Пыль

Пора заканчивать с этим! Да, совершенно точно. Я уверен, такие вещи до добра не доведут. Надо было и раньше это понять. Но… Неужели я сейчас отступлю? Конечно, отступлю. Мне моя жизнь дорога. Или нет? А что, если я сумею? А если всё пройдёт, как нельзя лучше, и всё станет, как прежде? Нет. Нет! Нет… Это глупости. ГЛУПОСТИ! Самые глупые глупости из всех самых глупых глупостей!

Но я иду. Вперёд. Всё решено, и повернуть назад уже нельзя. Я просто не смогу. В комнате так душно и темно. Я прикасаюсь пальцами, просовываю руку, затем голову и проваливаюсь целиком. Вот меня уже и нет. Точнее, есть, но не здесь. Не здесь, а там.

I

Меня зовут… А знаете, что? Не скажу я Вам своего имени. Пусть это будет мой маленький секрет. Вы можете сами придумать мне имя, если хотите: Ренатик, Владимир, Михалыч - мне всё равно. Хотя нет, называйте меня Художник. Да, так будет лучше. И звучит довольно неплохо. Художник Валерьевич или как там звали моего отца.

Мне совсем немного лет – всего лишь 42 годика. Хотел бы сказать, что я мамин послушный малыш, но она умерла 4 года назад. Моя мама. Такая светлая и добрая. Хрупкая. Она всегда говорила, что я художник от слова худо, но я знаю, что ей нравились мои картины.

Что же ещё рассказать Вам о себе? Я живу один в старой квартире, насквозь пропитанной пылью. Ни жены, ни детей. Даже кот, и тот решил, что лучше самоубийство, чем жизнь под одной крышей со мной. Я люблю лошадей, музыку и курить. А ещё сидеть в одиночестве, и курить, нет, об этом я уже говорил. Так так так… Ах да, люблю слушать, как кричат друг на друга соседи с третьего этажа. И свои картины, развешанные по всем стенам моей скромненькой квартирки (кроме мастерской), тоже люблю. Ну, вот в общем-то и всё. Поразительно, столько лет прожил, а рассказать нечего. Кроме одной истории. Надеюсь, она вам понравится. Ах да, я постараюсь быть проще и не уделять много внимания визуальной части, а также называть оттенки именами привычными обывателю, ведь вряд ли вы поймёте, что я имею в виду, говоря аметистовый. Как бы больно мне ни было от этого, но мир отныне будет состоять лишь из зелёного, синего, красного и других цветов радуги. Хочу также отметить, что история эта произошла очень давно, так что некоторые события могли уже быть исковерканы моим больным воображением.

Итак, шесть недель назад, прекрасным осенним вечером я занимался тем, что искал вдохновение, а именно – играл в йо-йо. Мне совершенно ничего не хотелось делать. Вы знаете, йо-йо такая забавная вещь. Оно так смешно прыгает туда-сюда, туда-сюда. Но как-то мне всё это осточертело (я имею в виду не только йо-йо, а в принципе мою грустную и унылую жизнь). Я размахнулся, хорошенько зажмурился и бросил эту пластмассовую ерунду куда-то вперёд. А потом заплакал. Представьте себе, такой здоровый конь (а я, кстати, довольно крупный и высокий) и плачет. Не так представлял я себе свою жизнь. Залил бы горе, да денег нет. Вот ревел я, ревел, и реветь мне тоже как-то уже надоело. Я встал и пошёл искать йо-йо. А его нигде нет: ни на полу, ни под шкафами, ни на тумбочках. Как свозь землю провалилось! Я опёрся руками о небольшой комод из красного дерева, доставшийся мне по наследству от моей дорогой бабушки, и уставился на мной же написанную картину: прекрасное синее небо, чудесный лес и великолепный старинный замок, на башнях которого гордо реют жёлтые флаги. Я подумал вдруг, что было бы неплохо оказаться там. Я прикоснулся к холсту и погладил его. Я никогда раньше не трогал собственные работы – боялся испортить. Я почувствовал, что мои пальцы продвигаются глубже в холст. Но как такое возможно, ведь картина не имеет толщины (а даже если бы имела)??? Я резко выдернул руку. Неужели порвал холст? Внимательно осмотрев картину и убедившись, что она не повреждена, я опять прикоснулся к полотну. Моя рука начала проваливаться внутрь. Я почувствовал кончиками пальцев холодный ветер. Затем просунул всю руку, но, испугавшись, резко вытащил её:

- Что это за чертовщина?!

Наверное, я слишком давно не был на свежем воздухе, и мой мозг начинает давать сбой. Надо прогуляться. Точно! Как я раньше до этого не додумался? Я выбежал из кухни и прошёл в коридор, снял старое пальто с крючка и собирался было идти, но передумал. Я кинул пальто на пол и вернулся к картине.

- Была не была! – Я просунул в холст руку, перевёл дыхание. Затем забрался на комод прямо в ботинках (да простит меня бабушка), запихнул голову, а после провалился весь, совершенно не подумав о том, как буду возвращаться.

II

Я больно ударился коленками и ладонями о камень (повезло, что не разбился). Передо мной лежало моё йо-йо, которое я быстро сунул в карман рубашки. Вокруг росли кусты какой-то неизвестной мне ягоды – крупной и жёлтой, по форме напоминающей монеты. Я раздвинул колючие ветки, которые уже успели расцарапать моё лицо и порвать рубашку, и двинулся в неизвестном мне направлении, не имея понятия, куда иду. Через несколько минут я вышел на широкую дорогу, выстланную блестящим жёлтым камнем. Куда направиться теперь? Поразмыслив и взвесив все за и против, я решил, что в замке (мной же и написанном) будет явно повеселее, чем непонятно где. Идти было недалеко, я бы и сам справился, но мне помогли господа верхом на оленях – больших и сильных, с красивыми витиеватыми рогами (всегда хотел повесить такие над камином). Мужчины, а их было четверо, высокие и крепкие, все в сияющих доспехах – ни дать ни взять рыцари из сказки о (какие есть сказки о рыцарях?) … Один из них схватил меня за шкирку, не спросив ни о чём, и усадил на оленя позади себя. Я пытался было разузнать о том, что происходит, и рассказать о себе, но быстро понял, что мужчины явно не настроены на беседу.

Затем меня доставили во дворец – внутри он оказался ещё лучше, чем я себе представлял: всё блестит и сияет, ни пылинки, ни соринки, не то, что у меня дома. Мы прошли вверх по широкой каменной лестнице (тоже жёлтой). Перед моим взором открылся широкий зал, в котором стоял огромный золотой трон, украшенный всевозможными блестящими камнями. На нём сидел мужчина лет пятидесяти с красивой седой щетиной и большими серыми глазами. Перед ним пели и плясали какие-то глупые шуты. Мужчина скучал, подперев кулаком щёку и облокотившись на трон. Клянусь, он уже почти засыпал. Затем вскочил и стал кричать:

- Как же вы мне все надоели! Одно и то же, одно и то же! Ничего нового! Как скучно! Просто невыносимо! Убирайтесь! Вон! Вон! – мужчина протянул руку в сторону, показывая шутам, куда именно «Вон» им следует незамедлительно «убраться». Затем он плюхнулся на трон, всплеснул руками, и всё ещё не замечая меня и стражников, продолжил свою речь. – Какая скука! Я этого больше не вынесу! Не вынесу… - Затем взгляд его случайно упал на меня, и в глазах его будто зажёгся огонь. Он выпрямился и подозвал нас.

Вперёд вышел один из стражников и едва слышно доложил:

- Повелитель, мы нашли его на дороге. Он явно не из наших земель.

- Из наших или нет, решать мне. Подойди-ка сюда, - мужчина потёр руки и кивнул головой. - Кто ты?

- Это зависит от того, что именно вас интересует: моё имя, профессия, гражданство…

- Кто ты, отвечай на вопрос, - перебил меня Повелитель.

- Сначала ответьте, кто вы.

- Да как ты смеешь говорить так со мной, - крикнул Повелитель, вскочив с трона. – Немедленно отвечай кто ты и откуда!

- Я очень извиняюсь, если обидел Вас. Просто я должен знать, с кем имею дело. Как видите, я немного другой. И, если честно, не до конца понимаю, как сюда попал. Видите ли, я простой Художник. – при этих словах я поклонился и огляделся – все вокруг смотрели на меня с любопытством и презрением. – Я вырос в маленьком городе на востоке страны.

Не успел я закончить свой рассказ, как Повелитель прервал его:

- Лучше расскажи, как ты попал сюда. Ведь ты же не из нашего мира, так?

- Я и сам-то толком не знаю. Боюсь, что я Вас выдумал.

- Ах вот как?

- Да, именно. Я написал картину, затем упал в неё, точнее не упал, а вошёл, но это, в принципе, не так важно, и вот я здесь.

- Хм, любопытно. То есть твои картины – порталы в другие миры? - Повелитель прижал ладонь к подбородку и задумчиво уставился в даль.

- Должно быть, так и есть. Я сам, если честно, то ещё не разобрался. Понимаю, что звучит странно, но…

- Знаешь что, у меня есть к тебе предложение. Нарисуй-ка мне парочку картин.

- Напиши.

- Что?

- Картины пишут, а не рисуют.

- Да хоть намалюй, мне всё равно.

- А зачем это Вам?

- Ради эксперимента. Хочу проверить истинность твоих слов.

- Но, я… Я же, - Художник наморщил лоб. – Почему я должен это делать?

- Потому что ты, должно быть, хочешь жить. Правило простое: рисуешь – живёшь, а если нет, то не живёшь, - Повелитель рассмеялся и всё его окружение вместе с ним.

III

Мне отвели довольно просторную комнату без окон, без дверей (полна горница людей. Ладно это не тот случай. Я был один и никому не разрешалось ко не заходить). От этого становилось тоскливо, хотя, признаться, подобную жизнь я вёл и в своей квартире. Так что скучать мне ни привыкать.

Меня обеспечили всем необходимым: красками и мольбертом, а также кроватью (на которой я еле-еле помещался), душевой, унитазом и раковиной. Три раза в день мне доставляли еду. Но никто не заговаривал со мной и даже не смотрел на меня – запрещено. И мне, в свою очередь, тоже не разрешалось контактировать с кем бы то ни было. Так прошло несколько недель, а у меня ничего не было готово. И вот в один прекрасный день Повелитель навестил меня:

- Почему до сих пор нет ни единой картины.

- Я и сам не знаю. У меня нет вдохновения. Должно быть это оттого, что мне нельзя ни гулять, ни разговаривать. Я словно пленник, а как пленник может творить.

- Хмм, - Повелитель задумался и взгляд его потупился. – Знаешь, как мы поступим, тебе по-прежнему нельзя ни с кем говорить, но гулять можно. Раз в день, время можешь выбрать сам. Но, под строгим присмотром моих людей.

Я был очень этому рад, но не подал виду. Я думаю, что счастлив был не потому, что смогу теперь выходить из комнаты, а потому, что отныне сам могу решать, что делать, по крайней мере, частично. Я поклонился, и Повелитель покинул моё жилище.

На следующий день меня повели на променад, если можно так выразиться: не знаю, с чем это сравнить – с выгулом заключённых или прогулкой мамаш с их детьми. Я чувствовал на себе взгляды, но не только охраны, следящей со своих «наблюдательных пунктов», но и слуг, исподтишка посматривающих на меня. Я ходил по зелёным лабиринтам и нюхал розы – всё лучше, чем сидеть одному взаперти.

Так шли дни, но однажды на прогулке, когда я прохаживался по своему любимому месту – аллее золотых деревьев, раскинувших во все стороны толстые ветки, сплошь в листьях, на которых жили маленькие серенькие птички, кто-то с силой дёрнул меня за руку. От неожиданности я не устоял и провалился куда-то в заросли. Передо мной сидела девушка лет семнадцати. Она с интересом смотрела на меня и как будто ждала чего-то с нетерпением. Вокруг нас был «купол» из веток, сквозь которые просачивались тоненькие лучики солнечного света, скрывавший нас со всех сторон. Наконец, она первая не выдержала и заговорила:

- Тебя зовут Художник, так? Я Ульяна, приятно познакомиться, - она протянула вперёд свою белую руку. – Все только что о тебе и говорят.

- Да… да, меня именно так и зовут, - я немного застыл от удивления, но сейчас же опомнился и пожал ей руку. – Прости, просто там, откуда я родом. Не принято пожимать девушкам руку.

- Какое странно место, - Ульяна (так ведь её зовут?) пожала под себя ноги и упёрлась в колени руками. - Расскажи о нём.

- Мне, мне нельзя ни с кем разговаривать.

- Глупости.

- За мной следит стража.

- Они не заметят, если тебя не будет пару минут.

- Ну если только пару минут.

Если честно, я бы не согласился, если бы девушка не была красивой и не понравилась мне. Я рассказал ей о том, как попал сюда. А она слушала с большим интересом, и не перебивала, хотя было видно, что ей хотелось. Когда я закончил рассказ, она, ничего не сказав, вытолкала меня из нашего укрытия и оставила одного посреди пустынной и загадочной аллеи золотых деревьев.

IV

Хотелось бы сказать, что я не мог спать, и всю ночь думал о прекрасной незнакомке с красивыми серо-голубыми глазами и длинными загибающимися ресницами, но это не так. Сплю я всегда как убитый. Но, зато могу похвастаться тем, что меня наконец посетило вдохновение, и я начал писать. Сам я совершенно не представлял, что из этого выйдет, рука сама управляла кистью.

На следующий день я специально подольше прогуливался около того места, где в прошлый раз встретился со своим единственным, можно сказать, другом в этом проклятом мире. Но никто не соизволил прийти ко мне на встречу. Только через несколько дней девушка опять решила навестить меня. Мы, как и в прошлый раз, сидели в куполе. Места нам обоим не очень хватало. Я довольно большой, и Ульяна тоже высокая и крупная, но при этом совсем нетолстая. В этот раз говорил тоже я, говорил обо всякой ерунде, честное слово, но Ульяна смотрела на меня с детским любопытством, округлив глаза до пятирублёвой монеты и накручивая на палец медовый локон, выбившийся из толстой косы. Когда пришло время, она опять меня выгнала. Я, конечно, мог бы сопротивляться, и непременно победил бы в этой схватке, но разве подобает так себя вести мужчине?

Прошло ещё несколько наших встреч, пока она наконец не заговорила.

- Повелитель мой отец, - начала она неловко, - а мама… Мама исчезла. Так говорит папа, но люди болтают, что он её убил. Представляешь? Как можно подумать такое?

Я молчал. Не знал, что ответить, да и вопрос то был риторический. После нескольких секунд тишины, Ульяна продолжила:

- Но я её не помню. Совсем маленькая была. Люди говорят, что раньше всё было по-другому. До моего рождения наше королевство терпело убытки и люди умирали от голода. Но потом все растения: кусты, деревья и даже трава, превратились в чистейшее золото, и мы разбогатели, только деньги теперь некуда девать.

- Это что всё настоящее золото?

- Ну да.

- Всё всё из золота?

- Да, - с гордостью ответила Ульяна. – А ты думал, что мы просто любим жёлтый?

- У всех свои странности.

- Став богатыми, мы смогли подчинить все остальные государства, и теперь мы единая империя. Но нам не с кем торговать, нечего покупать. Так что у всего есть минусы.

V

Вечером я, как обычно, творил. У меня уже выходило нечто похожее на картину. Повелитель ждал от меня три работы (не знаю, почему именно три), и дал мне на всё про всё месяц. Ну ладно, и не с таким справлялся. Вы можете подумать, что месяц — это довольно большой период, но для человека, который вкладывает всю душу в каждую деталь, и вечности будет мало.

Я услышал шаги и, бросив кисть на тумбочку, быстро подбежал к двери (кто же это?). Зазвенели ключи, и она отворилась. На пороге стояла Ульяна, которая, как только я открыл, быстро забежала в комнату и захлопнула дверь.

- Я к тебе в гости.

- Ну, ну проходи, - я так и стоял в нерешительности, в то время, как девушка вошла и внимательно осмотрела комнату.

- Ну и халупа.

И я был с ней полностью согласен. Светильники, представляющие собой сияющее золото в золотых тарелочках, давали мягкий свет, аккуратно ложащийся на лица и придающий им желтоватый оттенок. Серые кирпичные стены давили и создавали ощущение тюрьмы. Мебель, вся старая и скрипучая, отлично дополняла мою средневековую клетку. А по центру стены стоял большой белый платяной шкаф, не покрытый лаком, а потому неблестящий и изрядно покоцанный. У того, кто обставлял эту комнату нет ни малейшего чувства вкуса, а может даже и понятия для него этого вовсе не существует. Другое дело сам дворец, а точнее северная его часть. Каждый сантиметр, кажется, создан для того, чтобы радовать искушенный глаз.

- Чем богаты.

- Я бы сделала всё совершенно по-другому. Вообще, я думаю, что даже тюрьма должна быть красивой. Уродливого на свете и так хватает, - Ульяна села на мою кровать и оперлась головой о холодную стену. - Я ненадолго. Скучно мне здесь, а ты хоть про что-то новенькое рассказываешь, - девушка закинула ноги на койку и укрылась моим пледом.

- Я почти всё тебе рассказал, - я взял стул, стоявший в углу комнаты, поместил его рядом с кроватью, и сел, положив подбородок на деревянную спинку.

- Не верю, чтобы за такую длинную жизнь, ты так мало повидал. Сколько тебе? 45?

- Вообще-то 42. И знаешь, у меня всё ещё впереди.

- Ага, держи карман шире. Ты уже купил себе пояс из собачьей шерсти?

- Да не старый я.

- Может тебе на кровати место уступить, она помягче, как раз для твоего дряхлого тела, - Ульяна всё никак не желала успокаиваться. Она играла со мной как кошка, качающая лапкой стеклянную ёлочную игрушку. Если честно, мне даже стало обидно от её слов.

- Не буду я тебе ничего рассказывать, - расстроенно пробубнил я.

- Ой ой ой, кто это у нас тут обиделся? Ты моя заинька. Злая тётя тебя обидела, да?

- Да, - я шепелявил, надув щёки и губы, и старался быть максимально похожим на маленького ребёнка.

- Ну, ничего, мы её накажем. Ох, она у нас получит, - Ульяна пододвинулась поближе ко мне и стала гладить меня по голове так, как делала это в детстве мама.

- Да, - опять шепеляво ответил я.

Ульяна взяла моё лицо в руки и посмотрела прямо в глаза. Затем она наклонилась и поцеловала меня. Сначала я не понял, что происходит, но, как только осознал, то сразу же отстранился. Она рассмеялась и снова уставилась на меня.

- Ты что делаешь?

- А что такого?

- Да ничего. Но просто так же нельзя.

- Что нельзя?

- Нельзя нам быть вместе.

- Почему? Разве я тебе не нравлюсь? Я ведь не такая уж и страшная.

- Да нет, но просто… Я ведь тебе в отцы гожусь.

- Ну и что? - Ульяна сидела, подогнув под себя ноги и обхватив плечи руками. Она уже распустила волосы (когда успела?), наверное, для того, чтобы казаться привлекательней.

- Ну и то, что так нельзя. Ты же сама сказала, что я старый и некрасивый.

- Про некрасивого не было и речи. Если я страшная, то так и скажи, нечего меня тут мучить.

- Нет, нет, - я подсел к ней на кровать и взял её белые руки в свои – тёмные и мозолистые. Никогда не думал, что привлекаю женщин, особенно таких юных и хорошеньких. Да и момент в моей жизни такой был впервые. Я очень боялся обидеть Ульяну, ведь за то время, что я здесь (а это уже несколько недель) она успела стать для меня настоящим другом и, будем честны, единственным человеком, кто желал со мной говорить, и не боялся этого. – Ты просто пойми, что тебе это самой не надо. Мы хорошие друзья, и давай останемся ими, - мне было невероятно тяжело подбирать слова, ведь я никогда не отличался красноречием. Я задыхался и постоянно останавливался, чтобы подумать.

- Да, пожалуй, - Ульяна кивнула головой, и освободив свои ладони из моих, встала и пошла из комнаты. – Нельзя же заставить кого-то полюбить тебя. – она выбежала, оставив открытой дверь, вероятно, надеявшись, что я пойду за ней. Но какой в этом смысл?

Я лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Мне было как-то гадко, от того, что я посмел обидеть дорогого мне человека, но ведь не мог же я пойти у ней на поводу?

VI

Повелитель лично зашёл ко мне, чтобы убедиться, что я действительно пишу, но, к его удивлению, все три картины (самые большие в моей жизни) были закончены. Он велел слугам перенести их в главный зал к вечеру, поблагодарил меня и сказал, что если всё пойдёт отлично, то меня выпустят. А пока я был заперт, не имея возможности даже выйти погулять. Привыкший к какой-никакой свободе я был раздосадован подобным решением, ведь надеялся на совсем противоположный эффект. А пока что я только узник. Меня съедало предчувствие чего-то ужасного, а потому я никак не мог успокоиться, постоянно ходил по комнате, стучал в дверь и кричал, надеявшись, что меня выпустят. Дня через два я порядком подустал и окончательно разочаровался в своём новом режиме – никто не соизволил меня даже покормить. Живот урчал и болел, а от этого становилось ещё грустнее.

Затем я услышал приближающиеся шаги, и дверь открылась. На пороге стояла Ульяна.

- Я что не был заперт?

- Ты даже не пытался открыть дверь?

- Нет.

- 45 лет человеку.

- Вообще-то мне 42.

- Нам некогда спорить, идём.

- Куда?

- Сам увидишь.

Мы бежали по тёмным коридорам в неизвестном мне направлении, постоянно сворачивая то налево, то направо. Наконец прошли в тёмную комнату, в которой стоял массивный стол, кресло и шкафы с толстыми книгами и альбомами в позолоченных обложках. Всю эту красоту освещало множество светильников, заливая комнату красивым мягким светом.

- Это папин кабинет. Он ненавидит, если кто-то заходит сюда без его ведома, поэтому ничего не трогай.

Одна из стен была окном из которого было видно весь главный зал. Как только я это заметил, то сразу же пригнулся и на корточках залез под стол.

- Ты чего?

- Иди сюда! Нас же заметят. А я так понимаю, мы тут как бы тайно.

- Этого окна в зале не видно, оно замаскировано под стену. Так что можно наблюдать отсюда, не боясь, что нас заменят.

- Я так и подумал, просто тебя проверял, - я вылез из-под стола, отряхнул брюки и встал рядом с Ульяной. – Что здесь происходит?

Повелитель сидел на троне и внимательно смотрел на стоящую в центре зала картину. Затем вошёл человек маленького роста в чёрной рубашке, преклонился перед Повелителем и сказал, что он почтёт за честь оказать услугу своему Богу. После человек развернулся и пошёл прямо на картину. Он хотел было прыгнуть в неё, но Повелитель встал и вскрикнул:

- Стой, дурак! – даже стены задрожали, до того голос был грозный и властный. – Подумал ли ты, как вернёшься назад?

Человек стоял, виновато потупив взгляд, как маленький ребёнок, которого отчитывает у доски учитель.

- Попробуй просунуть сначала голову, мы ведь не знаем, правду ли нам сказал этот странник.

Человек опять поклонился и пошёл к картине. Он взялся обеими руками за раму, а головой упёрся в холст, в который она сразу же провалилась. Затем он вытащил голову, и громко крикнул: «Есть!». Все радостно захлопали в ладоши и заулюлюкали. Правитель встал и с улыбкой во всех зубы произнёс:

- Наконец-то.

А затем крикнул:

- Мобилизуйте всех! Готовьте ружья и пушки! Мы начинаем!

VII

Мы с Ульяной переглянулись. Оба поняли слишком поздно.

- Надо остановить его, - Ульяна рванулась из комнаты. Но я схватил её за руку.

- И как ты собираешься это сделать?

- Не знаю, но мы должны.

- Давай сначала подумаем, нельзя ничего делать второпях.

- А вот и льзя, - Ульяна оцепила мою руку от своей и выбежала из комнаты.

Я последовал за ней, но напоследок всё-таки взял с полки несколько цветных карандашей, хоть порисую. Да мне и просто хотелось что-нибудь стащить.

Ульяны не было видно, зато было отлично слышно. Я не помнил дороги, и просто шёл на звук её башмачков, едва цокающих по камням. Тут я услышал ещё чьи-то шаги. А затем какой-то мужчина спросил Ульяну:

- Что ты здесь делаешь?

- Мне что, нельзя и по собственному замку погулять?

- Исчез заключённый. Не знаешь, как?

- Откуда бы мне знать, как видишь, я тут одна, - Ульяна говорила нарочито громко и растянуто, чтобы у меня было время подумать и спрятаться.

Я свернул на повороте и бежал теперь по совершенно незнакомому мне коридору, потом ещё несколько раз повернул и оказался прямо у своей комнаты. Как говорится, все дороги ведут в тюрьму. Я забежал в комнату и залез в шкаф, чтобы, стражники подумали, что просто не заметили меня, потому что я сидел всё это время внутри. Так и случилось. Только зашёл сам Повелитель. Он внимательно осмотрел всю комнату, затем открыл шкаф и заметив там меня, ни капли не удивился.

- Что ты здесь делаешь?

- Ищу вдохновение.

- Зачем?

- А что мне ещё тут делать? Скука смертная!

- И давно ты тут сидишь?

- Со вчерашнего вечера.

- И нашёл ты своё вдохновение.

- Как видите, я всё ещё в шкафу, а стало быть – в поиске.

Повелитель, удовлетворённый моими ответами, вышел, и дверь за ним закрылась на несколько замков. Кажется, я нашёл место, чтобы порисовать. Шкаф был довольно большой, в нём хранилось всякое пыльное барахло и старые лохмотья (даже не хочу знать, кому они принадлежали). Я раздвинул одежду, и осмотрел открывшуюся моему взору деревянную стенку.

VIII

От Ульяны не было вестей. Но я понимал, что оставаться в этом мире я больше не могу. Пришлось искать способ вернуться домой. Первый и, наверное, единственный возможный вариант – уйти так же, как и пришёл. Буквально за несколько часов, используя лишь пару цветных карандашей, я сотворил в старом шкафу настоящее чудо – он стал порталом в мой мир.

Я смотрел на написанную мной только что картину и размышлял о том, как гадко я поступлю, бросив Ульяну и позволив Повелителю захватывать миры, отчасти рождённые моим же воображением. Так прошло несколько часов, и я не заметил, как наступила ночь. Вдруг дверцы шкафа распахнулись. Передо мной стояла Ульяна, вся красная и запыхавшаяся.

- Но как ты…?

- Ничего меня не спрашивай, - она махнула головой и упёрлась руками в бока. – Нам нужно помешать ему, я пока не знаю как, но… - она вдруг замолчала и уставилась на стенку шкафа. – Ты что, собирался сбежать?

- Не сбежать, а вернуться. И вообще, я рассчитывал, что ты пойдёшь со мной.

- Ты хочешь позволить моему отцу начать войну, способную уничтожить не один мир?

- Я просто хочу домой.

- Какой же ты трус! Трус и негодяй! И как я только могла влюбиться в тебя? – она осеклась и, закрыв рот рукой, выбежала из комнаты, захлопнув дверь.

- Ульяна, стой! – я с горем пополам вылез и шкафа, но догнать её я уже не мог, дверь была заперта.

Я прождал ещё несколько часов, но Ульяна так и не пришла. Тогда я просто залез в шкаф. Вышел я уже в своей мастерской. Вот так просто. В одно мгновение. Я оказался опять дома. Почему-то только сейчас пришла мысль, что я мог сделать это гораздо раньше. Но тогда я бы не встретил Ульяну и не научился бы… А чему я научился? Да ничему. Я так и остался законченным эгоистом. Да как мог я бросить её там? Одну! Она же ещё и с отцом бороться собиралась. Она была права, я законченный трус и негодяй. Нужно вернуться назад! А как? Я не смогу пройти мимо стражи. А что, если написать новую картину? Нет. Вдруг я окажусь в другом мире. Надо что-то придумать! Но что?

После некоторых приготовлений, которые заняли у меня где-то два дня (надеюсь, с Ульяной ничего не случилось!) я снял картину с замком и поставил её посреди комнаты. Я даже не замечал, что она такая большая. Но это мне только на руку.

Тут меня стали одолевать сомнения. А что, если Повелитель меня убьёт? Я ещё так мало сделал. Я не могу умереть сейчас!

Если честно, мне очень стыдно за всё, что я тогда думал, но вы не можете осуждать меня, ведь вы сами никогда не были в такой ситуации. Нет, осуждать то вы меня, конечно же, можете, только, пожалуйста, сделайте так, чтобы я об этом никогда не узнал.

Я встал на колени и заглянул картине «в лицо». Теперь полотно предстало передо мной в совершенно другом свете. Когда я писал его, мне даже в голову не приходило, что я создаю мир, в котором живут люди. Они все разные. Они тоже хотят жить, любить, творить. А что, если я сам тоже кем-то создан? Тогда это и есть мой Бог? Вдруг наш мир тоже – картина? Или книга? Или фильм? Как глупо. Я протянул руку и почувствовал, как знакомый тёплый ветер щиплет меня за руку. Потом я резко выдернул её и упал, схватившись за запястье.

Пора заканчивать с этим! Да, совершенно точно. Я уверен, такие вещи до добра не доведут. Надо было и раньше это понять. Но… Неужели я сейчас отступлю? Конечно, отступлю. Мне моя жизнь дорога. Или нет? А что, если я сумею? А если всё пройдёт, как нельзя лучше, и всё станет, как прежде? Нет. Нет! Нет… Это глупости. ГЛУПОСТИ! Самые глупые глупости из всех самых глупых глупостей!

Но я встал и иду. Вперёд. Всё решено, и повернуть назад уже нельзя. Я просто не смогу. В комнате так душно и темно. Я прикасаюсь пальцами, просовываю руку, затем голову и проваливаюсь целиком. Вот меня уже и нет. Точнее, есть, но не здесь. Не здесь, а там.

IX

Что я сделал за то время, пока был дома? Во-первых, я написал картину, на которой изображена моя мастерская (на случай, если шкаф рассекретили и уничтожили). Единственное, о чём я не подумал, это о размерах. Оказалось, она входит в полотно с замком только по диагонали и то, если хорошенько постараться. Во-вторых и в-последних, я придумал себе бомбезный наряд для того, чтобы отвлечь стражу. Я переоденусь в бабульку. Хотел сначала нарядиться красоткой, но потом понял, что мордой не вышел. Пришлось напялить на себя старые матушкины тряпки, бережно хранимые мной в одном из шкафов. Выглядел я, конечно, немного нелепо, но выбора особо не было.

Итак, я опять приземлился туда же, где оказался в первый раз. Была ночь. Я дошёл до замка без приключений. Видимо, все спят. Подобравшись ко дворцу поближе, я спрятался за одним из кустов и стал наблюдать за главными воротами. Они были закрыты, и пройти через них мне не представлялось возможным. Тогда я оббежал замок и нашёл несколько чёрных ходов. Один из них был раскрыт на распашку, и я спокойно вошёл. Было ощущение, что все вымерли. Ну или очень крепко спали. Я долго блуждал, пока не нашёл свою комнату. Вдруг я услышал голоса. Они были в моей спальне. Я тихо подошёл и приложил ухо. Я услышал голос Ульяны – не низкий и не высокий, но такой приятный слуху, мелодичный, родной. Я открыл дверь и увидел несколько десятков человек, толпящихся в моей крохотной комнатушке, сидящих и стоящих буквально друг на друге. Посреди комнаты была Ульяна и что-то объясняла остальным. Как только я вошёл, все взгляды обратились на меня. Повисло молчание. Ульяна смотрела на меня долго и пристально, а потом, глядя мне прямо в глаза сказала:

- Классно выглядишь.

Я и забыл, в каком виде щеголял по замку. Какой стыд! Целая толпа народу захохотала. Ульяна шикнула, и все замолчали, только изредка раздавались ещё кое-где смешки. Я сорвал с головы платок и кинул его на землю.

- Можно тебя?

- Это ты ко мне обращаешься? – Ульяна удивлённо выгнула брови и положила ладонь на грудь.

- Да. Мне надо с тобой поговорить.

Девушка недовольно закатила глаза, но всё-таки последовала за мной.

- Думаешь, можешь вот так сбегать, а потом возвращаться как ни в чём не бывало.

- Я хочу помочь. Мне очень стыдно. Правда. Я понимаю, что повёл себя, как трус. И поверь, я очень корю себя за это. Но теперь я тут и я сделаю всё, что скажешь.

Было слышно, что все до единого в комнате замолчали, пытаясь подслушать о чём мы разговариваем. Я взял Ульяну за руку и отвёл за поворот.

- Что здесь случилось, пока меня не было? Где все?

- Все военные были отправлены в другие миры, чтобы захватить их.

- Подожди, а как они собрались выбираться оттуда? Я то здесь, а ведь…

На этом моменте Ульяна закрыла мне рот рукой и нахмурилась. Я попытался сказать что-то, но она приказала замолчать, и я, как ни странно, повиновался. Мне тоже стало понятно, в чём дело. Послышались шаги, даже вернее сказать топот. К нам бежали несколько десятков человек. Я начал метаться из стороны в сторону в поисках укрытия, когда Ульяна схватила меня за шкирку и потащила за собой. Как только мы подошли к повороту, то увидели, как к двери моей комнаты несутся стражники, вооружённые до зубов. Ульяна оттащила меня назад и прижалась к стене, затаив дыхание, чтобы нас не заметили. Мы не успели никого предупредить.

Через минуту из комнаты конвоем стали выводить всех, кто там был. Но нас, к счастью, никто не заметил.

X

- Они искали тебя, так что ты очень вовремя тогда пропал. Повезло, что они не нашли картины в шкафу.

- Что мы будем делать теперь?

- Надо освободить заключённых, остановить войну и убить Повелителя.

- Ты серьёзно хочешь убить своего отца?

- Человек, способный убивать ни в чём не повинных людей мне не отец.

- Но неужели ты его не любишь?

- Очнись, он хочет завоевывать всё новые и новые миры просто потому, что ему скучно. Такие люди не должны жить на земле.

- А вот это точно не нам с тобой решать.

- Ну это мы ещё посмотрим.

Мы с Ульяной ходили по моей комнате, в которой всё было вверх дном. Быть-то там особо было нечему, но всё, что только имелось, разбросали, сломали и растоптали. Хорошо хоть, что до шкафа не добрались.

- А как ты собралась убить Повелителя, если он в другом мире?

- А кто тебе сказал, что он там?

- А как тогда идёт война?

- А пока никак. Всех перебросили, ждут только тебя. А вот он!, - Ульяна наклонилась и подняла небольшой нож с красивой ручкой с разноцветными камнями. – Мне подарил его этот человек. Забавно, правда? – она уставилась на нож невидящими глазами.

- Что забавного?

- То, что я именно этим ножом его и убью. – Ульяна направилась к выходу, но я схватил её за рукав.

- Может не стоит?

XI

Ульяна спокойно прошла мимо стражи, никем не останавливаемая. Она постояла перед дверью в кабинет и перевела дыхание. Затем она коротко постучала и вошла.

- Ты давно не навещала меня.

- Ты же занят, я знаю.

- Для тебя у меня всегда найдётся время.

Ульяна стояла у входа, держа руки за спиной и раскачиваясь на носках.

- Ты что-то хотела?

- Да, - она быстро прошла к столу.

- Я знаю, зачем ты здесь.

Ульяна невольно широко раскрыла глаза, и руки её задрожали.

- Ты должно быть хочешь, чтобы я прекратил эту войну. Я прав?

Ульяна нечего не отвечала, она смотрела в пол. В носу начало легонько щипать.

- Ты очень похожа на свою мать. Она тоже ненавидела насилие. – Повелитель долго и испытующе смотрел на дочь. – Я не хочу потерять тебя, как потерял её. Я не должен был начинать войну. Я прекращу её, как только ты скажешь. Клянусь, - он встал со стула, подошёл к Ульяне и обнял её. – Я люблю тебя, дочка.

И в это мгновение Ульяна, захлёбываясь слезами, ударила Повелителя ножом в спину. Он отстранился, посмотрел на свою насквозь пронзённую грудь и издав слабый стон сел на пол, опираясь на стол.

Вы спросите меня, откуда я знаю это, ведь меня же там не было. Всё очень просто – это секрет. Разве вам мало того, что я и так это рассказываю?

Ульяна вытерла слёзы и вышла из кабинета как ни в чём не бывало. Затем она прибежала ко мне и, запыхавшись, прошептала, что нам нужно торопиться. Повелителя скоро найдут, и тогда её убьют.

- Что будем делать? – я пытался говорить шёпотом, но на бегу у меня это довольно плохо получалось.

- Надо остановить войну. Спасти пленных. А потом можно будет сбежать. Или я могу стать королевой. Но…

- Ты понимаешь, что у нас нет времени. Нас убьют раньше, чем мы успеем сделать что-либо.

- И что ты предлагаешь?

Я прошептал Уле на ухо свой план.

- Но так ведь нельзя. Я не хочу бросать свой народ?

- А умереть ты хочешь?

XII

Главный зал. Я иду в сопровождении стражника. Ну как в сопровождении. Он тычет в меня мечом, а я еле плетусь. Руки связаны. Да и видок у меня такой, как будто бы я две недели провёл в качестве Саратовского бомжа. Мы подходим к картинам.

- Я здесь по приказу Повелителя, - бросаю я уставшим голосом вышедшим на встречу стражникам.

- Тебе слова не давали, - рявкнул на меня глава охраны. Затем он обратил взгляд на моего сопровождающего, который лишь кивнул в ответ. Тогда стража расступилась, и мы подошли вплотную к картинам.

И в этот момент я снял с себя рубашку и быстро поджёг её. Пока все были в шоке и не понимали, что происходит, я кинул одёжку к мольбертам на которых стояли полотна. Как только огонь подобрался к части рубашки, хорошо пропитанной бензином, картины загорелись. Всем было уже всё равно на меня. Стража бросилась спасать картины. Когда глава охраны наконец-то опомнился и начал кричать что-то типа «За ними, идиоты!», но я и мой стражник уже выбежали из зала. Мы мчались так быстро, что я и представить себе не мог, что на такое способен. Нас постоянно подгонял тяжёлый топот стражничьих сапог. Мы выбежали из замка и направились к тому месту, где я оставил картину. Лес скрывал нас, но я слышал, что они приближаются. Осталось то добежать самую малость. Каких-то сто метров. Ульяна уже не могла бежать, но я тянул её руку, и ей не оставалось выбора. Тогда показался знакомый куст, о который когда-то порвал рубашку. Я остановил Ульяну, и, раздвинув ветки, толкнул её вперёд, залетев внутрь вместе с ней.

XIII

Сейчас я подумал, что писать большие картины было довольно оправдано, ведь иначе мы бы не успели спрятаться вдвоём. Ульяна лежала на спине рядом со мной и часто дышала. Она посмотрела на меня своими чистыми детскими глазами и рассмеялась.

- У нас всё получилось, - Уля говорила сбивчиво, но так радостно и бодро, что я тоже засмеялся. Я протянул руку к её лицу и медленно прикоснулся пальцами к холодной щеке, чтобы убедиться, что девушка настоящая и всё это было взаправду.

- Мы ещё не закончили. Они быстро поймут, где мы, - я встал и оттряхнул штаны, которые буквально пропитались пылью за то короткое время, что мы лежали.

- Это последняя? – Ульяна приподнялась на локтях и внимательно уставилась на меня.

- Конечно, нет. Я что, по-твоему, одну за всю жизнь написал?

- Да, я что-то не подумала, - Ульяна осмотрела комнату, и, наконец, заметила ещё десятки картин, висевших на всех стенах моей достаточно большой квартиры.

- Но есть проблема. – я упёрся руками в бока и поджал губы. – Я много продал. Надо будет разыскать владельцев, а это ой как непросто, ведь надо…

- Слушай, - перебила меня Уля. – А зачем нам уничтожать все? Разве не достаточно этой?

- Но ведь…

- Да, миры останутся, но что в этом плохого. Это будут уже проблемы того, кто их обнаружит. А те, что висят у тебя на стенах… Ну и пусть висят, мы просто не будем их трогать.

И ведь правда, зачем сжигать то, что можно не сжигать?

- Да, ты права.

- Не верится, что мы, наконец-то свободны, что мы наконец-то одни, - мы встретились с Ульяной глазами и до того мне стало неловко, что я сразу же отвёл взгляд и уставился в дощатый пол.

Я похлопал по карманам и отыскал в одном из них зажигалку.

- Пора, - Ульяна подошла ко мне и взяла меня за руку. Мы вместе подошли к картине. Сказать по правде, мне совершенно не хотелось её уничтожать, даже несмотря на то, что произошло с нами. Я чиркнул зажигалкой и поднёс её к холсту, который сражу же загорелся.

Не прошло и нескольких секунд, как Ульяна отпустила мою руку и начала кричать – она тоже загорелась. Но не от картины вовсе (мы стояли достаточно далеко), а просто непонятно от чего. Она полыхала как факел и кричала, просила ей помочь. Я рванулся в спальню, стянул старый клетчатый плед, лежавший на аккуратно застеленной кровати, чтобы набросить его на Ульяну. Ничего лучше я придумать не смог. Я забежал в гостиную. Ульяна лежала на полу и кричала. Тогда я и не подумал, что это довольно странно – на деревянном полу не оставалось и следа гари, а на девушке не было ни одного ожога. Я накрыл её пледом, и крики резко затихли. Я приподнял край одеяла. Ульяны там не было. От неё осталась лишь кучка серой пыли. Такой же серой, как были её глаза.