Жидкое Пламя

Логрус понял, что голоден, когда наступила глубокая ночь. Хотя солнце зашло, кромешная тьма не настала – небо, усеянное звездами с почти полной луной, освещало поле на опушке Вальгарского леса лучше, чем обычно. Впрочем, для Логруса это ни имело значения – свет не был ему необходим. Он мог видеть в темноте не хуже, чем при солнечном свете. Тоже самое касалось и еды – он мог бы прожить без нее несколько дней или даже недель и это не сильно сказалось бы на его самочувствии. Гораздо важнее для него было то, что находилось во фляжке на поясе. Вот уж без чего он не мог…

Однако если была возможность удовлетворить голод без ущерба для миссии, порученной ему Храмом, лучше было это сделать. Иногда ему приходилось сидеть в засаде по несколько недель и бывало, что он не только не ел, но и не дышал, но сейчас был не тот случай.

Добыть еду было нетрудно – в Вальгарском лесу, даже на его опушке, водилось много дичи. Правда сейчас все звери спали, но днем Логрус видел белку. Она проскакала по нескольким деревьям и шмыгнула в дупло. Логрус запомнил куда. Тогда ему было не до нее, но сейчас он решил навестить орехогрызку. С гостинцем из дерева и свинца.

Он пустил одну стрелу в дупло. В белку он не попал, что не удивительно, зато она тут же выскочила из дупла, испуганная, и прыгнула. Логрус выстрелил еще. Стрела настигла белку прямо в полете, и та упала на землю прямо к ногам своего убийцы.

Когда Логрус поднял ее, белка еще трепыхалась, поэтому он свернул ей шею. После этого он вынул из ее тела стрелу и вставил обратно в колчан. Одно из главных правил, которое ему вбивали в голову в Храме гласило, что по возможности следует возвращать использованные стрелы в колчан. Ему следовало бы достать и ту стрелу, что он пустил в дупло, однако Логрус решил, что это не стоит усилий.

Он вернулся к тому месту где оставил коня. Черный скакун был привязан к дереву на самой границе леса и открытого поля.

Будь Сарган обычной лошадью, он бы сейчас щипал траву. Однако в Храме не держали обычных лошадей. Как и зверей в принципе. Храмовые питомцы либо уже имели какую-нибудь «изюминку» когда их привозили, либо были подвержены изменениям уже в Храме. Адепты ставили много магических экспериментов над зверями. Сарган был результатом одного из них. В отличие от своих сородичей, он питался не растениями, а мясом. Причем любым – птичьим, оленьим, волчьим. Даже собачьим.

Не пренебрегал Сарган и человечиной, что делало его вдвойне полезным для таких дел, коими занимался Логрус по поручениям Храма. Порой Логрус скармливал жертву Саргану, заодно избавляясь таким образом от тела. Не то чтобы для Логруса это было важно. Он не боялся, что труп, будучи найденным, может дать какую-то возможность найти его. Однако отсутствие тела вовсе избавляло от каких-либо хлопот.

Что еще больше радовало – Сарган мог съесть целую тушу, чтобы потом забыть о еде дня на два-три. Надо сказать, что Логрус кормил его достаточно давно. Позавчера, вроде как. Но сегодня он намеревался завершить дело, так что ему будет чем накормить скакуна.

Когда Логрус подошел к коню, тот посмотрел на него и фыркнул. Глаза Саргана засияли красным светом. Это была еще одна его особенность. Чтобы он мог видеть в темноте и, соответственно, скакать ночью, храмовники влили ему в глаза специальное зелье. Из-за этого они стали красными и светились в темноте.

Логрус сложил небольшой костер из хвороста, разжег его с помощью кремния. Тремя резкими движениями сорвал с белки шкуру и швырнул в костер. Примерно через четверть часа он вытащил ее из догорающего костра. При такой небрежной обжарке, само собой, мясо получилось не особо съедобным – местами сгоревшее, местами сырое. Однако Логрус обглодал маленькую тушку без отвращения и даже, пожалуй, с удовольствием.

Покончив с едой, он тщательно затушил костер. Тот нужен был Логрусу лишь для того, чтобы приготовить еду, но не чтобы согреться. Он не боялся холода, тем более что этой ночью спать не собирался.

Логрус снял с пояса флягу, открутил крышку и с наслаждением сделал несколько больших глотков. Попав в желудок, пойло почти мгновенно разошлось по всему телу, и Логруса бросило в жар. Мышцы расслабились, дышать стало легче, пришла бодрость.

Честно говоря, Логрус не так давно пил Жидкое Пламя последний раз, чтобы почувствовать дискомфорт, вызываемый длительным лишением. И все же он почувствовал положительный эффект от напитка.

Логрус понятия не имел, из чего состоит Жидкое Пламя и как его делают. Сие хранилось в строжайшей тайне. Однако знал он две вещи – без него он умрет, это первое. Второе – его могли готовить только в Храме.

Так что каждый раз отправляя Логруса, или любого другого ассасина, на задание, Храм давал ему ровно столько свободы, сколько он получал от Жидкого Пламени. Обычно давали запас которого хватало на пару недель. Это зависело от того, насколько далека была цель. Так что, так или иначе, ассасины всегда возвращались в Храм. Если при этом он выполнял задание, все было хорошо. Если нет, его наказывали.

Наказания были разными. От простого заключения в темнице на несколько недель или «исправительных» работ, как например мытье храмовых полов, до телесных избиений. Но самым худшим было лишиться статуса ассасина, потому что ниже таковых в Храме только одна группа людей – те, кого называли Субстанцией. Подопытные. Тех, кого Мастера использовали в качестве материала для своих экспериментов.

Логрус знал лишь об одном случае, когда ассасина сделали Субстанцией. Что конкретно с ним произошло он не знал, поскольку с Субстанцией творили самые разные вещи…

Сам он лишь однажды получил наказание и несерьезное – всего лишь две недели взаперти в подвале. Он бы легко его перенес, даром что все это время ему ни давали ни есть ни пить. Однако любое наказание ассасина всегда сопровождалось лишением Жидкого Пламени.

Логрус предпочитал не вспоминать те дни, потому что, вспоминая, он содрогался и ему становилось плохо. Он считал это худшим временем в своей жизни.

Если долго находишься в темноте, глаза должны привыкать, однако в темницах Храма действовало особое колдовство, которое не позволяло этому случиться. Сколько ни вглядывайся в темноту – она становится лишь гуще и сильнее давит на глаза. Бегущий по бетонному полу сквозняк пробирает до костей. С учетом того, что к этому прибавлялось отсутствие еды и питья, обычный человек, пожалуй, умер бы не позднее чем на третий день. Но для ассасина Храма Теней все эти лишения не считались серьезными сами по себе.

Они служили лишь фоном для одного, единственно важного. Темнота, холод, голод и жажда лишь усиливали неусыпное, жгучее и всеобъемлющее желание. Жажду Жидкого Пламени.

Сидя в темнице Логрус мог желать только одного, думать только об одном – как бы сделать хотя бы один маленький глоток волшебного пойла. Из раза в раз он представлял, как горячая жидкость попадает в его горло, обжигая, но вместе с тем принося наслаждение. Эти мысли донимали его. Он пытался отвлечься, думая о чем-то другом, но все время возвращался к Жидкому Пламени.

Когда дверь его камеры отворилась, и он увидел своего мастера, то упал перед ним ниц, обнял за ноги и обещал никогда больше его не подводить. Он лежал в пыли и хриплым голосом сыпал обещаниями верной и безукоризненной службы Храму и Лицу В Ночи.

Вспоминая тот миг Логрус испытывал отвращение к самому себе, как к самому последнему нищему бродяге. Однако тогда он не мог думать о чувстве собственного достоинства. Не особо тревожился о нем и теперь, однако тот момент был поистине противен.

В общем, он не хотел повторять этот опыт. А потому поклялся не только Мастеру, но и самому себе что больше никогда не провалит задание.

За три часа до рассвета, тот кого он ждал появился на горизонте. Вдалеке трудно было разглядеть очертания, однако Логрус не сомневался, что это именно тот, кто ему нужен. Он следил за этим человеком накануне и знал, что тот поедет этой дорогой. А больше этим пустынным трактом вряд ли кто пожелает воспользоваться. Тем более в одиночку.

Всадник мчался во весь опор, невообразимо быстро приближаясь к тому месту, где затаился Логрус. Знай он, что его дорога почти пройдена, пожалуй, вряд ли бы так торопился.

Логрус достал арбалет и прицелился.

Даже если целью задания было убийство само по себе – из тех что были заказными – Мастера редко велели ассасинам не брать трофеи. И чаще всего таковыми были не оружие, драгоценности или еще что-либо подобное. Хотя и этого Храм не гнушался. Но гораздо для важнее для Мастеров было то, что можно получить из самих людей. Волосы, ногти, кости или кровь. В данном случае Логрусу велели извлечь содержимое черепа. А потому он не стал стрелять в самого всадника. Вместо этого он прицелился в лошадь.

Логрус дождался, когда всадник подъедет поближе, однако не настолько близко, чтобы увидеть Саргана, который, хоть почти и слился с деревьями, все же был заметен метров с пятнадцати.

Выстрел пришелся на переднюю ногу лошади. Летящая так, словно за ней гнался лев, лошадь тут же рухнула на землю мордой и кувыркнулась. Всадник вылетел из седла, как пушечное ядро и почти полностью покрыл расстояние отделявшее его от Логруса. Поскольку на нем не было доспехов, падение сопровождалось лишь глухим ударом и стоном.

Логрус подошел к лежащему человеку. Мужчина стонал и перекатывался с боку на бок. Возможно он что-то себе сломал, но это уже было не важно. Логрус наступил на грудную клетку всадника, прижимая его к земле. Нагнулся, вытащил кинжал из ножен на поясе. Наклонился, собираясь нанести удар. Он хорошо знал, где находится сердце и даже в темноте ему не составило бы труда найти его.

Однако он не сделал этого. Логрус встретился глазами со своей жертвой, и его рука остановилась. Лицо человека показалось ему знакомым. Вглядевшись, Логрус понял, что не ошибается. Хотя это лицо и изменилось с тех пор как Логрус видел его последний раз. Кожа загрубела, щеки и подбородок покрылись щетиной. Но все же он узнал его.

- Какого?!.. – сказал падший всадник, - Кто ты такой?

Логрус не ответил. Он все смотрел в глаза человека, которого должен был убить. Руки его задрожали.

Сообразив, что к чему, всадник рванулся, скидывая с себя Логруса и ударил его под дых. Логрус упал, но тут же вскочил на ноги. Его противник тоже поднялся и выхватил из ножен меч. Логрус пригнулся и клинок просвистел над его головой.

В руке у него был лишь кинжал, так что ему нечем было ответить на нападение. Благо, его противник был весьма посредственным мечником. Увернувшись от нескольких ударов, Логрус поднырнул под меч, ударил противника кулаком в подбородок, одновременно хватая его за запястье. Кисть бойца разжалась и меч упал на землю. Логрус обхватил противника за руку и перекинул через свою спину. Воин снова оказался на земле. Логрус ударил его еще раз по голове, и он потерял сознание.

- Бездна! – выругался Логрус, выпрямляясь. Он постоял, глядя на оглушенного противника, потом обернулся, выискивая глазами его лошадь. Та лежала примерно в дюжине метров и не шевелилась. Логрус подошел к ней ближе и убедился, что лошадь мертва. Вряд ли от стрелы Логруса – ведь она попала в ногу скакуна. Должно быть сломала шею.

Логрус вернулся к своей жертве, взвалил на плечи и оттащил к тому месту, где до этого сидел в засаде. Сарган тут же оживился.

- Нет, - сказал Логрус, - Если хочешь – иди жри его лошадь. Она все равно уже сдохла.

Сарган вместо фырканья, издал что-то вроде скрежета и направился к трупу лошади. Его нисколько не смутило, что ему предложили заняться каннибализмом. Он даже не стал обнюхивать труп – сразу приступил к трапезе. Логрус предпочел не наблюдать за этим зрелищем. Тем более, что его занимали другие мысли.

Знали ли Мастера, что посылают Логруса убить человека, с которым он был близок до того, как попал в Храм? Насколько знал Логрус, Мастера не особо интересовались дохрамовой жизнью ассасинов. Однако он не думал, что для них было бы невозможно раскопать что нужно при желании. Могли ли они сделать это специально? Или это Владычица Судеб решила сыграть с ним злую шутку? Что-то подсказывало Логрусу, что он никогда этого не узнает.

С Анториелем они были знакомы с раннего детства. Вместе выросли в приюте, в одном портовом городе, вдали от этих мест. В те далекие времена его звали Лариус. Сказать, что они с Анториелем были друзьями – ничего не сказать. Все детские и подростковые воспоминания Логруса так или иначе были связаны с ним. Оба они славились несусветными бунтарями и иной раз поднимали на уши не только приют, но и весь город очередной проказой. Так, например, один раз они увели из конюшен бургомистра лошадь, сели на нее вдвоем и поскакали куда глаза глядят. Когда они выехали из города, лошадь понесла и ворвалась в курятник на одной ферме. Там и скинула незадачливых седоков, заодно распугав всех кур, которые в свою очередь разбудили чуть ли не полгорода. И таких случаев были десятки.

Приют, между тем, едва сводил концы с концами, и настоятель всегда старался избавиться от лишнего ребенка. А уж отправить таких сумасбродов как Лариус и Анториель он бы и вовсе был счастлив.

Так что их все время пытались куда-то пристроить. В конце концов настоятелю удалось впарить Анториеля отряду легионеров. На воспитание. Мол, пущай он для них всякую работу мелкую делает, а они его сражаться научат. Да, глядишь, хоть в будущем будет чем заработать на жизнь пареньку.

Лариуса, по непонятным для него причинам, никто забирать не хотел. Однако и он покинул приют через пару дней после Анториеля. Только его, почему-то отдали ночью и не солдатам, а каким-то странным людям в темных плащах и масках, полностью закрывающих лица.

Так Лариус и оказался в Храме Теней и стал Логрусом. Сколько с тех пор прошло лет? Пятнадцать? Двадцать? В Храме приучали особо не следить за временем. А поскольку многие дни было не отличить друг от друга, чувство времени терялось запросто. Так что сейчас Логрус едва ли смог бы сказать, сколько лет прошло с тех пор, как он оказался в Храме. Лишь приблизительно. Тогда он был подростком, даже не юношей, а теперь стал мужчиной. Так что точно не меньше десяти. Но скорее всего гораздо больше.

В общем, с Анториелем они виделись как минимум полжизни назад. Потому-то Логрус и узнал его не сразу. Но все же узнал. А вот друг его никогда не узнает. Потому что теперь на лице его черная маска, лишь с маленькими прорезями для глаз, ушей и рта. И снять ее Логрус не может за пределами Храма. Благодаря темной магии Мастеров, она приросла к лицу, став практически второй кожей. Ассасинам позволялось снимать ее лишь в редкие часы отдыха, когда они были одни, чтобы никто не мог видеть их лиц.

Логрус уже настолько не принадлежал себе, что вообще начинал сомневаться, а был ли тот мальчик, что вырос на Сухом Берегу, бунтарь и задира. Однако встреча со старым другом однозначно доказывала, что был. Мало того – она в некотором смысле пробудила того мальчика ото сна. Долгие годы он сидел молча, загнанный в угол, забитый и забвенный. Он молча сносил все то, что происходило с Логрусом, то, что он делал, не смея и вякнуть. Возможно, первое время Лариус еще и протестовал, но потом сдался окончательно.

Однако теперь он воспрял. Он снова получил власть и не намеревался ее отдавать. И уж точно он не позволит Логрусу убить Анториеля. Нет, не позволит. Даже если Логрус попытается снова, его клинок будет останавливаться у самой груди жертвы. И он не сможет побороть это. Да ему и не хотелось.

Анториель очнулся через пару часов. Открыл глаза, застонал, потер шею. Попытался встать, но тут же пошатнулся и схватился за голову.

- Лучше пока сиди, - сказал Логрус, - Какое-то время тебя еще будет мутить.

Рыцарь поднял глаза на голос, встретился взглядом с Логрусом и лицо его ожесточилось.

- Ты… - прохрипел он и снова попытался встать.

- Да, я не тот, кого бы ты хотел увидеть, понимаю, - сказал Логрус с деланным безразличием. Хотя ему было очень обидно, что старый друг смотрит на него столь гневным взглядом. Несмотря на то, что он понимал – Анториель не узнает его и узнать не может.

- Ты ассасин, выкормыш Храма Теней! – сказал Анториель, - Сатанинское отродье. Какого дьявола тебе от меня нужно?

Логрус ответил не сразу. Дал рыцарю возможность отдышаться после выброса ярости, а себе – отрешиться от его слов, которые больно ранили, проникая в душу словно иглы под кожу.

- Теперь уже ничего, - сказал он наконец, - Мне было поручено тебя убить, но я этого не сделаю. Так что ты можешь быть свободен. Правда конь твой уже мертв, ты уж прости.

Логрус старался не думать о том, что с ним сделают в Храме за то, что он отпустил жертву.

- Ты выстрелил из темноты, - сказал Анториель, - Напал как трус.

- В нашем Храме свои понятия о честности, - сказал Логрус.

- Да уж, представляю! Но почему ты не закончил? Почему отпускаешь меня?

Логрусу долго пришлось доказывать, что он – Лариус. Снять маску и показать лицо он не мог, поэтому пришлось убеждать Анториеля словами. Он стал рассказывать рыцарю разные истории. Например, о той же украденной лошади, или о том, как они спрятались в каморке для швабр и дождались, когда домоправительница придет за инвентарем для уборки, чтобы напугать ее. Анториель долго не соглашался верить, Логрус смог убедить его, лишь напомнив их юношеский секрет:

- Ты мечтал стать королевским гвардейцем, а я – писарем в Великой Библиотеке. Мы никому об этом не говорили кроме друг друга.

Услышав это Анториель накрыл лицо рукой и стал поминать всех богов каких только мог знать, перемежая их имена с фразами вроде «Не может быть!» или «Это не правда!»

- Что же они с тобой сделали?! – сказал Анториель, взяв себя в руки, - Это правда, что о них рассказывают? Что они едят младенцев по каким-то своим праздникам? Что используют людей как расходный материал? И что ассасинов обучают, месяцами держа в подземелье, заставляя их спать на голых камнях и периодически вырезая на их коже символы?

- Что-то правда, что-то нет, - сказал Логрус. Он не стал уточнять какие именно слухи правдивы, а какие ложны. Да и имело ли это значение?

- И тебя действительно подсадили на это зелье – как оно там называется?

- Жидкое Пламя.

- Ага, именно, - сказал Анториель, после чего добавил:

- Милый друг, я, кажется, знаю, как тебя спасти.

Логрус даже вздрогнул от неожиданности.

- Извини, что ты сказал?

- Ну, я не уверен точно, но кажется есть один способ освободиться от зелья.

- Чепуха. Если бы такое было возможно, Храм Теней уже давно бы прекратил свое существование.

- Это и не было возможно до недавнего времени. Но, Лариус, теперь есть средство. Один алхимик, из Дауртона, что на Сухом Берегу, нашел его. По его поручению я ехал в столицу, чтобы передать рецепт Старцам в Великой Библиотеке. Сам он был на смертном одре, когда передавал мне его и скорее всего уже мертв.

- Ты серьезно? И этот рецепт сейчас у тебя?

- И да, и нет. Алион – так звали этого алхимика – вложил рецепт в мою голову. Но он закрыл его даже от меня. Старцы смогли бы узнать все что нужно после некоторых магических манипуляций. Мы решили так сделать на случай если я попаду в плен по дороге. Чтобы я не смог отдать рецепт не тем людям.

Логрус на какое-то время оцепенел. Слова Анториеля граничили с сумасбродством, но зато как вкладывались они в то, что знал сам Логрус.

- Так вот почему мне велели законсервировать твои мозги и доставить в Храм в целости.

Анториель нахмурил брови.

- Не понимаю, - сказал он.

- Мастера умеют на короткое время оживлять мертвую материю. Даже отдельные органы. Оживив твой мозг, они могли бы снять защитное заклинание и достать рецепт.

- Но зачем? Для чего им-то он нужен?

Логрус усмехнулся.

- Затем что сами Мастера поголовно подсажены на Жидкое Пламя. Каждый Мастер когда-то был ассасином. И, думается мне, они тоже не против с него соскочить.

Что ж, подумал Логрус, кажется, у него появилась возможность сбежать из Храма. Честно говоря, он давно уже оставил надежды на то, что когда-нибудь снова станет свободным. Теперь же ему представился, хоть и маленький, но все же шанс.

- Твой конь мертв, и этого уже не исправить, - сказал он, - Так что вдвоем поскачем на моем. Вставай друг, я отвезу тебя к Старцам.

Редкая лошадь способна выдержать двух взрослых мужчин в качестве седоков. Однако Сарган увез бы и пятерых, коли те уместились бы на его спине. Они поехали незамедлительно.

Логрус не спал всю ночь, а дело шло к рассвету. Надо сказать, он не особо нуждался во сне, после некоторых процедур, которые он прошел в Храме. Ему хватало трех-четырех часов в сутки. И хотя сейчас он был достаточно бодр, Логрус решил сделать пару лишних глотков Жидкого Пламени. В скором времени, как он надеялся, он забудет об колдовском пойле. Так что теперь можно было его использовать без страха и зазрения совести.

По его подсчетам, до Лазурного Города было еще около двух дней пути. Без Анториеля Логрус добрался бы дотуда и за день – и он, и Сарган без особых трудностей выдержали бы сутки беспрерывной скачки. Однако даже самому выносливому человеку, если только он не ассасин Храма Теней, требуется отдых.

Вечером, когда они сделали привал на ночлег, Логруса стало одолевать беспокойное чувство. Он долго не мог понять, что это, пока не взглянул на свое запястье. На коже появился кровавый символ – перечеркнутый круг. Он назывался Красным Зовом, такие получали ассасины, предавшие Храм и объявленные разыскиваемыми. Логрус конечно, понимал, что его действия приведут к появлению Зова, но не думал, что в Храме так быстро узнают о его предательстве. Однако знак имел место и это значило лишь одно – за ним уже выслали погоню. Сколько человек, он не знал – может двоих, а может и дюжину. Отсюда до Храма было около пяти дней пути. Но это для обычного человека. Для ассасина же на храмовом жеребце, не обремененного ношей и не нуждающегося в привалах - не больше двух суток. Разумеется, если Мастера выслали самих непутевых ассасинов. В чем Логрус сомневался. Наоборот, он предполагал, что на его и Анториеля поимку выслали самых лучших. И дали им самых быстрых коней.

Поэтому они возобновили путь еще до рассвета. К вечеру Логрус рассчитывал добраться до цели. Они скакали во весь опор сделав лишь один короткий привал. Под конец пути Анториелю явно стало тяжело держаться в седле, однако он как истинный рыцарь не смел жаловаться и стойко выносил лишения.

Когда они пересекали необъятное поле уже почти у самого Лазурного Города, Логрус понял, что их догоняют. Оглянувшись, он увидел на самой линии горизонта размытые фигуры всадников. Сколько их было он сказать не мог, но не меньше пяти.

Логрус заставил Саргана нестись еще быстрее, хотя конь и так выкладывался как мог. Несмотря на это погоня приближалась – медленно, но уверенно. Через какое-то время Логрус-таки смог разглядеть всадников по отдельности (хоть это его совсем не радовало) – их было девять.

В Храме теней существовала негласная иерархия среди ассасинов. Десятерых Мастера выделяли как самых лучших и умелых. Их называли просто Десять. Логрус входил в их число. Теперь же он подозревал, что Мастера решили послать всех остальных представителей Десяти. Если так, то из схватки с ними ему не выйти живым.

Погоня приближалась, и он уже начал слышать цокот копыт своих преследователей. Сначала отдаленно и неясно, потом все громче и настойчивей.

Из-за горизонта показались вершины башен Лазурного Города. Они стали расти и возвышаться, однако до них было еще далеко. А преследователи уже почти дышали в спину. Логруса охватило отчаяние. Он стал лихорадочно соображать, что можно предпринять.

- Хватай поводья! – сказал он Анториелю.

Двумя ловкими движениями Логрус перескочил на круп лошади. Теперь он ехал спиной вперед и мог видеть преследователей не оглядываясь. Моля всех богов о том, чтобы Сарган стал слушаться Анториеля, Логрус достал лук и начал стрелять.

Первая стрела нашла бы цель, если бы не была отбита мечом ассасина. Второй выстрел оказался более удачным – он попал в плечо всадника. Тому, однако, это не доставило неудобств – он не выпал из седла, не остановился и даже не сбавил хода. Удивляться тут было нечему – в Храме Теней хорошо умеют воспитывать невосприимчивость к боли.

К слову, Логрус ожидал ответной стрельбы, однако ее не последовало. Должно быть преследователи боялись попасть в Анториеля. Или точнее в его голову. Хотя все члены Десяти, безусловно, были отменными стрелками, рисковать им не хотелось.

Логрус продолжил стрелять и в конце концов добился успеха – одна из стрел угодила в лицо всаднику. Тот вывалился из седла, а его лошадь понеслась в неизвестном направлении. Однако это не особо меняло положение. К тому же стрелы у Логруса закончились, а всадники приблизились уже почти вплотную.

Отбросив лук, Логрус вытащил из сапога кинжал. Метнул. Всадник, в которого он целился легко уклонился. Однако это был обманный трюк – на деле целью был тот, что скакал чуть позади. Ассасин не ожидал атаки и не смог ни уклониться, ни отбить клинок – лезвие воткнулось прямо в его горло. В отличие от первого поверженного, этот не упал с коня, а повис, зацепившись за луку седла. Его лошадь так и продолжала бежать, неся мертвеца на своей спине.

Между тем, преследователи приблизились вплотную. Двое продолжали скакать следом, в то время как остальные стали обгонять Саргана, чтобы захватить в кольцо. Одновременно с этим последовала атака. Один из всадников вытащил меч и замахнулся им на Логруса. Впрочем, первый удар был далек до цели – всадник еще не настолько приблизился. Зато второй раз клинок пронесся у самого горла Логруса. Логрус тоже достал меч. Следующий удар он отбил, однако тут же последовал еще один – от другого всадника. Логрус пригнулся, уклоняясь от меча.

Всадники окружили-таки Саргана и тот сначала сбавил шаг, а затем и вовсе встал. На какое-то время остановились и преследователи. Они встали кругом вокруг беглецов, их лошади переминались с ноги на ногу. Несколько мгновений слышно было лишь фырканье лошадей. Затем один из всадников – тот, которого Логрус ранил в плечо – сказал:

- Все кончено, Первый. Твое предательство тебе дорого обойдется. А своего дружка ты все равно не спасешь.

Ассасины Храма не знали имен друг друга. Имя Логруса знал лишь он сам и тот Мастер, что был его наставником. Сообщать свое имя кому бы то ни было, запрещалось и каралось страшным наказанием. Это было сделано для того, чтобы ассасины не могли сблизиться и подружиться. В Храме у ассасина единственным более-менее близким человеком был мастер-наставник. Поэтому ассасины обращались друг к другу по прозвищам, а Десять называли по номерам.

Логрус не ответил.

- Ты ведь был лучшим из нас, - продолжал раненый, - Что заставило тебя пойти на такую глупость?

- Послушай меня, Второй, - сказал Логрус, - В твоих же интересах меня отпустить.

- Это почему же?

Хотя маска не позволяла увидеть его выражение лица, Логрус подозревал, что оно изменилось. Голос Второго стал чуть менее твердым. Он был заинтригован.

- Мы все могли бы освободиться от власти Мастеров. Представь себе – ты можешь снова стать свободным. Больше не придется по приказу убивать людей и делать прочие гнусные вещи.

Второй засмеялся. Его смех был ровным, без надрывов и не особо громким. Остальные стали ему вторить.

- И как же ты собираешься меня освободить, Первый?

- Тебе больше не потребуется Жидкое Пламя, - сказал Логрус.

- Вот как? - удивился Второй. Впрочем, Логрус без труда распознал в его голосе сарказм, - Ты действительно думаешь, что верность Храму держится только на Жидком Пламени?

- Тогда на чем же еще? – спросил Логрус.

- А что, если, мне это нравится? – сказал Второй, - Убивать, насиловать, приносить жертвы Лицу в Ночи. Ты не думал о том, что я мог бы это делать с удовольствием. Как и всем остальным, - он обвел рукой своих спутников, - Нам все дозволено, в отличие от тех, кто живет под знаменем какого-нибудь царька.

- Но я…

- Но ты исключение, - перебил его, - Потому что ты идиот. Тебе всегда чего-нибудь не хватало. Ты вечно бунтовал.

- После того как я отсидел к камере, у меня отпало желание бунтовать.

- Открыто да, - сказал Второй, - Но ты по-прежнему хотел убежать. Ты показывал свое недовольство всем своим видом, а иногда и словом.

Пока Логрус лихорадочно искал выход из ситуации, Второй продолжал:

- Я говорил Мастерам, что это задание нельзя поручать тебе. Я объяснял им это очень долго и, как мне казалось, доходчиво. Однако они хоть и сделали вид что приняли мое мнение во внимание, поступили по-своему. Но, как видишь, я оказался прав. Ты предал Храм. И даже едва не разрушил его. Ты заслуживаешь лишь одного – смерти.

Второй спрыгнул с коня. Остальные сделали тоже самое и стали подступать ближе. Логрус решил, что ему тоже следует спешиться.

- Не пытайся убежать, - бросил он Анториелю, - Кто-то из них поскачет за тобой, и я не смогу тебе помочь.

Вместо ответа Анториель взялся за рукоять меча. Логрус хотел было попытаться его остановить, но тут же решил, что это бесполезно. Вместо этого он повернулся к противнику.

В первый же момент на него обрушились два удара одновременно. Логрус сумел отбить оба и даже подставить подножку одному из противников. Тот рухнул наземь и Логрус ногой выбил клинок из его рук. Это должно было на время вывести ассасина из игры.

Впрочем, особого облегчения от этого ожидать не приходилось. Следующий удар последовал со спины – Логрус засек его лишь благодаря слуху. Чтобы уйти от клинка, он подался вперед, одновременно атакуя Второго. Тот отбился от удара, но не от пинка в живот. Согнувшись пополам, Второй по инерции сделал несколько шагов вперед и все равно не смог удержать равновесие.

Логрус крутнулся и оказался лицом к лицу с тремя другими ассасинами. И как раз вовремя, чтобы уйти от трех рубящих ударов. Хотя уйти ему удалось не полностью – один из мечей задел-таки его плечо, разорвав одежду и оставив неглубокий порез на коже. Но он в долгу не остался – его меч рубанул по руке, держащей клинок. Из вспоротой вены хлынула кровь, а оружие упало в траву. Раненый ассасин отскочил в сторону… Чтобы на его место тут же встал следующий. Вместо того, чтобы отбивать его удар, Логрус поднырнул под его руку, обхватил противника за предплечье и, прежде, чем тот успел что-либо предпринять, направил его клинок на другого. Тот в общем-то сумел отбить меч собрата, однако Логрус тут же пустил в ход свой. Меч вонзился в живот ассасина и вышел из спины где-то в районе лопаток. Повисшего на нем ассасина Логрус толкнул на Второго, который едва успел подняться.

Второй не ошибался, когда называл Логруса лучшим. Он действительно превосходил их всех и с каждым в отдельности справился бы играючи. Но одолеть семерых! Вряд ли ему это удастся, подумал Логрус. Рано или поздно он пропустит удар и будет повержен.

Противники не сбавляли натиска, хотя их число и сократилось. Причем тот, которому Логрус разрезал запястье, тоже вернулся в строй – несмотря на кровоточащую руку. Логрус этому не удивился, он не особо рассчитывал, что такая рана сможет остановить ассасина. Нет уж, воина Храма Теней могла угомонить лишь смерть.

Противники Логруса продолжали атаковать, а он, в свою очередь, отбиваться и уворачиваться, изредка нанося решительные удары. Вскоре количество нападавших сократилось до четырех, включая раненого в плечо Второго, однако Логрус уже находился на последнем издыхании. К тому же его еще несколько раз задели клинком. Раны были неглубокие, однако через них Логрус терял кровь и это отнюдь не прибавляло его шансы на победу.

На какое-то время схватка приостановилась. Четверо еще живых ассасина встали с поднятыми клинками, готовые, впрочем, в любой момент нанести новый удар. Они стояли полукругом вокруг него, в то время как позади топтался Сарган с Анториелем на спине. Логрусу с трудом удавалось держать в поле зрения всех четверых.

- Да уж, Первый, если честно мне жаль, - сказал Второй, - Безумно жаль, что такой боец как ты оказался подвержен ереси. Могу себе представить, чего бы мы добились, действуя на одной стороне.

Логрус его не слушал. Для него сейчас главное было не свалиться и не потерять сознание.

- Отдай мне жертву, и я убью тебя быстро.

Ответом ему был бросок ножа – последнего в запасе Логруса. Однако Второй легко от него увернулся и сразу же атаковал сам. Трое остальных последовали его примеру. Логрус отбил один удар, от второго и третьего увернулся. Вместе с тем, он проткнул одного из ассасинов мечом, второму резким ударом вогнал кадык глубже в шею. Он схватил за голову предпоследнего ассасина и свернул ему шею. Однако делая это, он почувствовал что-то холодное и чужеродное в своем теле. Грудь и спина тут же обдало теплом – кровь полилась ручьем. Логрус опустил взгляд и увидел конец лезвия, выходящий из его груди. В этот же момент лезвие исчезло. Логрус обернулся. Второй стоял напротив него улыбаясь. Логрус не выдержал и упал на колени. Однако и в таком положении он бы не смог долго продержаться – силы покидали его. Взгляд помутился, однако он смог увидеть, что Второй поднимает клинок над головой, собираясь описать дугу, которая пройдет по шее Логруса… Но вместо этого его меч упал в траву, а руки безвольно повисли. За мгновение до этого широкое блестящее лезвие со свистом обрушилось на голову Второго, разрубая ее пополам. Второй постоял еще пару секунд, прежде чем упасть спиной вперед с торчащим из черепа клинком.

Обессиленный, Логрус свалился на бок. Все чувства притупились, сознание покидало его. Вот-вот должно было наступить забвение. Логрус понял, что ему конец и даже смирился с этим.

- Лариус, - донесся до него едва различимый голос. Анториель склонился над ним и начал было что-то делать с его раной, но Логрус его остановил.

- Уже все, - сказал он, - Оставь.

- Но…

- Ты ничего не сможешь сделать.

- Нет, Лариус, ты не можешь умереть, - сказал Анториель.

- Но я умираю. Я знал, что этим все закончится, друг. Нельзя пойти против Храма и остаться в живых. Рано или поздно оно до тебя доберется.

- Оно?

- Лицо в Ночи. Послушай – возьми Саргана и скачи в Лазурный Город. Сделай то, что собирался.

- Лариус…

- Иди же!

Анториель еще с полминуты сидел над Логрусом, силясь сдержать слезы. Затем все-таки встал и забрался на Саргана. Конь не возражал, а стал покорно слушаться команд нового седока.

Логрус продержался ровно столько, чтобы увидеть, как Анториель и Сарган скрываются за горизонтом. После этого он ушел в забытье.