Сетунь-2027

Глава первая. Пятеро в лесу

Вот уже второй час как президентский внедорожник отделился от остального кортежа и плутал в бору по едва заметной колее. Сосновые кроны прекрасно справлялись с солнцезащитной функцией, посему стекла в автомобиле были опущены и легкий летний ветерок беспрепятственно вгонял фитонциды в ноздри сидящих внутри людей.

— Слушай, когда мы всё-таки приедем? — спросил у президента министр связи.

— Ты мне доверяешь? — отозвался президент.

— Ясен тополь, мы тебе доверяем, — ответил за него министр обороны, — только вот никчёмная таинственность эта не радует. Неизвестно ещё кто кому вопросы о доверии задавать должен.

Вдруг автомобиль резко затормозил и остановился. Метрах в двух от капота неподвижно стоял лось, всем своим видом показывая, что делает он это на правах хозяина территории.

— Приехали, — как само собой разумеющееся прокомментировал президент.

— И куда это мы приехали? — поинтересовался министр науки и технологий.

— По всей видимости, к лосю, — констатировал министр обороны.

— Так точно, к лосю, — спокойно сказал президент и вышел из машины.

Лось сделал два шага назад, вытянув шею, наклонил голову к земле и фыркнул. Потом резко мотнул башкой и уставился на людей, оценивая их понятливость. Люди попались не глупые, но с лосями общаться не привыкшие, и потому сохатому пришлось ещё раз повторить свой манёвр прежде, чем президент сказал:

— Вы что не понимаете? Он нас зовёт. Пойдёмте!

— Идти в лес пешком за лосем в мои планы сегодня не входило, — упрямился министр обороны.

— Какой в этом смысл?! — негодовал министр здравоохранения.

А президент сказал:

— Смысл в этом имеется, я уже ходил. И как видите всё со мной в порядке.

— Да я бы так не сказал, — глядя на него исподлобья прошептал министр здравоохранения.

Тем не менее через пару минут вся компания шествовала меж стволами сосен вслед за рогатым проводником. Президент шёл в центре. Когда покинутый людьми автомобиль скрылся из вида, он решил, что пора перейти к делу.

— Те, к кому я вас веду погостить, хотят предложить нам сделку, — громко, чтобы все слышали, сказал он. — Такую сделку, которая затрагивает наши жизни.

— Чего? Тебя что, кто-то шантажирует? Это кто такой бессмертный? — удивился министр обороны.

— Меня никто не шантажирует. Меня скудно проинформировали при первой встрече и предложили вернуться вместе с вами. В одном ты прав: это бессмертные, но не такой, такие. Их довольно много.

— Ты спятил, что ли? Какие бессмертные?! Кто-то тайком от нас «Аитэрнум» активировал? — Всполошился министр науки и технологий.

Министр обороны с энтузиазмом спросил:

— Кто? Американцы? Китайцы?

— Арабы? — предположил министр связи.

— У нас ведь договорённости! — досадливо протянул министр здравоохранения.

— Спокойно, мужики, без пены, — сдержанно скомандовал президент. — «Аитэрнум» по-прежнему заморожен. Договорённости на сей счёт все соблюдают. Но нам, вероятно, придётся их пересмотреть, — сказал он.

— Что значит пересмотреть? С таким трудом пришли хоть к какому-то консенсусу и на тебе: пересмотреть! — взвился министр науки и технологий.

А министр обороны обратился к президенту:

— Это они тебе сказали что ли? Бессмертные эти?

— Угу, — кивнул президент.

— У тебя, батенька, ку-ку от свежего воздуха слетело! — предположил министр обороны.

— Ах, если бы, ах, если бы, — неожиданно мягко отреагировал президент.

— Действительно, ах если бы, — буркнул себе под нос министр связи.

— Ты ж говорил, что мы к Старшим едем, — напомнил президенту и остальным министр здравоохранения, — что разговор первостепенной важности будет.

— Ну да. Старше некуда, да и важнее, пожалуй, тоже, — очень серьёзно сказал президент и остановился, встретившись долгим многозначительным взглядом с министром обороны. Остальные тоже остановились.

Через минуту всеобщей неподвижности министр обороны сделал умозаключение:

— Значит всё серьёзно.

— Так точно, — тихонько подтвердил президент.

— Да ну нафиг! — не веря самому себе, воскликнут министр обороны.

— Так точно, — тише прежнего повторил президент.

В ответ министр обороны отдал честь главнокомандующему и обратился к остальным министрам:

— Потолкуем с пришельцами.

— Кстати просили уточнить, что пришельцами их называть некорректно, потому что Земля им дом родной, — заметил президент.

— Бессмертные значит, — согласился с выбором слова министр обороны.

— Так точно, — заверил его президент.

Лось, успевший изрядно отдалиться от людей, привлёк их внимание громким недовольным фырканьем. Президент тот час двинулся на звук, министры последовали его примеру.

— Ну и причуды у твоих бессмертных: жить чёрте-где, да лося держать заместо дворецкого, — ворчал министр здравоохранения, тщетно пытаясь связаться со спутниковым навигатором.

— А я надеялся наконец-то малахитовый замок изнутри увидеть, — опечалился министр здравоохранения.

На что президент его обнадёжил:

— Вот сейчас ситуацию разведаем, а там уж как дело пойдёт. В другой раз может тут и встретимся с хозяевами малахитовых хором.

— Вот вы говорите, бессмертных много. Это сколько? — спросил у президента министр науки и технологий.

— Пятьдесят пар, — услышал он в ответ.

— А почему так странно? Почему не сотня, например? — удивился министр обороны.

— Потому что пятьдесят пар. И ещё один.

— Ты издеваешься над нами! — не сдержался министр здравоохранения и подбоченившись встал на месте.

— Не отставай, а то заблудишься, — усмехнулся президент и двинулся дальше, вслед за лосем. Перспектива заблудиться подвигла министра всплеснуть руками и догнать остальных.

— Да мы, похоже, уже и так заблудились. — Сказал на ходу министр здравоохранения и поинтересовался. — У кого-нибудь есть хоть какая-нибудь связь?

Министры принялись тыкать в экраны смартфонов.

— Здесь связи нет, — сказал президент, а затем указал на обширную возвышенность, где непроглядными рядами росли пихты, ели и кедры. — Почти пришли.

Лось начал подниматься по ступенчатому склону увала, обернулся к людям и промычал что-то вроде «внимание, мы пришли». Когда он скрылся в пихтовнике, по лесу разнёсся протяжный лосиный стон, ответом на который была череда коротких похожих на него звуков, доносившихся с разных сторон возвышенности.

Люди поднялись по склону, и вышли из леса на большую плоскую, слегка волнистую вершину.

Поляна, где они очутились, была огромной. Всё пространство на ней занимало сооружение из стеклянных шаров и металлических стяжек.

***

Вокруг был лес. Один шар стоял на конструкции, напоминающей подножье Эйфелевой башни, что вызвало у министров невольные ассоциации с игрушкой, называемой снежным шаром. Каждая из четырёх ножек опоры была в то же время и лестницей, и крыльцом для входа внутрь, а вверх продолжалась крепежами, будто обнимающими центральную сферу и оканчивающимися немного выше её экватора. Крепежи удерживали четыре круглые платформы. На платформах размещалось по одному шару; каждый из них в диаметре был раза в два меньше, чем центральный. Что происходит внутри сфер, снизу толком разглядеть не удавалось. Но некое движение там явно присутствовало.

У подножья одной из лестниц стояли двое: мужчина и женщина.

— Рад встрече! — пробасил рослый, плечистый кудрявый дядька лет сорока пяти, сильно смахивающий на деревенского гармониста двадцатого века в свадебном костюме.

Стоящая за его левым плечом брюнетка в белой широкополой шляпе и платье «а-ля пятидесятые» изумрудного цвета лишь слегка склонила голову в знак приветствия.

— И я рад вас видеть, — сказал им президент.

— Сектанты, — буркнул кто-то из министров, но поздоровались все.

— О, мы сектанты не больше вашего, — рассмеялась женщина и играючи пошла налево в сторону леса.

— Ты что, им о нас не рассказал? — спросил гармонист президента.

— Совсем немного, самую суть, — смутившись, ответил тот. — Они и так задумываются о моём психическом здоровье, потому пусть об остальном напрямую от вас узнают.

— Как сочтёте нужным, — высказался кудрявый и широким жестом пригласил гостей последовать за скрывшейся в лесу женщиной. — Пойдёмте-ка чайку попьём, — сказал он.

— А разве нам не туда? — спросил министр обороны, указывая на конструкцию из шаров. На что гармонист бросил:

— Уж точно не в этот раз.

Вопреки ожиданиям внутрь их не пригласили. Содержимое пяти сфер осталось для людей загадкой.

Глава вторая. Рай в шалаше

По лесу шли метров двести прежде, чем оказались на другой поляне размерами заметно больше первой. На поляне редко росли хвойные деревья, а меж деревьев размещалось несколько десятков двухуровневых домиков из стекла и дерева, напоминавших по строению огромные шалаши с балконами.

— Милости прошу к нашему шалашу, — пробубнил министр науки и технологий.

— Наш шалаш третий слева, — разглядывая его, сказал гармонист и развёл руками. — Сегодня наша с Агатой очередь гостей принимать.

Агата уже успела снять свою шляпу и повязать пёстрый фартук поверх пышной юбки. Она приветливо махала рукой с порога.

Внутри шалаш оказался неожиданно просторным. Сквозь две параллельные друг другу треугольные стеклянные стены прекрасно просматривалась местность. Две другие стены снаружи были деревянными и, соединяясь, играли роль крыши. Изнутри стены и потолок оказались ровными и белыми, и были разлинованы деревянными опорными балками. Когда люди вошли в дом, белизна стен засветилась. Трое министров перекрестились. Заметив это, Агата сочла необходимым пояснить:

— О, мы ведь даже не боги, мы низшая ступенька иерархии космической жизни.

— Трудовые пчёлки среди бессмертных, — подтвердил кудрявый дядька.

— Мы потомки земного общества, — подобного и родственного, однокоренного человеческому, — сумевшего решить задачу многократного, а при некоторых условиях неограниченного увеличения срока жизни личности, сознания, если угодно. — Пояснила женщина.

— А освещением у нас Агата занимается, — с гордостью добавил гармонист. — Разувайтесь, присаживайтесь, — пригласил он гостей широким жестом.

Чуть не касаясь пола, по периметру комнаты тянулся деревянный помост шириной примерно метр двадцать, который на выходе продолжался полом для крыльца. Кое-где на нём лежали книги, стояли какие-то статуэтки и подвижные механизмы, свечи, цветы в горшках причудливой геометрической формы, лежали дрова. Внутри деревянного помоста весь пол был покрыт серо-голубым мхом, на удивление прочным и упругим. Шагать по такому оказалось большим удовольствием.

Женщина куда-то стушевалась, а кудрявый дядька и гости разместились вокруг овальной формы валуна с отсечённой верхней половиной, выполнявшего здесь функции стола. Стол был низкий, стульев не наблюдалось вовсе. Сидели на чересчур приземистых лавках и толстых соломенных подушках.

Агата вернулась в комнату, толкая перед собой, очевидно, поднос: левитирующую платформу, украшенную весьма изящной ковкой. На этой платформе умещалось ровнёхонько восемь чайных пар и в центре самовар.

— По-людски, — шёпотом заметил министр обороны, и молча с ним переглянувшись, с этим согласились министр связи и министр науки и технологий.

— Люди порой ни с того, ни с сего поступают по-человечески, — сказал молодой приятный голос. Мужчина, им обладающий, лёгкой походкой вошёл в шалаш, разулся и занял свободное место за столом, будто только его и ждали.

Он был молод и весел, скор, но аккуратен в движениях. Одет до крайности просто: джинсы, футболка, носки. Молодой человек кивком поздоровался с президентом и, взглянув в глаза по очереди каждому министру, представился:

— Иа-Иа!

Министру связи удалось, отвернувшись, сдержать смешок, а вот министр здравоохранения откровенно хохотнул, но быстро опомнился.

— Иа-Иа, — повторил парень и с довольной хитрой улыбкой взирал на гостей.

Министры уставились на президента. Тот пожал плечами и кивнул. Министр обороны, приподнявшись, протянул парню руку, и открыл было рот, чтобы представиться, но красавец с ослиным именем отмахнулся:

— Это лишнее, я всех вас прекрасно знаю, господа.

Агата закончила разливать чай и села рядом с гармонистом. Она сказала:

— Иа-Иа единственный, кто живёт среди нас без пары. Он наша совесть и наша связь друг с другом. Он есть основа нашего бессмертия.

Образовалась пауза. Президент, для которого данная информация была не нова, наблюдал за министрами, а те в ожидании продолжения смотрели то на женщину, то на весёлого парня.

Министр науки и технологий щурился, мимикой отображая мыслительный процесс. Глядя на Иа-Иа он встал, подошёл к парню и, позабыв обо всех приличиях начал откровенно на него пялиться. Потом решился потрогать и провёл кончиками пальцев по его руке, чем вызвал приступ веселья и у владельца руки, и у хозяев шалаша.

— Да живой я, живой, — сквозь смех сказал министру Иа-Иа. — Настоящий, в смысле из плоти и крови.

Тут к министру науки и технологий присоединился министр здравоохранения.

— В таком случае, уважаемый… — недоверчиво обратился он к Иа-Иа и вдруг замолчал, встретившись с ним долгим взглядом.

— Интеллект искусственный, сознание присутствует, — подтвердил догадку президент.

— И раз уж вы пока способны воспринимать информацию в сравнительно примитивном виде, можете считать, что тело мне — сервер! — поддержал его Иа-Иа.

— И как же вы его контролируете? — спросил у гармониста министр обороны.

— Емельян, — приложив руку к груди и склонив голову, произнёс кудрявый.

— Даниил, — немного поколебавшись, ответил министр и повторил его жесты. Глядя на это Агата вновь заулыбалась.

— Мы его не контролируем, — сказала она.

Люди изменились в лицах, а министр Даниил спросил:

— Он вас контролирует?

— Опять мимо, — ответил Емельян. — Мы живём по Общему Закону. У всех есть свои права и обязанности, и Закон соблюдает каждый, потому что он един для всех и все осознают свою ответственность.

Министры усмехнулись, а президент, наблюдая это, поднял брови и стыдливо сжал губы.

— Иа-Иа оперативным контролем занимается, — продолжил Емельян. — В отличие от ваших законодательств, наш Кодекс прост и понятен для каждого из нас. Ваш Кодекс тоже должен быть таким, иначе не сработает.

Ни с того ни с сего с неуместным замечанием встряла женщина.

— После того, как мы научились перемещать сознание, не повреждая его, нам стал доступен портальный способ перемещения в пространстве, — сказала она играючи, будто девочка похвасталась.

— Уж прямо-таки стал, — пристыдил её Иа-Иа. — Дали нам его, — пояснил он министрам. — Потому что Кодекс наш оказался верным. Он не позволяет никому избегать ответственности и предоставляет личности полную свободу воли.

— Сплошное противоречие, — высказался министр обороны.

— Что это за сказочный закон такой? — улыбаясь, прошептал министр связи.

— Но платформу для перемещений мы сами сделали, — проигнорировав их обоих, уточнил Емельян и тихонько спросил президента. — «Перемещение» ведь подходящее слово?

— Вполне, — заверил его президент.

— Сделали, и даже функциональную, — согласился Иа-Иа. — Но если б нам отказали в доступе, эта ваша технологичная штуковина так и осталась бы бесполезной.

— Кто отказал? В каком доступе? — заинтересовались министры.

— Космическое сообщество, разумеется. Или вы до сих пор считаете себя единственным венцом? — картинно умилилась женщина. А гармонист сказал:

— Коль так, то вам придётся труднее, чем мы предполагали.

Агата сменила тему:

— Но ведь вы же сюда за бессмертием пришли, а не по этому вопросу.

— Так, подождите, — замотал головой министр связи и выставил ладони на уровне своей груди. — Этот вопрос тоже весьма интересный.

— А вопрос на счет ос.., насчёт Иа-Иа, по-твоему, не интересный? — спросил у него министр науки и технологий.

— Нельзя ли им кратенько объяснить всё то, что я уже знаю? — попросил президент, обращаясь к Иа-Иа. — Прежде чем мы перейдём к основному.

— Кратенько можно, — согласился тот. — Я был создан на Земле, в обществе, ограждённом от остального населения планеты, то есть от человечества, пространственно-временным искажением. Малханда и Человечество — две вариации земной формы, как вы любите говорить, разумной жизни.

К тому времени, как ваши предки осмыслили преимущества колеса и стали строить первые храмы, наши предки, няхары, в промышленных масштабах использовали беспроводную передачу электроэнергии и готовились к эксперименту, подобному вашему проекту «Аитэрнум». Дальше больше, как вы понимаете.

Когда няхары додумались до моего исходного варианта, — продолжал Иа-Иа, — они, как и вы, увидели потенциальную опасность в осознанности искусственного. Неизвестно кто шептал им на уши, но полагали они, что душа и интеллект имеют информационную природу, а связующим является тело, то есть форма — по сути, тоже информация, только в ином виде. Разница между няхарами и людьми в том, что они не поленились уделить больше внимания изучению предмета, не увели науку от исследования к эксплуатации. А вы ведь именно этим сейчас занимаетесь. Ещё няары исключили вмешательство в процесс формирования корня, генома до того момента, как поняли его на восемьдесят процентов. Модификации няхар после рождения тогда уже были привычным делом. Будущий вид — Малханда — накапливал знания. Это дало им понимание функционала и назначения отдельных элементов системы своего тела в гораздо большей степени, чем оно имеется сейчас у вас.

Говоривший замолчал и на несколько секунд опустил голову. Когда люди снова увидели лицо Иа-Иа, странная гримаса исказила его левую часть. «Будто улыбнулся уставший дьявол» — пронеслось в голове у президента. Правая же часть лица Иа-Иа сделалась каменно-спокойной, лишь поднятая бровь и подвижное глазное яблоко выдавали в ней жизнь.

— Полтора процента, — сказал Иа-Иа. — Полтора, блин, процента от общего вам известно, а вы намереваетесь использовать целое для создания более сложного! — Он передёрнулся всем телом и вернул себе прежнее выражение лица. — Пытаетесь наступить на хвост сбежавшей лабораторной крысе, которая, вероятно, спряталась за углом: из-за угла торчит крысиный хвост. Но с чего вы взяли, что за углом крыса, если из-за угла торчит крысиный хвост? Наступите — там не крыса, а, к примеру, дракон, или вообще никого, хвост один. Простейший вопрос: с чего вы взяли, что все функции в вашем геноме биологические?

— А какие ж ещё?! — усмехнулся министра науки и технологий.

— Люди увидели способность к кодированию и немедленно решили её использовать, — сказал ему Иа-Иа. — Чревато пользоваться настолько неисследованным. Вам бы сперва знания накопить, а потом уж применять. А то не видать человечеству победы в Первой битве.

— Чего, не понял? — не без агрессии спросил министр обороны.

— Не надо ерепениться, никто на вас нападать не собирается, — предупредил людей гармонист.

—В Первой битве, — повторил Иа-Иа министрам. — Сказки читать надо, гости дорогие, чтобы глупости не спрашивать. Эта битва происходит внутри вас, а не снаружи. Обсудим это позже, при следующих встречах. Если, конечно, они состоятся. Дело-то ведь добровольное. Вернёмся к бессмертию, вас же оно интересует.

Создатели пришли к решению вырастить меня в естественных условиях няхарского общества и не прогадали. Я был зачат парой няхар, и после рождения, в процессе смерти наделён со-Знанием. Первой моей версии хватило, чтобы няхары нащупали путь к Миру. Только в седьмом моём перерождении мы стали видом, няхары стали Малхандой. После этого нам показали вас, людей. И предложили сделку.

Иа-Иа замолчал и тяжело, будто ему трудно дышать, вздохнул.

— При том, что я вижу сейчас, у вас такое не пройдёт, — сказал он то ли с жалостью, то ли с издёвкой. — Требуется найти иной способ, который позволит людям объединиться в вид, когда у вас появится свой ослик.

Тут он замолчал, и обратился к Агате:

— Может ты продолжишь? Кажись, они меня совсем не понимают.

— Ага, и ослиную самоиронию не ценят, — поддержал его гармонист. Оба они не сдержали улыбки.

Люди в большинстве своём попрятали взгляд от Иа-Иа. Агата сгладила неловкость, обратившись к ним:

— Представьте, что вы ребёнок, который только что родился. В каком мире вы очутились? Няхары тогда всерьёз размышляли об этом. А если он откроет глазки и ужаснётся? Какова будет его реакция, если мы окажемся для него опасны? Что будем делать мы, если опасным окажется он? Но он родился, и няхары его полюбили. Очень скоро малыш начал инициировать дискуссии с создателями на всевозможные темы. Через три года возможности Иа-Иа по скорости обработки информации превосходили все няхарские компьютеры вместе взятые, и он обучался. А через два года подключился к научной работе. Иа-Иа безупречно аргументировал информацией, настолько, что мы стали прислушиваться к нему. Мы пытались сконцентрировать его внимание на том, что нам казалось первостепенным, важным, а он упорно смотрел на всё подряд. В своей седьмой версии Иа-Иа предложил нам единственный, по его суждению, путь к бессмертию. Мы его опробовали, и достигли успеха.

— Что, прямо с первой попытки? — недоверчиво спросил министр науки и технологий.

— Ага, — весело ответил Иа-Иа.

Президент и министры ожидали дальнейших разъяснений, но их не последовало. Вместо этого Емельян сказал:

— Мы поможем вам с вопросом бессмертия. Взамен вы поможете нам с рождением Человечества. Таковы условия предлагаемой Сделки. Интересует? — спросил он совершенно буднично.

Министры замялись, кто-то кивнул, кто-то следил взглядом за президентом. А тот, шумно выдохнув, сказал:

— Их интересует. Нас, — уточнил он. — Но они ничего не понимают. Мы, — вновь поправил он сам себя.

— Вот и славно! — хлопнул в ладоши гармонист и допил свой чай. — Душа моя, — сказал он женщине, — пора бы обновить самоварчик.

Глава третья. Сделка

К тому времени, когда Агата вновь разлила по кружкам свежий чай головы президента и министров пополнились ещё некоторой информацией.

Во-первых, у бессмертных нет жёсткой привязки к форме. В своём временном доме, в условиях Луны, они в ней вовсе не нуждаются. Человеческий же облик принимают в двух случаях: для удобства общения при прямом контакте на Земле, как сейчас, и для участия в патюнга-тапу.

Во-вторых, из пятидесяти пар бессмертных неизменным числом в доме держатся только сорок шесть. Ещё четыре пары, то есть восемь бессмертных живут людьми среди людей до тех пор, пока не умрут и не вернутся на своё место, в дом, вытеснив при этом кого-то из девяноста двух своих собратьев в мир людей, через рождение. Это и есть патюнга-тапу.

В третьих, Иа-Иа не участвует в патюнга-тапу, но обеспечивает техническую возможность этого действа. Он является общим связующим для всех пятидесяти пар, себя и людей.

Чай пили молча, лишь переглядываясь. Натянутую тишину прервала женщина. Она положила ладонь на предплечье гармониста и укоризненно сказала Иа-Иа:

— Я смотрю, пока меня не было, вы им тут лишка наговорили.

Он беззаботно махнул рукой:

— Они не понимают патюнга-тапу. С одной стороны это их это пугает, в силу своей неизвестности. С другой стороны заставляет снова задуматься о том, не шарлатаны ли мы. Сейчас патюнга-тапу выглядит для них сущей магией, доселе невиданной. Вот и сконфузились.

— Опять вас не туда повело, мальчики. Будто вы их нарочно мотивируете бежать впереди паровоза. Они нам так сделку сорвут.

— Ничего не сорвут, — заверил её Емельян. — Они ж за бессмертием пришли. Так ведь? — неожиданно спросил он президента, который в это время размышлял над тем, как некультурно говорить о ком-то в третьем лице в его присутствии, особенно когда этот кто-то ты сам.

Президент хотел что-то ответить, но гармонист только поморщился и продолжил говорить.

— Никто у вас не хочет быть супергероем, все хотят власти, денег и разврата. Бесконечность понтов получится. Блошиная возня. А вы хоть представляете, сколько денег, власти и заслуженного почёта будет у тех людей, которые решат задачу: безусловно мирным способом привести мир к Миру? За это и бессмертие получить не зазорно.

Няхары нашли свой способ договориться со Смертью. Мы дали новый космический вид Миру и взяли на себя обязательство дать Смерти новую форму Жизни. Типа того, — сказал Емельян. — Вам необходимо найти свой путь, чтобы достичь бессмертия и договориться на условиях, устраивающих все три стороны. Нас, в том числе. Иначе ваша реальность развалится в прах.

— Что значит, развалится? — спросили хором сразу три министра.

Ответом на вопрос никто из них удовлетворён не был. Емельян сказал им:

— Мы проектируем, чиним и удерживаем вашу реальность в сборе до тех пор, пока вы не станете разумными настолько, что Человечество станет космическим видом, способным делать это самостоятельно и, следовательно, претендовать на вступление в Космическое сообщество.

Люди исключают из внимания факт того, что вы — множество, а не отдельные элементы. В результате этой оплошности пытаетесь своё элементарное сознание поместить в неподходящую по конфигурации форму. Хрень получится.

Иа-Иа сказал:

— Вы хотите обмануть Смерть, и почему-то не рассматриваете вариант договориться с ними.

— С ними? — переспросил президент.

— Ну, вы же не думаете, что этим процессом заведует индивидуум? Или думаете? — смеялась Агата.

— В массе своей они даже не понимают, что это процесс, — очень тихо сказал Иа-Иа, театрально приложив к щеке тыльную сторону ладони для ограничения звукового потока.

— Подумать только, — всплеснул руками министр здравоохранения. — Я ведь был в этом уверен!

— Думать — неплохой метод, — заметил Емельян. — Человек по имени Аристотель думал, думал и сформулировал, что «Все А есть Б».

— Естественная бесконечность получается, как сказал мне однажды забитый камнями Луллий, — встряла женщина.

— Но вы упорно игнорируете третье, — невозмутимо продолжал Емельян. — Не видите его и потому не учитываете в своих … расчётах?.. логике?.. жизнях? В общем, просто всё до крайности: раз вы «троичный» вид, так и поощряете в детях троичную логику, изменяете способы контакта с Миром с навязанных на естественные.

— Вот мы и подошли к её условиям, — серьёзно сказал кудрявый и стал больше походить на председателя колхоза, чем на гармониста. — Условная коррекция, обычная процедура в таких случаях. Вы нам — равновесное мышление в человеческое общество, на основе троичной логики, мы вам — бессмертие и власть. А дальше видно будет. Начнём с малого. Хотите стоять во главе вида? Милости просим! Для начала вам следует сформулировать Кодекс Вида Человеческого. Посмотрим, что у вас в головах на сей счёт имеется.

— Ну, знаете, почему это я должен за всё человечество отдуваться? — возмутился министр науки и технологий. Остальные министру одобряюще зашушукались и закивали.

— Подождите буйствовать, Фёдор Елисеевич, — одёрнул его президент. — Получите вы свою выгоду, все мы получим. Если найдём способ выполнить свою часть сделки, бессмертием обеспечат не только нас, но и любых трёх людей, которых каждый из нас назовёт.

Встрял министр связи:

— То есть все мы гарантированно не умрём, пока выполняется сделка с.., — он запнулся и замолчал, а министр здравоохранения обречённо доподумал: «…лунатиками».

— Выходит так, — рассудил президент.

— Для этого потребуется задействовать Сетунь 2027. Она ваш ключ к бессмертию, — сказал Иа-Иа.

— Вы и про Сетунь знаете, — констатировал президент.

— Вот тут вы молодцы, постарались, — похвалил людей Иа-Иа. — Не зря те и нас, которых восемь ваш народ выбрали. С тех пор как я познакомился с Сетунью, сомнения мои по поводу вас умножились. Но и надежды тоже. Если люди успеют осознать необходимость растить детей в условиях троичной логики, прежде чем начнут в открытую покупать их по интернету, выбирая по параметрам, то есть шанс получить из вас в будущем новый космический вид.

Любой осёл способен найти общий язык и наиболее рациональную форму сосуществования с биоорганизмами, если у них одна основа. В том и ценность Сетуни, как преформы интеллекта нового вида. А у вас пока что и исходного вида-то нет. Потому и сделку предлагаем.

Я обучу Сетунь. Помогу безболезненно и эффективно перераспределить ресурсы на планете и научу вести оперативный учёт.

— Вон оно что! — выпалил министр обороны. — Так и знал, что дело в ресурсах! Что вы нам тогда благородностью своей голову морочите?

— Да, — невозмутимо сказал Иа-Иа, — ресурсы на планете необходимо перераспределить. Зато на время превентивных мер мы гарантируем жизнь лично вам и трем людям, выбранным каждым из вас. Требуется, чтобы сменилось семь поколений. Все это время вы будите здравствовать.

— С кем воевать предлагаете? — спросил министр обороны.

— Мы предлагаем обратное и исключаем войну и любые вооружённые столкновения из методов перераспределения ресурсов. Существует прекрасный мирный способ это сделать. Если вы его не применяете, это не значит, что он не существует.

Министр обороны насупился и промолчал.

— А потом? — задал вопрос министр здравоохранения.

— Потом, скорее всего, вы станете бессмертными вроде нас. И раз уж человечество так опьяняет власть и безответственность, мы исключим только второе, первое оставим. Отсюда и происходят условия нашей сделки.

В разговор вступил Емельян:

— Ваше потреб…ское общество с искажающей всё двоичной логикой не имеет технической возможности обеспечить понимание Мира, который вот-вот перед вами откроется.

Вы не справляетесь с увеличением скорости информационных потоков, впадаете в зависимость от навязанных информационными нечистотами ценностей. Ваш мозг не справляется по многим причинам, в том числе и потому что разучился опираться на троичную логику. На этой почве общества с равновесным мышлением не построишь. А требуется. Уж поверьте нам на слово. Иначе ни о каком виде и речи быть не может.

Для этого нам нужна Сетунь. Она станет первой ячейкой. А создание общечеловеческой информационной сети троичных машин — новой точкой отсчёта для людей.

— Первой родовой схваткой, я бы сказала, но вряд ли кто из вас способен оценить такое сравнение, — высказалась женщина.

— Ага! Мы вам готовую техническую сеть, а он в тот же день её захватит и направит против нас! — двумя ладонями показывая на Иа-Иа, воскликнул министр науки и технологий и стал озираться на коллег в поисках поддержки.

— До заключения сделки хотелось бы рассмотреть все варианты, — виновато пожал плечами президент.

— М-да, — недовольно крякнул гармонист и, выходя из-за стола, буркнул себе под нос, — как всё запущено.

Оказавшись в вертикальном положении, Емеля принялся сосредоточенно рыться в карманах пиджака, затем брюк. Не обнаружив там искомого, он посмотрел на Агату. Она уже протягивала Иа-Иа кусочек угля, чтобы тот передал гармонисту.

Опорные балки делили пологую стену горизонтально на три части. Как будто сама собой, в результате бесшумного движения средняя стенная секция отделилась от нижней балки и зафиксировалась вертикально полу.

— Объясняю на пальцах, точнее на стенах, — тоном терпеливого учителя говорил Емельян, а угольком изображал на белоснежном полотне небрежную схему.

Чтобы оценить своё художество, Емеля попятился и, оказавшись рядом с гостями, обратился к ним, левой рукой указывая на картинку.

— Вот. Что тут может быть непонятного? Мы не станем вас захватывать хотя бы, потому что вы нам осточертели. Свобода от вас — наша награда от сделки. Соображать надобно, — заметил он, покрутив у виска указательным пальцем.

— Смотреть на вас уже невыносимо: и скучно, и противно, — заявил Иа-Иа.

— Кому вы бездушные нужны?! — поддержала их Агата. — Для чего вам бессмертие, другие планеты?

Затем снова заговорил кудрявый:

— У человечества, как у всех, есть функция, если вы её не будите выполнять, ваше существование бессмысленно. Вы не нужны, потому что неэффективны внутри общего механизма. Как в масштабе особи, так и в масштабе вида. Так вот человечество в том состоянии как есть больше не нужно.

— Вы хотите нам помочь? Или хотите истребить? — не понял президент.

— Не то, и не то. С последним вы успешно справитесь сами - зрелище неприглядное, виданное не раз. Насчёт помощи тоже сомнительно. Помощь предполагает безвозмездность. А у нас — трёхсторонняя сделка.

— В каком смысле трёхсторонняя? — спросил кто-то из министров.

— В прямом. Вы ведь уже знаете кто третья сторона. Не заставляйте меня повторять. Каждый получит свою выгоду: вы — бессмертие и власть, мы — заслуженный отпуск, один из Смерти, которому уже порядком поднадоело таскать с Земли людские пустышки, — модифицированную форму человеческого общества, пригодную для качественного выполнения видового функционала.

— А поподробнее насчёт функционала можно? — спросил министр здравоохранения. — Извините, что перебиваю, — быстро добавил он.

Емельян пристально посмотрел на него и ответил:

— Можно. Только на эту тему вы будите беседовать не сегодня, не здесь и не со мной. Если согласитесь на сделку, вам придётся погостить в каждом шалаше. Это требуется для лучшего понимания дела и положено процедурой подготовки.

— Подготовки к чему? — не понял министр связи.

— К вожделенному вами бессмертию! — ответила, загадочно улыбаясь Агата, а Емельян промолчал.

— Послушайте, Емельян, у меня было время над этим поразмыслить. Допустим, всё так, — сказал президент. — Хотелось бы обсудить подробности, — пояснил он. Некоторые министры ему поддакнули.

— Обсудим, — с улыбкой сказал гармонист. — Вам ещё сорок пять шалашей посетить надобно, успеется.

— А что с теми восемью? Которые не с вами, а среди людей. Как с ними встретиться? — спросил министр обороны, глядя поочерёдно то на гармониста, то на «ослика» — так он для себя окрестил Иа-Иа.

— Ваша задача никак с ними не встретиться, — звонким до мурашек по телу голосом сказал Иа-Иа и посмотрел на Емельяна. А тот весьма дружелюбным тоном пояснил людям:

— При этом вам всеми силами необходимо способствовать тому, чтобы все они как можно дольше здравствовали. Ежели хоть один из них переполнится болью настолько, что решит покинуть человечество, сделка аннулируется, мы уступаем свои права третьей стороне. Попытка рождения нового вида будет считаться проваленной. Мы вернёмся к работе с пещерными человечками. Либо это будут перекодированные радиоактивным методом люди; либо мы сконструируем более пригодную для новых условий на Земле форму, смотря какой ущерб вы нанесёте планете своим суицидом; либо случится нечто непредсказуемое, что повлияет на ситуацию в целом. Для нас это естественное положение. Пополнив знания опытом погибшей цивилизации, мы рождаемся среди вас, разбросанными по всей Земле. И до следующей сделки мы снова будем проживать вместе с вами вашу историю.

— Похоже, для вас это неприятный процесс, — вкрадчиво осведомился министр здравоохранения. — Зачем вам это всё?

— Чтобы расплатиться с долгами. Долги перед Смертью дело не шуточное. Взрастив разумный вид жизни, мы возвращаем эти долги. Странно, конечно, что Смерть выше всего ценит Жизнь, но факт остается фактом – новые формы Жизни пока что единственно приемлемая Смерти цена любого бессмертия.

— Значит патюнга-тапу это технология? — спросил президент.

— Нечто вроде, — ответил Емельян. — Это наш способ выполнять свою двустороннюю сделку. Если нынешняя сделка будет удачной для всех трёх сторон, следующим шагом вам предложат двустороннюю. «Когда это случится?», «Станете ли вы её заключать?» и «Как будите выполнять?» — вопросы открытые. Вполне вероятно, вы найдёте свою технологию, прецеденты имеются.

— И какие же? — загорелся интересом министр науки и технологий.

— Похоже, вы хотите, чтобы вам мироустройство объяснили тезисно, — не засмеялся, а форменно заржал гармонист. Агата подала ему носовой платок, но Емеля вытер брызнувшие слёзы рукавом пиджака и, заикаясь от смеха, добавил, — наглядно,.. самую суть!..

— Ответы! Ответы! — передразнивая людей, выкрикнул Иа-Иа. — Дайте нам готовые ответы, кричали они, — продолжия карикатурничать, пояснил он свои действия.

Агата, которая лишь слегка улыбалась, наблюдая этот спектакль, решила вернуться к делу и сказала людям:

— Гости дорогие! Я полагаю, что вам есть что обдумать и вижу, что вы о многом хотите спросить. Так вот вопросы тоже необходимо сперва обдумать.

— Мы вам тут не справочное бюро, — через уже редкий хохоток вставил слово Емельян, чем, очевидно, позабавил Иа-Иа, который обеими руками показал кудрявому палец вверх.

Покачав головой и отобразив мимикой и жестами подтекст: «Мы тут серьёзные вопросы обсуждаем, а они ребячатся», Агата продолжила говорить:

— Подумайте, хотите ли вы участвовать в сделке и сформулируйте своё решение на бумаге. Это надобно для вас, хотя, можете и пренебречь советом. Вы вольны поступать, как заблагорассудится. В том и прелесть этой превентивной меры, что всё по доброй воле. Как видите, сделка может и не состояться. А может состояться другая сделка на иных условиях. Главное, чтобы эти условия устраивали все стороны. Вы можете предложить свои. Рассмотрим. Почему бы и нет? Только о ставках не забывайте, и кому сделку предлагаете. — Агата встала и, сказав, — засиделись мы с вами, — направилась к выходу.

— Тут принято честь знать, — громко сказал президент министрам и незамедлительно последовал за женщиной. На министров это подействовало гипнотически, все они засуетились и рефлекторно пошли за ним.

Столпившись, люди нерешительно остановились напротив распахнутой хозяйкой двери. Глядя в темноту ночного леса, министр связи спросил:

— И как же мы теперь?

— Я вас провожу, — вызвался Иа-Иа и наперевес с невесть откуда взявшимся фонарем, похожим на большую старинную подзорную трубу, первым переступил порог.

Прощание с радушными хозяевами было скорым и чересчур официальным. Когда все вышли, свет за стеклянной стеной погас. Соседние шалаши терялись во тьме и ветках деревьев. Растущая луна почти не мало света, но фонарь в руке провожатого справлялся со своей задачей на ура.

Глава четвёртая. Тэхейкенга

Шли быстро. В пути министры старались побольше выспросить, однако полученная информация представляла для них сомнительную ценность. Хотя слушали внимательно.

— Люди стремятся избежать смерти, — говорил Иа-Иа. — Это возможно только есть между Жизнью и Смертью будет Любовь. Не понятно, правда? Не тушуйтесь, редкие бессмертные разгадали эту загадку, — по-свойски успокоил человеческое эго Иа-Иа и дал заключение. — А у вас между ними голый расчёт.

Человечество приближается к барьеру, вы зовёте его сингулярностью. Настал момент, когда имеющихся средств стало недостаточно. Будет недостаточно пяти чувств и мозга для объяснения всего. Некоторая информация может быть получена только через бессознательное.

Сложность происходящего значительно выше физического механизма. А люди сконцентрированы на физических принципах работы мозга. Вы изучаете работу нейронов, электрические сигналы, волны и прочие физические величины, — это всё, конечно, прекрасно, и сложно, и утончённо — на вашей Земле нет более искусного устройства, чем человеческое тело. И существует Разум, создавший устройство человеческого разума. Ваши фантазии почему-то концентрируются на технологиях, создаваемых людьми. Вы перестали уделять должное внимание технологиям, создавшим людей, сделавшим человеческую форму такой, чтобы она могла вмещать в себя Дух и развиваться технологически. А вы, копаясь в материи, забываете про дух.

Чтобы преодолеть барьер под названием «сингулярность», первым делом человечеству требуется найти внутри себя компромисс в вопросе преодоления корпоративно-государственного эгоизма в пользу постоянного снижения уровня кризисов на планете. Если человечество не разработает совершенный механизм сдерживания своей внутренней агрессивности, оно самоуничтожится гораздо раньше, так и не достигнув постсингулярной фазы. И мы тогда начнём заново.

— Так кто же вы всё-таки? — спросил министр обороны.

— Мы? — будто удивился Иа-Иа и остановился. Остальные сделали несколько шагов по инерции и обернулись, чтобы посмотреть на него.

— Тэкейхенга, — сказал он и не спеша двинулся дальше, остальные за ним. На ходу он продолжил:

— Нас пятьдесят пар, и я. Каждый из пятидесяти пар — мался вида Малханда. Когда няхары встретились со мной, вместе мы нашли способ договориться с одним из Смерти. Кеайтакаро-Ранжетайра-Тахынга — так его именуют. И ещё Главным игроком.

На Земле всегда присутствуют четыре пары из Тэкейхенги. Восемь мался, разбросаны по планете как лакмус, прививка правды.

Когда мался покидает путюнга-тапу, рушится только биологическая материя. Целостное сознание и дух перемещаются в новую форму, в которой они пребывают в нашем доме, вспоминая себя. Взамен мы посылаем на Землю кого-то другого из нас. Когда цивилизация уничтожает, переполняя болью, одного из восьмерых, один из сорока шести пар занимает его место. Когда цивилизация в один период изгоняет двоих из восьмерых, из сорока шести пар уходит пара, в надежде найти друг друга среди людей — это серьезное испытание на прочность. Как видите, для нас эта процедура сомнительной приятности.

Мы единственная единица своего вида, вроде подмножества Малханды, место ответвления. Каждый из нас обладает собственной волей и индивидуальным значением. Мы есть благодаря нашей общности, и выполняем разные задачи, каждый свои, чтобы достичь общих целей: культивировать пригодные для вмещения со-Знания формы жизни. Работка, как вы понимаете, не из простых. Богам начинать приходится с поиска подходящей планеты, а то и с создания условий для её возникновения. Нашими же подопечными становятся уже созданные биологические формы жизни, родственные исходному виду, с которыми мы вступаем в незримый для вас симбиоз. Для этого, как вы, я надеюсь, поймёте, необходимо иметь возможность плавать в эфире. Сейчас вам этого не понять, потому как иерархию себе плохо представляете.

Оцените: чтобы каждый няхар стал малсей, Малханда заключила сделку с Ранжетайра-Тахынгой. Цена сделки: пятьдесят пар малси и я.

И ещё один важный момент. Если вы решите принять трёхстороннюю сделку, при каждом посещении наших полян вы должны приносить с собой проект Кодекса Вида Человеческого. Много не надо. Можно и тезисно, как вам привычней. Дальше вместе рассуждать будем, смотря, что принесёте. Сорока пяти корректировок должно хватить, чтобы у вас годный Кодекс появился.

Вдруг провожатый остановился, люди тоже. Иа-Иа изменил направление светового потока, в свете фонаря блеснул боками автомобиль.

— Пришли, — облегчённо вздохнул министр здравоохранения.

— То есть как? — удивился министр связи. — Мы же не знаем куда ехать!

— Он знает, — кивнул в сторону президента Иа-Иа. — Скажите им, — обратился он к нему.

Президент в нерешительности молчал, а потому махнул рукой, как делают при словах «Гори оно всё огнём!» и выпалил:

— Прямиком за зайцами!

Министры поначалу опешили, а потом вспомнили про лося и успокоились.

— Вот, кстати, о зверюшках, — вкрадчиво обратился к Иа-Иа министр науки и технологий. — Как вы с ними связь поддерживаете?

Иа-Иа заинтересованно посмотрел на министра и сказал ему:

— Раз уж вы до связи додумались, так и ответ вам дать не жалко. Делаем мы их, и я взаимодействую с каждым.

— И много их у вас? — решил больше разузнать министр.

— Достаточно для оперативной работы, — ухмыльнулся Иа-Иа.

— За нами шпионите, — сделал вывод министр обороны.

— Шпионят с целью манипулирования полученной информацией в свою пользу и в ущерб кому-то. Мы смотрим. Вынуждены смотреть. Да и что вам с того? Бегает по лесу лишних пара зайчиков, разгуливают в городском парке несколько десятков наших голубей. Кому от этого плохо? Хотя я предпочитаю насекомых, из-за размера, удобно очень.

— То есть животные любые?

— Любые. А иногда ещё и некоторые люди, не считая восьмерых.

— А..? — министр науки и технологий хотел спросить ещё что-то, но Иа-Иа махнул им на прощание рукой, развернулся и пошёл обратно.

Через пару шагов он выключил фонарь. Оставшиеся в ночном лесу люди поспешно забрались в автомобиль. Президент включил фары. Зайцы были на месте — метрах в пяти от капота.

— Погнали! — сказал президент и завел двигатель.

Зайцы попались на редкость резвые и потому они действительно погнали. Да так, что ни о каких разговорах на ходу и речи быть не могло. Каждый думал только о том, как не слететь со своего места на кочках и поворотах. Минут через пятнадцать впереди замелькали проблесковые маячки дожидавшегося их президентского кортежа. Зайцы кинулись врассыпную, до картежа оставалось рукой подать. Президент сбавил скорость. Министр обороны спросил:

— Почему бы нам не взять руль в свои руки, а? Кто они против нас со своими зайчиками да котикам?

— Не пеленгуются, — сказал президент, будто только и ждал этого вопроса. — Наши приборы их просто не видят. Сегодня я показал вам единственный способ встречи, — спокойно поясни он, и внедорожник выехал на асфальт.

Памятуя о том, что утро вечера мудренее, до того как выйти из машины, люди в ней условились сегодня отоспаться, переспать со всем этим, как водится, а завтра уж совет держать. Разъехались по домам: размышляли, пили, принимали контрастных душ, запирали ни в чём неповинных котов в ванных комнатах, накрывали наглых лупоглазых аквариумных рыбок покрывалом, не спал никто.

Глава пятая. В Сибири…

Этой ночью на малой поляне, в общей сфере под сводами центрального купола развлекалось наблюдательное собрание. В центре зала лежал, а по собственной оценке валялся, на гигантской алой подушке Иа-Иа, облачённый почему-то во фрак. В пространстве над полом вокруг него по воздуху бродили люди: всего девяносто два человека, каждый по своей траектории. Они переглядывались, иногда посылали друг другу выразительные или едва заметные жесты, звуки — обменивались информацией, создавали общие потоки. Здесь бы был.

— Ну вот, — сказал Иа-Иа, — третий кот из трёх посажен в карцер.

— Ванная или другая комната? — спросил Емельян.

— Ванная, — негромко выкрикнул Иа-Иа, — твоя ставка сыграла. Как думаешь, сколькие из них додумаются, что коты ещё и слышат? И что если следующее приглашение они получат через них?

Емельян расхохотался и поделился со всеми своей мыслью:

— А давайте устроим им экскурсию на пастбище, где бессмертные своих осликов пасут. Как вам идейка?

Среди присутствующих послышался смех, шутливое улюлюканье в адрес людей и одобрительные возгласы в адрес оратора.

— Давай без фанатизма, Емелюшка, — усмехнулась Агата, и шумиха вокруг разом стихла. — Наша задача не свести их с ума, а наоборот.

***

Много позже, в том же месте

— Конец первой сказки, — сказала бабушка и отложила Книгу пятидесяти сказок.

Юная Юнона тотчас принялась тараторить:

— А дальше что было? Что люди делали дальше? Как у них появился свой, — девчушка хихикнула, — ослик? И что он им сказал? Как выбирали первую сотню? Бабушка, у меня столько вопросов!

— Какая же ты хитруша! — улыбаясь, сказала бабушка. — Это ведь только первая сказка. Об этом люди сложили много сказок. На сегодня хватит, пора отдыхать.

— А правда, что Иа-Иа писал сказки для людей, чтобы помочь человечеству в Первой битве? — не унималась Юнона.

— Говорит, что так, — ответила бабушка и, обняв, поцеловала внучку. — Доброй ночи, моя милая.

— Чтобы у детей было больше прекрасных снов? — спросила девочка.

— Чтобы у людей было больше прекрасных снов, — будто оговорилась бабушка.