пространство широкими шагами, Калинин.

Наблюдательный пункт! Вот где они. А пришелец предусмотрительный, нет ни одной картинки с видами их корабля. Это хорошо: значит, собираются вернуть обратно. Возможно, оставят в живых. Только зачем? Для исследований? Похоже, пришельцам для жизни необходимы те же условия, что людям. С таким уровнем технологий они легко колонизируют Землю. О Кеплере теперь, понятное дело, можно и не мечтать.

Инопланетянин молчал, ожидая, пока гость осмотрится. Заговаривать первым он явно не собирался.

– На вид мы с вами очень похожи, – сказал Мильштейн.

Пришелец ответил не сразу, видимо ждал перевода, но по громкой связи ничего не транслировалось. Как он слышит? Нейроимплант?

– Больше, чем вы думаете, – ответил гуманоид. – Эволюция всегда выбирает оптимальный путь.

Не может быть, он ведь говорит о подобии жизни во вселенной! Неужели эта теория верна? Тогда неудивительно, что биота Кеплера так похожа на земную!

– Но как тогда…

– Что у вас там? Оружие? – Инопланетянин пристально смотрел на учёного глазами-щелочками.

Мильштейн спохватился. Он и сам не заметил, как сунул руку в карман униформы и нервно водил пальцами по контурам выбитого на металле рисунка. Дурацкая привычка!

– Это просто подарок от друга. Я... верчу его в руках, когда…

– Покажите! – тон пришельца стал требовательным.

Мильштейн медленно вытащил руку из кармана и протянул на раскрытой ладони металлическую пластину. Узорчатые крылья ангела, выбитого на ней, блеснули на свету. Жетон с символом проекта Пандора. Григорьев был не только талантливым учёным. Такие вещи вырезал лазерным скальпелем! Жаль, что всё так обернулось. Он так верил. Все они верили.

Биолог почувствовал лёгкую вибрацию в руке. А ведь теперь сканера даже не видно. Что у них за технологии?

– Это для чего? – Пришелец понял, что пластина безопасна, и заинтересовался. Задав вопрос, наклонил голову вбок, изогнув шею под совершенно неестественным углом.

– Творчество. Сувенир. Друг подарил на память.

Инопланетянин взял жетон и провёл по нему пальцами.

– Зачем вы это используете?

Мильштейн замялся.

– Ну, это сложно объяснить. С ним связаны воспоминания о чём-то важном для меня. Когда я держу его в руках, я… чувствую, что. – Учёный помолчал, подбирая слова, затем продолжил:

– Я вспоминаю свою цель. Это придаёт мне сил двигаться дальше. Это как точка отсчёта для дальнейшего движения. Как вектор. Понимаете?

Пришелец склонил голову в другую сторону, потом вернул в вертикальное положение.

– Эта вещь имеет для вас ценность, не связанную с её материальными составляющими?

– Да, – выдохнул Мильштейн.

– У остальных тоже есть что-то подобное?

Похоже пришелец перехватил инициативу в любопытстве. Если Мильштейна интересовала биология, то его – психология. Конечно, всю информацию о физиологии землян они уже получили в файлах бортового ИИ.

– Не у всех. У кого-то наверняка. Об этом не принято говорить, – ответил учёный.

– Вы хотите, чтобы я вернул это вам?

– Конечно, – внутри засвербело неприятное чувство. Неужели не отдаст? Зачем ему?

– А если мы поменяемся? – Пришелец не спешил возвращать жетон. – Я дам вам что-то не менее важное взамен? Тоже с рисунком, но только нашим? На память?

Мильштейн скривился. Отдать чужаку единственную вещь, оставшуюся от погибшего друга, в качестве трофея, игрушки.

– В этом случае я потеряю слишком много, а вы не получите ничего. Для вас это просто кусок металла. Может, на что-то ещё? У меня есть значок офицера науки. Вот.

Ученый коснулся прикреплённого к униформе металлического диска.

– Нет, так не получится. – Инопланетянин сжал в руке жетон. – Не может быть двух отправных точек, двух векторов движения для одного объекта. Если это останется у вас, мой подарок не будет иметь значения. Вы же первый раз на корабле другой цивилизации? Неужели такой момент не имеет для вас ценности?

Что за дурацкая игра? Пришелец буквально влезает ему в душу. И какие будут последствия, если отказаться?

Ученый попытался зайти с другой стороны:

– Я даже не знаю, на что буду меняться.

– А когда получали это, – пришелец поднял перед глазами жетон, – знали?

– Думал, что знаю…

– Ну так что? – Пришелец снова наклонил голову.

– Давайте поменяемся, – скрепя сердце, ответил Мильштейн. Одновременно он пытался представить, как устроены позвонки, позволяющие вот так изгибать шею.

– Вы уверены?

Да он издевается что ли? Сам ведь буквально вытянул согласие.

– Уверен.

– Хорошо, – инопланетянин растянул губы в стороны и выпрямил шею.

Улыбается, зараза.

Впрочем, через секунду лицо пришельца застыло маской, а взгляд расфокусировался. Прошло, наверное, долгих полминуты, пока пришелец «отмер» и посмотрел на Мильштейна осмысленно.

– Ваши реакторы починили. Мы телепортируем их обратно. К сожалению, наше общение придётся прервать.

– А обмен? – Учёный опасался, что через мгновение окажется на корабле.

– Всё в силе, – отозвался пришелец и исчез.

Мильштейн растерянно огляделся. Взгляд упал на ячейки-мониторы. Число белых сфер рядом с кораблём увеличилось до четырёх. Калинин и Токугава на командном мостике, не отрываясь, смотрели на видеостену. Что-то будет.

– Вот, возьмите! – инопланетянин возник из ниоткуда прямо перед учёным, держа на раскрытой ладони небольшую металлическую пластину, по форме и размеру очень похожую на жетон Пандоры. Тоже с гравировкой. Биолог протянул руку, но пришелец отступил на шаг.

– Есть ещё одно условие.

– Какое же? – Играть на нервах пришельцы определено любили.

– Наш обмен должен остаться в тайне. Никому не показывайте то, что я вам дал. А если увидят, не говорите, откуда.

– Мне придётся с ней расстаться, если покажу. Вещь с инопланетного корабля будет интересна многим. Так что это в моих же интересах, – заверил Мильштейн.

– Хорошо. – Пришелец положил пластину на раскрытую ладонь учёного.

Мильштейн мельком взглянул на рисунок: большой человек передает звезду маленькому. Оборотная сторона испещрена точками и линиями. Странная фактура. Биолог убрал вещицу в карман.

– Жаль. Я не успел задать вам так много вопросов, – покривил он душой.

– Мы пошлём вам сообщение с интересующей информацией, – ответил пришелец. – Если сумеете расшифровать, то ваша цивилизация готова получить эти знания. Передайте своим.

Мильштейн кивнул и тут же оказался на родном корабле.

***

Биолог возник словно из ниоткуда. Когда на орбите появились ещё две сферы, Калинин подумал, что больше его не увидит. Ждал атаки.

Одновременно с возвращением Мильштейна на секунду погасло освещение и вырубилась видеостена.

– Они телепортировали наши реакторы обратно, – доложил биолог. – Еще пришельцы обещали прислать файл. Там данные об их цивилизации и всё, что они посчитали нужным рассказать. Если сможем расшифровать – они наши.

– Смотрю, сотрудничество было плодотворным, – удивился Калинин. – Узнали их планы насчёт нас?

Мильштейн пожал плечами.

– К этому вопросу мы не успели подойти.

– Управляющая панель активна! – сообщил японец и включил видеостену.

На экране снова появился бело-голубой диск планеты. Что-то с ней было не так.

– Это ведь Земля! – воскликнул учёный. – Они переместили наш корабль!

– Альфа, сообщи местонахождение! – запросил капитан.

Компьютер им тоже «вернули»: ИИ отозвался тут же.

– Корабль находится на высокой орбите Земли, 2000 км от поверхности.

– Ну вот и привели гостей домой, – выдохнул Калинин.

– Они телепортировали корабль! Невероятно! – воскликнул Токугава, вытаращив глаза от удивления. Впрочем, через несколько секунд на его лицо вернулось спокойствие. – Кораблей пришельцев в зоне видимости нет. В памяти Альфы сохранились все записи с камер наблюдения.

– А файл с информацией? – спросил Мильштейн.

Японец ещё раз пробежался пальцами по панели и отрицательно покачал головой.

– Как же так… – прошептал биолог.

– Зафиксирован сигнал! – Токугава снова вцепился в панель. – Источник за пределами солнечной системы. Идёт по всем основным частотам, в открытую!

– Это они?! – воскликнул Мильштейн.

– Кто же еще, – пробормотал Калинин. – Всю информацию в открытый доступ сливают.

– Похоже на то. – Кивнул японец. – Чтобы принять сигнал на Земле, нужно минимум оборудования. И шифр они используют простой, наш «эльзивир».

– Видимо из файлов ИИ взяли код. – Поморщился капитан. – Альфа, переведи послание!

– Сообщаем всем разумным обитателям планеты Земля… – ИИ прервался.

– Так, – японец несколько секунд молча смотрел на панель. – А дальше шифр меняется. Так сходу не подобрать.

Калинин нахмурился. Сохранить информацию в секрете не получилось, ну, может оно и к лучшему. И так проблем по горло будет после этой экспедиции. Пусть Содружество займётся расшифровкой сообщения, а не тщательным допросом экипажа.

***

Разгадать послание пришельцев оказалось не так-то просто.

Ямамото Индастриз даже собрала машину на основе ИИ бета специально под эту задачу и предоставила доступ рабочей группе, сформированной из учёных разных стран. Прошло полгода, прежде чем удалось перевести частотный код в графический. Информация была доступна Мильштейну как специалисту по внеземной биологии.

Он смотрел на сочетание точек и причудливо изогнутых линий и не мог отделаться от ощущения, что где-то уже видел такое. По привычке сунув руку в карман, учёный извлёк оттуда жетон и начал вертеть его в пальцах.

Через секунду чашка с кофе полетела на пол и со звоном разбилась: Мильштейн вцепился в пластину обеими руками и поднёс к глазам.

То, что он принял тогда за фактуру, ей не являлось.

А ведь он по возвращении сделал анализ материала. И анализ этот показал медицинскую сталь. Такой же состав, как и у его жетона.

Учёный думал, что они повторили структуру материала намеренно, чтобы не выдать себя, если «подарок» всё же обнаружат. А пришелец просто перебил рисунок на старом жетоне! Зачем? Чтобы нанести надпись! Оставить послание!

В кабинет вошла секретарь, увидела разбитую чашку, не первую на счету учёного, и вызвала робота-уборщика.

– Принести новый кофе? – поинтересовалась она будничным тоном.

– Нет. – Мильштейн спрятал пластину в ладони. Русский или японец? Медведь или угорь? Надо выбрать. – Организуйте мне встречу с господином Токугавой Тэкео, ведущий техник в Ямамото Индастриз. В частном порядке.

***

Японец выделил для встречи целых полчаса. Он назначил её неофициально в ресторане исследовательского комплекса. Когда учёный пришел, Токугава уже сидел за столиком и, глядя на улицу сквозь стеклянную стену, потягивал кофе. Солнечные лучи причудливо преломлялись, проходя через купол, накрывающий исследовательский центр Ямамото Индастриз.

«Страшно представить, во сколько корпорации обходится очистка воздуха для всей территории комплекса, – подумал Мильштейн и перевёл взгляд на осунувшегося техника. – Работает без продыху».

Токугава отхлебнул кофе и вопросительно посмотрел на учёного.

– Неважно выглядите, вам бы поспать, – начал биолог.

– Наш капитан сказал бы вам то же самое, – отозвался японец.

– А вы?

– А мне хватает такта не говорить такое вслух. – Токугава сцепил руки в замок и скользнул взглядом по собеседнику.

– Откройте защищенный канал, я пришлю вам файл.

Токугава молча кивнул, будто и не ожидал иного. Провёл длинными пальцами по браслету-коммуникатору и развернул виртуальный экран. Через несколько секунд он буквально впился взглядом в изображение.

Мильштейн улыбнулся.

– Что это? Откуда взяли?! – Чопорность японца как ветром сдуло.

– Полагаю, это тоже их письмена. Что здесь написано – не знаю. Думаю, вы сможете использовать это в расшифровке. Я прошу не сообщать, откуда эта информация.

Токугава откинулся на спинку кресла, скрестил руки и пристально посмотрел на учёного.

– Вы хотите доверия, при этом сами о многом умалчиваете. Откуда этот скан? Ваш коммуникатор остался на мостике. Следовательно, сделать снимок вы не могли. Может, вы до сих пор в контакте с пришельцами? Или настоящий Мильштейн не вернулся с инопланетного корабля?

– Да бросьте! – Учёный развёл руками. – Меня и так уже затаскали по проверкам за то, что я был на этом треклятом корабле!

– Хотите ещё на пару месяцев в медцентр Содружества и полный скрининг ваших серверов? – поинтересовался Токугава. – Я мигом всё устрою.

Надо же, как оживился! А ведь пять минут назад спал на ходу и выглядел, как умирающий.

– Чёрт меня дёрнул с вами связаться. Я ведь хотел помочь общему делу! – прошипел Мильштейн.

– Я ценю ваш порыв, поэтому ничего не скажу... если вы раскроете всю правду, – ослабил хватку японец.

Учёный достал жетон.

– Помните мою безделушку?

Японец кивнул.

– Теперь на ней другой рисунок. Никто и не заметил.

– Её дали вам инопланетяне? – Учёный и глазом моргнуть не успел, как Токугава выхватил из рук пластину.

– Да, пришелец увидел её и захотел поменяться. У нас с ним был небольшой философский спор. Я тогда решил, что это для него трофей. Прихоть.

– Большой человек вручает звезду маленькому. Интересная аллегория. – Токугава сощурился, разглядывая гравировку. – А с обратной стороны рисунок поделен на треугольные сектора. Совсем не как в послании: там сплошная строчка. Это может ключ! Если всё так – мы сможем расшифровать файл.

– Я тоже так подумал, когда увидел графическое отображение, – кивнул Мильштейн. – Пришелец просил ни при каких обстоятельствах не показывать пластину.

– А вот это интересно. – Токугава на миг задумался и повертел жетон в руках. – Вероятно, по его логике вы должны были придумать, как использовать информацию, не раскрывая источник. Скорее всего, он действовал без согласования с остальными, по собственному желанию. Рискованный поступок.

– Возможно, у нас есть союзники там.

– Скорее сочувствующие, – заметил японец. – Держите. Скана мне вполне хватит. Я всё устрою. Расшифровка сообщения будет достижением японских учёных. Вы уж извините. Мне пора.

Мильштейн кивнул и спрятал вещицу. Когда он потянулся за кофе, то заметил, что пальцы слегка дрожат.

Проклятый техник. Тоже любитель играть на нервах!

***

Через месяц Токугава сам запросил встречи, и это изрядно удивило биолога. Сообщений о расшифровке не поступало, а потому было неясно, чего хочет японец. Ещё каких-то подробностей? Или это оказался не ключ?

Мильштейн терялся в догадках.

Японец забронировал тот же самый столик и снова пришёл раньше. Выглядел он гораздо свежее, чем в прошлый раз, только во взгляде сквозила какая-то безнадёжность. Будто вся проделанная работа оказалась напрасной.

Учёный поприветствовал техника и устроился напротив. Собеседник не спешил начинать разговор, а биолог не обладал выдержкой, чтобы дождаться.

– Так что, расшифровать не удалось? – Он попытался поймать взгляд японца.

Токугава посмотрел на свои руки, сцепленные в замок.

– Удалось.

– Долго вы. Так что там? Когда сообщат?

– Недолго. – Японец покачал головой. – Хватило недели после нашей встречи.

– Что-то не то? – Дурное предчувствие сдавило грудь.

– Совсем не то. Уже несколько недель совет решает, как подать информацию в более широкий круг. Дольше решили не держать. Техники разных стран в курсе, утечка неизбежна. Со дня на день объявят общий сбор специалистов. Вы были у пришельцев на корабле, вас будут расспрашивать. Снова. С учётом вскрывшихся фактов.

Мильштейн вздохнул. Час от часу не легче. Если зададут правильные вопросы, обойти детектор лжи будет сложнее. Биолог нервно забарабанил пальцами по столу. Пластину он в этот раз не взял. От греха подальше.

– Ну и что же в послании? Могу я сейчас узнать? Или не скажете?

Японец не стал препираться и заговорил. Медленно и тихо, будто сообщал данные из технического справочника.

– Там объясняется наше положение: всех, кто живёт на планете Земля. Здесь что-то вроде заповедника или охранной зоны. С нами не вступают в контакт, не оказывают влияния. До поры. Если цивилизация проходит точку невозврата во влиянии на биосферу своей планеты, то разумные формы истребляются. Планета отдаётся пришельцам, на чьей подконтрольной территории находится. А дальше восстановление биосферы и колонизация.

Мильштейн молчал. Зато его мысли бежали одна за другой.

И это хотят обнародовать?! Опять массовые беспорядки начнутся. Наверное, будет ещё хуже, чем когда наш корабль вернулся обратно. Сначала люди потеряли надежду на колонию. Только успокоили их сказками про друзей-пришельцев, и снова…

Токугава пристально посмотрел на собеседника, выдержал паузу и продолжил:

– Наша Земля – следующая на очереди. Через десять земных лет людей собирались уничтожить. Но, встретив нас так далеко от дома, пришельцы признали, что мы достигли определенного уровня развития. И они решили дать нам шанс. Расшифровка послания говорила бы о достаточном прогрессе, о разумности нашей цивилизации и способности всё исправить.

– Да тот парень на корабле буквально спас человечество! – воскликнул Мильштейн. – Хм. Нет, всё не так просто. Планет пригодных для жизни не так уж много! Они в галактике должны быть на вес золота. Соседи, наверное, давно на Землю зарятся. Видимо, у них какие-то фракции или противоборствующие стороны. Те, из белых сфер, вроде наших «зелёных».

– Мы можем только догадываться об их психологии, и какие игры они ведут. – Японец пожал плечами. – Хотя вы специалист по внеземной жизни, вам виднее.

– Черный корабль! Он принадлежал другой цивилизации! – воскликнул биолог. – Да не подай мы SOS, они бы высадили нам энергию по-тихому, пока «сферы» не видели. Ждут не дождутся нашей планеты!

– Может, и дождутся, – отозвался Токугава. – Суть в том, что пока мы получили только крохотный шанс. Если через десять лет не произведём значимых улучшений в состоянии Земли, человечество будет уничтожено.

– Интересно, как они будут избирательно выкашивать людей? – пробормотал Мильштейн. – Наверное, что-то специфичное. Наша биология им наверняка хорошо известна. Вирус?

– Я бы на вашем месте подумал, как такого избежать, – заметил Токугава.

– Ну да, простите, профессиональный интерес, – спохватился учёный. – Значит, вот оно какое, послание от друзей из далёкого космоса. Н-да.

***

Калинин не удивился, когда его пригласили в центральный колл-центр Содружества. Он не был ни техником, ни специалистом по внеземной жизни, и вроде бы присутствовать на обсуждении расшифровки ему незачем. Но влипни один раз в такую историю, и она постоянно будет аукаться.

С Мильштейном он столкнулся перед входом в зал и, кажется, не успел скрыть недовольную гримасу.

– Как жизнь, капитан? – поинтересовался тот. – Я и не сомневался, что увижу вас здесь.

– Не жалуюсь, – поморщился Калинин. – Но встреча с вами не сулит ничего хорошего.

– Вы только парализатор в меня больше не разряжайте, – попросил учёный.

– Если обещаете себя хорошо вести, – попытался отшутиться Михаил.

Как он и предполагал, биолог до сих пор дуется.

Калинин вошёл в огромный зал и уселся на одно из свободных мест. Среди множества людей он знал в лицо несколько десятков специалистов. Это давало предоставление о масштабах сотрудничества: биологи, техники, лингвисты…

В кресле председателя – первый заместитель главы Содружества. Тех, что рядом, Калинин припомнить не мог. Один из них взял микрофон. Японец. Наверное, из Ямамото Индастриз.

– То, что здесь произойдет, изменит судьбу человечества, – произнёс он. – Сейчас никто не может дать чётких прогнозов насчёт нашего будущего. Как вы уже догадались, мы расшифровали послание и готовы передать его общественности. Трансляция идёт в сети интернет и доступна каждому пользователю.

«Лихо, однако! – удивился Калинин. – Такую информацию – и сразу в общественный доступ!»

Свет погас. По огромной видеостене пошёл текст. Включилось звуковое сопровождение:

– Вселенная наполнена жизнью. Не всякая жизнь разумна. А неразумная разрушает самое себя…

Калинин слушал витиеватый язык послания, а внутри всё закипало от дикой смеси удивления, страха и почти детского восторга.

Они ведь понимают, что это значит? Да это конец существующему укладу! Уверен, правительство многих стран уже в штаны наложило! А бежать-то с шарика некуда!

Калинин огляделся: вокруг испуганные, бледные лица. Да чего там – многие рты пораскрывали. Взгляд случайно выхватил Мильштейна, будь он неладен. Биолог будто почувствовал: посмотрел на Калинина в ответ и едва заметно улыбнулся.

Текст, отображенный на экране, медленно уходил вверх. Михаил быстро пробежал глазами последний абзац, за которым зияла чернота.

Хорошо, что дали десять лет. Не сто, не пятьдесят, а десять. Уверен, окажись срок больше – шишки у власти скормили бы людям байку, а сами дожили свой век на широкую ногу. А дальше, как раньше – хоть трава не расти. Но десять лет – это слишком скоро. Подыхать-то им не хочется. Неужели действительно решили попытаться? Может, человечество не успеет, но только теперь есть шанс, что всё будет по-другому.

Калинин вдруг понял, что улыбается.