Последнее яблоко

Оглядываясь назад, я вижу, что все шесть тысяч девятьсот тридцать лет нашего пути были напрасны. В один момент они обесценились, и сама наша жизнь потеряла дарованный с рождения смысл. Я расскажу вам, как это произошло.

Я был в спальном модуле, в своем отсеке и, то ли от нечего делать, то ли от нервного предвкушения, кидал дротики в висящую на двери мишень. Я всегда попадал в яблочко - за тысячи лет и не такому научишься. Отсек был уютным, но небольшим, так что для мишени не нашлось места более подходящего, чем дверь.

Внезапно, как это обычно и бывает, дверь отсека быстро и бесшумно скользнула в сторону, и за ней появилась Отшельница. И кому в голову пришло спроектировать автоматически открывающиеся двери!

– Осторожно!

С подобной проблемой мы уже справились в свое время, но после того, как Фил лишился рассудка, все написанные им программные обновления были стерты в целях безопасности, и аппаратура вернулась к заводским настройкам.

Арина успела заметить летящий ей в лицо дротик, и с блестящей реакцией выставила руку вперед.

– Опять… – устало сказала она, вытаскивая дротик из ладони, которую он проткнул насквозь.

– Прости, пожалуйста! – в который раз мне стало стыдно, и чувство вины перед той, что превратилась в изгоя в нашем тесном коллективе, с новой силой сжало мое сердце.

– Ничего, – улыбнулась она.

Кровь хлынула из раны, но волноваться было не о чем: сложный каскад химических реакций останавливает столь незначительное кровотечение за несколько секунд. В сквозной ране начался процесс усиленной регенерации. Благодаря набору генов, заимствованных у ящерицы, даже потеря конечности была бы лишь временной проблемой, однако не это и даже не уникальные гены тихоходки, сделавшие нас устойчивыми к огромным дозам радиации, сделало нас почти бессмертными. Генетически модифицированные бактерии, разработанные специально для симбиоза с нами, никогда не позволят нашим ДНК мутировать, неизвестным вирусам встроиться в наши организмы, а нашим теломерам стать короче. И - как приятный бонус для создавших нас ученых - эти же крохотные твари не допустят, чтоб мы обзавелись потомством.

– Мы скоро прилетим, – как ни в чем не бывало сказала Отшельница. – Компьютер позвал нас в главный модуль.

– А остальные? Так и не выпустим их?

Незапертыми в своих отсеках остались лишь я и Отшельница. За время нашего путешествия, продлившегося ни одну тысячу лет, сложно было не сойти с ума. Мы летели в безграничном космосе и находились в замкнутом пространстве космического корабля одновременно. Никакие тесты не помогут предугадать психологические феномены, которые могут произойти с почти бессмертными существами в таких условиях.

– Не стоит. Они не помогут нам завершить выполнение нашей миссии. А нам еще нужно организовать все условия для жизни и развития будущего поколения людей на Проксиме b.

Я кивнул, и мы вместе отправились через зону невесомости в первый модуль.

Плыть по полой сердцевине огромной вертушки было довольно долго, и я думал обо всем, что с нами произошло. О том, как после многообещающих открытий за весь двадцать первый век ученые так и не сумели построить быстроходный космический корабль. И о том, как они преуспели в незаконных генетических опытах над людьми, вырастив пилотов специально для первого сверхдальнего полета. По их воле мы сейчас здесь, исполняем нашу миссию. Совсем скоро замороженные эмбрионы проснутся и с нашей помощью начнут развиваться на неизведанной экзопланете. Когда они достаточно освоятся, компьютер, наконец, скажет нам, каким образом мы можем умереть.

Добравшись до главного модуля, мы услышали голос компьютера:

– Расчетное время до вхождения в пояс астероидов составляет двадцать минут. Просьба занять свои места.

Мы сели в кресла и пристегнулись. В компактном главном модуле, который в отличие от прочих не представлял собой вечно крутящееся огромное колесо, создающее иллюзию гравитации, царила невесомость. Рядом пустовало еще десять кресел.

– Справимся ли мы вдвоем?

– Компьютер нам поможет.

Повисло молчание. Иногда, когда не о чем было говорить, оно длилось на нашем корабле годами. Когда все книги, хранящиеся в памяти компьютера, были прочитаны, и все возможные знания были усвоены, и ничего нового больше не предвиделось, с темами для разговоров стало совсем туго. Впрочем, были поначалу и совсем другие времена.

– Яблоко будешь? – ни с того ни с сего спросила Арина, достав из кармана своего костюма маленькое зеленое яблочко. Обязанностями Отшельницы были уход за растениями и снабжение экипажа пищей.

– Нет, спасибо, – отказался я. Я уже не пытался пререкаться с ней по поводу того, что она таскает еду в главный модуль, что делать было запрещено по инструкции. Безмолвно наблюдавшему за нашим разговором компьютеру, очевидно, пререкания тоже надоели, и он, как и я, не видел в них никакого смысла. Не запирать же Отшельницу из-за такой ерунды.

– Как хочешь. Это последнее, – сказала моя спутница и с удовольствием надкусила фрукт сама.

– В каком смысле последнее?

– Яблони совсем выродились. Ты бы заметил это, если бы чаще заходил в сад.

И вновь тишина, в которой Арина хрустела яблоком. Интересно, что еще в саду находится под угрозой вымирания. Впрочем, если коварная смерть собралась подстеречь нас в поясе астероидов, это не должно иметь никакого значения.

Я представил худший исход путешествия: громадный камень врезается в наш корабль и рушит его. Эмбрионы остаются замороженными, без шанса на жизнь, а мы плывем в вакууме космоса и никак не можем умереть, ведь чтобы кислородное голодание, холод и ужасные феномены, связанные с разницей давлений, смогли нас убить, должен пройти не один час адских мучений.

– Арина.

– Да, Марк?

Я долго собирался сказать простые слова, но как же сложно это сделать, имея в запасе неограниченное количество времени и страх, что в ответ лишь торжествующе рассмеются.

– Я хотел бы извиниться перед тобой.

– Извиниться? За что?

Лицо Отшельницы, казалось, выражало недоумение.

– За все те годы. Я не защитил тебя. Я так боялся, что и со мной станут обращаться так же, как с тобой, – выпалил я, стараясь не смотреть ей в глаза. – А мне не хотелось терпеть это вечность. И я присоединился к ним, и даже издевался над тобой вместе с ними. Мы придумали тебе глупое прозвище…

– Но оно мне понравилось. Мне нравится называться Отшельницей, – перебила меня Арина, во все глаза глядящая на меня.

– Пусть так. Но мы же били тебя. Ранили тебя и смотрели, насколько быстро заживают твои раны! Чтобы ранить опять! И я тоже в конечном итоге делал все это, и я вижу это в кошмарах снова и снова! И мне так стыдно, я хочу это исправить, но уже не могу, – произносить это вслух оказалось не так тяжело, как я думал, напротив, это облегчало груз на моей душе. – Им было скучно, им нужно было куда-то деть свою злость на судьбу, свою ярость, свои эмоции, и они сделали тебя изгоем. А мне… Мне не было скучно, Арина, мне было страшно. Я просто не хотел, чтобы со мной было то же самое. Я просто трус.

Я почувствовал мягкое прикосновение руки на своем плече.

– Я не злюсь, Марк. Не вини себя, я все понимаю.

В её глазах не было и капли злобы. Она всегда казалась мне самым счастливым человеком на корабле, несмотря на все испытания, что выпали на её долю. Именно за этот душевный покой, который для других был недостижим, все невзлюбили её.

Нас было двенадцать, шесть мужчин и шесть женщин. Сложно найти настоящую любовь, когда выбор настолько ограничен. Сложно сохранить отношения, в которых нет любви, на протяжении тысяч лет. И сложно прекратить попытки, напрочь отказавшись от человеческого тепла... В конце концов, наступил момент, когда для каждого из нас не осталось ни одного нового кандидата в спутники вечной жизни. Кроме Отшельницы.

– То есть ты… прощаешь меня?

– Конечно, я тебя прощаю.

Если бы мы не сидели пристегнутыми в креслах главного модуля, то обнялись бы. Тем не менее, мы улыбались друг другу самыми счастливыми улыбками, и слезы, истекая из моих глаз, свертывались в маленькие шарики воды в невесомости.

– Не хочу прерывать ваш разговор, но мы входим в пояс астероидов, – раздался голос компьютера.

Моментально пронеслись в моей голове страхи о медленной и мучительной смерти. И пусть душа моя теперь стала свободнее, озабоченность ситуацией вмиг овладела мной. Арина кивнула мне, и мы сосредоточились на нашей миссии.

Я маневрировал, Арина защищала нас от космических глыб мощным лазерным пучком, а компьютер помогал нам советом и действием. Однако это была миссия не для двоих человек. Мы физически не могли с ней справиться.

– Поврежден пятый модуль! – холодным голосом констатировал компьютер. – Необходим срочный ремонт пятого модуля.

– Ну и как мы его тебе срочно отремонтируем? – со злостью прокричал я.

Приходилось двигаться с ускорением, и состояние невесомости нарушалось по законам неинерциальной системы отсчета. Огрызок недоеденного Ариной яблока метался из стороны в сторону.

– Осторожнее! – вскрикнула Арина.

Я резко увел корабль в сторону, а огрызок с силой врезался в какую-то кнопку.

– Внимание. Система самоликвидации запущена, – загудел компьютер.

– Отменить самоликвидацию! – закричали мы с Отшельницей в один голос.

– Команда не может быть выполнена. Программные обновления были удалены, – холодно ответил бездушный голос.

Изначальные настройки предусматривали отмену самоликвидации при подтверждении этого действия как минимум половиной экипажа. Когда число наших вменяемых коллег сократилось, Фил дописал обновление, позволяющее остановить программу в одиночку.

– Отменить! Отменить! Отменить!

В этом не было смысла, но мы прокричали это трижды.

– Команда не может быть выполнена, – трижды повторил нам в ответ компьютер.

Астероиды все еще угрожали нам, но для нас они словно отошли на второй план. Я давно не испытывал настолько сильных эмоций. Дни шли плавно в космической темноте, да и днями в привычном смысле их нельзя было считать.

– Я пойду за Филом, – твердо сказала Арина. – Он все исправит. Я знаю, он хранил у себя копии обновлений.

– Как же я буду отбиваться от астероидов в одиночку?

– Какой в этом будет смысл через десять минут?

Я вынужден был согласиться с напарницей. Она покинула меня, и мне осталось лишь маневрировать во тьме космической пыли и камней, надеясь на то, что Арина успеет найти Фила, невменяемый Фил сможет адекватно оценить ситуацию, а затем они с Ариной спасут корабль.

– Арина! Арина! Где же ты, Арина?!

Я не мог поверить, что все наши усилия, все эти тысячелетия станут напрасными, что все будет зря, и когда это выяснится? В самый последний момент, когда мы почти достигли цели!

Я сражался с судьбой почти десять роковых минут, которые обещали стать последними в жизни нашего корабля, когда в главный отсек вернулась Арина, а с ней и Фил. Вид у него был ошарашенный, а в руках он держал жесткий диск для резервного копирования обновлений.

– Наконец-то! Быстрее, быстрее!

Фил подплыл к панели управления и подсоединил диск к разъему.

– Отменить самоликвидацию!

– Программа самоликвидации отключена, – покорно отозвался компьютер.

Мы выдохнули с облегчением.

– О! Яблочко! – неестественно-веселым голосом произнес Фил, поймав огрызок, и откусив то, что осталось.

– Быстрее садись, и помогай мне отбиваться от астероидов, – сказал я Арине. – А ты, Фил, можешь ликвидировать повреждения в пятом модуле?

– Я так рад, что вы меня выпустили, ребята, – сказал Фил, и удалился из главного модуля вместе со злополучным огрызком.

Голос Фила все еще был странным, в нем слышались нотки сумасшествия, и в иной ситуации мы бы наверняка заперли его обратно в его месте обитания. Сейчас же оставалось надеяться на разум, что у него оставался.

– Это был ответ «да»? – с опаской спросил я Арину, уклоняясь от каменной глыбы.

– Вроде бы, – неуверенно ответила она.

И снова продолжилась наша борьба. Когда мы вышли из пояса астероидов, Фил вернулся к нам и сообщил, что сделал все, что смог. Повреждения пятого модуля были сведены к минимуму.

– Теперь осталось совсем чуть-чуть, – улыбнулась Арина.

– Ой, а что это за красные точечки? – потусторонним голосом спросил Фил.

Мы с Ариной переглянулись, одним лишь взглядом совещаясь, запереть Фила обратно или нет. Очевидно, Фил заметил это.

– Да нет, я серьезно, посмотрите, – обиженно воскликнул он.

– Марк, а ведь он прав. Что это?

На нас надвигалось нечто. Странные красные точки приближались к нам с невероятной скоростью, они просто не могли быть естественными объектами. В конце концов, они окружили нас.

– Это что, инопланетяне? Не может быть!

– Что они собираются с нами сделать?

Наш корабль будто взяли в некое поле, и понесли к Проксиме b со скоростью, которую наш корабль не мог себе позволить. На подлете к планете мы замедлились, сделали несколько кругов на орбите и без проблем вошли в атмосферу, а далее нас ждала самая мягкая посадка из всех, которые мы могли себе вообразить.

Никто из нас не произнес ни слова. Мы молча открыли люк и без опасений о том, что местная атмосфера может нас убить, втроем выпрыгнули на поверхность.

По ощущениям воздух был похож на тот, которым мы дышали всю нашу дорогу, и мы с радостью наполнили им свои легкие. Вокруг нас была пустыня, с другой же стороны здесь было вовсе не пусто.

Издалека, с расстояния, безопасного для наблюдения нашей посадки, к нам направлялись люди. Именно люди, не зеленые человечки, не страшные чудища, обычные люди, с двумя ногами, двумя руками и одной головой. Они отличались от нас разве что более вытянутой формой черепа и меньшей мышечной массой.

Мы оторопело переглянулись между собой. Пусть мы много раз рассуждали, что будем делать, если наткнемся на инопланетян, мы никогда всерьез не думали, что это возможно, а потому все придуманные на такой случай приветствия улетучились из головы.

Толпа приблизилась к нам, толпа окружила нас. Люди радостно галдели и – что я понял гораздо позже, так как наша фотоаппаратура сильно отличалась - делали снимки на фоне нашего корабля и нас.

В общем гвалте я расслышал приветствия, произнесенные на моем родном языке.

– Привет, ребята! Марк! А ты, должно быть, Фил! А это же Арина! Привет! Где же все остальные?

– Откуда вы знаете наши имена? – воскликнул я.

Толпа засмеялась.

– Вы же первая миссия к звездам. Вы знамениты. Все знают ваши имена, – отвечали наперебой люди из толпы.

Я посмотрел на Арину. Мне редко случалось видеть её растерянной, но сейчас она была в таком же недоумении, как и я. Фил стоял и глупо улыбался.

– Но как вы можете знать нас, – на этот раз спросила Арина. – Земляне установили с вами контакт?

Толпа вновь рассмеялась. От этого смеха становилось неприятно.

– Разойдитесь! – скомандовал кто-то, стоящий за толпой, и толпа расступилась. Сквозь нее прошел представительный властный человек. Его окружали то ли помощники, то ли охранники, державшиеся с ним чрезвычайно почтительно. Когда незнакомец подошел к нам, он, улыбнувшись, произнес небольшую речь.

– Приветствуем вас в Первой Колонии Земли, уважаемые космонавты. Меня зовут Джордж Лист, и я являюсь лидером Проксимы b. Мы все очень рады, наконец, встретить вас.

Мы стояли, впав в ступор, не в состоянии произнести ни слова. Даже Фил уже не улыбался своей неестественной улыбкой.

– Как это – Колония Земли? Мы же первые земляне, кто полетел сюда, – высоким голосом произнес Фил.

– Пожалуйста, пройдемте со мной, и я все вам объясню, – спокойно ответил лидер колонии.

– Мы никуда не пойдем, слышите, вы обманываете нас! – воскликнул Фил, выходя из себя. Я и сам не понимал, что происходит, но нашел в себе силы удержать коллегу за плечо, предвосхищая его антиобщественные действия.

– Хорошо, если вы настаиваете, я объясню все здесь, – Джордж спокойно подал знак своим помощникам, и через минуту толпа исчезла, остались лишь мы, незнакомец и пара его подчиненных. Тогда он продолжил говорить.

– Верно, вы были первой миссией, и мы уважаем вас за ваш труд и отвагу. Однако после вашего отправления человечество открыло способ путешествовать существенно быстрее.

– Как же это – еще быстрее? Это же невозможно! – сказал я.

– Это возможно с помощью макроскопического туннелирования через шестое измерение, – возразил Джордж.

Лидер колонии весьма сжато, но ёмко объяснил нам этот метод. Если бы мы слушали, а наше внимание не было бы обращено внутрь самих себя, то мы бы поняли, что человечество приблизилось к полному пониманию природы Вселенной и всех его измерений. Пусть человек не может представить себе хотя бы четвертое пространственное измерение, теперь с помощью специальных приборов он может придать себе в нем ненулевую координату. Перемещаясь в высших измерениях, путешественник будто исчезает из привычных нам трех, а затем появляется в месте, в котором просто не мог бы оказаться, перемещаясь трехмерным способом. К несчастью для нас, ориентиром в этих путешествиях служат такие массивные объекты, как планеты и звезды, поэтому новые поколения людей не смогли бы переместиться напрямую в наш корабль и прекратить исполнение нашей миссии.

С каждым словом Джорджа Фил будто успокаивался и принимал неизбежную действительность в той мере, в которой еще мог её принимать. Я отпустил его плечо, убедившись в его вменяемости и начиная сомневаться в своей.

– Понятно... Но можете ли Вы сказать, как нам умереть быстро и безболезненно? – потусторонним голосом спросил Фил.

– К сожалению, вы были первыми экспериментальными образцами, и ваши бактерии уже не поддадутся изменению. Вы получились более живучими, чем это предполагалось, – ответил Джордж Лист. – Об этом знали и ученые вашего времени. Запрограммировать компьютер лгать вам – жестокий поступок с их стороны. Примите мои сочувствия по этому поводу.

Я рухнул на колени и закрыл лицо руками. Арина присела рядом со мной и обняла меня.

– Не отчаивайтесь, прошу вас, есть и хорошие новости. Вы еще можете быть полезны обществу. Для вас есть множество интересных занятий, и много знаний, которые вы можете освоить. Мы рады приветствовать вас, и будьте уверены, что встретим вас со всем нашим гостеприимством.

Вот и всё. Так наша жизнь и изменилась.

Оглядываясь назад, я вижу, что все прожитые нашей командой годы были напрасны. В один момент они обесценились, и сама наша жизнь потеряла дарованный с рождения смысл. Я сказал об этом Арине после того, как пришел в себя от испытанного мною шока, на что она ответила мне одну простую вещь: если мы потеряли дарованный нам смысл жизни, нам остается только одно.

Искать свой собственный.