Могильник

После анабиоза подкатила тошнота, и Краузе поморщился. Мышцы затекли, от яркого света болели глаза.

– Научно-исследовательская база «Марс-К». Конечная, поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны. – Пробормотал он, пока медбрат открывал капсулу. Фраза, взятая из какого-то древнего фильма, подходила как нельзя лучше. Кажется, кино из двадцатого века. Такие объявления звучали в подземных поездах. Краузе снова поморщился.

В стыковочном отсеке его уже ждали. Высокий светловолосый парень в форме Корпорации шагнул навстречу, протягивая руку.

– Игорь Генрихович Краузе, следователь Профсоюза? Рад, очень рад. Позвольте представиться, Эдвард Грин, ведущий специалист по обеспечению жизнедеятельности НИБ «Марс-К».

Он говорил на эсперанто-9, общепринятом международном языке. Следователь окинул встречающего холодным взглядом и промолчал. Других пассажиров на звездолете не было, ошибиться юный Эдвард Грин не мог.

Молодой человек поджал губы, но рот тут же растянулся в дежурной улыбке.

– Позвольте ваши вещи. Жилой блок уже подготовлен.

Краузе сунул ему сумку.

– В жилой блок я пройду позже. Сначала я хочу поговорить с директором базы.

Грин больше не мог скрывать растерянность за широкой улыбкой. Глаза его нервно забегали, но сумку он взял.

– Господин следователь, после анабиоза рекомендуется…

– Я знаю, что рекомендуется после анабиоза! – Рявкнул Краузе. Далее говорил тихо, чеканя каждое слово. – Где директор?

Поведение следователя шло вразрез с инструкциями, и по лицу Эдварда пробежала нервная дрожь. Лоб заблестел от пота.

– Ну? – Рыкнул Краузе.

– К-кабинет господина Накахары в центральном корпусе. П-позвольте, я вас провожу.

– Нет. Отнеси сумку в жилой блок. Дорогу я найду сам.

С этими словами следователь широкими шагами двинулся вглубь базы, оставив встречающего позади с открытым ртом. Когда Краузе скрылся за поворотом, Эдвард Грин так и стоял столбом.

НИБ «Марс-К» была построена по стандартному проекту, разве что увеличена в размерах, да появились пристройки для хранения собранных материалов. Краузе знал, что здесь работает группа ученых-геологов, изучает марсианскую почву. Кроме них, свою деятельность развернули биологи, их лаборатории на схеме выглядели как чужеродная пристройка к геометрически безупречному зданию. Ещё на Земле он изучил все чертежи.

За годы работы следователем Профсоюза Краузе побывал на многих таких базах. Противостояние с Корпорацией бросало его сначала по объектам на Земле, а потом и по самым дальним уголкам освоенного космоса.

Много лет назад, когда Корпорация узурпировала космические исследования и заняла всю отрасль, выдавив оттуда государственные программы, её чиновники сделались царями и богами. В грезах человечества о космосе молодые люди готовы были терпеть нищенские зарплаты и полное пренебрежение своими жизнями со стороны всемогущего Совета директоров, лишь бы только прикоснуться к вековой мечте человечества. Они сотнями пропадали во время безрассудных космических перелетов, гибли на внезапно разгерметизировавшихся базах, теряли конечности при авариях на сложном оборудовании.

Тогда и появился Профсоюз. Объединение исследователей космоса, ученых и инженеров, отказавшихся терпеть рабство под соусом светлого будущего. Они заставили Совет директоров нести ответственность за жизни своих работников. На Земле их борьба уже увенчалась успехом, и теперь каждый, кто подписывал контракт с Корпорацией, знал, что его не отправят в открытый космос на старом корабле прошлого поколения, а все базы прошли необходимые тесты на безопасность.

Но это на Земле, метрополии человечества. Здесь, в дальних уголках космоса, Корпорация оставалась всемогущей.

Директору НИБ «Марс-К» не понравится такое вторжение, на что Краузе и рассчитывал. Яркий свет в коридоре сверлил глаза, от быстрого шага усилилась тошнота. Обычно после длительного анабиоза рекомендуется двадцать четыре часа отдыха, но он не собирался давать Корпорации передышку. У дверей с табличкой «Директор Йосимо Накахара» он помедлил лишь мгновение, и решительно провел карточкой по считывателю. Створки бесшумно разъехались в стороны. Особые полномочия следователя Профсоюза позволяли ему свободно перемещаться по всей территории базы.

Очевидно, директора уже предупредили о Краузе. В приемной не оказалось секретаря, главный встречал его лично. Перед следователем стоял седоволосый мужчина с азиатским лицом, в простом деловом костюме. На лацкане пиджака светился значок Корпорации.

– Следователь Краузе? – Спросил он. Впрочем, как такового вопроса в его голосе не было, скорее констатация.

– Директор Накахара?

Начальник базы кивнул.

– Пожалуйста, зовите меня просто Йосимо. – Мягкая улыбка, мягкий взгляд. Этот человек прошел множество переговоров и знал, как расположить к себе людей.

– Нет.

Если директор и смутился, то по лицу этого невозможно было заметить. Ни дрогнул ни один мускул, руки не шелохнулись. Накахара даже не переступил с ноги на ногу, только смотрел на Краузе, будто улавливая мельчайшие детали его мимики и жестов.

– Добро пожаловать на «Марс-К». Пройдемте в кабинет.

Обстановка в кабинете соответствовала рекомендациям Корпорации. Рабочий стол, два кресла, экран на всю стену. Из общей аскетичности выбивалась только циновка на полу.

– Вы знаете, почему я здесь? – Спросил Краузе, усаживаясь в кресло. Глубина и мягкость настраивали на доверительный разговор. Спина следователя тут же напряглась. На спинку он не откинулся.

– Из-за смерти рабочего Федорова. – Ответил Накахара. – Мы отправили официальный отчет. У него остановилось сердце, несчастный случай.

– Да, и это объяснение не кажется нам правдоподобным. Я видел медицинскую карту Ивана Федорова, его сердце работало как часы.

Директор закусил губу. Кажется, это было первое проявление эмоций с начала беседы.

– Господин Краузе, вы верите в призраков? – Сказал он после паузы по-русски.

Брови следователя против воли поползли вверх. И не только потому что не ожидал услышать здесь русский язык.

Он был готов к любому ответу. Чиновники Корпорации часто пытались объяснить провалы в работе самыми разными причинами, начиная от сложных условий, и заканчивая вмешательством инопланетных цивилизаций. Чаще всего такими историями прикрывались нарушения в регламенте работы. Но услышать о вмешательстве каких-то сверхъестественных сил?

Накахара потянулся за пультом.

– Взгляните, – он нажал на кнопку и экран на стене ожил.

Это была запись с камеры видеонаблюдения. Свет в коридоре был приглушен, как и полагалось по инструкции в ночные часы. Краузе видел уходящие вдаль двери жилых блоков.

Вдруг в коридоре появился туман. Серебристое облако будто обладало собственной волей, оно перемещалось по коридору, пока не остановилось у одной из дверей. Увеличилось, приобрело форму и словно уплотнилось, став похожим на огромный позвоночник. Нет, не просто позвоночник. Краузе пригляделся и понял, что на экране перед ним гигантский скелет змеи. Ещё мгновение, и змей прошел прямо сквозь дверь.

– Я так понимаю, это и был жилой блок Федорова?

– Да. Больше ничего снять не удалось, – Накахара развел руками. – В жилых блоках камеры не установлены, как и положено по правилам.

– И вы считаете, что я в это поверю? В загадочного призрака, который убивает рабочих? – У Краузе вырвался смешок.

Директор вздохнул.

– Господин Краузе, я бы и сам не поверил. Но записи не подделаны, гарантирую. Кроме того, это не первый случай, когда мы их видели. Вот, взгляните. Это запись с камеры в лаборатории для исследований грунта. Самый первый день, тогда только начали брать пробы.

Картинка на экране сменилась. Теперь Краузе видел полки с контейнерами да несколько столов с оборудованием. Свет приглушен, видимо, призрак выбрал для появления ночное время. По записи пробежала рябь, и среди полок заклубилось виденное уже облако тумана. На сей раз оно не двигалось, а сразу приобрело формы человека. Он коснулся контейнера, и рука прошла сквозь него. Свет в лаборатории стал ярче, лампы включились в полную силу. Призрак не спеша прошел меж стеллажей, и скрылся в стене.

– Что за стеной? – Спросил следователь.

– Марс. – Просто ответил Накахара. – Это внешняя стена, за ней нет ничего.

Он снова щелкнул пультом, и экран погас.

– Я приказал изъять все записи с этими… существами. Копию отправил в Совет директоров, но ответа так и не получил. Все дежурные, видевшие их на экранах, уже переведены на Землю. Кроме нас, никто на базе о них не знает.

Краузе встал.

– Отправьте мне все записи, я посмотрю их ещё раз. Сейчас я хочу осмотреть рабочее место Федорова. Также мне нужны данные журнала выходов на Марс, за пределы базы.

Директор кивнул, и передал распоряжения в коммутатор на столе.

– Сопровождающий вам не нужен, но, если что-то понадобится, обращайтесь к Грину.

Краузе повернулся спиной к Накахаре и зашагал к выходу.

– Игорь, – тихо сказал директор. Следователь остановился. – Я не знаю, что здесь происходит. Но если бы это было в моей власти, людей бы уже эвакуировали, а базу закрыли. Такое решение может принять только Совет директоров. Я отправлял им отчеты, настаивал, требовал, но они так и не ответили. Завтра я выхожу в отставку, и покину базу. Мой вам совет – покиньте её вместе со мной.

Краузе не ответил. Двери кабинета бесшумно закрылись за спиной.

Федоров занимался исследованиями грунта, и Краузе направился в геологические лаборатории. В задачу погибшего входила добыча образцов, а значит он наверняка выходил на поверхность. Краузе был уверен, что смерть пришла как раз из-за нарушения регламента этих выходов. Причин может быть великое множество: неисправный костюм, слишком частое использование кислородных баллонов, и ещё тысяча других.

Думая об истории с привидениями, Краузе только поджал губы. Таких объяснений он ещё не слышал, и сомневался, что когда-нибудь услышит. Вспомнилось одно из первых расследований, когда директор отдаленной базы вообразил себя богом, и потребовал от своих жрецов, других служащих Корпорации, человеческих жертвоприношений. Конечно, в жертвы выбирали рабочих. Когда он увидел алтарь, на котором несчастным вырывали сердца, его стошнило. Весь отсек залило кровью, ноги липли к полу. Главный жрец, заместитель директора, облаченный в балахон с причудливой вышивкой, застыл над алтарем, занеся нож над очередной жертвой. Сам директор, полностью обнаженный, застыл рядом, готовый искупаться в струе теплой крови. Сердца убитых он пожирал сырыми. Иногда зубы впивались в плоть, пока они ещё бились.

В отчетах смерти рабочих тогда объясняли неисправным оборудованием, а не сверхъестественными силами.

Накахара – маньяк? Сошедший с ума убийца? Краузе не удивился бы этому. На далеких базах случалось и не такое. Он видел, как директора относятся к наемному персоналу, не входящему Корпорацию.

Геологические службы соединялись с базой коротким коридором. Двустворчатая дверь больше напоминала ворота древних крепостей – тяжелая, массивная, способная выдержать удар тарана. Если ученые притащат на базу что-то опасное, она должна запечатать проход и не пропустить угрозу.

Рядом стоял, переминаясь с ноги на ногу, седой мужчина в синем комбинезоне. Всклокоченные волосы торчали в разные стороны.

– А, господин Краузе! – Воскликнул он по-русски, вытирая ладони о штанину. – Мы уже вас заждались. Иван Андреевич Борщенко, начальник геологической лаборатории.

Следователь не успел ничего сказать, как Борщенко ловко схватил его за руку и энергично потряс. Ладони у него оказались мягкие и влажные.

– Пройдемте, пройдемте. Я знал, что вы захотите осмотреть лаборатории и всё прочее. Как Ваня умер, так и ждем вас. – Иван Андреевич вздохнул. – Жалко парня, совсем молодой был. Увлеченный…

Борщенко всё говорил, Краузе не мог вставить ни слова. Створки ворот лязгнули и разъехались в стороны. Едва они прошли в коридор, как Иван Андреевич снова повернулся к воротам.

– Дверки надо за собой закрывать. – Он подмигнул. – Техника безопасности, знаете ли.

В самой лаборатории все было так же, как на видеозаписи. Длинные стеллажи с контейнерами, рабочие столы, научное оборудование. Краузе бросилась в глаза безлюдность, словно они с Борщенко были здесь одни.

– Где все? – Наконец смог спросить он, уловив паузу в словоизлияниях Ивана Андреевича.

– По жилым блокам сидят. – Ученый скривился. – Исследования приостановлены. Уж не знаю, отчего умер Иван, но директора напугал изрядно. Он вообще хотел всё законсервировать, да я не дал. Это же бесценный материал! Первая научно-исследовательская база…

– Так вы не знаете, отчего умер Федоров? – Перебил следователь.

– Представления не имею. – Борщенко развел руками. – Его скафандр для выходов за дверь… простите, на поверхность планеты, проскакивают, знаете ли, жаргонные словечки. Так вот, скафандр я вам для осмотра приготовил, журнал тоже. Но не представляю, как бы это могло вам помочь.

– Господин Борщенко! – К ним спешил высокий худой мужчина в белом халате поверх форменного комбинезона. Очки его были перемотаны синей изолентой и сидели на носу как-то криво, будто собирались вот-вот упасть. – Господин Борщенко, вам стоит взглянуть! Мы проверили почву из… – увидев Краузе, он резко замолчал.

– Господин Краузе, это господин Гинзбург, начальник биологической лаборатории. Господин Гинзбург, рад представить вам господина Краузе, следователя Профсоюза. – Борщенко перешел на эсперанто-9.

– А, следователь. Приехали смерть Федорова расследовать? – Гинзбург коротко пожал руку Краузе и снова повернулся к Ивану Андреевичу. – Господин Борщенко, вы должны на это взглянуть. Пойдемте.

– Одно минуту, сейчас вас догоню. Люди науки, знаете ли, – хихикнул геолог, обращаясь к Краузе. Он снова говорил по-русски. – Когда ученый на пороге открытия, даже смерть его остановить не может. А мы на пороге, уж не сомневайтесь. Ведь Марс был обитаем! Прилети наши экспедиции сюда тысяч на десять лет раньше…

– Иван Андреевич. – Прервал его следователь.

– Да-да, конечно. Нам сюда.

Они подошли к герметичному шкафу. За стеклом тянулись ряды скафандров, рядом стоял стол с терминалом.

– Вот, всё здесь. Скафандр Федорова – восьмой. – Борщенко включил терминал. – А тут у нас все входы-выходы записаны. Смотрите, проверяйте, не буду вам мешать. Если что – я в соседнем кабинете. Раз уж новых образцов нам теперь не видать, как своих ушей, так хоть старые будем смотреть.

Иван Андреевич вприпрыжку поспешил за Гинзбургом, напевая что-то под нос. Краузе проводил его взглядом и склонился над экраном.

На первый взгляд все выходы Федорова на Марс проходили в установленном порядке. Регламент работы соблюдался строго, и рабочие не покидали базы чаще, чем это предписывалось нормами. Следователь вздохнул. Конечно, записи в терминале можно подделать, и здесь он не сможет определить, правдивы ли они. Все данные придется передавать на Землю, где ими займутся эксперты.

Оставался ещё скафандр. Краузе коснулся кнопки «Открыть», и стекло отъехало в сторону. Восьмой, с нашивкой «Федоров И.И.». Фамилия продублирована на эсперанто-9 и на русском.

Скафандр следователь проверял внимательно. Неисправности на нем скрыть гораздо сложнее, чем подделать записи в терминале. Сначала ранец. Потом шлем.

Краузе застыл, глядя на стекло. Оно будто замутилось, на нем проступили пятна. Появилось чувство смутного узнавания – вот это затемнение напоминает глаза, а здесь рот. С каждым мгновением они становились все отчетливее.

Свет в лаборатории начал меркнуть, но следователь не мог оторвать взгляд от шлема. Как загипнотизированный, он смотрел на медленно проступающее лицо. Рот задвигался, будто пытаясь что-то сказать.

– … прочь. – Раздалось где-то на границе слышимости.

Пол под ногами дрогнул. Загремели на стеллажах контейнеры.

Лицо на скафандре приобретало формы человеческого черепа. Нижняя челюсть дергалась, выплевывая слова, и они пробивались прямо в мозг, минуя уши.

– Уходи! Оставь нас! Прочь!

Муть будто окутала Краузе. Следователь вскрикнул и оттолкнул его от себя, шагнул назад. Нога запнулась обо что-то, и он растянулся на полу. Тень нависла над ним, придавила к земле. Воздух в легкие больше не поступал, а мозг наполнился голосами. Вроде бы они звали его…

– Игорь Генрихович! Игорь Генрихович! Господин Краузе, да очнись ты, морда немецкая!

Следователь почувствовал, как по щекам хлопают мягкие влажные ладони. С трудом открыл глаза.

Освещение в лаборатории вернулось в нормальное состояние. Вместо дымного черепа над ним нависло лицо Борщенко.

– Всё, всё… – пробормотал Краузе, пытаясь оттолкнуть руки Ивана Андреевича. – Что случилось?

– Я всё ждал, когда вы закончите. Думал скоро, потому что смотреть тут особенно нечего. А вас всё нет и нет. – Тараторил Борщенко, помогая следователю подняться. – Схожу, думаю, проверю. А вы тут, на полу валяетесь.

Мутный шлем, меркнущий свет, голос в голове… Краузе вздрогнул.

– Видимо, перегрузка после анабиоза. – Наконец выдавил из себя он.

– Вот именно, перегрузка! Правила работы и отдыха не на пустом месте придумали, чтобы их нарушать. Пойдемте-ка, я вас отведу. Вам сейчас прямая дорога в жилой блок, чтобы потом в медицинский не понадобилось.

Рабочий день закончился, и людей в коридорах прибавилось. Кто-то спешил к жилым блокам, другие направлялись в столовые и комнаты отдыха. Следователю они казались расплывчатыми силуэтами. Даже стены плыли перед глазами, будто нарисованные. А какой-то хулиган плеснул на них растворителем.

Если бы Борщенко его не поддерживал, Краузе уже давно свалился бы. Мозг сверлила тупая боль, живот выворачивало наизнанку. Едва добравшись до своего блока, следователь склонился над алюминиевым унитазом. Рот наполнился горечью, и его тут же вырвало.

Холодная вода из-под крана заглушила бур в голове. Краузе прополоскал горло и уставился на свое отражение. Белки глаз пожелтели и покрылись сеткой красных капилляров. Черные круги немного не доставали до щек. Подбородок покрывала двухдневная щетина.

«Неужто из-за анабиоза?»

Но ему и раньше приходилось нарушать требование об обязательном отдыхе. В командировках на дальние базы Корпорации решительность и скорость действий зачастую сбивали преступников с толку, заставляли нервничать и ошибаться.

Не стоит давать слабину и сейчас. О том, что случилось у геологов, можно подумать потом. А сейчас есть работа.

Первым делом Краузе сел за просмотр отправленных директором записей камер наблюдения. Сначала ещё раз прокрутил видео со змеей, потом из геологической лаборатории. На первый взгляд – никаких признаков монтажа.

Быстро промотал на час раньше появления привидения – только обычная жизнь базы, ничего особенного.

Всего записей с призраками было четыре. На самой первой его и различить-то было сложно, так, какое-то серебристое облако, которое можно списать на оптическую иллюзию.

Последнее видео заставило следователя вздрогнуть. Судя по времени, оно появилось за несколько минут до его прибытия. Нечто вышло из стены и уставилось в камеру, будто могло видеть, что происходит по ту сторону объектива. По спине пробежали мурашки – казалось, призрак смотрит прямо на него.

Теперь сущность казалась почти материальной. Губы растянулись, как если бы призрак что-то сказал.

Камера не записала звук, но следователю он был и не нужен. Он мог бы поклясться, что призрак произнес «убирайся».

– Чушь. – Сказал следователь вслух. Голос прозвучал как-то слабо, словно крики на безжизненной планете.

Даже Корпорация не могла знать, когда он прибудет расследовать смерть Федорова. И будет ли расследование вообще. Или это успешная подделка, смонтированная только что, или… другой версии у следователя не было.

Краузе хотел было перезапустить запись и проверить её на подлинность, но не смог заставить себя прикоснуться к экрану. Едва он потянулся к панели управления, как пальцы задрожали, а к горлу снова подкатила тошнота. Голова закружилась.

Следователь встал из-за стола и на негнущихся ногах добрался до кровати. Упал не раздеваясь, не погасив свет. Веки налились свинцом, и глаза сами собой закрылись.

Из тяжелого и мутного сна его вырвал звук. Будто всю базу сотряс огромный динамик, к которому подключили микрофон и дунули в него.

Краузе открыл глаза. Он лежал, как и лег вчера, одетый, в абсолютной темноте.

Но свет же был включен!

Следователь полежал ещё, прислушиваясь, но звук не повторился. Протянул руку и помахал перед датчиком освещения. Ничего не изменилось.

Сев на кровати, Краузе задумался. Возможно, неисправен датчик, или сам жилой блок. В любом случае нужно обратиться к дежурному инженеру и наблюдать за всем процессом диагностики и ремонта. Сердце забилось быстрее – кажется, он нащупал ниточку. Смерть Федорова – это не происки каких-то мистических сил, а техническая неисправность.

Следователь встал и нащупал стену. Прислонился к ней левой рукой и потянулся к двери. Даже если блок неисправен, есть механизм ручного открытия.

Дверь была открыта.

В коридоре царила тьма.

Тысяча мыслей стремительно сменяли одна другую. Авария? Тогда где аварийное освещение? Почему так тихо – не слышно суеты ремонтных команд?

Колени затряслись. Он внутри огромного склепа, безжизненного металлического сооружения среди пустынной планеты. Оно стало усыпальницей для сотен своих обитателей, и Краузе будет бродить здесь один, среди мертвецов, одинокая тень, подобие живого человека, пока не сойдет с ума.

Усилием воли он отогнал от себя страх. Возможно, поломка в другом месте, поэтому он и не слышит ремонтников. А в коридорах пусто, потому что все спят, и отключения никто не заметил. Нужно добраться до дежурного и всё выяснить.

Следователь снова коснулся стены. Вытащил из памяти план базы, вспомнил, где должен быть дежурный инженер. Мозг выкинул злую шутку – Краузе пытался выбрать направление, но, в какую бы сторону он не повернулся, база будто поворачивается вместе с ним.

Шаги давались тяжело. Каждый раз, ступая в темноте, следователю казалось, будто он сейчас провалится куда-то в бездну. Стена под ладонью словно нагрелась, но оторвать от неё руку означало остаться без ориентации в пространстве.

Краузе шагал и шагал, пока стена неожиданно не кончилась. Жилой блок! Но по этой стороне их не должно быть. Выходит, неверно выбрал направление?

И тут он впервые услышал звук. Чье-то неразборчивое бормотание, и неслось оно как раз откуда-то слева, видимо, из жилого блока. Следователь прислушался.

Голос словно молился. Слова складывались в ритм, но смысла Краузе разобрать не мог. Похоже, что говорили на каком-то незнакомом ему языке.

По виску скатилась капля пота, но следователь заставил себя войти. Голос не затихал ни на секунду.

– Эй, – позвал Краузе на эсперанто-9. – Кто здесь?

Бормотание затихло. Раздался короткий вздох, и молитва возобновилась, на сей раз на понятном следователю международном языке.

–Не имеющий глаз не увидит. Не имеющий глаз не увидит. Не имеющий глаз не увидит.

Краузе протянул руку на голос, и почувствовал под пальцами что-то мягкое и липкое. Тут же отшатнулся, пронзенный догадкой. Говоривший был весь покрыт кровью.

– Не имеющий глаз не увидит. Не имеющий глаз не увидит. Не имеющий глаз не увидит.

Голос в темноте будто стал громче, ускорился, затараторил. Слова теперь слились в один непрерывный поток.

Тьма играла с восприятием. Лишенный зрения мозг обострил до предела слух. Иначе как бы следователь услышал, как лязгнуло что-то металлическое? И как это металлическое входит в плоть.

Бормотание прервалось тихим всхлипом.

– Не имеющий глаз не увидит.

Снова металлический лязг.

Следователь вылетел из отсека. Вслед ему раздавался голос, все также повторяющий речитативом:

– Не имеющий глаз не увидит.

Краузе бросился прочь. Не осталось никаких мыслей, кроме желания оказаться как можно дальше от психа, который сам себе выколол глаза.

Коридор будто не кончался. Краузе успел прийти в себя и остановиться. Более-менее выровнял дыхание, и снова нащупал стену.

Почему он никуда не врезался? На НИБ «Марс-К» нет длинных коридоров, они все изломаны поворотами и разветвлениями. Или дело опять в темноте, и он успел отбежать не так уж далеко?

Внизу живота похолодело. Краузе отчетливо понял, что понятия не имеет, где сейчас находится.

Собрав волю в кулак, он снова зашагал вперед, не отрывая левую руку от стены. Хоть он и не знал, по какому коридору идет, и какая часть базы откроется за поворотом, но так было легче.

В темноте послышался шорох, будто по полу тащили что-то тяжелое, похожее на мешок. Следователь остановился и прислушался, но звуков больше не было. В коридорах базы царили тишина и темнота.

Не отпуская стену, Краузе пошел дальше. Теперь ему постоянно слышались какие-то шорохи, но едва он останавливался и прислушивался, всё затихало. Порой он едва не падал, поскальзываясь на чем-то влажном, разлитом по полу.

Рука провалилась в пустоту, и Краузе понял, что слева от него ещё один жилой блок. Мгновение поколебавшись, он свернул в темную пустоту.

– Есть тут кто?

Руками он уперся в створ, будто пытался не двери закрыться. Ответа следователь так и не дождался.

Краузе собрался уже идти дальше, как из темноты раздался стон.

– Мы не слушали их. – Говорили на эсперанто-9. Следователь узнал голос.

– Они предупреждали нас, а мы не слушали. – Стонал директор Накахара.

– Директор Накахара! Йосимо! Где вы? – Крикнул в темноту Краузе. Войти он так и не решался.

– Не приближайтесь! Мы их не слушали, но послушайтесь меня сейчас!

Следователь на мгновение застыл, но, собравшись с духом, шагнул вперед. Под ноги тут же попалось что-то мягкое и округлое. Краузе опустился на колено, чтобы понять, что перед ним. Зашарил по полу.

Под руки тут же попалось ещё что-то. Такое же мягкое, продолговатое, имеющие округлые формы. Краузе, поднял находку, ощупал её, и тут же отшвырнул подальше.

Это была человеческая рука.

– Мы не слушали, – плакал где-то в темноте Накахара. – Зачем нам уши, раз мы не слушаем? Не имеющий ушей не услышит.

Краузе попятился. Он догадывался, что произойдет после этих слов.

– Не имеющий ушей не услышит. – Повторял Накахара. Следователь выполз в коридор, вскочил на ноги и снова вцепился в стену. Он шагал всё быстрее, пока сзади раздавалось:

– Не имеющий ушей не услышит.

Голос стих вдали, но Краузе все не сбавлял скорость, пока в темноте не послышался ещё один посторонний звук. Чьи-то шаги.

Кто-то будто следовал за ним, и остановился одновременно с Краузе, опоздав лишь на мгновение. Но следователю хватило и этого.

Резко обернувшись, он выбросил удар. Кулак прорезал пустоту.

Показалось? Возможно, гуляет эхо.

Или что-то следует за ним от самого отсека, где сошел с ума директор Накахара.

Краузе пошел дальше. Эха больше не было.

Скоро стена снова кончилась, но на сей раз это был поворот, а не жилой блок. Краузе почувствовал, как под ногами что-то скрипит. Нечто, похожее на песок.

Наклонился, коснулся пола. Точно, песок и мелкие камни. Откуда они могли взяться здесь, на почти стерильной базе?

Ответ был только один, и Краузе он не нравился. Под ногами скрипело не что иное, как материалы из геологической лаборатории, разбросанные тут и там.

Помимо того, что в них могли содержаться какие угодно опасные вещества, Краузе был уверен, что Борщенко никогда бы не допустил подобного обращения со своими исследовательскими образцами.

Под рукой снова возникла пустота, и следователь не удивился, нащупав ворота в геологическую лабораторию. Створки были открыты. Остались ли на всей базе хотя бы одни закрытые двери?

«Конечно остались» – размышлял следователь, потихоньку нащупывая путь по связующему коридору. – «Если бы разгерметизировались основные ворота, я уже был бы мертв».

Из глубины лаборатории раздался хруст. В темноте и тишине он разлетался далеко, и Краузе услышал его, едва пересек порог.

Нет, не хруст костей или сломанного пластика. Так хрутит песок на зубах.

– Борщенко! – Крикнул Краузе. – Иван Андреевич!

Хруст стих.

– Следователь! – Раздался ответ. – Игорь, я здесь!

Краузе пошел на голос, выставив перед собой руку. То и дело перед ним оказывались стеллажи, передвинутые в каком-то безумном порядке. Под ногами мешались перевернутые контейнеры. Пол был завален пробами марсианского грунта.

– Игорь! – Снова захрустело.

Следователь круто изменил направление, и вскоре споткнулся о что-то мягкое. Видимо, Борщенко лежал на полу ничком, посреди разгромленной лаборатории.

– Иван Андреевич! Что случилось?

Ответом был новый хруст и странные звуки, будто Борщенко поперхнулся.

– Биологи… – снова перерыв на хруст. – Биологи брали у нас пробы. Вся пыль – это не пыль на самом деле.

– А что же?

– Кости. Вокруг базы разбросаны кости. И во всех пробах грунта, даже из самых глубоких слоев… мы давали образцы биологам… Игорь, мы на гигантском могильнике.

Снова хруст.

– Борщенко, возьмите себя в руки, – сурово сказал Краузе. Что бы здесь не случилось, бросать выжившего он не собирался. – Вставайте, нам нужно эвакуироваться.

Геолог в ответ только рыгнул и закашлялся. Следователь услышал, как он возит руками по полу. Звякнула крышка контейнера, и Борщенко как-то заурчал.

– Поздно, Игорек, поздно. Не имеющий языка не скажет.

– Что?!

– Не имеюссий иссыка не саззет, – Раздалось в ответ. Лязгнула крышка контейнера, и Борщенко взвыл. Судя по последовавшим звукам, его вырвало.

Краузе рефлекторно шагнул назад и налетел на стеллажи. Металлический грохот разнесся по всему помещению, спину пронзила боль. Следователь лежал на упавших полках и боялся пошевелиться. Только надеялся, что не сломал спину.

Превозмогая боль, шевельнул пальцами рук, потом пальцами ног. Что ж, спина в порядке.

Краузе скатился со стеллажа на пол, поднялся на четвереньки и медленно пополз наугад, надеясь оказаться в коридоре. Позади доносились шепелявые завывания Борщенко. Впрочем, слов разобрать было уже невозможно.

Мелкие камни нещадно кололи колени, впивались в ладони. Но пока Краузе не уперся в стену, на ноги вставать он не решался. И только обретя опору в пространстве, выпрямился в полный рост.

Теперь он верил в записи Накахары. Всё просто, об этом в двадцатом веке было снято множество фильмов. Призраки появляются, если нарушить покой их останков.

Никто не мог предположить, что красная планета – гигантское захоронение космических масштабов. Кто и когда создал здесь свой некрополь? Теперь люди этого не узнают. Основав здесь базу, они потревожили мертвых. Смерть Федорова – предупреждение, которому никто не внял.

И теперь вся база пополнит ряды мертвецов.

Краузе услышал в темноте шаги. Нечто сзади повторяло его движения, только с коротким запозданием. Шаг следователя – скрип песка, а за ним тихий повтор, будто эхо. Но здесь не может быть эха.

Следователь продолжил свой путь в поисках выхода, останавливаясь после каждого шага. И раз за разом слышал чужого у себя за спиной. Несколько раз резко оборачивался, но не видел ничего, кроме тьмы. Вытягивал руку, но нащупывал только пустоту.

В очередной раз повернувшись к преследователю спиной, Краузе почувствовал, как нечто обвивается вокруг него. Попробовал скинуть это с себя, но не смог нащупать противника. Ребра сдавило, рот растянуло в беззвучном крике.

Краузе почувствовал, как нечто проникает между зубов прямо в горло. Желудок протестующее сжался, но кольца, сдавившие тело, не позволили согнуться в приступе рвоты.

Оно вошло в него целиком.

От внезапно вспыхнувшего аварийного освещения глаза наполнились слезами. В тревожном красном свете следователь разглядел тело Борщенко. Всё его лицо покрывали разводы перемешанного с кровью грунта.

Ноги перестали его слушаться. Как марионетка, он прошел к скафандрам и взял один. Проверил баллон – хватит на два часа.

Открытие внешних ворот прошло успешно. Ведь карта следователя позволяет открыть любые двери на базе.