Куда приводят мечты
Раскинувшийся внизу вид захватывал дух. Далеко-далеко, из-за горизонта, медленно выплывал алый круг солнца, окрашивая пока ещё темное небо в багряные тона. Нехотя Элизия перевела взгляд вниз, на освещаемое первыми рассветными лучами поле. Отсюда оно казалось поистине бескрайним! Имперские легионы уже начинали покидать лагерь и выходить в поле, формируя знаменитые боевые порядки. Сколько же здесь людей? Насколько она могла видеть, не меньше двухсот тысяч. Никогда ещё мир не знал столь большой армии! Впрочем, их противник не уступал им по силе. Этот день точно войдёт в историю. Каким бы ни был исход грядущего сражения, этот рассвет, несомненно, ознаменует приход новой эпохи!
– Этот алый рассвет нагло украл цвет твоих волос, Эльзи! – раздался сзади столь греющий душу голос.
– Генри! - резко обернулась женщина. – Не думала, что ты придёшь сюда так рано...
– Ну ты же здесь, - усмехнулся в ответ мужчина. Да уж, она так привыкла видеть его таким: уверенным, властным, с огнём в глазах.
– Мне нравится вид, – помедлив, ответила Элизия, поправляя доспех и закреплённый у левого бедра меч. А затем, посмотрела собеседнику прямо в глаза и задорно улыбнулась. – Где ещё на всём белом свете сыскать столь высокую башню?! Сколько здесь, метров шестьсот? Хэйлигские Высоты потеряли своё право так называться!
– Шестьсот шестьдесят шесть целых и шестьдесят шесть сотых метра, если быть точным, - улыбнулся в ответ Генри. – Волнуешься?
– С чего ты взял? - несколько смущенно ответила воительница. – Императрица Священной Империи не может волноваться! Лишь испытывать предвкушение... Сегодня мечта, к которой ты шёл все эти годы, наконец, осуществится.
– За семь лет нашего брака ты все также поправляешь своё обмундирование, когда волнуешься, - ностальгически взглянул на неё муж. – Так же ты делала и в нашу первую встречу. Помню, будто это было вчера.
– Просто мне нужно чем-то занять руки! – застенчиво ответила женщина, потупив взгляд. За десять лет их знакомства он научился видеть ее насквозь. – Да и вообще, в нашу первую встречу, ты был лишь простым сельским парнишкой, которому повезло победить в этой вашей Ярмарке! Никто тогда и подумать не мог, во что все выльется...
– Да и ты тогда была просто третьей дочерью барона, не претендующей на наследство, - парировал Генри, сбивая ее боевой настрой. Повисло неловкое молчание. – Впрочем... Без тебя я бы не справился. Спасибо тебе, Эльзи. За все.
– Пожалуйста. Но не умаляй своих заслуг. Ты добился всего кровью и потом, ты выстрадал каждый шаг на своей тернистом пути. Тем слаще будет твоя победа сегодня!
– Наша победа, – поправил ее Генри. – Я бы никогда не достиг ничего в одиночку.
Ветер всколыхнул полы его плаща. Солнце отразилось на доспехах алым блеском. Из его рта пошел белый пар. А раньше она и не замечала, как здесь холодно. Войска внизу неспешно занимали свои места в боевом порядке. Отсюда было невозможно разглядеть отдельных солдат или знамёна подразделений. Но уже сформированные коробки первого эшелона были отлично видны. Ещё одно нововведение ее августейшего супруга. Всего пять лет на троне, а некогда разрозненную и погрязшую в междоусобицах Империю было не узнать. Безусловно, не видел свет более великого правителя! От одного только вида перехватывало дыхание. Что уж греха таить, Элизия была горда чувствовать себя частью этого действа. Сегодня они собирались перевернуть ход самой истории!
– Знаешь, – начал Генри, словно не мог подобрать нужные слова. Что, неужели и Императорам свойственно робеть от волнения? – То, что я собираюсь тебе рассказать... Никто не знает об этом... И перед тем, как башня заработает, я хочу, чтобы ты все узнала.
Элизия заметно напряглась. Что могло так обеспокоить ее августейшего супруга? Что за секрет, которым он не смог поделиться даже с ней? Она внимательно посмотрела на мужа, всем своим видом показывая, что он может ей всецело доверять и поделиться любым откровением. Как и раньше, она всегда поддержит его. Такова уж ее роль.
– Когда я сказал, что ничего не достиг бы в одиночку, это была абсолютная правда. Дело в том, что еще за день до нашей первой встречи, я был самым обыкновенным крестьянским мальчишкой. Во мне не было ничего особенного.
– Не неси чушь, – улыбнулась Элизия. Ей все стало ясно. Генри просто опять решил ее разыграть, а в конце скажет что-то в стиле «Я стал таким благодаря тебе» и будет так выразительно смотреть ей в глаза, что она непременно раскраснеется. Нет уж, не сегодня. – Если все было так, то объясни мне, как простой сельский парень мог одолеть Вестника? Как простой крестьянский мальчишка мог разгадать его секрет в считанные мгновения и победить одного из сильнейших волшебников только лишь умом и смекалкой? Потому что именно это случилось в день нашего знакомства.
– Все просто, – начал Генри. Волнение ушло, а его лицо стало абсолютно серьезным. Все же похоже, что он решил снова над ней подшутить. – Его секрет разгадал не я. Все это время, я лишь слушал советы. Во мне нет никакой гениальности, лишь умение слушать.
– О чем ты? – выразила свое недоумение Элизия. Что он имеет в виду под «умением слушать»? О чьих советах он говорит.
– Дело в том, моя дорогая жена, что за день до нашего знакомства, я стал вынужден делить свое тело с иной сущностью, – ответил Генри.
Императрица внимательно всмотрелась в его лицо. За все эти годы она тоже научилась хорошо разбираться в движениях его души. Но никаких признаков лжи или скрытого веселья над удавшейся шуткой женщина не разглядела. Что за иная сущность такая? Неужели...
– Ты хочешь сказать, что одержим? – выдавила из себя слова Элизия. Полная чушь. Она отлично знала, что одержимые живут не больше месяца, и то редко. Сама наблюдала мучения этих несчастных. И увиденное не имело с ее мужем ничего общего.
– В каком-то смысле, – ответил задумчиво Генри. Он еще несколько секунд собирался с мыслями, словно думая, как выразить все словами. – Я не одержим демоном или иной известной нам потусторонней сущностью, если ты об этом подумала. Это нечто... иное.
– Иное? – начала терять свое терпение Императрица. – Генри, либо ты сейчас мне все объясняешь, либо я разозлюсь. И ты отлично знаешь, насколько чревато меня злить.
– Элизия, ты должна понять, – ответил через несколько секунд Император. Задумчивое выражение лица не покидало его с самого начала разговора. – Я не пытаюсь уклоняться от ответа или как-то сглаживать факты. Просто мне сложно сформулировать это в доступном для тебя виде. Мне самому понадобился не один год, чтобы лишь поверхностно понять природу этой сущности внутри.
– А ты попробуй, – коротко бросила женщина. Ей уже начал надоедать этой пустой разговор. В голове кружилась не одна сотня вопросов, а он все ходит вокруг, да около.
– Хорошо. Для начала ты должна разобраться в некоторых понятиях, которые помогут понять тебе остальное, – начал вещать Генри. – Древние румейцы выделяли такие понятия как “ratio”, “conscious”, “cerebrum” и “anima”. Их примерный перевод на наш язык будет «разум», «сознание», «ум» и «душа». Они считали их четырьмя основными отличиями человека от животного. Если с душой все понятно, то границы между остальными понятиями в нашем языке очень размыты. Мне стоит объяснить тебе разницу?
– Да, – коротко ответила Элизия. – Продолжай.
– Отлично. Сознание – это в первую очередь способность отделять себя от мира, что нас окружает, и определять свое место в нем. Ум же отвечает за способность человека превращать чувства в знания и “experientia” или же опыт, – бодро продолжил Император. – Но самым интересным в нашем случае будет понятие «разума». Ведь именно он позволяет нам создавать новые знания и опыт, размышлять, творить, ставить и достигать цели.
Элизия молча внимала. Зачем он рассказывает ей все это? Императрица считала себя достаточно образованной, но терпеть не могла все эти бесполезные размышления о высоких материях. Свой ум нужно прикладывать к более приземленным, но полезным делам.
– Сущность, которая делит со мной тело, есть ничто иное, как разум. Рукотворный разум, – сказал Генри, делая упор на слове «рукотворный».
– Что? – только и смогла сказать Элизия. Сказанное абсолютно не укладывалось у нее в голове. – Я... я не понимаю, Генри. Ты хочешь сказать, что сущность внутри тебя кто-то создал? И она – «разум»? Это звучит, как полная чушь.
– Он называет себя «Альфа», – проигнорировал ее замечание Генри. Элизия лишь смотрела на него испытывающим взглядом.
Снизу раздался отдаленный вой труб. Императрица по привычке обернулась к источнику шума. Легионы внизу уже заняли свои позиции, создав огромную ощетинившуюся пиками живую стену, которая отделила Башню от раскинувшегося впереди поля. Их доспехи сверкали на свету уже взошедшего солнца. Центральную часть построения заняла Хейлигская гвардия, элита Империи. Вооруженная тяжелыми антимагическими щитами, отобранная из лучших солдат-ветеранов, гвардия могла выдержать натиск любого противника. На флангах расположилась прославившаяся в войнах с мятежными курфюрстами Бешвингтская конница. На левом и правых флангах стояли все сформированные за последние пять легионы. А во втором эшелоне и полосе обеспечения были те, кто отродясь не участвовал в войнах: волшебные гильдии. В войсках курфюрстов традиционно были свои маги, в новой армии Империи единого образца, созданной Генри, тоже. Гильдии же всегда были вольными, занимаясь более приземленными делами. Впрочем, в этих гильдиях всегда было много толковых волшебников всех мастей. И вот, они стоят здесь, в одном строю с солдатами. Даже все девять Богоизбранных волшебников собрались, распределившись по резервам! Казалось, вся Империя объединилась. На горизонте же виднелось облако пыли. Огромное, черное и мерзкое. Враги были близко. Скоро все решится.
– Альфа? – повернулась обратно Элизия. – Какое странное имя.
– На языке создателей этой сущности, оно означает «первый», – тут же ответил Император.
– Генри, – начала Элизия. – Послушай меня. Нет такой магии, которая могла бы создать разум из ничего. И любой одержимый лишь корм для того, кто им овладел. Духи, демоны и прочие сущности не имеют разума, они лишь стремятся насытиться, абсолютно бездумно. Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Мы знакомы с тобой уже десять лет. Ты никак не мог быть одержим все это время.
– Ты безусловно права, Эльзи. Я вовсе не одержим. Демоны и духи есть лишь паразиты. Но мои взаимоотношения с Альфой иные, мы наравне. Если умру я, погибнет и Альфа. Поэтому, для взаимного процветания, мы помогаем друг другу. Альфа назвал это «симбиоз». Я для него источник жизни, потому он помогает всячески продлить и улучшить эту мою жизнь. Как-то так.
– Как он... оно... Черт! Как Альфа помогает тебе, Генри? – спросила Элизия. Она уже не удивлялась. Сейчас ей просто хотелось разобраться. Это уже давно не розыгрыш, очевидно. Осталось убедиться, что ее любимый супруг не тронулся умом. Впрочем, Императрица даже не представляла, что могло бы свести ее мужа с ума.
– Это самое интересное, – Генри вдруг заговорщически улыбнулся. – Альфа есть чистейший разум, Эльзи! Не имея души, но имея сознание, ум и разум, он превосходит любого человека в сотни раз. Альфа может понять что угодно, может разгадать любую загадку в считанные мгновения. Он умеет даже предсказывать будущее, Альфа называет это «вероятностное прогнозирование». Впрочем, я так и не понял, как работает это прогнозирование. В бою Альфа помогает мне, подсказывая слабые места врагов, их следующие действия и пределы их способностей...
– Подожди, – прервала его Элизия. Ошарашенным пустым взглядом, она заглянула мужу прямо в глаза. – Ты хочешь сказать, что все эти десять лет, в каждом бою, в каждой сложной ситуации, какой-то... голос... нашептывал тебе, что делать? Говорил, куда и когда бить? Я правильно поняла?
– Да... Именно это я и сказал...
– И тогда? В Ахнеби? – медленно спросила Элизия. – Скажи мне, Генри, кто победил Вестника? Ты или... или Альфа?!
Генри опешил. Императрица явно видела, что для ее мужа вопрос оказался неожиданным. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
– Мы, – только и ответил Генри. – Мы втроем.
– Генри... – угрожающе процедила Элизия.
– Хорошо, – примирительно улыбнулся Император. – Расскажу все по порядку, не ограничиваясь только Вестником. А ты попробуй не перебивать...
Женщина кивнула, и Генри стал рассказывать. Большинство описываемых событий были отлично знакомы Элизии, более того, она в них сама участвовала. Начал Император с того, как вообще оказался связан с Альфой. Мол за несколько дней до знакомства со своей будущей женой, тогда еще обычный сельский парнишка, разве что не в меру здоровый, изволил сильно надраться. Да так, что его еще почти два дня искали всем селом. Нашелся сам – пришел домой и, не говоря ни слова, упал на кровать. Утром ему слышалась самая разная невообразимая чушь, а на затылке обнаружился новый шрам, хотя с какой стороны ни посмотри, казалось, он был там всю жизнь, так старо выглядел. Голос он стал слышать ближе к следующему утру. Да и голос такой интересный: не то мужской, не то женский, понять сложно. Но больший акцент Генри сделал на то, что голос этот абсолютно бесстрастен. Естественно, не знакомый с магией крестьянский сын был шокирован подобной ситуацией, но сделать ничего не мог. Альфа поначалу говорил мало, а речь его была скудна и однообразна. К ней часто примешивались слова, смысл которых был недоступен Генри. Юноша вообще посчитал, что просто сошел с ума. Но Альфа на глазах учил новые слова, методом проб и ошибок вырабатывая действенный метод общения со своим носителем. «Объединение с языковой сложностью носителя», – так он это называл.
На следующий день настала довольно знаменитая в герцогстве Ярмарка Урожая, мероприятие на которых юноши и девушки из окрестных деревень соревнуются в самых разных состязаниях: ребята меряются силами в кулачных боях и поднятии тяжестей, охотники соревнуются в стрельбе преследовании добычи, девушки в рукоделии и готовке. Список довольно обширный. Генри же обещался друзьям выступить с ними в одной команде. Та команда, что по совокупности победит в большем количестве состязаний, получала кубок Урожая и еще призы разные, будь то лошадь в хозяйство или телега новая. А еще в тот день Генри встретился с Элизией. Ее отряд как раз возвращался с еще одного успешного военного похода против соседей и в Ахнеби остановился на ночь. Тогда ни один из них не знал, насколько судьбоносной станет эта встреча. В кулачных боях (ну, конечно, с его то ростом, Генри только там и участвовать) будущий император показал великолепную тактику, мгновенно находя слабые места в технике противников. В стрельбе из лука на удивление публике, юноша продемонстрировал мастерское определение скорости ветра и поправок при стрельбе, обставив детей известных охотников. Так и добыл своей команде необходимы очки для победы, став настоящим героем ярмарки. Элизия наблюдала за состязаниями и была поражена способностями юноши. Вот только оказалось, что в многом это заслуга Альфы. Невольный попутчик Генри оказался отличный советчиком, невероятно точно определяя слабые стороны оппонентов, выгадывая удачный моменты для ударов и идеально высчитывая поправки на ветер и расстояние при стрельбе из лука.
Дальше все закрутилось. Ночью на деревню напали. Известного мага-убийцу по кличке Вестник со его отрядом наняли, чтобы убить не в меру прославившуюся девушку-рыцаря. Ее отряд, пусть и застигнутый врасплох, все же смог оказать достойное сопротивление. Они даже смогли бы победить, но Вестник сильно изменил соотношение сил. Магия убийцы была непостижимой для противников, делая Вестника неуязвимым для врагов и давая ему поистине внушительные боевые возможности. Элизия вступила с ним в ожесточенную схватку, но проиграла. И на этом бы все закончилось, но Генри вовремя вмешался в битву. Разгадав слабость Вестника, он смог вместе с Элизией добиться победы. Именно тогда их отношения стали складываться. Но в рассказе Генри выяснилось, что по большей части, этот бой был выигран именно благодаря Альфе. Он смог понять принцип волшебства Вестника просто наблюдая.
И сквозь дальнейшую историю Генри и Элизии красной нитью проходило вмешательство Альфы. Девушка на протяжении нескольких лет собирала способных людей в свой отряд, без оглядки на их происхождение. Смекалка, решительность и прагматизм юноши впечатлили девушку-рыцаря, побудив взять его оруженосцем. А доброта, смелость и жизнерадостность Генри покорили ее уже женское сердце. Содействие девушки позволило Генри научиться читать, обрести начальные навыки в магии, получить представление о политике, власти, войне и финансах. А заодно доступ ко всему этому получил и Альфа. Мгновенно схватывая суть, безошибочно выстраивая причинно-следственные связи и прогнозируя развитие событий, Альфа смог помочь Генри стать признанным гением во всех сферах, важных для аристократа. За два года военных кампаний Элизии, Генри быстро вырвался из оруженосцев в офицеры, а потом и военачальники. После войны, она представила его отцу, и благодаря своим заслугам юноша получил титул, позволивший ему свататься к Элизии. Пусть и с некоторым сопротивлением, отец девушки, барон фон Хаузен, дал им свое благословение. После смерти барона, Генри с Элизией быстро обскакали других наследников (не без помощи Альфы), став наследниками всех владений фон Хаузенов. И началась игра. Генри оказался крайне способным в плетении интриг. За следующие два года молодой барон обрел множество союзников на политической арене империи и уничтожил еще больше врагов. В итоге, на собрании курфюрстов Генри был избран новым императором. Союзнике хотели упрочить свое положение за его счет, противники считали его слишком неопытным, а значит легко поддающимся влиянию. Альфа именно этого и хотел. В течение первых двух лет императорства, Генри смог полностью ликвидировать систему курфюрстов, унифицировав разрозненную империю, превратив его в огромную военную и производственную машину. Его хитрость и отличное понимание политических процессов сделало его одним из величайших правителей за всю историю, поставив его в один ряд в императорами Румейской империи прошлого.
Последние три года прошли под эгидой строительства Райской башни. Идея башни появилась в голове Генри еще во время войн в качестве подчиненного Элизии. Обучаясь и познавая мир вместе с Альфой, юноша понял, как несправедливо он устроен. Именно магия позволяла аристократам во всем мире угнетать простых людей. Именно в ней Генри увидел корень несправедливости... и путь к спасению. Если бы магия была доступна всем, то власть имущие больше не смогли бы навязывать свою волю народу, а значит каждый смог бы сам выбирать свой путь. И Альфа предложил выход. Проект башни был составлен этой сущностью в результате довольно масштабных исследований. Принцип был в том, что, собрав большую часть сильнейших магов рядом с башней, можно забрать их силу и распределить ее в равной степени между всеми людьми. Генри загорелся этой идеей и, конечно же, поделился ей с любимой. Тогда они только помолвились. Естественно, девушка сначала посчитала это бредом. Но Генри смог объяснить ей весь план, и она поверила. Поверила в него и его мечту. И они решили, что всеми правдами и неправдами они достигнут этой цели, не оборачиваясь на жертвы. Став императором, объединив империю, он тут же принялся за строительство башни. Сооружение было настолько грандиозным, что требовало совокупных производственных мощностей всей обновленной страны. И Генри с Альфой понимали, что, раскрыв истинное предназначение башни, им не достичь поддержки власть имущих. И был придуман миф о том, что башня даст магам империи бесконечную магию, обеспечив тем самым доминирование имперского оружия по всему миру.
– И что думаешь? – спросил Император.
Элизия промолчала. В течение всего рассказа мужа она не обронила ни слова. Противное и склизкое чувство обволокло ее сердце. Казалось, что ее предали. Муж врал ей все десять лет их знакомства. Он не был ни великим воином, ни великим стратегом, ни просто замечательным человеком, каким она его всегда считала. И не она одна. Всё, за что любили ее августейшего супруга, было даровано ему другой сущностью, сидящей в глубине, способной на любую подлость, нашептывающую и советующую. Вселяющую тьму в сердце. И тут жуткая мысль посетила ее. Альфа всегда был рядом с ней, безмолвно оценивая ее, смотря на нее глазами мужа, говоря с ней его устами, трогая ее его руками. И даже сейчас, в эту самую секунду, Альфа здесь. Безмолвен. Страх впервые за долгие годы охватил Императрицу. Где кончается Генри и начинается Альфа? Она подняла голову взглянула Генри прямо в глаза.
– Твоя мечта... Она и правда твоя?
– Да, – ответил Генри и улыбнулся своей самой широкой улыбкой. Эта улыбка была такой искренней, что Элизия поняла: Император не врет. Он всегда так улыбался, когда говорил о своей мечте. И на сердце вдруг стало тепло и уютно. Свет развеял тьму, охватившую ее душу. Что бы там ни советовал Альфа, что бы ни замышлял, ему не сбить Генри с пути. Ведь у Генри есть мечта, та мечта, которую она разделила с ним семь лет назад. – Сегодня все в мире станут равными!
На протяжении всего разговора внизу царил шум, на который Элизия не обращала внимания, слишком увлеченная открывшимися ей истинами. Но новые звуки, ворвавшиеся в ставшую уже привычной какофонию лязгающих доспехов, фыркающих лошадей и поющих труб, вернули ее к реальности. Барабаны единобожников. Маравийцы уже здесь. Императрица посмотрела вниз. Там, вдалеке, где раньше было лишь облако пыли, уже можно было разглядеть бесконечные ряды их врагов. А точнее их тылы. Основные войска были уже куда ближе, выстраивались прямо напротив их Священного воинства. Да уж, наглости им не занимать. С башни Элизия отлично видела, сколь легко вооружена их конница. На открытом поле у нее и шанса нет против тяжелых Бешвингтских рыцарей. Зачем же они соглашаются дать бой на равнине? Так сильно боятся башни?
– Халифат уже здесь, – прокомментировала происходящее Императрица, вырывая Генри из размышлений. – И, похоже, они очень напуганы нашей башней, раз готовы столкнуться с имперскими рыцарями в открытом поле.
– Напуганы? – удивился Генри. Казалось, он не совсем понимает, о чем речь. Затем лицо его резко прояснилось, будто смысл сказанного женой только сейчас достиг его сознания. Неужели опять говорил с Альфой? – Боюсь, любимая, ты их недооцениваешь. Еще пять лет назад у империи не было бы и шанса против Маравийского халифата. И даже сейчас наша победа сомнительна. Их армия имеет вековые традиции ведения войны, их тактика оправдала себя еще пятьсот лет назад, когда они вместе со своим пророком объединили разрозненные маравийские племена, а затем прошли победным маршем по бывшим провинциям Румейкой империи в северной Харфии и Фазии. Да, сейчас халифат заметно слабее, чем в период своего расцвета двести лет назад, но все равно, они противник, с которым нужно считаться.
– Пусть так, только это нисколько не объясняет, как они собираются сражаться с нашими рыцарями в поле. Мы просто их сомнем.
– Не вижу нужды спорить. Ты сама все увидишь, как начнется битва. Похоже, мы в империи давно отвыкли сражаться с маравийцами, предпочитая войну друг с другом. Может и не зря они считают нас варварами.
Долго ждать не пришлось. Две величайших армии за всю историю, стояли друг напротив друга, выкрикивая оскорбления. И, хоть ни одна из сторон не знала языка своего оппонента, они отлично понимали друг друга. Их ненависть друг к другу не нуждалась в переводе. Маравийцы приближались, стук барабанов давно перекрыл звук имперских труб. Вся равнина потонула в унылом, внушающим отвращение и страх, монотонном ритме барабанов, подавляя боевой дух солдат. Но когда замолчали трубы, не замолчали имперцы. То тут, то там слышались напеваемые хором песни. Части и подразделения пели боевые песни своих герцогств и княжеств, гильдии и войска обеспечения – какие-то древние гимны. И, наконец, сквозь ритм, отбиваемый барабанами, стал все чаще пробиваться до боли знакомый мотив. Элизия с удивлением обнаружила, что все больше солдат и офицеров подхватывают его, скандируя во всю глотку древние строки. То был гимн первой Империи. Правительница улыбнулась. Этот гимн был как нельзя кстати. Ведь именно под него выходили войска на бой с маравийцами три века назад, когда была образована Империя. Вскоре гимн перекрыл рокот барабанов и повис над равниной.
– И ведь, подумать только, они собрали столь огромную армию, не меньше нашей... – с благоговением произнесла Императрица. Зрелище двухсот тысяч поющих в унисон легионеров перед лицом не менее большого войска единобожников произвело на нее неизгладимое впечатление.
– Придуманный нами миф о бесконечной магии не оставил им иного выбора, – ответил Генри. На лице его играла легкая улыбка. – К счастью, нам их явление только на руку. Как только уровень высвобожденной в ходе битвы магии достигнет необходимого для объединения с башней значения, наша мечта осуществится.
– Нам неважно, кто победит? – спросила Элизия. Она, конечно, понимала, что всеобщее равенство важнее всего, но все же она многим пожертвовала, перекраивая Империю вместе с мужем. Обидно было бы все это потерять.
– На самом деле неважно, – подтвердил ее опасения Генри. – Но... я был бы рад победе Империи.
Элизия лишь улыбнулась в ответ. Тем временем абсолютно все Священное войско подхватило древний гимн, готовясь дать отпор маравийцам. Эта песня было столь же древней, сколь сама Империя. И когда легионеры запели ее, они почувствовали, как слава прошлого хлынула на них безудержным потоком, хлынула и соединила их навеки. Двести тысяч голосов и одна песня! Отродясь не ощущали они в себе подобной силы. Многих гимн поразил настолько, что из глаз их хлынули слезы. Песня явилась для них откровением. Но единобожники продолжали свой марш. Солнце светило им в спины, обрамляя их, казалось, сверхъестественным ореолом, словно рожденный в песках пустыни маравийский Бог накрыл их защитной вуалью, ограждая от слов священной песни имперцев. Пока командиры Священного войска совещались, единобожники сократили расстояние до критического уровня, начав веером рассеиваться по равнине. Бессчетные тысячи смуглых всадников поражали своим количеством, доказывая ошибочность сделанных ранее расчётов относительно их численности. Успевшие выйти в авангард имперские застрельщики вскинули луки. И по команде огромная черная тень накрыла приближающихся всадников халифата, – но тщетно. Единобожники были уже настолько близко, что Элизия с башни могла разглядеть блеск на наконечниках копий и шлемах, слепящий белый цвет их широких одеяний, развевающихся на ветру. Рыцари империи продолжали петь.
Первым атаковал граф фон Шефер, прославившийся своей неистовостью и бесстрашием в бою. Проскандировав «За Империю!», он вместе пятью тысячами закованных в сталь конников с тяжелыми кавалерийскими пиками наперевес рванулся в направлении противника, плотно прижавшись к шеям своих коней. Будучи по совместительству главнокомандующей войсками объединенной Империи, Элизия отлично знала своих высших командиров. Шефер не зря был назначен командующим именно первой колонной Бешвингтской конницы, самой тяжелой из всех. Не отличаясь большим тактическим талантом, граф был отличным орудием стратегического планирования: его действия были абсолютно предсказуемы. Завидев противника, которого можно атаковать здесь и сейчас, фон Шефер тут же это сделает. Так что достаточно просто дать ему самое тяжелое подразделение из всех, и он выжмет из него все. А тактикой пусть конная разведка и Хейлигская гвардия занимаются. Вслед за первой колонной сорвалась вторая, затем третья, четвертая... Скоро огромная лавина закованных в сталь лошадей неслась навстречу единобожникам, взметая облака пыли. Элизия затаила дыхание. Никогда она еще не видела подобного зрелища! По меньшей мере пятьдесят тысяч рыцарей Империи неслись в единой кавалерийской атаке навстречу не уступающей им в численности легкой коннице противника. Маравийцы выпустили стрелы. Те, словно рассерженный пчелиный рой, проредили волну наступавшей конницы. Лязг метала, ржание лошадей, крики раненных и умирающих, – все смешалось. Тысячи боевых коней повалились наземь, давя всадников и дробя им спины и ноги. А затем ужасающая какофония смерти стихла, – остался лишь мерный ритм кавалерийской атаки. Тысячи погибли, но десятки тысяч продолжали свою безумную гонку. Единобожники – злобные и омерзительные – становились ближе с каждой секундой. Следующий, и последний, залп стрел, пущенных горизонтально и чуть ли не в упор, унес жизни еще нескольких тысяч, пробивая щиты и выбивая всадников из седла, но не смог спасти маравийцев от неизбежной участи. Задержав дыхание, объединенные великолепием собственной атаки, белокожие имперцы увидели перекошенные страхом смуглые лица и... Удар!
Грохот разбивающихся щитов, лопающихся доспехов и падающих тел заполнил равнину, достигая ушей потерявшей дар речи Элизии. Она с замиранием сердца наблюдала, как десятки тысяч рыцарей, смяв первый эшелон маравийской конницы выхватили мечи и топоры, вступая в безудержную рубку с противником. Десятки тысяч единобожников пали наземь, сраженные железными воинами Империи. Безумие охватило всех, неспособные противостоять закованным в сталь рыцарям, всадники Халифата умирали один за другим, пока оставшаяся конница не смогла, наконец, вырваться из бойни. Спешно отступая, легкая конница начала отрываться от пустившихся в погоню рыцарей, прямо на ходу осыпая их стрелами из коротких и причудливо изогнутых луков. Бешвингтская конница продолжала преследование, тщетно силясь догнать убегающего противника. Внезапно всадники расступились, и рыцари столкнулись с несущимися им навстречу маравийскими катафрактами. Новый взрыв грохота, оба строя образовали невероятную по своим размером свалку из тел и коней. Но рыцари не сдавались, охваченные безумием схватки они продолжали рубить и дробить, забирая с собой тысячи и тысячи противников. Их крючьями стаскивали с лошадей, кололи пиками подоспевшие фаланги пустынных копейщиков, рубили лошадям ноги клинками и саблями. Но рыцари продолжали яростно сражаться, смеясь в лицо смерти.
Элизия с ужасом смотрела, как успех Бешвингтской конницы, света их рыцарства, обернулся провалом. Рыцари забрали в разы больше противников с собой, завоевав тактическую победу на поле боя. Но с точки зрения стратегии это был провал: на данный момент конница Империи была связана, окружена со всех сторон, в то время как легкая и быстрая конница маравийцев, заметно поредевшая, но сумевшая избежать поражения, уже сейчас приближалась к пехотным частям, на ходу осыпая открытые фланги стрелами. Для Императрицы стало очевидно, насколько опасная ситуация сложилась на поле боя: легкая конница с легкостью обойдет фланги основного войска и ударит по тылу, уничтожая неприкрытых магов. Окруженные со всех сторон союзниками, волшебники не смогут достаточно быстро уничтожить наступающую конницу и будут втянуты в ближний бой. И именно в этот момент по неприкрытой пехоте ударят Сашуаримы – маги Халифата. Генри оказался прав, стратегия маравийцев была четко выверена и отработана временем. И имперцы, последние пару веков сражаясь лишь друг с другом, оказались совершенно не готовы к ухищрениям своего противника.
Всадники единобожников уверенно обходили костяк Священного воинства, изредка нападая на незащищенные фланги небольшими группами, предотвращая возможный разворот войска и попытки увода тылов в центр. Казалось, исход битвы предрешен, но тут раздались первые всполохи пламени. Маги вступили в битву. Ревущие столпы огня вырывались из-под земли повсюду на пути конницы, распугивая лошадей и поднимая облака пыли, мешая обзору. Ледяная корка начала появляться на пути следования лошадей, вызывая заторы и падения сотен всадников, которых тут же давили не успевшие затормозить товарищи. Воздух наполнился какофонией криков и воплей, ржанием лошадей, ревом пламени и громом молний. Маги гильдий показали себя. Однако, этого было мало. Так или иначе, пусть и в меньшем объеме, конница почти вышла в тыл. Оставались последние мгновения, прежде чем лошади ворвутся в тыл, определив исход сражения. И тут, ужасный грохот сотряс воздух. Земля заходила ходуном, обрушивая строй наступающих на тылы маравийцев. Поднялся дым, а когда он рассеялся, Элизия увидела, как тыл оказался защищен огромной прямоугольной стеной из камня высотой в пять метров. Спереди и позади преграды образовался глубокий ров, видимо именно эта земля была использована для возведения спасительной стены. Элизия с облегчением вздохнула: Богоизбранные вступили в битву. Сотни заклинаний полетели по оставшимся тысячам оказавшихся в ловушке конников. Их тела горели под вскипающими доспехами, замерзали, тонули в появляющихся то тут, то там болотах, подбрасывались в воздух потоками ветра огромной силы. Их судьба предрешена, войско спасено.
– Пора, – произнес Генри. Его лицо было максимально сосредоточено. Видимо, магии собралось достаточно, подумала Элизия. – Пора запустить башню. Кто бы ни победил в этой битве, мир изменится навсегда.
Императрица кивнула мужу и продолжила наблюдать за битвой. Генри не нужна ее помощь. Ситуация в корне поменялась. Пока гильдейские маги и Богоизбранные уничтожали вражескую конницу, имперские пехотные части спешным порядком выступали наперерез перестраивающимся войскам Халифата. Те уже почти уничтожили Бешвигскую конницу, пожертвовав десятками тысяч воинов и своим боевым порядком. Легионы империи намеривались воспользоваться этим обстоятельством, навязав ближний бой по своим правилам. Застрельщики осыпали боевые порядки единобожников тоннами стрел, уже не заботясь о возможных жертвах раскиданных повсюду мелких групп имперских рыцарей. Имперские легионы полумесяцем охватывали войско противника. Казалось, победа предрешена. Но командиры легионов слишком спешили навязать ближний бой разрозненному врагу и тем самым вышли из-под прикрытия уничтожающих маравийскую конницу магов. За что вскоре горько поплатились.
Внезапно ярко синее пламя полилось на легионы со всех сторон. Бушующие потоки всепоглощающего огня плавили доспехи, оружия и щиты, варили людей заживо, заставляя их вязнуть в плавящемся камне и земле, крича от боли. В считаные мгновения десятки тысяч солдат оказались сожжены заживо. Лишь Хейлигская гвардия, прикрываясь антимагическими щитами пыталась продвинуться вперед, но тщетно. Их сил хватало только на то, чтобы, создав подобие коробки из щитов, удерживать позицию. Императрица с замершим сердцем смотрела, как целые легионы сгорают в необъятном пламени. Вот она, сила унисонных заклинаний Сашуарим. Без прикрытия Богоизбранных и магов гильдий, пламя вскоре полностью уничтожит пехоту Священного воинства. Неужели это конец?
Элизия не могла отвести глаз. Так завораживало это зрелище, что она даже на секунду забыла, что там, в огне, гибнут ее товарищи, настолько сильным было впечатление. Тут башня затряслась, отвлекая ее от мыслей. Странный и непонятный гул раздался со всех сторон, и Императрица почувствовала, как магия покидает ее, уносится к вершине башни, наполняя ее тусклым светом. Вдруг, снизу раздался боевой клич, перебивший на мгновение грохот ревущего синего пламени. Остатки Бешвингтской конницы в размере не более двух тысяч человек с криками «Во славу Империи» неслись прямо в пламя, сгорая и умирая сотнями. Казалось, почти весь поток последних рыцарей так и растворится в огне, но нет: одному юному коннику повезло прорваться сквозь пламя... и выскочить прямо на группу Сашуарим. Он успел зарубить пятерых, прежде чем был убит войсками прикрытия, но этого оказалось достаточно: унисонное заклинание было прервано. И Хейлигская гвардия, прятавшаяся ранее под щитами, обожженная и озлобленная, обрушилась на магов Халифата, кровью отплачивая за павших товарищей. Заклинания гильдейских магов, добивающие маравийскую конницу вдруг стихли, в то время как вершина башни засверкала уже ярким, ослепляющим светом. Следом пропало все еще бушующее местами синее пламя, затухли вспышки огня в месте схватки с Сашуарим... Элизия радостно улыбнулась. Башня забирает магию. Получилось! С непередаваемым восторгам она наблюдала, как вершина башни светится все ярче, как нарастает гул, издаваемый ее стенами. Еще немного, и их мечта, наконец, осуществится! Гул прекратился, верхушка башни сверкнула ярким ореолом в последний раз, и слепящий луч света ударил в сторону сражающихся внизу, после чего погас. Элизия повернула голову на равнину, силясь понять, что случилось со светом, и куда ударил луч. Несколько мучительных мгновений она смотрела, как люди внизу продолжают сражение, пусть и без магии.
А затем возникла огромная вспышка. По форме она была похожа на белый пылающий шар, быстро заполонивший собой почти все поле сражения, настолько яркий, что казалось Элизия сейчас ослепнет. Не в силах отвести глаза, женщина почувствовала, как очи ее вспыхнули огнем. Кто-то повалил ее наземь, отрывая от зрелища, спасая от этого яркого сияния. На какое-то мгновение все затихло... А затем раздался ужасающий грохот, по сравнению с которым все, слышаное ранее, казалось не более чем шорохом в ночи. Башня заходила ходуном, девушку обдало волной нестерпимого жара. Она вцепилась в один из поручней, желая лишь, чтобы все прекратилось. Вскоре ее мольбы были услышаны. Тряска утихла, грохот стих. Повисла гробовая тишина. Девушка попыталась встать и осмотреться. Ее глаза все еще ужасно слезились, памятуя, что чуть не были сожжены ярчайшей вспышкой.
– Нет... – услышала она подавленный голос своего мужа.
Элизия повернулась к нему и обомлела. На месте равнины, где только что велась величайшая битва в истории, красовалась огромная воронка, от которой в небо поднимался огромный столб дыма, напоминающий гриб. Шляпка этого гриба возвышалась над Райской башней, бросая тень на жалкие остатки войск, копошащихся на окраинах воронки.
– Что... это значит, Генри?! – возопила Элизия, когда осознание случившегося настигло ее. Ноги ее подкосились. Императрица не хотела верить своим глазам. Только что Райская башня испепелила обе армии адским огнем невиданной силы. Неужели они где-то ошиблись? Что-то сделали не так? Своими собственными руками они уничтожили то, что столько лет строили? Сколько людей только что погибло? Сколько семей потеряли сыновей и отцов? И ради чего? Не очень-то похоже на всеобщее равенство! Разве что равенство смерти.
– Альфа... – только и произнес ее супруг. Элизия взглянула на него, ожидая продолжения, объяснения, извинения, хоть чего-нибудь! Императрица все еще надеялась, что так и было задумано, что тут есть какой-то секрет, хитрый план, разработанный ее мужем и Альфой. Но Генри лишь ошалело смотрел в пол башни. Женщина отвесила ему хлесткую пощечину, привлекая внимание. Посмотрев на нее после удара прояснившимися глазами, Император, наконец, пришел в себя.
– Альфа предал нас, – сглотнув сказал он. Видно, слова ему давались крайне тяжело. – Все это время... Все это время он использовал меня, чтобы подготовить почву для... для них.
– Для кого, Генри? – воскликнула Элизия. Она была на грани истерики. Мысль о том, что по ее вине только погибли почти двести тысяч соотечественников... О том, скольких они погубили с Генри раньше, реформируя Империю. Это было просто невыносимо. Императрица любила свою родину, и всю свою жизнь посвятила ее защите и охране. Она любила свой народ, и всегда желала ему добра, пусть и иногда ей приходилось быть строгой и беспощадной. Империя была для нее словно дитя. А сейчас Элизия была подобна матери, что по глупости уронила в огонь свое чадо и вынуждена была наблюдать за его предсмертной агонией, не в силах помочь.
– Для его создателей. Альфа говорит, что столетиями они путешествуют от мира к миру на огромном железном парящем корабле. Достигнув нового мира, они порабощают его жителей, эксплуатируют их, пока не добудут все необходимое... А наш мир показался им очень богатым... и они решили сделать с ним тоже самое.
– Парящий корабль? Что это за бред, Генри? – только и сказала Элизия.
– Не знаю... – бросил Генри. Глаза его были пусты, а взгляд бесцельным. – Они смогли создать Альфу, смогли научить его строить Райские башни и вызывать подобные разрушения... Почему бы им и летающее судно не построить.
– Раз они такие умные и сильные, раз у них есть возможность уничтожать целые армии разом, зачем им было отправлять Альфу? Зачем подготавливать почву?
– К несчастью для них, наши предки научились впитывать и использовать солнечный свет, силу этого света. Накапливая его в теле, мы можем творить магию, а значит способны оказать им сопротивление. Было решено, что хоть магия и не способна даровать нам победу, но мы сможем нанести им большие потери при обороне. Поэтому были созданы Альфа и подобные ему, разосланы по миру в поисках носителя, чтобы временно лишить нас магии и подготовить к вторжению. Стадия подготовки только что завершилась. Вторжение уже началось, – сказав все это, Генри снова ушел в себя. Только женщина успела подумать про вторжение...
...Как раздался ужасный звук. Он пронимал до самых костей, настолько он был раздражающим, чем-то напоминающим гудение. Оглянувшись в его сторону, Элизия не поверила своим глазам. Огромный железный цилиндр спускался из облаков над воронкой. Императрица сглотнула. Так вот он какой, парящий корабль. Зрелище впечатляло и внушало трепет. Этот корабль, если к нему вообще применимо подобное определение, был настолько огромен, что казалось мог с легкостью вместить в себя Райскую башню. Отдельные стенки цилиндра открылись, из него роем стали вылетать многочисленные объекты. Тоже из метала, размером не больше шхуны, причудливой формы, они разлетелись по полю битвы. От них исходили зеленые лучи, испепеляя оставшихся в живых воинов. Юркие и быстрые, они не оставляли выжившим и шанса на спасение. Крики боли и ужаса наполнили равнину, оглушая Элизия. Слезы наполнили ее глаза. Будь Богоизбранные здесь, они могли бы повалить их на землю своим волшебством, обрушить на них всю мощь магии. Но они погибли в адском огне, а те, кто остались, оказались лишены волшебства, беззащитные перед новым врагом. Неужели это конец? Так все и закончится? Она с мужем собственными руками накликала эту беду на Империю? Нет, не только на Империю, на весь род человеческий. Императрица оглянулась на мужа. Генри просто сидел и смотрел в пол. Похоже, он был окончательно сломлен. Впрочем, сама Элизия тоже была крайне близка к этому состоянию. У нее уже не было сил злиться. Увидев, что один из маленьких кораблей завис над ними, она лишь улыбнулась. Вот и все. Элизия встала и, гордо подняв голову, шагнула навстречу невиданному противнику. А затем мир растворился в зеленом свете.
Один только ляп вынесу из начала, когда я думала, что это необходимо. А потом ляпом стала тааак много, что и выписывать не было смысла.
«Раскинувшийся внизу вид захватывал дух.» И тут же" Нехотя Элизия перевела взгляд вниз"
Элизия — Девушка с потрясающим глазомером – на глаз определить количество войск. При том что, по ее же словам «Отсюда было невозможно разглядеть отдельных солдат»
И конечно нужно больше восклицательных знаков!
И многоточий!
И говорят герои пускай лозунгами!
А потом герой обязан рассказать историю своей жизни полотном текста, чтобы убедиться, что читатель все понимает! И все это, конечно же, когда легионы уже выстраиваются к бою! А потом и сражаются – а это тоже описано простыней текста — А герои пусть все такие в белом пальто, ой, то есть в доспехах на высоте 666 метров рассуждают о том, что это «наша победа».
Простите мне сарказм, но это просто набор клише, которые и сами по себе уже набили оскомину, а все вместе вызывают уже скорее раздражение. Еще и написано слабо.
И еще дополню. Уже третья работа на конкурсе, которая использует узнаваемое название, создающее ряд ассоциаций. Это дурной тон. Не надо так.