Сто шестая

Кажется, ещё совсем недавно, никто на Земле даже не подозревал о существовании этой планеты. Вести о её захвате пришли внезапно. По телевидению сообщили о том, что некая планета 106 была атакована нашими войсками, и, успешно захвачена за короткий срок времени. Было использовано смертоносное оружие – его мощь полностью уничтожила немногочисленное население сто шестой. Теперь на выгоревших пустошах устанавливали энерго - батареи, как и на многих других планетах, где уже давно хозяйничали люди. Станции, установленные на Земле, не могли дать достаточного количества энергии, чтобы прокормить многотысячную армию смертоносных гигантов, именуемых военными космическими кораблями, что стали чрезвычайно востребованными теперь, в дни тотальных завоеваний. Каждый год человечество прибирало к рукам все больше и больше планет – как пустынных, так и обитаемых (но вскоре и они становились пустынными).

Новость о захвате очередной планеты не удивила ровным счётом никого. Население Земли давно привыкло к подобного рода сообщениям и не было шокировано теперешним. То, что была уничтожена целая цивилизация – со своей культурой, языком, обычаями, странами и городами, никого не тронуло, большей части людей было все равно, что происходит за пределами Земли.

Однако, каждая такая новость острой болью отзывалась в моей душе. Тысячи культур были истреблены всего за пару лет, и я, скрепя сердце, принимал эту горькую правду. За последние годы, нездоровый воинственный фанатизм землян развился до предела. Почти все средства Земли, как финансовые, так и информативные, были направлены на милитаризациюобщества. К счастью, здоровый прогресс и культура не были полностью задавлены растущей варварской пропагандой, и имели место быть даже в таком, деградирующем обществе, как наше. Среди неравнодушных гуманистов был и я.

Болезненную реакцию на истребление инопланетных культур, можно было объяснить родом моих занятий. Всю свою жизнь я посвятил исследованию внеземных цивилизаций. До начала масштабных завоевательных кампаний я участвовал во многих исследовательских экспедициях на другие планеты. Со всеми представителями новооткрытых цивилизаций я входил в прямой контакт, изучал их языки, культуру и быт. Конечно, случались и недопонимания, и даже вооруженные конфликты, но это было вполне нормально – представители разных культур и даже планет, не могут понимать друг друга от и до. В целом же, отношение инопланетян ко мне, чаще всего, было весьма дружественным, или хотя бы нейтральным. Они понимали, что я преследую лишь научные цели и не мешали моей тихой работе.

Однако мало кто из инопланетных жителей позволял проводить исследования, касающиеся их древностей. Как и любая развитая цивилизация, они дорожили своей историей, и, соответственно, её частицами, в виде сохранившихся многовековых или даже тысячелетних артефактов. Но почему многие инопланетяне не давали мне даже взглянуть на них – это было вопросом, не имеющим прямого ответа. Скорее всего, они считали, что я могу украсть или осквернить своим прикосновением древние святыни. Как бы то ни было, в своих экспедициях мне пришлось делать упор на исследование современных обычаев и современной культуры, в то время как главной моей мечтой было изучение древностей инопланетных цивилизаций.

Теперь же, когда почти все планеты, на которых я провел лучшие годы своей жизни, одна за другой, зачищались и застраивались энерго-батареями, стало ясно, что я, по сути, остался без работы. Но отсутствие работы было не самым страшным.Действительно ужасающими были судьбы невинных существ.

Я сидел в придорожном кафе и обедал, когда по телевизору сообщили о захвате сто шестой. Как я и ожидал, новость, передаваемая монотонным голосом диктора, не произвела на посетителей кафе никакого эффекта. Никто из присутствующих даже не взглянул в сторону экрана. Меня же эта новость повергла в смятение. Со слезами на глазах я слушал, как сухой, бесстрастный голос диктора сообщил об успешном захвате планеты, о количестве месяцев, потребовавшихся для этого, о планах на будущее, связанных с застройкой территории. Разумеется, население сто шестой было объявлено «враждебно настроенным», дабы хоть как-то оправдать зверства нашей армии. Но я понимал, что в действительности, ни одна из захваченных планет не могла оказать достойного сопротивления землянам – для истребления выбирались миролюбивые цивилизации, не ставившие военные технологии на первое место по значимости. Их куда больше волновали вопросы философии и мистики, а их научные разработки были направлены в мирное русло.

Несколько месяцев назад была зачищена планета 87, на которой, в былые годы, я проводил много времени, и которую населял исключительно миролюбивый народ Т'уу. Эти удивительно мирные существа искренне радовались каждому моему визиту, они ценили тот факт, что я решил посвятить несколько лет своей жизни изучению их культуры, и с удовольствием помогали мне в исследованиях, что я проводил там. За все время, что я провел на планете 87, как её потом назвали военные, со мной ни разу не обошлись неподобающим образом, и я был действительно тронут гостеприимством её обитателей.

Однако, когда весной, планета 87 была взята землянами под свой контроль, в новостях фигурировала совсем иная информация. Существа, населявшие восемьдесят седьмую, были названы «опасными и агрессивными», а руководитель операции по захвату планеты, отметил в своём интервью, что единственным верным решением была полная ликвидация населения, из-за невозможности вступить с ним в мирные переговоры.

Люди верили тому, что говорили по телевидению. Бессмысленно было доказывать кому-то, что это ложь, что в действительности все совсем по - другому. Никого не интересовало, что у меня на руках были фото и видео из моих экспедиций, научные образцы и отчёты, свидетельствующие о том, каким на самом деле был народ Т'уу – никто не хотел слышать ни меня, ни кого - либо другого, чьи слова доносились не из телевизионных динамиков. Народ давно попался на крепко сколоченную пропаганду правительства и не желал слышать и видеть ничего, кроме федеральных новостей, восхваляющих ныне установленный милитаристский строй.

Когда в придорожном кафе я услышал о захвате сто шестой, мне, разумеется, захотелось узнать о планете больше, чем говорилось в телерепортаже. Закончив с обедом, я поспешил вернуться домой, где смог в спокойной атмосфере получить больше информации. В моем распоряжении находился не один онлайн-архив, доступ к которым у меня остался ещё с тех пор, как я летал в экспедиции, всецело поддерживаемые прежним правительством. После смены режима, доступ у меня остался. Это объяснялось тем, что новые власти не видели во мне угрозы, и, как бы то ни было, отдавали должное моей популярности, как деятеля науки. Таким образом, я, мог беспрепятственно пользоваться базой данных, именуемой так: «Информация о деятельности, как- либо связанной с инопланетными цивилизациями».

Количество интересующей меня информации, ввышеназванной базе данных, было невелико. В основном, там публиковались отчёты руководителей военных операций, подкрепленные фото и видео материалами. Но все же, информации здесь было куда больше чем в телерепортажах – в архиве давалась краткая информация об истребленных цивилизациях тех планет, которые интересовали меня в тот или иной раз.

В разделе свежих новостей я обнаружил заголовок «Планета номер 106» . Стоит упомянуть, что нумерация планет проводилась по мере их зачистки.Ещё несколько лет назад последним был номер 30 – теперь же количество захваченных планет перевалило за сотню.

Перейдя на страницу со статьей, я, первым делом наткнулся на очередные статистические данные и тут же заметил, как отличались они от данных, содержавшихся в прошлых отчётах. Первым существенным отличием сто шестой от ранее захваченных планет, было ее расстояние от Земли. Оно было весьма велико, более того, выяснилось, что на данный момент, сто шестая была самой далёкой от Земли планетой, на которой армия провела зачистку. Кроме расстояния, меня также удивили цифры статистики, отображавшие количество уничтоженных существ - на сей раз они были не так велики. Судя по данным, что я обнаружил ниже, количество населения на сто шестой планете с каждым годом сокращалось. Возможно, и, даже, скорее всего, время её величия прошло много лет, а может и веков назад. Прежде я не был знаком с этой планетой и её населением, и с интересом читал отчёт, удивляясь тому факту, что впервые встречаюсь с упоминанием об этом месте.

Бегло просмотрев медиа материалы, и, уже собираясь закрыть архив, я все же решил включить последнее видео. То, что происходило там, на других планетах, производило на меня гнетущее впечатление, и все же я смотрел эти фотографии и видеосъёмки, считая своим долгом быть в курсе событий, связанных с другими, ещё недавно обитаемыми планетами.

Видеозапись начиналась стандартно – кадры из космоса, за ними следовала хроника, снятая уже на поверхности. Все как обычно – выжженные пустоши, группы солдат, патрулирующие местность, инженеры, изучающие карту и планирующие будущее расположения энерго - батарей. Я уже собирался выключить видео и сделал бы это, не появись на экране кадр, сыгравший для меня в дальнейшем ключевую роль.

В поле зрение камеры находился небольшой провал в поверхности планеты. Скорее всего, он образовался благодаря попаданию снаряда, о чем свидетельствовала черная кайма, окружавшая проем. Оператор снял его бегло, ибо основным объектом его внимания были бронетранспортеры, движущиеся по поверхности сто шестой. Скорее всего, оператор даже и не заметил провала, являвшегося одной из составляющих фона. Но этот провал не мог упустить из виду я, он приковал моё внимание, ибо там, внутри что-то было. Я остановил запись и отмотал ее назад, на тот момент, где объект был виден максимально четко. По моему телу пробежала дрожь. Там, в проеме, я увидел гигантский глаз и часть лица, которые, судя по всему, принадлежали массивному изваянию, находившемуся где-то там, в глубине провала. Скорее всего, снаряд,уничтожил крышу находившегося в том месте подземного грота, обнажив часть грандиозного монумента. Я не усомнился в древности изваяния, ибо даже по одному его фрагменту, что был доступен моему взгляду, я смог явственно уловить его схожесть с культурными памятниками других инопланетных цивилизаций. Я мгновенно принял решение любыми путями попасть на сто шестую. Мне казалось, что я стою на пороге нового открытия, однако вглядываясь в каменный зрачок гигантского глаза, я ощущал странную тревогу, или, скорее, внутреннее отторжение. Однако страстное желание прикоснуться к древним инопланетных артефактам, было куда сильнее внезапно возникших опасений, и я не собирался менять своего спонтанного, но уже вполне окрепшего решения.

Дальнейшие действия были предприняты мной стремительно. Связавшись с нужными людьми, я с большим трудом добился разрешения на посещение Сто шестой. К счастью, у меня все ещё оставались связи в высших кругах правительства. Я узнал, когда в ближайшее время отправляется транспортный космический корабль, способный доставить меня и мою маленькую экспедицию в нужное место. Не могло быть и речи об организации настоящей экспедиции с командой профессионалов и массой первоклассного оборудования, как это было раньше. Нынешние власти не видели смысла в науках вроде археологии, истории. Уже то, что я смог убедить высшие органы выделить необходимое снаряжение для моей экспансии и впустить меня на планету, не предназначеннуюдля посещения гражданскими, было почти чудом. Безусловно, свою роль сыграла и моя популярность в прошлом. Власти весьма прохладно отреагировали на мою фразу о возможном существовании на сто шестой древних артефактов. Они лишь удивились, как я смог обратить внимание на столь неприметную, в условиях космического ландшафта деталь, как провал в поверхности, тем более, фигурировавший на съёмке лишь как часть фона. Военные пообещали доставить меня к провалу, при условии, что я не буду им мешать. Цель моей экспедиции, их не интересовала, что, впрочем, было мне лишь на руку и позволяло заниматься своим делом без лишних вопросов. Жить я должен был на ближайшем от провала корабле, в собственной небольшой каюте.

Следующий полет был запланирован на ближайший месяц. Теперь я посвящал свое время только одному – попыткам собрать как можно больше информации о сто шестой, и цивилизации, существовавшей там когда-то. Просмотрев не один архив, и тщательно изучив не одну военную сводку, я все же смог получить немного полезной информации. Во-первых, теперь я приблизительно представлял, как выглядели существа, ещё недавно населявшие сто шестую. На фотографиях, сделанных военными, присутствовали тела убитых инопланетян, но все они были изуродованы в ходе боевых действий, так что полного представления о внешности обитателей сто шестой я не имел. Из тех немногочисленных снимков, что я смог обнаружить в архиве, я установил, что они имели вытянутые черепа, крепкое, в большинстве своём телосложение, развитые, сложноустроенные конечности и бежевую морщинистую кожу. Остальные детали были мне неизвестны, ибо они были стерты ужасающими повреждениями.О культуре этих существ я не нашёл почти никакой информации – единственными данными на этот счёт были стандартные фразы из отчётов военных, которые описывали цивилизацию, жившую на сто шестой как «среднеразвитую, малоизученную и агрессивную». Также я обнаружил фотографии городов, сделанные до того, как их уничтожили земляне. Это были громадные мегаполисы, сформированные из одноцветных гротескно-изогнутых небоскребов, шарообразных многоуровневых построек и других причудливых строений, предназначение которых было мне неизвестно. Интересной особенностью являлось то, что на фотографиях я не увидел ни одного объекта или здания, который можно было бы как-то связать с войной или армией в целом. По- видимому, жители сто шестой не придавали военным разработкам большого значения, сосредоточив свою деятельность в других направлениях.

Куда больше, меня интересовала именно древняя культура, воздвигшая изваяние в гроте. Я сгорал от нетерпения прикоснуться к нему, изучить в мельчайших подробностях.

Прошёл месяц и наступил день вылета. Я прибыл на космодром рано утром, в сопровождении нескольких военных. Они встретили меня у моего дома и сопровождали до самого трапа. Оборудование, необходимое мне для работы уже находилось на корабле. Вместе с инженерами, летевшими на сто шестую для плановой установки энерго - батарей, и военными, с презрением поглядывающими на меня, я поднялся по трапу и вошёл внутрь корабля. Какой-то человек сухо поприветствовал меня, указал местоположение моей каюты и других основных помещений, а также показал, где нужно взять скафандр, когда мы прибудем на сто шестую. Я прошёл по коридору и нашёл выделенную мне каюту. Это было небольшое помещение со всем необходимым для полета. Я лёг в специальную камеру, пристегнулся и стал ждать взлета. Спустя некоторое время по кораблю пошла дрожь – это запустились двигатели и корабль начал взлетать.

Полет прошёл весьма сносно. Все дни пути я провел в каюте, сидя у иллюминатора, и изредка отдыхая в изолированной от посторонних звуков камере. Пребывая в полном одиночестве и наблюдая за бескрайним простором космоса, я размышлял. Экспедиция, в такое время – то, на что я уже и не рассчитывал. Ещё недавно я и предположить не мог, что снова займусь любимым делом. Во всем этом крылась какая-то жестокая ирония – только после истребления инопланетных цивилизаций, изучению которых я посвятил всю свою жизнь, я мог наконец-то прикоснуться к тем древностям, что будоражили мой исследовательский дух на протяжении многих лет. И самое циничное заключалось в том, что моя мечта изучить древние инопланетные артефакты была осуществима лишь теперь, благодаря действиям армии, которых я, разумеется, не одобрял, но которые, как ни парадоксально, сыграли в моей жизни ключевую роль, как позже выяснилось.

Прошло девять дней, и мы прилетели на сто шестую. Надев скафандр, я вышел из каюты. Инженеры и военные уже стояли в коридорах, также облаченные в надёжные скафандры. Я дошёл до багажного отсека, в котором находились две сумки с моим снаряжением. Забрав его, и попрощавшись с командой, я покинул корабль и сел в транспортировщик,доставивший меня к другому кораблю, находившемуся неподалёку от провала. Там мне также была выделена каюта, в которой я должен был поселиться на время экспедиции. На этом корабле располагались только военные – позже они часто посмеивались надо мной и моим исследованием, считая его пустой тратой времени и средств. В день приезда я попросил одного из военных показать мне, в какой стороне находится нужный мне объект. Как выяснилось, они уже были осведомлены о цели моей поездки, поэтому сразу показали мне правильное направление. Как оказалось, нужно было пройти около двух километров на север от корабля. Сгорая от нетерпения воочию увидеть громадный глаз, я, недолго думая отправился в сторону провала. До темноты было ещё много времени, но все же время шло к вечеру. Начинать работу в столь поздний час было нецелесообразно, и я собирался лишь бегло осмотреть верхнюю часть отверстия и взглянуть на видневшуюся часть монумента. По пути мне часто встречались военные транспортеры, снующие по пустыне, несколько раз я натыкался на военные позиции землян и обходил их, время от времени приходилось преодолевать воронки, выеденные в оранжевом грунте снарядами. В целом же местность была пустынной и довольно ровной. Там же, где ровной её назвать было нельзя, возвышались редкие скалистые пики, довольно высокие и широкие. Пространство просматривалось до самого горизонта, поэтому ещё стоя у корабля, я увидел вдалеке скалу, ставшую для меня основным ориентиром, поскольку нужное мне место было в двух шагах от неё. Когда я прошёл примерно пол пути, передо мной предстал странный бесформенный завал, который я заприметил ещё издали. Подойдя к нему ближе, я с ужасом обнаружил, что завал состоял из трупов бывших обитателей планеты. Их было много. Не знаю, почему они лежали в такой непосредственной близости друг от друга – то ли земляне свалили их тела в единую кучу после битвы, то ли волна страшного взрыва накрыла этих существ, когда, ещё живые, они решили сгруппироваться и атаковать землян сообща, слитно. Теперь они мало походили на развитых существ, уж больно отвратительно были растерзаны их тела, гораздо сильнее, чем те, другие, что я видел на фото в архиве. Как ни странно, у некоторых из них сохранились глаза, и, поймав их застывший взгляд, я ощутил неукротимое чувство стыда за землян, ибо в глазах бедных существ я увидел такую грусть и такой предсмертный ужас, что дрожь пробрала меня насквозь. Оранжево-бежевые тела инопланетян были припорошены оранжевой же пылью и это создавало некий художественный эффект того, что обитатели сто шестой слились и стали одним целом со своей родной планетой. Эта драматичная аналогия показалась мне совсем неуместной здесь, сейчас, и я поспешил поскорее покинуть это грустное место.

Через некоторое время я совсем близко подошел к нужной мне скале. Оставалось найти провал. Я стал обходить скалу со всех сторон, сосредоточенно глядя вперёд прямо перед собой.Вскоре, я обнаружил колею, образованную колёсами приезжавших здесь транспортёров, видимо, тех самых, что были на видеозаписи. Я огляделся вокруг, ища глазами отверстие в земле.Оно оказалось значительно больше, чем я предполагал. Чувства, что я испытал, встретившись с глазами, пристально смотревшими на меня из глубины, невозможно описать словами. Ни один из эпитетов не передаст пережитые в тот миг эмоции. Теоретически, я предполагал, что изваяние и грот имеют внушительные размеры, однако реальность превзошла все мои ожидания. Глаз монумента выглядел настолько правдоподобно, что казалось, будто он не высечен из камня, а принадлежит гигантскому живому существу. То, как мастерски это было исполнено, поражало воображение. Чем ближе я подходил к провалу, тем сильнее был мой трепет перед тем, что находилось внутри него. Если один лишь фрагмента так взволновал меня, чего ждать дальше? Подойдя к самому краю провала, я заглянул вниз. Никогда в жизни я не испытывал того, что испытал в те минуты, ибо увиденное повергло меня в настоящий шок, позже трансформировавшийся в необъяснимую, но весьма сильную тревогу.

Из густой темноты, скрываемый многие века от лишних глаз, и открытый теперь, поднимался гигантский колосс, имевший явное внешнее сходство с теми существами, чьи изуродованные останки я видел по пути сюда.Возможно, этот великан был сделан их предками. Тот глаз, который был доступен взору издалека, являлся, как я и думал, лишь частью целого. Отсюда, где я стоял теперь, я мог видеть почти всю голову целиком, часть которой была задета взрывом. Угасающее солнце освещало лишь верхнюю часть статуи, нижняя ее часть тонула в глубоком мраке.

В немом восхищении рассматривал я бесценную находку. Поднятое ко мне лицо имело выражение серьёзное и в то же время справедливое. Статуя выглядела очень древней, но искусность её исполнения была так высока, что я задумался над тем, какими технологиями владела эта цивилизация когда-то, если в древние времена уже знала такую технику обработки камня и такое высокоразвитое искусство ваяния. Ещё больше вопросов возникло у меня, когда я взглянул на руки скульптуры, а вернее на то, что было в её руках. В скрещенных на груди пятипалых конечностях существо держало два странных прибора. Они являли собой что-то вроде изогнутых пробирок с неведомыми маленькими механизмами на обоих концах. Что это были за приборы, я не имел не малейшего понятия. Зато теперь было очевидно, что цивилизация, воздвигшая этот монумент, была развита куда лучше землян, в древние времена, если уже тогда имела настолько сложные механизмы в своём обиходе.

Во всем этом ощущалась какая-то пугающая недосказанность и я вновь ощутил то странное чувство тревоги, что уже испытывал ранее. Теперь же, когда я стоял на самом краю пропасти, из которой на меня взирала гигантская каменная скульптура, тревога эта усилилась , и я не без опасений думал о том, что ждёт меня внизу,. Запомнив местоположение провала, я решил вернуться обратно на корабль и прийти сюда завтра, взяв с собой все необходимое оборудование.

Всю обратную дорогу и всю ночь, последовавшую за моим возвращением на корабль, я провел в размышлениях. Теперь мной владело лишь одно желание – поскорее спуститься в грот и узнать, что находится там. Казалось, что в мире не существует ничего важнее этого, и все мои мысли и желания были связаны лишь с одним местом во вселенной, лишь с тем, что оно скрывало. В ту ночь я почти не спал. В памяти всё время возникал необъяснимо живой для скульптуры взгляд. Он был одновременно пронизывающим и понимающим, суровым и мудрым, карающим и справедливым. Никогда ранее я не встречал чего-то столь же живого в глазах статичных скульптур, и это легко объясняло то, что статуя в гроте произвела на меня столь впечатление,

С первыми лучами утреннего света, озарившего пустыню, я, взяв все необходимое, покинул корабль. Путь до провала я преодолел почти бегом, двигаясь настолько быстро, насколько позволял скафандр. Но дойдя до скалы, я все же решил сбавить темп и действовать рассудительнее, отодвинув на второй план эмоциональное возбуждение, насколько это было возможно в подобной ситуации. Дойдя почти до края, я остановился и посмотрел на лицо гигантской статуи, озаряемой утренними лучами здешнего светила. Лишь теперь, взглянув на неё трезвым взглядом, я понял, насколько сильно существа, населявшие сто шестую, напоминали мне людей. Конечно, много было и различий, но в целом сходство было и было оно довольно большим. Различия крылись, прежде всего, в форме головы и лица. У статуи были большие глаза с вдавленными зрачками, нос, довольно маленький и тонкий, и губы, также тонкие и узкие. Неизвестный скульптор прекрасно передал все рельефы морщинистой кожи. Череп каменного колосса был вытянутым, но всех его деталей я видеть не мог, ибо верхняя часть его, как я уже упоминал, была уничтожена взрывом. Также странным было устройство позвоночника – гигант был статным и в то же время сутулым и даже как бы сгорбленным. Казалось, будто позвоночник сильно загибается в верхнем его отделе и это создавало весьма необычный эффект. Но все же, изваяние изображало не недавно уничтоженного обитателя сто шестой, а кого-то иного, более древнего, судя по всему, его предка. И отличия между этими существами, хоть и были едва уловимыми, но все же присутствовали.

Пришло время спускаться вниз. Я достал из сумки катушку с тросом и поставил ее на оранжевый грунт, подальше от края провала. Нажав кнопку на приборе, при помощи которого можно было управлять катушкой и тросом, я увидел, как катушка крепко зафиксировалась на одном месте с помощью шипов, находившихся в её основании, и вонзившихся в грунт при нажатии кнопки. Я взял трос и пристегнул его к скафандру. За свою безопасность во время спуска я был спокоен – трос был сделан из очень крепкого материала. Включив фонарь, находившийся у меня на шлеме и пристегнув к себе сумку, я сел на край пропасти. Внизу меня ожидала кромешная тьма –направленный вниз яркий луч моего фонаря растворялся в ней, дна не было видно. Выбрав на приборе режим спуска, я почувствовал, как трос стал медленно разматываться с катушки. Я надеялся, что его длины хватит, по крайней мере, я рассчитывал, что достигну дна раньше чем через пять километров, а именно такой являлась длина троса. Оглянувшись на корабль, маячивший маленьким белым пятном вдалеке, и ещё раз взглянув в каменные глаза статуи, я стал спускаться.

Я двигался медленно. Первое время я все ещё ощущал присутствие дневного света, но через полчаса спуска, единственным источником света остался луч, исходивший от моего фонаря. Этого света было недостаточно, и я достал из сумки и включил маленького дрона, который, взлетев, испустил множество лучей яркого холодного света. Теперь пространство передо мной просматривалось весьма хорошо. Я находился где-то на уровне пояса статуи. Выяснилось, что гигант был облачен в единый комбинезон, не имеющий на поясе разрыва. Дна все ещё не было видно.

Я продолжал спуск. Прошло около часа с тех пор, как я достиг пояса статуи. Дрон летел рядом со мной и освещал путь вниз и любой его механический звук разливался глухим эхом в тёмном просторе грота. Спускаясь, я сделал ещё один вывод относительно телосложения древних обитателей сто шестой – они, похоже, имели непропорционально длинные ноги. За полчаса спуска я смог преодолеть расстояние от головы статуи до её пояса, однако за последующий за этим час, достиг лишь коленей каменного изваяния, при этом моя скорость оставалась прежней.

Прошло ещё около сорока минут. Я посмотрел наверх. Где-то наверху маячило светлое пятнышко – это было отверстие в поверхности планеты, то самое, из которого я спускался. Теперь я уже находился на уровне лодыжек гигантской статуи. Было похоже, что обувь, как таковая, на ногах существа отсутствовала, и была заменена все тем же комбинезоном, плавно обволакивающим его ступни. Я видел их ещё не полностью, но уже отсюда было видно, что они сильно вытянуты вперёд.

Спустя некоторое время я наконец-то увидел дно. Подо мной находились крупные разрозненные куски потолка, упавшие сверху. Они беспорядочно валялись на выложенном орнаментальной плиткой полу. Я опустился на один из таких фрагментов, и нажал на экран прибора, контролировавшего катушку с тросом. Его подача прекратилась. Мне было интересно, какое расстояние я преодолел во время спуска. Взглянув на данные, отображаемые на экране прибора, я ощутил чувство трепета перед древней цивилизацией, создавшей гигантскую скульптуру, ведь я спустился вниз на четыре с половиной километра, а соответственно, это и было размером монумента в длину.

Все время, что я спускался, мой дрон летел рядом со мной, однако он светил в полсилы, ведь я не хотел, чтобы он быстро разрядился. Конечно, у меня были с собой запасные батареи, и все же, я хотел увидеть как можно больше, и старался экономить энергию. Но теперь пришло время включить свет так ярко, как это было возможно, и я поспешил сделать это. Настроив дрон, я подбросил его вверх, и он медленно полетел вперёд, озаряя то, что было вокруг настолько ярким светом, насколько у него хватало мощи.

То, что меня окружало, с трудом поддается описанию. Это было самым прекрасным, самым монументальным и величественным, но в то же время самым пугающим и шокирующим зрелищем за всю мою жизнь. Я стоял в гигантской галерее, и не видел ни её противоположного конца, крывшегося где-то вдали, в кромешной тьме, ни потолка, нависавшего над этим невероятным местом где-то сверху, в четырёх с половиной километрах от пола. Я стоял и не двигался, ибо не мог поверить, что все это происходит со мной в реальности.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я пришёл в себя и смог сдвинуться с места. Как оказалось, напротив скульптуры, что привела меня сюда, стояла точно такая же. Благодаря свету, излучаемым дроном, я мог видеть её практически полностью, правда, лишь тогда, когда он подлетал к ней вплотную. Она, как и её близнец, находилась прямо у стены, подпирая потолок своей головой. Пространство между статуями было большим, около шестисот метров, соответственно, ширина самой галереи была еще больше, около километра. Длина же её была мне неизвестна, ибо длинное помещение тянулось куда-то вдаль, и противоположный его конец терялся в темноте. Прямо за мной находилась массивная стена, в которой была вырезана небольшая арка, ведущая в другое, не менее тёмное помещение. По-видимому, это был вход в галерею из какого-то подземелья, и я стоял в самом её начале. По небольшому размеру арки я понял, что рост существ, создавших все это, не превышал двух с половиной метров, и гигантские статуи, изображавшие этих же существ, были лишь их увеличенными копиями. Но каким образом такая древняя и, в общем-то, низкорослая цивилизация, могла создать что-то столь громадное и величественное в те далекие годы – оставалось загадкой. Я называю этих существ низкорослыми, сравнивая их, разумеется, не с людьми, а с известными мне обитателями других планет, чей рост часто достигал и трех с половиной, и четырёх метров.

Другой вопрос интересовал меня ещё больше – почему эти помещения, вместе со всем содержимым, находились не на поверхности, а здесь, в темных недрах планеты? Вывод напрашивался лишь один – скорее всего, те, кто построили эту галерею, не хотели, чтобы в неё попали посторонние, и поэтому, создали её тут, в глубине.

Я спрыгнул с обломка, на котором все это время стоял, и медленно стал продвигаться вперёд, тщательно осматривая каждый метр перед собой. Я шёл по полу, выложенному крупной, но в то же время изящной плиткой. Вокруг меня, озаряемые светом дрона, из темноты выплывали то величественные колонны, с капителями неизвестных мне ордеров, то громадные гладкие чаши, симметрично расположившиеся по обе стороны галереи.

Пройдя по галерее довольно большое расстояние, я вдруг наткнулся еще на две статуи, даже больше тех, что стояли в начале. Они так же, как и предыдущие, располагались друг против друга, и пространство между ними образовывало довольно узкий проход. (Узким он был в сравнении с масштабами этого помещения, в реальности же ширина прохода составляла около трехсот метров). Такое расположение статуй давало понять, что я находился в начале чего-то важного, оно, кажется, начиналось чуть дальше, за каменными гигантами, каждый из которых стоял на одном колене и указывал пальцем вглубь галереи, как бы призывая следовать туда.

Посмотрев на их лица, я вновь чуть не впал в оцепенение, ибо их глаза и окаменевшие взгляды были направлены прямо на меня. Казалось, статуи внимательно наблюдали за мной из полумрака, и их жуткая довлеющая грандиозность чуть не сводила меня с ума. Состояние, в которое я внезапно перешёл, можно связать с чувством тотальной ничтожности перед монументами и цивилизацией создавшей их. Все мои движения стали абсолютно неловкими. Глядя по сторонам, я вновь ощутил чувство страшной тревоги и волнения. Казалось, я находился там, где не должен был находиться никто, кроме существ, сотворивших все это.

Преодолевая испытываемый в те минуты дискомфорт, я все же продолжил движение вперёд. Миновав пространство между статуями, я, пройдя ещё немного, очутился в начале лестницы, занимавшей, однако, немного пространства. Её ширина была всего около пятидесяти метров, и находилась она по самому центру галереи. Я долго поднимался вверх. Конечно, можно было и не подниматься по лестнице, а пойти дальше, мимо неё, но судя по всему, лестница в галерее присутствовала не просто так. В этом я смог убедиться, преодолев по ступеням достаточно большое расстояние – когда лестница кончилась, оказалось, что она привела меня к началу моста, расположившемуся посередине между полом и потолком. Его ширина была такой же, как и у лестницы, а по краям крепилось что-то вроде перил.

Я окончил восхождение и стал медленно продвигаться вперёд. Подойдя к краю, я увидел, как далек был пол. От такой высоты становилось не по себе. Внезапно, дрон, летевший рядом со мной, сделал резкое движение в сторону, и ярко осветил одну из стен.

То, что я испытал, посмотрев на освещенный участок стены, сложно передать словами. Ибо никогда прежде я не видел столь величественных произведений монументального искусства, выполненных со сверхъестественным, просто невообразимым мастерством. Почти все пространство от пола и до потолка занимал гигантский барельеф, обрамленный каменными выступающими гранями, исполнявшими роль своеобразной рамы. Я не мог видеть всего барельефа целиком, из-за его громадных размеров и недостаточной освещенности, поэтому я, продвигаясь вперёд, стал направлять дрон то на один его фрагмент, то на другой, попеременно освещая их и пытаясь уловить сюжет, изображенный на барельефе. Мост находился как раз посередине барельефа и как бы делил его на две равные части. Такое расположение моста, скорее всего, было сделано для удобства, чтобы, двигаясь вперед, не упустить ничего, ни сверху, ни снизу. Наверное, в древности, галерея каким-то образом освещалась, однако теперь, лишь мой фонарь и летающий дрон были единственными источниками света.

Я шел и шел, а барельефу все не было конца. Через некоторое время, решив обследовать левую от моста часть, я увидел, что на противоположной стене от обнаруженного мной барельефа, располагался точно такой же, абсолютно идентичный тому, что я обнаружил первым. Я уже не пытался найти ответ на вопрос, каким образом можно было достичь полной идентичности изображений. В этой галерее и так было слишком много вопросов, не имевших ответа, по крайней мере, для человеческого разума.

Я шёл очень долго и медленно, и тщательно осматривал каждый фрагмент величественных шедевров. Мысленно соединяя фрагменты воедино, я старался понять смысл сюжетов, изображенных на барельефах. В начале это было что-то абстрактное - странные круги, фигуры, похожие на звезды. Похоже, что так они изображали космос. Это было начало всего сущего, и, судя по всему, цивилизация сто шестой знала об этом ещё в древности, так как именно с изображения космоса начиналась история. Пройдя несколько километров вперёд, я обнаружил, что все изображения являют собой хронологическую цепью событий, последовательно связанных друг с другом. На них были величественные цари, сидевшие на странных округлых тронах, и жрецы, исполнявшие свои причудливые ритуалы в длинных балахонах, и многое другое, чего я не мог понять, и что было известно лишь тем, кто создал эти шедевры.

Но все же, некоторые действия знакомы абсолютно всем цивилизациям. Таковым является танец – один из древнейших видов искусства, таящий в себе еще и ритуальный характер. На одном из крупных фрагментов находилось множество фигур, они танцевали и прыгали, двигаясь друг за другом в каком-то богато украшенном помещении, некоторые из них держались за руки.Всего, я насчитал сорок три действующих лица. Каждый из них был проработан скульптором так детально, что я в очередной раз спросил себя – какими же удивительными инструментами и технологиями владела эта цивилизация в древности? Все фигуры на барельефе были двухмерными, и это создавало некоторую схожесть с древнеегипетскими настенными росписями. Однако, не побоюсь сравнения, искусство древних обитателей сто шестой все же сильно превосходило египетское по монументальности и техническому исполнению.

Пораженный красотой барельефа, я продолжил движение вперёд. Сразу за сценой с изображением танца начиналось то, чего я ещё не видел в этой галерее, и что сразу же глубоко заинтересовало меня. Это были письмена. Подобного рода надписей, я, до этого момента не встречал. Чем-то они, правда, напоминали письмена древних шумеров, но, весьма отдаленно. Судя по тому, что надписи являлись частью барельефа, являвшегося своего рода летописью, и, принимая во внимание их немалое количество, я предположил, что письмена повествовали о чем-то важном, что будет изображено дальше. Не поняв ровным счётом ничего, я не стал задерживаться, и стал двигаться дальше. Но все же, было весьма любопытно, почему надписи появились только здесь. Видимо, они повествовали о важном историческом событии, или о чем-то подобном, что было сложно изобразить с помощью одного лишь образного визуального ряда.

К этому времени я прошёл уже около пяти километров, и все это время справа и слева от меня тянулись идентичные, и, казалось, бесконечные, барельефы. Но усталости я не чувствовал. Напротив, я как будто целиком и полностью растворился в грандиозности галереи, и ощущал себя скорее духом, медленно ползущим вдоль древних стен, нежели человеком, а потому, не чувствовал физической усталости. Мой восхищённый разум, мой дух, моё зрение всецело были заняты постижением того, что ни разу не довелось увидеть никому из землян.

Сразу за странными надписями начинались новые барельефы. Первый из них повествовал о каком-то собрании. Здесь было множество жителей сто шестой, они стояли в кругу, вокруг подобия трибуны, и о чем-то беседовали. На трибуне находился некто в тонком комбинезоне, по-видимому, учёный, державший в вытянутых вверх руках те самые устройства, что я видел при входе в каменных ладонях колосса. Судя по всему, изобретатель демонстрировал массам эти устройства впервые. Поодаль от основных действующих лиц сидел местный владыка в окружении свиты – по его взгляду и выражению лица было понятно, что он всецело одобряет новую разработку. О предназначении приборов я не имел не малейшего понятия, но меня вновь посетило смутное чувство, что я нахожусь там, где не следует. Я вдруг почувствовал странное отторжение, глядя на замысловатый прибор, похожий на пробирку с причудливыми навершиями. Вместе с тем, во мне проснулось и любопытство – мне хотелось узнать предназначение приборов.

Пройдя около километра, я наткнулся на следующую часть резной летописи. Здесь было изображено то, что вызвало у меня ещё больше отторжения. Скорее, я даже почувствовал какой-то необъяснимый страх, увидев то, чем владела цивилизация со сто шестой много веков назад. На барельефе были изображены космические корабли. Один из них готовился к взлету. В кабине я увидел существо, державшее в руках все тот же прибор. Наверняка, в других отсеках корабля находились и другие члены экипажа. Вокруг корабля собралась большая толпа – она горячо поддерживала космонавтов.

Пришло время переходить к следующему фрагменту, но почему-то мне этого уже не хотелось. От информации, что я узнал, мне действительно становилось не по себе. Могущество этой цивилизации в древности было неоспоримо, я был готов всецело это признать. Теперь я понимаю, что в тот момент стоило уйти из этого места и больше не возвращаться, сохранив былое, хоть и ложное представление о мире, которое перестало быть таковым только лишь из-за того, что я продолжил осмотр галереи. Но я пошёл дальше, вглубь, сделав тем самым роковую, для себя, ошибку.

Следующий фрагмент был посвящён космической сцене. Корабль, что я уже видел на предыдущем фрагменте, здесь находился в открытом космосе. Казалось, он застыл над какой-то планетой. Один фрагмент барельефа так плавно переходил в следующий, что я искренне удивлялся невероятному мышлению разума, придумавшего столь сложную, но в то же время столь лёгкую для восприятия композицию. Следом за «кадром» из космоса следовала сцена на той самой планете, над которой корабль висел на предыдущем фрагменте. Несколько существ высадились на планету, которая чем-то напоминала Землю. Здесь, как и на Земле, было множество растений, и прочих существ, чей облик напомнил мне древних земных животных переходного периода – когда динозавры уже вымерли, а млекопитающие, как таковые, ещё не были развиты. На этой планете обитатели сто шестой выполняли странные действия с приборами, привезенными ими с родной планеты. Я не смог понять, что именно они делали, но зато я хорошо понял, что скульптор хотел показать, что делали они это долго. Ведь далее была схематично изображена планета, совершающая полный оборот вокруг некого светила. Наконец, учёные, сделав то, ради чего они летели на эту планету, сели в свой корабль, и отправились обратно, на сто шестую.

Затем, на барельефе вновь появился значок планеты, вращающейся вокруг громадного светила. Только на этот раз, рядом со схематичным изображением появились некоторые символы, абсолютно неизвестные мне, но, по видимому, дающие представление о том, сколько конкретно времени прошло, прежде чем началась следующая сцена.

Судя по всему, события, изображённые на следующем фрагменте, произошли спустя довольно большой отрезок времени. На барельефе вновь была сцена вылета со сто шестой – только на сей раз к старту готовился не один, а сразу несколько кораблей. Через некоторое время они прилетели на все ту же планету, только теперь они наблюдали за существами, населявшими её, с расстояния, не совершая посадок. Однако, жители планеты изменились, а точнее, на ней появились совсем новые обитатели. Существа, которых я увидел, были сплошь покрыты волосами. Они сидели у костров, сгорбившиеся и угловатые. Позади них находилась пещера.

Увидев их, холод пробежал у меня по спине и я едва не впал в оцепенение. Все больше и больше изображенное на барельефе напоминало мне Землю, но я старался не замечать этого. Теша себя надеждами, что мои, внезапно возникшие предположения ошибочны, я все же преодолел это состояние и рискнул продолжить осмотр барельефа.

К следующему фрагменту я подходил медленно. В голове творилось что-то невообразимое. Неужели планета на барельефе – это Земля? Миновав ещё один странный значок, я, наконец, дошёл до следующего фрагмента. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я все-таки добрался до цели и как вкопанный остановился перед тускло освещаемой каменной громадой. Я не хотел смотреть туда, на барельеф, потому что знал, что не смогу жить дальше, если окажется, что мои догадки верны. Несколько мгновений я стоял и тупо смотрел в пол, затем, я все же поднял глаза на стену.

Там, на барельефе, были изображены строящихся египетские пирамиды, а рядом с ними, стояли люди, в сопровождении высоких и сутулых существ со сто шестой. Они рассматривали нечто, похожее на снимки из космоса и оживленно беседовали друг с другом. Рядом с недостроенными пирамидами находились невероятные механические конструкции, в чьей власти было поднимать и опускать гигантские блоки.

Посмотрев на барельеф, я вскрикнул и упал на колени. Мой крик не был вызван страхом или ужасом, ибо я уже понял, кем являлись обитатели сто шестой. Скорее, это был беспомощный вопль, полный безысходности. Я осознал, что совершило человечество, и теперь, лишь одна мысль не давала мне покоя – мы убили своих богов.