Светлана Ледовская

А был ли контракт

А был ли контракт
Работа №493

Было уже глубоко за полночь, когда рядом со мной за барной стойкой устроился еще один посетитель.

«Наверное, из тех бездельников, что выступали здесь вечером. Дешевый безвкусный стиль прекрасно сочетается с их ужасным репертуаром. И неужели нельзя было понять, что если человек весь вечер просидел за барной стойкой, планомерно уничтожая «горючее», вряд ли ему придется по душе невольная компания по соседству! Хоть бы шляпу снял…» - зло думал я, искоса окинув своего внезапно нарисовавшегося соседа неприязненным взглядом.

Незнакомец и впрямь был одет довольно странно: темно-синий редингот, в вороте которого виднелась классическая белая рубашка; не менее белоснежный, аккуратно повязанный галстук и, что меня окончательно взбесило, элегантная черная шляпа-котелок, из-под которой виднелись короткие светлые пряди. Его профиль четко вырисовывался в тусклом сумраке заведения; падавшая от коротких полей головного убора тень мешала рассмотреть лицо, но я отчего-то заранее был уверен, что мне оно не понравится. Как оказалось позже, я ошибся: это было всего лишь одно из тех неприметных лиц, вспомнить и описать черты которого я бы вряд ли взялся уже по прошествии пяти минут после встречи. Хотя, возможно, не последнюю роль здесь сыграло мое излишнее в тот вечер рвение в уничтожении алкоголя.

Досадливо поморщившись, я уставился на старомодный низкий стакан в стиле «rocks», за толстыми стенками которого пряталась благословенная золотисто-коричневая горечь. Рука непроизвольно потянулась, пальцы с наслаждением очертили кромку; приподняв бокал, я задумчиво покрутил его в руке, наблюдая за игрой волны, всколыхнувшей напиток. Очередной глоток приятно опалил горло, жидкий огонь растекся в груди и успокоился где-то в районе живота, выжигая терзавшую меня боль.

Краем уха я услышал, как мой сосед негромко обратился к бармену.

«Значит, надолго», - обреченно подумал я.

- Это от мужчины слева, - с вежливой улыбкой бармен поставил передо мной очередной точно такой стакан, какой я только что опустошил.

В удивлении вскинув голову, увидел лишь утвердительный кивок бесстрастного служащего. Пришлось повернуться и выдавить из себя подобие улыбки, хотя, наверное, она больше напоминала любезный оскал людоеда, который желает приятного ужина своей жертве.

- Спасибо, но это ни к чему, - мягким движением руки я отправил напиток в направлении сидевшего рядом человека.

«Он что, из этих?.. Но я-то здесь при чем? Если он хоть одним словом даст мне повод, я с превеликим удовольствием начищу его лощеную физиономию и сотру эту мерзкую недоулыбку!»

- Ох, простите. Вы, наверное, невесть что подумали, - незнакомец словно прочитал по глазам все мелькнувшие в голове мысли. – На самом деле я всего лишь хотел предложить вам тост. Знаете, не привык пить в одиночестве…

- Жизнь долгая, привыкнете еще, - обрубил я, отворачиваясь.

Правда, уже по прошествии нескольких секунд мне стало стыдно. В конце концов, он ведь не виноват, что у меня на душе скребется сотня кошек кряду. К тому же он угощает… Что ж, не убудет же от меня, в самом деле, от пары ничего не значащих вежливых фраз, которыми мы обменяемся за бокалом бренди.

- Извините, я просто сегодня немного не в настроении.

- Что ж, это бывает, - кивнул незнакомец. – Я сам виноват, что нарушил ваше уединение.

На удивление, он больше не казался мне невыносимо отталкивающим. Напротив, мягкая, кроткая полуулыбка, тихий, вкрадчивый голос, полуприкрытые веки – все это показалось мне довольно притягательным, и, может, компания человека, которого я вижу в первый и последний раз жизни – действительно то, что мне нужно?..

- Вы, кажется, хотели поднять тост? – я вернул себе столь поспешно отвергнутый бокал, небрежно подцепив его правой рукой.

- Хотел. За сегодняшний вечер?.. – мужчина вопросительно взглянул на меня.

- За сегодняшний вечер, - саркастически ухмыльнулся я, чуть коснувшись его стакана.

- Знаете, мы выступали здесь сегодня, - значит, я не ошибся, - но я, к сожалению, повздорил с товарищами по поводу репертуара. Мне кажется, то, что мы играем, недостаточно… свежо.

- В самом деле? – что ж, хоть один из них эти понимает. – По-моему у вас чудесный квартет.

- Да, но… Это не то, что нужно людям. Вы думаете, кто-то нас здесь слушал всерьез? Это был просто фон, шум с претензией на оригинальность.

- Послушайте, но вы, в конце концов, не в консерватории выступаете. Сами понимаете, зачем люди приходят в бар и за что платят деньги.

- Да, - печально вздохнул мой визави. – Деньги… Всегда и все упирается в них. Разве это правильно? Музыка должна дарить эмоции, крылья, она должна быть прекрасна, как… любовь.

Я не смог подавить горького смешка; очевидно, копившаяся во мне обида после выпитого потребовала, наконец, выхода.

- Прекрасна как любовь, вы сказали?.. Что же в ней прекрасного, позвольте вас спросить? Боль, зависимость, уязвимость?.. Может быть, предательство?!

- Простите, я не думал, что мои слова заденут вас за живое, - незнакомец пристально наблюдал за мной из-под полуприкрытых век.

- О, конечно, нет, - я горько рассмеялся. – Я ведь «бесчувственное чудовище», живущее своей «проклятой работой»! Разве меня может что-то задеть?.. А ничего, что моя скучная работа обеспечивала ее той жизнью, которую она вела?!

Стакан со стуком опустился на гладкую поверхность стойки. Я понуро опустил голову, недовольный своей внезапной вспышкой. Ну что ему за дело, в самом деле?.. Да и никому нет дела, даже ей… Я ждал, когда он задаст какой-нибудь дурацкий вопрос или, хуже того, начнет утешать. Ждал с какой-то торжественной обреченностью, чтобы в очередной раз сказать себе: «Вот видишь! Никому нет дела, и никто никогда не поймет». Но он отчего-то молчал.

Спустя пару минут тишины я, наконец, осмелился поднять глаза, внутренне содрогаясь от необходимости встретить сочувственный, «понимающий» взгляд, который на самом деле говорил только: «О Боже, парень, ну какое мне дело до твоих проблем? Хочешь, я тебе о своих расскажу?..» Или: «Бедняга… Совсем спятил! У меня тоже такое было, я знаю, каково это. Хорошо, что все в прошлом – я справился. А сейчас твое время испить эту горькую чашу». Подобные взгляды в своей жизни по разным поводам я встречал уже тысячу раз. Знал бы ты, в какую ярость они приводили меня вначале!.. А потом осталось только тупое равнодушие. Я ведь и сам такой, глупо ждать от других чего-то иного. Никакое чужое несчастье, каким бы очевидным оно ни было, не взволнует тебя больше, чем свое собственное, пусть и уступающее масштабом. Просто потому, что не касается тебя лично.

К своему несказанному удивлению я обнаружил, что мужчина не только не торопится выразить свое фальшивое сочувствие или узнать какие-нибудь болезненные подробности, а и вообще, кажется, потерял ко мне всякий интерес. Глядя куда-то мимо, он задумчиво помешивал в своем бокале темный янтарь. И в этот момент я почему-то уверился, что он все понял. Понял всю мою жизнь так, как будто сам ее прожил. Тогда впервые за много лет мне по-настоящему захотелось поделиться.

- Понимаете, Марина… Она была особенной. Нет, я любил и до нее: и первая сумасшедшая любовь, которая сносит крышу не хуже урагана и оставляет после себя руины, и спокойное зрелое чувство… Я ведь даже был женат, да, хоть и недолго. Но Марина… она как будто заставила меня дышать. Она была как нежный бутон, который, вопреки всему, расцвел в мрачном, удушливом подземелье и доверчиво одарил своим ароматом прозябающего в тени узника. Юная, доверчивая, чистая, как слеза ангела, - она разбудила во мне что-то настоящее, что, как я думал, давно уже мертво. Или вообще никогда до того не жило. Я… я верил ей. И в этом была моя ошибка. Всегда. Я всем им верил!.. Потому что я не боялся любить, не закрывался в своем мирке из страха, что мне снова сделают больно. И всегда все заканчивалось одинаково, слышите: всегда! Каждая в итоге оставляла меня с «рогами»: иногда, не скрывая, они просто уходили; чаще же я узнавал обо всем сам…

- А вам никогда не приходило в голову, что при таком количестве однозначных исходов дело, возможно, не в женщинах, а именно в вас?.. – собеседник пытливо заглянул мне в глаза.

- Во мне?! Да как вы… Только однажды я опустился до измены: хотел облегчить свою боль, а может что-то доказать – это было давно. Остальным же не на что было жаловаться: я дарил им заботу, старался обеспечить всем необходимым, никогда не был тираном… Да, возможно, у меня не всегда было достаточно времени, чтобы выразить свою любовь, но таков уж современный мир! Марина должна была понять, что, соглашаясь переехать ко мне, она автоматически соглашается на более семейный, нежели романтичный уклад отношений. Она должна была понять меня, принять наше новое ровное течение жизни, а не искать недостающую страсть в чужой постели!.. Знаете, что она сказала в свое оправдание?.. Нет? Она много всего наговорила, чуть ли не лекцию мне прочитала, а я вообще был тогда не в состоянии что-либо понимать! Да и что за дело убитому до причин того, за что ему воткнули нож в спину?! Разве возможно оправдать предательство?!..

Немного успокоившись, я продолжил более спокойным голосом:

- Нет, любовь вовсе не прекрасна. Это ужасный недостаток, и я сожалею только о том, что не в моей власти искоренить его в себе. Если бы только это было возможно, я бы с радостью избавился от своей любви и той боли, что она мне подарила в награду за смелость…

- Неужели вы готовы провести всю жизнь в одиночестве? В бесчувственной пустоте? – мне вдруг показалось, что глаза незнакомца хищно блеснули золотом, но наваждение длилось лишь одно мгновение, и я списал все на игру тусклого света.

- Ну почему же сразу в пустоте… - признаться, я немного растерялся. – Я ведь имел в виду только любовь к женщине. Конечно, я не хочу внезапно возненавидеть человечество и все, что оно создало. Но от чувственной любви, от томительной страсти – о да, от этого я бы избавился с превеликим удовольствием!

- Это не так уж сложно, - скучающим тоном заявил мужчина. – Только, уверен, не позже, чем через несколько месяцев, вы бы жестоко пожалели о своем выборе.

- Пожалел? – горькая злоба поднялась откуда-то из самого сердца и туманом окутала опьяненный разум. – Да что вы знаете обо мне, чтобы делать такие выводы!.. Я хочу спокойно заниматься тем, что мне нравится! Я хочу работать, не отвлекаясь на пустые скандалы, хочу, чтобы мои мысли были заполнены творчеством, а не женщиной, я устал от выматывающих эмоций, которые опустошают не хуже саранчи! Наконец, я не желаю проводить вечера в баре в надежде заглушить боль, которая каждое утро все равно воскресает, будь она проклята!.. Любовь прекрасна, вы говорите?.. Что ж, пусть так. Но к черту такую любовь, слышите, со всей ее красотой и прелестью!

- Не горячитесь так, я вас прекрасно слышу. А кроме меня еще с десяток посетителей. Нам ведь ни к чему лишнее внимание, правда? И раз уж вы так настаиваете непременно отправить любовь к черту, кто я такой, чтобы отказываться от столь щедрого подарка?..

Мужчина вдруг заговорщически наклонился ко мне и прошептал:

- С этого момента столь раздражающее чувство вас больше не потревожит, уж здесь можете мне довериться.

Я отпрянул, словно обжегшись. Недоуменно взглянул на этого психа. Его глаза уже явственно пылали расплавленным золотом, а в глубине зрачков плескалась влажная чернота, невероятно завораживающая, почти гипнотическая, но от того еще более пугающая. Мне захотелось немедленно сбежать оттуда, и я уже решился вызывать такси, но незнакомец и сам спешно освобождал место. Он вдруг приподнял шляпу, словно прощаясь, рассмеялся холодным и резким сухим смехом, после чего развернулся и ровным шагом направился к выходу. Я зачарованно смотрел ему вслед, пока темный силуэт не растворился в сумраке лестницы. Потом, внезапно очнувшись, недовольно отвернулся и в очередной раз потребовал у бармена повторить свое пойло. Мне было досадно, что джентльмен, сперва показавшийся вполне адекватным человеком, на деле оказался едва ли лучше помешанного.

«Впрочем, чего еще и ждать от этих музыкантов», - пронеслось в мыслях очередное презрительное клише, прежде чем я выкинул эту короткую встречу из головы.

***

- Вот так глупо и неинтересно все вышло, - сидевший за рабочим столом своего домашнего кабинета мужчина рассеянно побарабанил пальцами.

Это был человек лет сорока, довольно красивый и явно не обиженный жизнью. Классическая мужская стрижка, светлая трехдневная щетина, резко очерченный подбородок; глубоко посаженные карие глаза не выражали ровным счетом ничего. Мужчина был одет в серый костюм; пиджак небрежно расстегнут, как и верхние пуговицы белой в узкую полоску рубашки; галстука не было, как, впрочем, и обуви. Его собеседник, устроившийся в кресле рядом с высоким книжным стеллажом, в современной обстановке смотрелся весьма странно. Это был молодой человек лет двадцати пяти, весьма привлекательной наружности. Из густых, светло-каштановых, тщательно причесанных волос с романтичной небрежностью выбивался объемный, чуть завитый локон, уложенный в виде гребешка. «Сенаторские» баки подстрижены идеально ровно, удлиняя породистое лицо и подчеркивая скулы. Высокий лоб, чуть вздернутые брови и меланхоличный взгляд больших глаз цвета грозового неба выдавали в нем натуру глубокую, склонную к философии, но вряд ли деятельную. Он был одет с большим изяществом, и каждая деталь гардероба говорила о хорошем вкусе своего хозяина. Поверх узкого светлого жилета, из-под которого выглядывала белоснежная, сложенная со складками рубашка, был надет элегантный черный фрак; длинные и широкие светло-бежевые панталоны сидели идеально, без единой морщинки, вероятно, благодаря штрипкам, которые выглядывали из черных туфель. В руках молодой человек крутил тонкие белые перчатки; рядом с креслом примостилась простая трость светлого дерева, а на стеклянном кофейном столике – черный боливар.

- Вы что же, Мишель, всерьез считаете, что повстречались с нечистым? – молодой человек иронически вскинул бровь, всем своим видом выказывая, что только воспитание не позволяет ему рассмеяться.

- Да послушайте же, Евгений, неужели вы не понимаете! – разгорячился мужчина. – Ведь с этого все и началось. Я тогда проснулся на следующее утро с жуткой головной болью – оно и неудивительно, конечно, – начал приводить себя в порядок, кое-как собрался на работу и вдруг, уже садясь в такси, вспомнил, что сегодня моей первой мыслью после пробуждения была не Марина. И второй, и третьей – тоже не она! И что самое странное: я просто отметил это про себя с хладнокровным спокойствием, как будто так и должно быть, и тут же выбросил из головы, с облегчением вздохнув: «Отпустило!»

- Не хочу вас огорчать, Мишель, но так оно обычно и бывает: вы волнуетесь, мучаетесь, растрачиваете себя понапрасну, а потом в один момент разочарование достигает своей критической точки – и вас резко отпускает. Как обрубило. Уж поверьте мне, так оно всегда и бывает. Остывает человек так же мгновенно, как и воспламеняется, хотя охлаждение редко бывает неожиданным, так что я не понимаю, что вас так удивляет. Были причины, было достаточно времени – вот вам и следствие.

- Хорошо, - Михаил вскочил со своего места и заходил по комнате. – Допустим. Но слушайте дальше.

Первые два года после того случая я просто наслаждался жизнью. Мне было легко, как никогда прежде. Не желая впредь обременять себя долгосрочными отношениями, я с наслаждением отдался своей работе; по вечерам же до остервенения тягал железо или отдыхал с друзьями. В праздники, как и всегда, навещал родителей, а отпуска проходили в пьяном угаре на далеких теплых пляжах. Все это меня вполне устраивало: найти женщину на несколько ночей было не так уж трудно, а как только она начинала что-то требовать или преданно заглядывать в глаза, я просто расставался с ней – без угрызений совести и без сожалений. Это был мой выбор – жить так, а не иначе. По крайне мере поначалу я искренне в это верил.

А потом мне вдруг вновь захотелось того самого, столь неосторожно отвергнутого мною чувства. Она была совсем молоденькой девушкой, и так искренне любила меня. Я подумал, что, возможно, пора снова задуматься о семье, и почему бы не с ней. Она была мила, красива, неплохо образована и, кажется, всерьез начинала мне нравиться. И – верите ли? – стоило только мне все это осознать, как в ту же ночь, едва начав заниматься с ней любовью, я вдруг увидел в ее глазах расплавленное золото и черноту. А потом в моей голове зазвучал чужой, жуткий смех… Я откатился от нее, как от прокаженной, ничего не объясняя, заперся в другой комнате, но так и не смог уснуть – настолько мне вдруг стало страшно. Наутро я холодно объявил, что мы расстаемся. Она заплакала, конечно, пыталась что-то выяснить, но я просто выставил ее за дверь: один ее вид наводил на меня ужас, а ее прикосновения, даже самые невинные, казались отвратительными.

Вы можете решить, что это какое-нибудь временное нервное расстройство. Так хотелось думать и мне, и потому, спустя некоторое время, я целенаправленно начал искать женщину для создания семьи. И, действительно, вскоре встретил такую в командировке. Мы хорошо поладили с самой первой встречи. А еще она была взрослая, уравновешенная, самодостаточная и знала себе цену – полная противоположность той маленькой девочки. И что вы думаете? Стоило мне с ней лечь – история повторилась один в один.

Мужчина остановился у окна и запустил руку в волосы, пытаясь успокоиться. Признание давалось ему нелегко, но он делал его скорее для себя, чем для гостя.

- Однако же, Мишель, два случая еще не повод для паники, - привычным жестом Евгений небрежно закинул ногу на ногу. – Право же, вам следует съездить за границу, отдохнуть; может быть, даже подлечиться. Вы никогда не бывали в Швейцарии?

- Что?.. – хозяин дома недоуменно взглянул на молодого человека. – Господи, да при чем здесь Швейцария! Если бы дело было только в этом. Я тогда не на шутку запаниковал и решил больше не мучить себя, решив, что пока просто не время. И знаете что? Ни-че-го! Ровным счетом ничего. Никакой мимолетной страсти, ни короткого увлечения, ни мучительного безответного чувства – и это за пять лет!.. Конечно, позже я предпринял еще пару-тройку попыток сблизиться хоть с кем-нибудь, но они закончились точно так же, как первые, так что вскоре у меня отпало всякое желание подобных экспериментов.

И вот последние несколько лет все, о чем я мечтаю – это вновь почувствовать хоть что-то. Пусть это будет безответное чувство – неважно! Любую боль я сейчас приму как драгоценный дар, любое томление будет в сотню раз лучше, чем пустота, которая точит меня, словно личинка – старое, мертвое дерево…

- Уверяю вас, любезнейший, что подобное желание кажется вам благословением ровно до тех пор, пока оно остается невыполненным, - сухо заметил Евгений. – Если после стольких лет ваш панцирь, наконец, рассыплется, это не принесет вам ничего, кроме отчаяния. Уж в этом вы, конечно, должны поверить мне на слово.

- Ах, Евгений, я не могу больше сидеть в этой ледяной башне, куда добровольно шагнул вот уже десять лет как… Самое мучительное, что я прекрасно помню, какие чувства я был способен испытывать. Я помню и нестерпимую боль, и божественное счастье; помню минуты неземного блаженства и долгие часы черного отчаяния… Но даже это все я помню лишь головой! Сердце же мое, кажется, больше не в состоянии воспроизвести ни одну из этих эмоций; в нем не осталось даже памяти о том, что когда-то было любовью.

Михаил сокрушенно опустился обратно в кожаное кресло с высокой спинкой.

- Тогда-то я и начал искать утешения в книгах. Знаете, в чем кроется секрет привлекательности литературы? Она позволяет в избытке получить то, на что реальная жизнь зачастую более чем скупа. Кто-то ищет в них приключения, кто-то – волшебство; одни стремятся увидеть мир глазами мудрого старика, другие – хоть на миг вернуть утраченное детство, позабыть на секунду, что смерть уже дышит в затылок. Я искал потерянные чувства, искал дозу того, что стало моим персональным наркотиком; наверное, так часто бывает: что-то притягательное, но недоступное рано или поздно вырождается в аддикцию, на пустые попытки утоления жажды которой тратятся все силы. Я лелеял надежду, что герои заново научат меня любить, раз уж я умудрился столь беспечно утратить этот божественный дар. Знаете, я ведь никогда особенно не увлекался чтением, тем более художественным, а тут – глядите! – накупил себе целый шкаф классики – русской, зарубежной… Я упивался чувствами героев так, словно это были мои собственные эмоции. Я пытался прочувствовать их, проникнуть в суть, увидеть жизнь их глазами, и однажды мне это удалось. Я действительно начал понимать. Начал слышать… видеть. Но, к сожалению, понимание никак не приблизило меня к желаемой цели: я по-прежнему не чувствовал в груди ничего, кроме пустоты и утраты. До сих пор не чувствую… Кажется, я уже готов отдать что угодно, хоть бы и душу, лишь бы еще раз почувствовать этот отравляющий привкус самого сладкого на свете напитка…

- Дорогой мой, вы бредите, - безапелляционно заявил Евгений. – У вас просто хандра или, если вам угодно, сплин. Простите, но мужчине вашего возраста забивать голову подобного рода глупостями просто неприлично. И уж, конечно, вам не стоит делиться подробностями ваших волнений: если кто-то проболтается, в глазах всего света вы станете посмешищем. К тому же вся эта чепуха насчет нечистой силы – это уж в высшей степени странно, как вы можете всерьез об этом говорить…

- Нечистая сила, да-да… - почти не слушая пробормотал Михаил. – А знаете ли что, Евгений? Ведь я, хоть и не заключал контракта, и никакой выгоды не получил – скорее уж наоборот – а все же, возможно, уже заложил душу дьяволу. Потому что – тогда я этого не понимал, но уж теперь понимаю наверно – известно ли вам, что любовь – частичка Бога в человеке?.. То, что словно слезой омывает душу, даже самую черную. То, что в один миг преображает самое уродливое на планете существо. То, что удерживает на краю пропасти. Любовь – частичка Его, которая живет в нас, чтобы не дать скатиться в бездну самому, казалось бы, пропащему вору или убийце. Но отрекись от нее – и ничего уже в тебе нет более, нет больше Его духа, не к кому стремиться душе, вот она и падает в самый ад… Хотя зачем даже там такая душа, как, например, моя?.. Ее лед, кажется, и адское пламя не растопит… А, впрочем, что мне за дело до этого…

- Любезнейший, вам, кажется, нездоровится, - молодой человек смотрел с каким-то брезгливым удивлением. – Впрочем, кое-что из ваших мыслей и впрямь звучит довольно недурственно и даже несколько оригинально. Я бы с удовольствием побеседовал с вами – в другой раз. А сейчас вам просто нужен отдых. И кстати, насчет Швейцарии я бы на вашем месте все-таки задумался: воздух там целебный, минеральные источники опять же, да и места дивные, что тоже весьма полезно в вашем состоянии. А сейчас позвольте откланяться.

- Да… да… - мужчина рассеянно кивнул, но внезапно резко вскочил со своего места, когда молодой человек, уже взяв в руки трость, потянулся за своей шляпой. – Евгений, постойте! Одно только слово. Потом, когда она уже… отвергла вас…Если бы только это было в вашей власти, вы бы отказались от любви к ней?..

Молодой человек мрачно уставился в пол. На минуту в кабинете повисло тяжелое молчание. Наконец, вздохнув, Евгений взглянул на вопрошавшего. В очах его засветился какой-то особенный нежный свет, вся резкость черт куда-то исчезла, а вместе с ней испарились цинизм и подчеркнутое безразличие.

- Нет, Мишель. К ней – никогда.

С этими словами поздний гость вежливо кивнул и надел цилиндр. Мужчина кивнул в ответ и, подойдя к столу, захлопнул тяжелую толстую книгу в бархатистом ярко-красным переплете, на обложке которой позолоченным тиснением было выведено: «А. С. Пушкин. Золотой том».

- «Собрание сочинений», - негромко прочитал он и оглянулся

В комнате больше никого не было. Михаилу вдруг подумалось, что, может, съездить в Швейцарию - и впрямь не такая уж плохая идея. Что он, в конце концов, теряет?.. А вдруг это поможет…

Мужчина в ужасе зажал уши обоими руками, но это не спасло – как и всегда. Проклятый смех снова раздался в его голове, на сей раз еще более властный и громкий, до краев наполненный издевательскими нотками. Почти обезумев, Михаил в панике дернул верхний ящик стола. Старинный кольт блеснул в руке тусклым серебром…

«Нет!..» - рука обессиленно опустилась. Интересно, сколько еще он сумеет продержаться, если так и не найдет ответа.

-4
23:25
1296
Спасибо автору за рассказ. Прочитала. Хотела бы сказать свое мнение.
Тема: Любовь
Идея: Будет ли счастлив человек, если откажется от любви, которая порой приносит ему страдания?
Сюжет:
Повествование начинается в баре, где молодой человек пытается залить свое горе от измены любимой алкоголем. К нему подсаживается мужчина. Они разговорились. Мужчина, который оказывается демоном, исполняет желание молодого человека:
И раз уж вы так настаиваете непременно отправить любовь к черту, кто я такой, чтобы отказываться от столь щедрого подарка?.. Мужчина вдруг заговорщически наклонился ко мне и прошептал: — С этого момента столь раздражающее чувство вас больше не потревожит, уж здесь можете мне довериться.

Так молодой человек лишился чувства любви к женщине.
Проходят годы… И автор показывает нам замученного человека, лишенного любви, который теперь хочет полюбить и создать семью, но не может:
Я подумал, что, возможно, пора снова задуматься о семье, и почему бы не с ней. Она была мила, красива, неплохо образована и, кажется, всерьез начинала мне нравиться. И – верите ли? – стоило только мне все это осознать, как в ту же ночь, едва начав заниматься с ней любовью, я вдруг увидел в ее глазах расплавленное золото и черноту. А потом в моей голове зазвучал чужой, жуткий смех… Я откатился от нее, как от прокаженной, ничего не объясняя, заперся в другой комнате, но так и не смог уснуть – настолько мне вдруг стало страшно. Наутро я холодно объявил, что мы расстаемся. Она заплакала, конечно, пыталась что-то выяснить, но я просто выставил ее за дверь: один ее вид наводил на меня ужас, а ее прикосновения, даже самые невинные, казались отвратительными.

Человек понимает, что отказался от Божественного дара, т.к.
что любовь – частичка Бога в человеке?.. То, что словно слезой омывает душу, даже самую черную. То, что в один миг преображает самое уродливое на планете существо. То, что удерживает на краю пропасти. Любовь – частичка Его, которая живет в нас, чтобы не дать скатиться в бездну самому, казалось бы, пропащему вору или убийце. Но отрекись от нее – и ничего уже в тебе нет более, нет больше Его духа, не к кому стремиться душе, вот она и падает в самый ад…

лишенному дара любви, ему остается только покончить с собой…
вот такой сюжет. кажется вроде бы все правильно, но, дорогой автор, я вам не поверила.
Судя по вашему тексту дьявол у мужчины забрал только чувство любви к женщине, а на самом деле, он наградил его чувством ОТВРАЩЕНИЯ к женщине, судя из рассказа. Не кажется ли вам, что это разные вещи. Не каждому в жизни дано такое счастье, как любовь. Многие семьи создаются отнюдь не на чувстве любви, а из-за того, что нужно создать семью, свой очаг, родить детей, да просто удовлетворить свои естественные потребности. И вообще говорят, что браки по расчету самые прочные. В таких семьях возможно нет великой любви, но есть уважение, чувство близости и родственности, просто интересно быть вместе, хорошо и спокойно. Ваш же герой спокойно на пару дней находил для себя женщин:
Все это меня вполне устраивало: найти женщину на несколько ночей было не так уж трудно, а как только она начинала что-то требовать или преданно заглядывать в глаза, я просто расставался с ней – без угрызений совести и без сожалений.
, что требовать? любви? разве любовь можно требовать?? жениться? но если ему нравится девушка и он хочет женится, почему ему не женится без любви, а по симпатии?

В общем, простите, идеей я не прониклась…

Стиль.
В принципе тут не плохо, на мой взгляд, читается интересно, передаются эмоции. Только хотела бы обратить ваше внимание на следующее:
— Да, — печально вздохнул мой визави.
— при этом они сидят за барной стойкой, аVis-a-vis — буквально лицом к лицу или собеседник, который сидит напротив. Слово красивое, конечно, но сюда не очень подходит.
Потом, после нормальной человеческой речи, вы вдруг заговорили, как в женских романах:
Но Марина… она как будто заставила меня дышать. Она была как нежный бутон, который, вопреки всему, расцвел в мрачном, удушливом подземелье и доверчиво одарил своим ароматом прозябающего в тени узника.

Юная, доверчивая, чистая, как слеза ангела, — она разбудила во мне что-то настоящее, что, как я думал, давно уже мертво. Или вообще никогда до того не жило.

понятно ваше желание донести чувства персонажа, но так резко стиль менять имхо не стоит… можно оттолкнуть внезапностью наплыва «розовых чувств».
но незнакомец и сам спешно освобождал место.
— не очень удачная фраза, обозначающая, что незнакомец встал и направился к выходу.
сидевший за рабочим столомсвоего домашнего кабинета мужчина рассеянно побарабанил пальцами.

в современной обстановке смотрелся весьма странно.
— шрифтом выделила слова, которые, на мой взгляд, лишние тут.
В руках молодой человек крутил тонкие белые перчатки; рядом с креслом примостилась простая трость светлого дерева, а на стеклянном кофейном столике – черный боливар.
— bolivar m. Мужская широкополая шляпа, бывшая в моде в 20 х гг. 19 в. — этот гость материализовался со страниц Пушкинского романа??? т.е. гг уже сходит с ума??

Общее впечатление:
несмотря на недочеты, рассказ мне понравился своим светлым посылом к людям. Хотя, думается, что он нуждается в доработке.

Загрузка...
Светлана Ледовская

Достойные внимания